Вагнер А. — Волна — 22

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По согласию автора произведение и рецензия выставляются на сайте www.uralstalker.com

——————————————————————————————

Совместные морские учения сил ВМФ Содружества протекали по плану —  условный противник методично уничтожался на радость высшему командному составу флота, который мысленно уже примерял на себя регалии за успешное проведение столь масштабных манёвров. На горизонтальном планшете в виде стола красные «вражеские» чёрточки мигали и гасли под напором зелёных. Внезапно вокруг него возникла суета и смятение: на серой подсвеченной поверхности с координатной сеткой появились новые объекты – тёмно-серые колбаски, которые с разных направлений надвигались на зелёные и красные чёрточки и те гасли, даже не мигнув напоследок. Агрессивные колбаски не делали различий между цветами, и храбрые чёрточки затухали одинаково безропотно. У планшета стало тесно, завыл ревун и флагман внезапно содрогнулся. «Они всё-таки решили его применить?! — выкрикнул кто-то, — это же сейсмическое оружие!» И тут же по командному пункту прокатилась затухающая, с паническими нотками, разноголосица: «Волны! Волны! Волны…» Корабль сотряс ещё один удар и он ощутимо накренился. Все кинулись к иллюминаторам, а кое-кто и на палубу, откуда открывался ошеломляющий вид на стены воды, высотой с небоскрёб, которые медленно и неотвратимо надвигались со всех сторон…

***
Когда это произошло, я в качестве журналиста ежемесячника «В ружьё!» находился на корабле международных наблюдателей. Поначалу всё шло по плану – стрельбы по мишеням, торпедные атаки, перехват ракет. Никто не заметил, как из-за горизонта надвинулась огромная волна, но для цунами она двигалась очень уж медленно. Воздушная разведка то ли не увидела, то ли прозевала это явление, сейсмо- и гидрометслужбы тоже не предупреждали ни о чём, впрочем, журналистам и наблюдателям подробности из радиорубки и командного пункта не выкладывают.
Кто первым из участников учений в приступе паники открыл огонь – сейчас уже не установить. Просто в один прекрасный момент корабли и подлодки обменялись боевыми ракетными и пушечными ударами, а кое-кто успел, скорей всего, выпустить и межконтинентальные ракеты с ядерными боеголовками… Взаимное недоверие, как болезненный нарыв, копившееся много лет, теперь лопнуло, выпустив смертоносный гной. Природа исполинских волн осталась неизвестной, да и никому уже не было это интересно – повод для агрессии навис сизо-зелёным валом, затмившим полнеба и все старались только успеть выпустить побольше зарядов в «предателя». В наш корабль попала торпеда, потом ещё одна. У нескольких наблюдателей, метавшихся по палубе, лопнули головы – снайперы тоже не дремали. Затем последовал мощный взрыв, который стряхнул меня в воду.

Судорожно барахтаясь и видя перед собой только зеленовато-сизую стену воды, я лихорадочно примерял на себя сценарии близкого конца. Плавать долго и далеко я не научился, а держаться на воде было ещё более сложной задачей. Захлёбываясь и отплёвываясь, я думал о том, как нелепо сейчас получить в голову пулю от снайпера бывшего партнёра по учениям. Помощи ждать неоткуда – корабль тонул и мной никто заниматься не будет, так не проще ли самому вдохнуть воду? В этом смысле пуля была бы даже более желанным вариантом, поскольку отменяла столь кошмарный выбор. «Я не хочу! Нет!» — вопил кто-то в голове, пока я на себе прочувствовал выражение «смертный ужас». Закашлявшись, я хлебнул воды, выдохнул её через нос – изнутри между глаз моментально зажгло. Я в очередной раз погрузился с головой и, не сдержавшись, сделал вдох измученными лёгкими. В груди разорвался огненный шар, я вынырнул, не осознавая этого, увидел сужающимся зрением серую стену воды под искрами, какие бывают, если резко встать из положения лёжа, и со звоном в ушах бархатные лоскутья темноты накрыли меня…

***

Я обнаружил себя лежащим на берегу среди десятков тел, разбросанных тут и там по песку между кучек водорослей. Вода была тёплой, но дул пронизывающий ветер, гнавший по небу серые пласты облаков. Я поёжился и обхватил себя руками, что не дало ровным счётом ничего – остатки одежды на мне были мокрыми насквозь.
В сотне метров от береговой линии возвышалась исполинская стена воды – неподвижная, но не застывшая: некая перистальтика искажала сизо-зелёную поверхность мягкими припухлостями. Пока я оторопело таращился на это явление, из толщи водяного вала начали выходить… даже не выходить, а вываливаться около десятка мокрых, бледных, кашляющих людей. Они как лунатики брели по отмели к берегу, где обессиленно падали на песок и замирали в каком-то трансе. Мокрая одежда на них выглядела так, как будто их не меньше года таскало по всем океанам, да ещё и старательно приложило к рифам. Несложное сопоставление дало понять, что я сам выглядел один в один как они. Значит ли всё это, что они утонули точно так же, как и я? И где мы все? В Раю? В Аду? В Чистилище?
Пустой, не считая нас, песчаный берег, обдуваемый холодным ветром, полого уходил выше – к полосе мелких камней и гальки, которая, в свою очередь, упиралась в достаточно густой смешанный лес. Ни чаек, ни ворон – только свист ветра да негромкий плеск воды. Видимых признаков цивилизации не видать. Подожду, пока кто-нибудь очнётся – спрошу, каково тонуть в первый раз…

***
Вернуться обратно не получается. Получается перейти в другое… измерение? Состояние? Мир? С головой что-то не то — я постоянно что-нибудь забываю и не факт, что позже вспомню. Я заходил в Волну десятки раз, но это не мифический телепорт – он не переносит из-за одного твоего желания. Заходишь и выныриваешь, заходишь и выныриваешь… Переход происходит только тогда, когда тонешь по-настоящему – то есть вдыхаешь воду и теряешь сознание. Сэппуку без кайсяку. Многократное. Кто придумал эту изуверскую головоломку? Что должно быть в конце? Нас не так много по сравнению со всем человечеством – мученики, вытолкнутые в чужой мир. Почему-то мы избегаем общения друг с другом, как, впрочем, и с другими людьми. Мы всегда чужаки, фрики, забавные уродцы и социализация (если её вообще можно достигнуть) тем лучше, чем меньше про нас знают. Но что-то постоянно выдаёт – выражение глаз, медленная речь, пластика, способ мышления – и приходится перемещаться. Чаще всего – к Волне. В Волну…
Я иду по берегу. Меня останавливает военный патруль, который ввели недавно. Фильтруют активность вокруг Волн. Многие патрули составляются из «вытолкнутых» или, если по-научному — «экструдитов», так как они лучше определяют «своих». Психологическая совместимость у них выше, ведь уже не секрет, что в силу определённых причин экструдиты отличаются девиантным поведением, которое нередко выражается в беспричинных (казалось бы) приступах ярости. Оружие патрульным «вытолкнутым» редко кто осмеливается выдавать, но ходят они в штатном обмундировании с вооружённым «старшим» группы. Мы же понимаем, что оружие старшему вовсе не для противостояния контрабандистам, если после команды по рации через пять минут прилетает вертолёт береговой охраны? Но платят неплохо по сравнению с гражданской работой.
— Ваши документики.
Хороший вопрос. Здесь я не бомжевал, но с самоидентификацией-то проблем всё больше, а уж вписаться в насквозь пробюрокраченную систему государства очередного мира совсем дорогого стоит. Есть какая-то ксива, есть. Вот мой аусвайс, херр официэр.
— Цель нахождения на берегу?
Утопиться хочу, ха-ха! Не, кроме шуток – тоскливо мне у вас. Да вы взгляните на ефрейторшу рядом с вами – по глазам вижу, что «вытолкнутая». И вижу на лице не понимание, не сочувствие, а желание ко мне присоединиться. Тоска, отчаяние, горе. Погоди, скоро дезертируешь и присоединишься. Если не вздёрнешься раньше. Шучу, шучу. Раковины собираю на продажу. А ну-ка, что тут у нас?
Недоумённые взгляды. Я поднимаю мокрый клочок газеты, прибитый к берегу.

«… СКИЙ  ВЕСТ…»
«…В некоторых странах вновь расцвёл буйным цветом каннибализм, основанный на вере в то, что положительные свойства съедаемого перейдут вкусившему. Пока правительства определяются со статусом «вытолкнутых», криминальные…»
«…вынуждены выставлять боевое охранение на побережьях, так как бандиты подстерегают «вытолкнутых» у…»
«Морские перевозки затруднены, так как Волны препятствуют обычным способам выгрузки. Возросли цены на ряд продовольственных и промы…»
«…лись инопланетному вторжению», — считает известный академик, кандидат…»
«…суперхит группы «Навьи Чары» «Утопи меня с собой» с но…»
«…щие котировки валют…»
«…ритуальных услуг: катафалки, венки, кремация, захоронение в Волну…»

***
Побережье. Шеренга пальм, колышущихся под лёгким тёплым ветром, а за ней – песчаная полоса пляжа с шелестящими волнами. Поодаль от берега виднеется сизая стена Волны. По небу плывут густые облака, затеняющие солнце, но тепло. Тростниковая хижина с плетёной  дверью. Вокруг неё такой же плетёный заборчик по пояс высотой, калитки нет. Калитку плетёт какая-то белая дородная дама в одной травяной юбке. Поспешно отводя от неё взгляд, я замечаю плотно сбитую (не толстую) рыжеволосую девушку с весьма высокой, но не обвисшей грудью, которая колышется при ходьбе, так как на ней тоже только травяная юбка.  Она идёт враскачку к плетню и периодически оглядывается на меня, улыбаясь, а её мамашка (?) – та самая дородная мадам – что-то начальственно покрикивает. Я должен подчиниться? Зачем я здесь? Эта девушка – моя жена?.. Жить с такой тёщей – бр-р-р… Я не помню даже – как меня зовут, что вы ещё хотите от меня? Тропический рай, ха! Кстати, узорная калитка, которую  мадам сплела с претензией на оригинальность – груба и неаккуратна, и я уже расцарапал ладонь о прутья, которые торчат из неё…

***
«…Феномен «экструдитов» (от лат. extrudo — выталкивать) или, в просторечии -«вытолкнутых», начали изучать совсем недавно, но уже столкнулись со многими загадками относительно их природы. Появляясь из Волны, происхождение которой тоже пока является неизвестным, они остаются среди нас, смущая и вызывая жгучее любопытство. Какой-либо закономерности в их появлении выявить не удалось, так как экструдиты появляются в разное время и в разном количестве вне зависимости от пола, возраста и расы. По непроверенным данным, некоторые из экструдитов, называемые в народе «закланцами», уходят обратно в Волну, якобы способствуя этим уменьшению её в размере. Бытует мнение, что «закланцы» принимают мучение, принося себя в жертву, дабы спасти остающееся человечество.
По свидетельствам самих «вытолкнутых», переход из мира в мир посредством Волны осуществляется реальным, «фатальным» утоплением – то есть вдыханием воды в лёгкие и смертью с последующим воскрешением в другом, параллельном измерении. Этим объясняется другое название «вытолкнутых» — резургенты (от лат. resurrectio — воскресение), что в народе было быстро переиначено в несколько пренебрежительное «воскресенцы».
Относительно нашего миры, посещённые экструдитами, имеют некий люфт во времени – порядка сотни лет в ту и другую сторону, с некоторой разницей в технологическом развитии. Видимо, речь идёт о некоем пространственно-временном расслоении, которое позволяет параллельно существовать разным вариантам одной реальности.  Достоверно выяснить это пока невозможно, поскольку Переход в параллельный мир посредством Волны доступен только резургентам. Это же подтверждают случаи ритуального утопления, предпринятые членами некоторых религиозных сект по всему миру  — утопленников позже находили и опознавали, что в случае «закланцев» (резургентов, уходящих обратно в Волну) совершенно невозможно – «ушедший» в Волну резургент никогда не возвращается.
Попытки надевать на «закланцев» устройства слежения ни к чему не привели – сигнал пропадал в момент входа в Волну и больше не возобновлялся. Обратно же с такими устройствами никто не выходил. Показания самих «воскресенцев» сбивчивы и противоречивы – и это неудивительно, принимая во внимание психические расстройства и проблемы с памятью большинства из них. Гипноз ощутимых результатов не дал – при ретроспективе памяти примерно половина испытуемых впадало в каталепсию или необъяснимые приступы ярости. Воспоминания же второй половины испытуемых отличаются как яркостью, так и сумбурностью, и так как проверить их достоверность пока нет возможности, то большую их часть следует отнести к «ложным воспоминаниям», которые являются побочным эффектом гипноза.
Совершенно точно на данный момент известно только одно – способностью к воспроизводству остались владеть только резургенты. При этом необязательно, чтобы пару составляли двое экструдитов – достаточно, чтобы им был один из партнёров.
Несмотря на зависимость от «воскресенцев», человечество в большинстве своём проявило снобизм и отторжение, схожие с ситуацией с хибакуся в Японии  после бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Хибакуся –  облучённые и потомки облучённых граждан, получили негласное поражение в правах и ярлык «неприкасаемых», что мы наблюдаем теперь и в случае с резургентами. Перед лицом исчезновения с лица земли мы должны быть терпимее и сговорчивее – не этого ли добиваются неведомые создатели Волн? Что с нами будет, если последние «закланцы» уйдут, а взамен больше не появится никто? Вероятно, добровольно или под принуждением, нам придётся самим взвалить на себя тяжкий крест резургентов в поисках выхода».

П. Эртрункенер  «Резургенты – наказание или спасение?»
Журнал «Наука и общество» №5 20.. г.

***
Пыльное летнее утро в мегаполисе.
Суетливый бледный муравейник, не имеющий будущего.
Сквозь грязное окно в комнату падают косые солнечные лучи. Мой дядя, заросший дикой растительностью, валяется на продавленном диване в растянутом трико и слушает радио. Как и сам дядя, телевизор давно не работает и покрыт пылью. Безработица.

«Глава кабинета министров заявил о решении увеличить дотации для семей «воскресенцев»  в два раза. «Удручающая ситуация с повышенной смертностью и практически нулевой рождаемостью заставляет нас искать новые возможности стимулировать «смешанные браки» — сказал он журналистам на международной пресс-конференции, посвящённой демографической проблеме страны и мира».
— Слышь, чо говорят? – перекрывая радио, дядя обратился к моей жене, проходившей по коридору мимо, — за детей бабла нехило накидывают!
— …
— Делайте детей давайте! – ещё громче завопил он вслед. Это и в мой адрес посыл.
Молча жена прошла по коридору. Хлопнула входная дверь. Вот так. Здесь у меня есть жена, а сам я на правах донора или, что вернее, тупо осеменителя на птичьих правах.
«Некоторые радикальные группировки призывают сосредоточить всех «воскресенцев» в особых гетто или лагерях для централизованного получения биологического материала».
Сортир постоянно занят, ванная тоже – все родственники сбились в одной квартире, так как жить подобным образом дешевле. Каждый из членов семьи присутствует, кажется, везде и сразу – уединиться нет никакой возможности. Их такое количество, что я не помню всех по имени, да и нет желания запоминать. Толчея и шум днём и ночью угнетает. Период относительного затишья – пара предутренних часов.
«Патриарх Митрофан официально отверг вероятность причисления «воскресенцев» к святым. В частности, он сказал: «Свидетелей «воскрешения» как такового нет и, видимо, не может быть. Скорее так называемых «воскресенцев» следует причислить к юродивым, среди которых даже были чудотворцы. А если вспомнить о том, что большинство «воскресенцев» страдают психическими расстройствами, то возникает ещё больше причин именовать их юродивыми». Вопрос о том, почему же тогда Волны уменьшаются при уходе в них «закланцев», патриарх  комментировать отказался, коротко отметив: «Неисповедимы пути Господни».
Пыль, пыль, пыль…
На предметах, в воздухе, в словах… В душах.

Я выскакиваю из квартиры, хлопнув дверью.

***

Очередной мир. Очередная работа. Очередной начальник. Начальник как начальник – не лучше и не хуже… В любом случае — лучше тёток-начальниц с их неустойчивой психикой. Да и какой он начальник – разница только в должности, а это строчка в документах. Ну да – ответственности поболе, ну и зряплата тож. В остальном прочем работает наравне со мной – народу мало. В данный момент хвастается новой тачкой с антигравом, на которую скопил из «начальственного оклада». Его недавно бросила тётка (особа женского полу – я их всех так называю), так чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не вешалось: в качестве сублимации приобрёл вот новую игрушку. Игрушка для статуса, можно было бы и попроще, чем с пустым холодильником и желудком кататься на понторылом экипаже, питаясь всухомятку чёрт знает чем… Да и то – понторылый-то он понторылый, а ухода требует и, по ходу, нагрели его продажники – вот, рассказывает,  выхлоп грязный, с антигравом траблы – подскакивает через раз, да ещё и в сервисе надули. Все у него виноваты. Ну да не моё дело… Все миры одинаковые – копроэкономика, промытые мозги, ложные ценности… И пролетарии-маргиналы, а как же. Вот я, например… Не моё это место, не моя страна, не мой мир. Тело – моё. Правда, со сдвинутыми мозгами. Наверное, правду говорят про жертв нефатального утопления – что, дескать, что-то у них умирает или переворачивается в мозгу. Впрочем, всё тлен. Все там будем. Пойду, попробую утопиться ещё раз…

***

Солнечный день. На берегу прогуливаются толпы народу, стоят палатки с напитками и мороженым, несколько оркестров играют бравурную музыку. Тут же выстроились воспитанники детского сада или приюта – каждый с огромным разноцветным рожком шоколадного мороженого. Надо всем этим пёстрым сборищем разлетаются усиленные громкоговорителями слова лозунгов и поздравлений. Праздник заклания.
Неподалёку от берега застыл серо-зелёный водяной вал метров пяти в высоту. Несмотря на то, что глубина здесь взрослому человеку по колено, к валу выстроен деревянный помост – именно по нему должны пройти «закланцы», чтобы шагнуть в Волну. У помоста виднеется вооружённая охрана – «закланцев» берегут и охраняют, вдруг кто-нибудь передумает. У небольшой кучки людей, молча стоящих у автобуса на набережной, отсутствующее, даже не безразличное, а совсем пустое выражение лица. На них стараются не обращать внимания, даром, что им посвящён праздник.
Из Волны, никем не замеченный в общем псевдопраздничном гвалте, вываливается человек. Это мужчина в лохмотьях, он небрит и всклокочен. Некоторое время он, согнувшись и упершись в колени руками, откашливается. Потом с видимым усилием выпрямившись, стоит на мелководье, покачиваясь и обводя мутным взглядом пёстрое столпотворение на берегу. В какой-то момент он подбирается, а взгляд проясняется и на чём-то фокусируется. Объектом внимания становится группа детей с шоколадным мороженым. С несколько диковатым видом мужчина начинает движение по диагонали к берегу, а на него самого уже кто-то показывает пальцем.
Волоча босые ноги, странный человек медленно, но целенаправленно идёт к группе детского сада или приюта. Его губы шевелятся, но что именно он говорит, не слышно из-за шума. Тем временем часть находящихся на берегу уже беспокойно переговаривается, обратив взгляды на него. Съёмочная группа местного телеканала суетится возле своего автобуса, поспешно вытаскивая оборудование и вытягивая кабели, а кто-то уже со всех ног несётся к месту назревающего конфликта. Один из вооружённых людей, охраняющих помост, что-то говорит по рации. Полицейский в белой форме и белой каске, патрулировавший набережную, начал пробиваться через толпу к точке выхода человека на берег.
Всё это медленно, во внезапно сгустившемся воздухе.
Мужчина, не прекращая движения, опять шевелит губами, но сейчас уже слышно, что он говорит. Хриплым, слабым голосом он зовёт: «Сын. Сынок».
Дети с рожками шоколадного мороженого, остолбенев,  смотрят на него, разинув измазанные рты, а воспитательница что-то энергично внушает им, указывая на набережную.
Теперь уже большая часть толпы таращится на человека в воде, а кое-кто и снимает на мобильники.
Воспитательница подталкивает своих воспитанников в сторону выхода на набережную, но те не реагируют, а один из мальчиков лет четырёх вдруг срывается с места и бежит вдоль пляжа в противоположную сторону от мужчины в море, не выпуская, впрочем, рожок с мороженым из руки.
«Сынок! Сыно-ок!!!» — кричит мужчина, переходя на бег, и вдруг становится видно, что бегущие неуловимо похожи друг на друга.
Мальчик бежит по воде, мужчина догоняет, время замедляется, звуки становятся всё ниже, переходя в басовый регистр.
Полицейский в белой каске, сорвав с плеча карабин, целится в мужчину поверх голов. Люди застывают с открытыми ртами и вытянутыми руками. Вертолёт, летящий со стороны города, приклеивается к небу.
В середине глухо урчащей диорамы берега и Волны мальчик внезапно останавливается по колено в воде. Мужчина, догнав его, присаживается перед ним на корточки прямо в теплую воду.
— Где твой папа?
Робкий взгляд исподлобья.
С рожка неспешно летят коричневые шоколадные кляксы, но почему-то не расплываются в воде, а лениво тонут и оседают уже на песчаном дне плотными сгустками.

— Где твой папа?

Буря эмоций на лицах. Дрожащий блеск в глазах.
Тонкие ручонки нерешительно обхватывают мужскую шею.

— Тут мой папа… Вот мой папа.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок отдела фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения может быть удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале