В той же «Северной звезде» за 2008 год сохранились воспоминания об этой школе: «В октябре в пауль Пома стали подъезжать охотники-манси с дочерьми и сыновьями. Девять охотников записали своих ребят на занятия с учителем Иваном Евлампиевичем Уваровым, хорошо знакомым многим манси по охоте и умеющим изъясняться по-мансийски. Иван Евлампиевич приехал в Пому верхом на лошади, привёз для школы книги, тетради, картины, лампу-«молнию», начал старательно обживаться в юрте-школе». (Анисимкова М.К.).

По данным Ивдельского районного комитета, в 1925 году в Помапауле, на берегу Помского озера, жили манси Фадеев Павел Иванович с женой и сыном Николаем, братья Бахтияровы Николай, Кирилл и Павел Васильевичи, Самбиндалов Андрей с женой, Пеликов Григорий Степанович с женой и сыном Семёном. Больше про мансийскую школу в Помапауле никаких сведений нет, первая попытка потерпела неудачу. Связано это было, по моему мнению, с двумя причинами. Первая – скорее всего Уваров, исследователь и знаток Урала, большой друг манси, открывший в 1923 году в Ивделе первый краеведческий музей, действовал по собственной инициативе, на добровольных началах. Вторая, и основная, – это то, что небольшие  поселения манси из двух – трёх семей были раскиданы по тайге на расстоянии 50–100 километров от школы. Для обеспечения постоянного присутствия детей необходим был интернат, материальная база и т.д.

В начале 1930-х годов перед Ивдельским райисполкомом стояла задача охватить население манси культурно-массовой, просветительской работой, создать оленеводческие колхозы, организовать пункты приёма пушнины, обеспечить снабжение промышленными товарами.

Такой вопрос можно было решить только с помощью создания крупного посёлка, организации в нём администрации в лице мансийского туземного совета, «сселения» туда манси из удалённых маленьких посёлков. Строительство посёлка Тошемка на реке Южная Тошемка  (Тошемка, Тосемья – по-мансийски «сухая река») в устье ручья Фадеевка началось в 1934 году и к концу мая 1935 года в посёлке уже находились дом туземного совета с квартирой председателя, здание школы, фельдшерский пункт, заготпункт, дома, бани, пожарное депо, пекарня.

Такую же задачу для манси северных районов области – верховья рек Лозьвы и Пелыма – должен был выполнить созданный в 1939 году посёлок Суеватпауль.

Манси неоднозначно относились к переезду в новый посёлок. Вот фрагменты из  дневниковых записок тов. Кугушева, присланного из Свердловска Комитетом содействия народам севера для инспекции нового посёлка (орфография сохранена):   «9 мая 1934 года  выехали из Свердловска на Вагран, приехали 11 вечером, приехали в Ивдель 15.05. Послал извещение с Бахтияровым о созыве 25.05. совещания туземцев. Из остяков собрались восемнадцать глав семейств, жёны, дети. Туземцы Бахтияров Михаил Васильевич и Дмитрий Васильевич: «Ошибку большую делали. Посёлок не садимся, виноваты, слово давал, а в посёлок не идём. Председатель тузсовета Владимир, он тоже слово давал. Он раньше виноват, начальник а не идёт. Нас силой груз перевозить заставляют. Шибко это не хорошо. (Организация Уралзолото в приказном порядке заставляла манси перевозить на оленях оборудование, руду и другие грузы, чем манси были очень недовольны. Авт.). Наши охотиться мастера, мы на охоте  раньше зарабатывали, тут мало. Перевозкой заниматься не хотим – олень портится». Бахтияров Владимир Петрович: «Всю зиму надо лесовать (охотиться), товар возить не надо, лучше будем жить». Укладов Пётр Алексеевич: «Перевозкой пусть занимается тот, кто имеет больше оленей, а нас бедняков надо отпустить лесовать». Бахтияров Никита Яковлевич (шаман): «Хлеб дорогой, купить денег нет. Грамотные люди обманывают. Почём соболь в Свердловске – там, наверное, дороже». Бахтияров Василий Иванович: «Учиться манси надо, тогда хорошо будет. Некоторые говорили, что летом учить надо, а большинство – зимой надо учить. Учить детей не боимся». Бахтияров Василий Петрович: «Если здесь жить, охотится негде. Я жил на Тошемке, теперь поехал на Вижай – там охочусь».

Бахтияров Евгений: «Лесовать будем – лучше будет. На перевозках оленей губим, очень много абортов прошлом году абортов было. Нынче ещё не считали». Бахтияров Николай Яковлевич: «Буду жить там, где больше народу. Надо в посёлке жить, а охотиться уходить будем. Теперь больница есть – ходить будем». Бахтияров Яким Иванович: «Жить здесь надо, но из-за оленей неудобно жить. Самое ближнее место для корма оленей в 15–20 км. Ребят отдавать надо в школу – им учиться надо, а груз перевозить только после охоты после 15 марта».  Бахтияров Василий Петрович: «С сыном вместе надо жить. Тогда корову бы купили. И мы старики ходили бы за коровой. А сын хочет лесовать, жить здесь не хочет. Работал на санях, 2 нарты, ходил три раза. В один раз деньги платили – 25 руб. Больше не платили потому, что завскладом Шорин не давал записку, записку карман ложил. Этого Шорина я возил из Тошемки в Лангур на прииск и обратно за 60 руб. На дорогу он взял одну бутылку вина. Меня угощал, теперь денег не даёт. Говорит, я тебя вином угощал. Денег стал требовать – он меня  толкнул, я чуть голову не разбил. Он же нас и на пушнине обманывал. За перевозку груза он платил только 30 рублей. Надо было 75 рублей. Я пять маток испортил – телёнка нет. Манси устают. Силком гонят, говорят: не поедете, оленей отберём».

Решение Облисполкома о школе, больнице и отпуске средств приветствуется, об этом узнали только от нас. 28 августа надо устроить соревнование по стрельбе. Этот праздник устроить надо, поможет к оседанию, и больше даст привычки к коллективу. Будут участвовать и мужчины и женщины. Представители РИК за год приезжали только раз, только 25 ноября 1934 года. А до этого никто не приезжал, за исключением представителей Заготпушнины.  Никакой работы с ними не проводили. Уралзолото не сохраняют оленье поголовье, никакой зоотехработы, только знает перевозку, собрания не проводили. На собраниях надо обсуждать вопросы культурно-бытового порядка, развития оленеводства и охотного промысла – дать понять, что заботятся о нём. В сентябре месяце 1934 года Бахтиярова Евгения Васильевича, Владимира Васильевича и других заставили прокладывать дорогу. Без привычки было шибко плохо. Мучили, и вдобавок обманули, 15 рублей не уплатили. Заявление председателя тузсовета: «продукты дают, когда у них работали, а так ничего не дают. Уралзолото – шибко плохой человек». Председатель тузсовета Бахтияров Владимир женился 8 месяцев тому назад, дал калым 30 оленей, два соболя, две шубы, сукно. Жена принесла платки, 4 шубы, 17 оленей. Истопили баню, сходили трое мужчин – остальные не идут. 25 мая всех осмотрели врачи, согласились даже женщины и дети. Согласны привить оспу. Нет вакцины, халатов, простынь и т.д. Об этом было сказано несколько раз. Исполком не послал даже представителя. Холостяк Бахтияров Кирилл Васильевич выбрал дом, а за ним другие выбирают. По два дома: под жильё и под кладовую. Написали вывески с тамгой – туземцы ужасные собственники. (ГАСО Р-88.5)

В 1935 году в Ивдель из Серова приехал учитель истории Иван Захарович Фёдоров и его 15 июня назначили заведующим начальной школы-интерната манси в посёлке Тошемка. Перед ним была поставлена задача: к 1 августа оборудовать здание школы и интернат, а также развернуть ликвидацию безграмотности среди населения манси и вести «культпросветработу». Однако осенью 1935 года школа-интернат работать не начала. 8 августа 1935 года И.З. Фёдоров был снят с работы «за контрреволюционную отсебятину». 29 января 1936 года райотделом народного образования Ивделя был издан приказ: «С 1 февраля 1936 года школьного инструктора тов. Шурыгину П.Г. командировать на работу в школу туземного населения посёлка Тошемка в качестве заведующей». В характеристике Шурыгиной П.Г. сказано следующее: «Облисполком утвердил Шурыгину зав. школой и установил персональную ставку. Владеет мансийским языком». Именно знание языка коренных жителей района сыграло решающую роль в назначении П.Г. Шурыгиной учителем детей манси.

К первому дню занятий в Тошемскую школу привезли только двух учеников – Марусю Тасманову и Ваню Анямова. Вскоре охотник Владимир Бахтияров привёз в школу сына Никиту и дочь Нину. К концу года в школе было восемь учеников. На следующую осень прибыло ещё четверо, а к началу третьего учебного года школа начала работу с 24 учениками. Нелегко было Прасковье Григорьевне. Она начала с обустройства интерната, привезли железные кровати, матрацы, одеяла, простыни, подушки. Женщина учила детей заправлять постель, умываться, чистить зубы, правильно обращаться с вилкой и ложкой, а по субботам водила их в баню. На первых порах П.Г. Шурыгина была одна в двух лицах. 20 сентября 1936 года ей в помощь был направлен учитель начальных классов Иван Алексеевич Пермяков.

В 1937 году Прасковья Григорьевна ушла в декретный отпуск, а исполнение обязанностей заведующего школой было возложено на И.А. Пермякова. Тем же приказом от 19 сентября 1937 году на Тошемку в качестве воспитателя школы-интерната была откомандирована М.А. Бабинова.

В газете «Северная звезда» в 1936–38 годах периодически появлялись заметки о посёлке Тошемка, проведении в нём спортивных праздниках, первой для манси встрече Нового года, сдаче пушнины,  обучении детей в школе.

«Тошемские новости: Силами жителей посёлка раскорчёвана площадка под спортивный городок, устроена волейбольная площадка, оборудованы приборы для гимнастики. Произведена перестройка в здании сельсовета, появился приличный клуб вместо красного уголка. Построен мост через реку Тошемка по дороге из Ивделя, открыто почтовое отделение». Осенью 1938 года в районе бушевали лесные пожары, которые полностью уничтожили посёлок. «17 сентября огонь подошёл к посёлку Тошемка, он распространялся с невероятной быстротой, через несколько минут огненные языки уже лизали стены домов. Когда была потеряна последняя надежда отстоять посёлок, председатель Бахтияров Владимир Иванович бросился к зданию сельсовета. В голове была одна мысль – спасти документы и архив. Забежав в помещение, он схватил тяжёлый ящик, обитый железом, взвалил его к себе на спину и устремился к речке».

16 апреля 1939 года Ивдельский Райисполком постановил: «Ввиду прошедшего лесного пожара, уничтожившего постройки в посёлке Тошемка, кормовую базу для оленей и охотугодья, перенести административный центр Национального совета манси в деревню Бурмантово». Школа-интернат также была перенесена, заведовать ею продолжил И.А. Пермяков. После войны в Бурмантово была открыта семилетняя школа с интернатом для детей манси. Её первым директором в 1946 году был назначен инвалид Великой Отечественной войны Д.П. Постников. В настоящее время школа-интернат манси расположена в посёлке Полуночном.

Вернуться в Содержание журнала

Игра света и тени

Мы видели, как наши лица отражались в блестящем полукружии её тёмно-карих глаз и постепенно таяли в их глубине. Когда проходили мимо, она зашевелила губами и непрерывно закивала головой.

Перейдя по мосту через Большую Калагазу, обернулись и увидели, что лосиха всё так же стоит и смотрит вслед.

Углубившись в лес, пошли по узкой, протоптанной дорожке, петлявшей среди больших упавших стволов. На корточках пробирались под низко склонившимися деревьями. Стали отодвигать от себя и от идущих следом свисавшую над тропой берёзовую кисею, состоявшую из тонких и больно бьющих по лицу прутиков. Густой лес становился всё более дремучим и чёрным. И неожиданно впереди, прямо у нашей тропы, появился большой тёмный силуэт, в котором сразу увидели нашу знакомую лосиху. Мы осторожно приблизились к ней и тут поняли, что приняли за лосиху большое скопление торчавших во все стороны веток и стволов и созданную ими причудливую игру света и тени.

А на двух пихтах, росших рядом, заметили полукруглые, как бы отполированные, наросты, в которых отражались и постепенно исчезали наши лица…

Хрупкая красота

После поворота у беседки начинался крутой подъём. Здесь тропа часто пропадала под свежим наметённым снегом, и в этих местах были очень глубокие размашистые следы, в которых можно увязнуть по пояс. Нам показалось, что кто-то перед нами тропил, но, не рассчитав свои силы, прошагал очень широко и глубоко.

Вскоре поднялись на горное плато вершины Большой Нургуш, где дул неистовой силы ветер. Он тащил по курумнику белую крупку, сбивал её в кучи среди большущих камней, наметал снежные горы у стволов и веток небольших высокогорных пихт. Ветер обдувал созданные им же сугробы, создавая фигуры необычайной формы. А мы шли, стараясь не разрушить эту хрупкую красоту, по камням, напоминавшим горбатые лосиные спины.

В какой-то момент курумник закончился, а вместе с ним пропал и снег. Ноги погружались в приятный пихтовый стланик, произраставший на склоне до самой вершины.

Мы шли по стланику. Забравшись на самый верх, начали фотографироваться, борясь с нарастающим ветром. Не сразу заметили большое белое облако в небе, которое напоминало чью-то голову. И, казалось, смотрело на нас блестящим карим глазом. Наш инструктор бросился снимать это облако, но оно распалось на более мелкие части. А то, что мы приняли за карий глаз, стало  большой хищной птицей, стремительно полетевшей по склону.

Живое внимание

Обратный путь был  на удивление лёгким. Быстро пройдя и курумник и «косоватенький» склон, сбежали вниз по тропе, заметив, что её кто-то за день очистил от поваленных и низко склонённых деревьев.

А у моста через Большую Калагазу снова стояла лосиха. Она внимательно и нежно смотрела на нас, кивала каждому, кто проходил мимо, и что-то шептала губами. Убедившись, что с маршрута вернулись все, лосиха, неспешно ступая, направилась к себе домой – на ферму.

Вернуться в Содержание журнала

Земли Строгановых  

Появление Оханска да и развитие всего Прикамья связано с Строгановыми, которые получили эти земли в 1597 году. В 1647 году по указу царя Алексея Михайловича проводилась перепись населения вотчины Строгановых, и тогда впервые напротив деревушки, жители которой занимались рыболовством, была сделана надпись «оханщики». Охань – это вид особой рыболовной снасти. С этим словом связывают происхождение названия города. Но есть и романтическая версия, согласно которой влюбился однажды юный монах в деревенскую девушку по имени Анна. И она его полюбила. По ночам отправлялась девушка к своему возлюбленному на свидание на лодке. Стояла осень. Внезапно разразилась страшная буря. Лодка перевернулась от сильных волн, и девушка утонула. Долго бегал по берегу юный монах и восклицал: «Ох, Анна! Ох, Анна!», – а потом не выдержал разлуки и бросился в бурные воды Камы. С тех пор на берегу реки сквозь зловещие порывы осеннего ветра слышен горький плач и зов несчастного влюблённого. А построенный на месте гибели девушки городок назвали «Оханск».

На берегах Уфы

Как долго жила семья Федотовых в Оханском уезде неизвестно, однако известно то, что до поступления в 1898 году в Красноуфимское промышленное училище Илья Диомидович Федотов окончил двухклассное Красноуфимское приходское училище. Вероятнее всего, Федотовы обосновалась в Красноуфимске по месту новой службы Диомида Иоановича не позже 1894 года, когда Илюше исполнилось десять лет.

Красноуфимское промышленное училище Илья Диомидович не окончил. Он был отчислен 1 октября 1905 года из пятого класса по постановлению педагогического Совета за невзнос платы за обучение. Это официальная версия, подтверждённая документом.

А есть ещё и общеизвестный факт: весь выпуск Красноуфимского промышленного училища 1905 года был отчислен за участие в антиправительственных событиях, всколыхнувших провинциальный городок отголоском революции 1905 года. Возможно, педагоги и пожалели молодёжь, не стали ломать им судьбы и написали в свидетельстве об образовании просто:  «Не внёс плату за обучение». Дабы отчисленные имели хоть какие-то права и льготы при поступлении на гражданскую или военную службу. Скорее всего именно так и было, поскольку мой прадед Диомид Иоанович Федотов преподавал в этом училище гимнастику и военное дело. Надо сказать, что дедуля к моменту отчисления был уже вполне взрослым молодым человеком, в сентябре 1905 года ему исполнился 21 год.

В январе 1906 года Илья Диомидович поступает на службу в Красноуфимскую почтово-телеграфную контору сначала учеником, а затем и почтово-телеграфным чиновником VI, а затем и V разряда.

Служба в Чердыни

В ноябре 1908 года Илья Диомидович отбывает к новом месту службы – в маленькую Чердынь на севере Пермской губернии. С собой на память о родном Красноуфимске молодой чиновник берёт фотографические карточки друзей и подруг, а в январе 1909 года приобретает альбом для фотографий.

Вот с этого-то альбома и начинается наша история.  В альбоме хранились небольшие (размера «визит-портрет») фотографии молодых людей и девушек.

Альбом из детства

Я помню этот альбом с раннего детства. Помню, как благоговейно переворачивал мощные толстенные картонные листы с фотографиями и вглядывался в незнакомые черты не известных мне людей. На одной из первых страниц была фотография молодого человека в тужурке и фуражке.

Ни по форме, ни по петлицам, ни по фуражке, ни по околышу и кокарде я не мог определить принадлежность этого молодого человека к какому-либо ведомству. Не обладал я тогда такими знаниями, да и сейчас не обладаю. Скорее всего, полагал я, молодой человек – одноклассник моего деда, и одет он в форму Красноуфимского промышленного училища. Став взрослее, я решился вытащить толстенькие фотографии из тесных кармашков, располагавшихся по обеим сторонам листов альбома. И молодой человек приобрел имя – Василий.

1907 год. Мой дед Илья Диомидович Федотов уже год как трудится в Красноуфимской почтово-телеграфной конторе. А раз так, то может быть, молодой человек – коллега моего деда, так? Сложно сказать, но в течение какого-то периода я идентифицировал друга Васю именно как коллегу Ильи Диомидовича. Около двадцати лет назад я начал довольно серьёзно интересоваться своими корнями, рылся в старых альбомах, вглядывался в удивительного качества фотографии, разбирал чудом сохранившиеся письма. И вспомнил, что ещё в детстве меня всегда манили антресоли, где, наряду с ёлочными игрушками и украшениями, фотоувеличителем, глянцевателем и прочим, уже тогда складировались самые разные отслужившие своё вещи. Маленьким я вполне уютно устраивался там под самым потолком и читал старые журналы, рылся в каких-то тюках, коробках, узлах… И было там что-то ещё… Было!

И вот как-то, лет десять тому назад, я подставил стремянку и раскрыл дверцы антресолей. И вернулся в детство. И нашёл! Это была даже не коробка. Куча каких-то папок, документов, завёрнутых сначала в тряпку, а затем и в клеёнку. И фотографии. Разного качества, большого и маленького формата – передо мной был архив деда. Архив этот после смерти моей бабушки Федотовой (в девичестве Швецовой) Надежды Алексеевны родители забрали… Да засунули на антресоли, собираясь, вероятно, разобрать архив позже, а позднее руки не дошли, а потом и вовсе забыли…  Был в этом архиве и небольшой (размером современного формата А-5) портрет маслом на холсте. Холст был наклеен на толстенькую картонку.

А на обороте была такая надпись. Благодаря каллиграфическому почерку деда довольно легко разобрать, что же там написано. Но тем не менее продублируем: «Василий Полтанов подарил мне портрет с себя и рисовал сам». Подпись деда и дата – 10 сентября 1905 года. Мой дед родился 13 сентября 1884 года, а значит, это был подарок деду ко дню рождения.

Верхнеуральский художник

Но и молодой человек с первой фотографии приобрёл фамилию. Итак, Василий Полтанов. Сканы фотографии и холста я опубликовал на своей страничке на сайте «Большой Русский Альбом», а вскоре ко мне обратился Станислав Корляков, создатель сайта «Забытые имена Пермской Губернии», и рассказал о том, что Василий Степанович Полтанов стал, оказывается, художником, работал в Верхнеуральске. Итак, у молодого человека появилось уже и отчество. Я тут же забил в поисковик полные ФИО и вышел на сайт «Тайны Верхнеуральского некрополя». Вот что там написано о нашем герое.

«Василий Степанович Полтанов вёл черчение и рисование в Верхнеуральских реальном училище и женской гимназии. В город он приехал из Пермской губернии, до этого окончил Строгановское училище в Москве. У него учился Иосиф Неизвестнов, отец скульптора Эрнста Неизвестного. Ещё один его ученик Виталий Маслов, сын верхнеуральского социал-демократа А.К. Маслова, вспоминал: «Его уроки были радостью для всех, имевших способности к рисованию. Этот чудесный человек был нам настоящим старшим другом. Он был беспредельно предан искусству … мы помогали этому учителю организовать студию во флигеле. Помню, как он начал писать картину «9 января», причём жаловался, что единственный натурщик – он сам. Всего больше подкупало в нём то, что мы чувствовали в нём товарища, не считающегося с нами возрастом. Только потом я понял, что это был исключительно талантливый человек».

Небольшая справка. Строгановское училище, сейчас это – Российский государственный художественно-промышленный университет имени С.Г. Строганова – московское высшее учебное заведение в Москве, одно из старейших в области промышленного, монументально-декоративного и прикладного искусства. Был основан в 1825 году графом Сергеем Григорьевичем Строгановым как школа подготовки художников декоративно-прикладного искусства. Отметим демократические основы, заложенные Строгановым: обучение и питание учеников были бесплатными, в училище принимались в числе прочих дети разночинцев и крепостных. Критерием зачисления на учёбу было не привилегированное положение родителей, а одарённость поступающего, его способности к рисованию, художественному творчеству. Срок обучения составлял пять лет.

И ещё один исторический документ. Это фрагмент памятной книжки по Оренбургскому учебному округу за 1915 год. Давайте посмотрим, что там пишут о нашем герое.

Итак, мы видим, что Василий Степанович Полтанов служит преподавателем с 1 декабря 1909 года. Помним, что срок обучения в Строгановке составлял пять лет, значит Василий стал студентом не позже 1904 года. А теперь давайте вспомним самую первую фотографию из альбома. Василий подарил эту фотографию деду в 1907 году, то есть уже будучи студентом Строгановского училища. Значит, именно так выглядела студенческая форма, замечательно, правда? Василий, вероятно, приезжал в Красноуфимск на каникулы, получается, именно в Красноуфимске его корни? Интересно, а остался ли кто-нибудь в живых по линии красноуфимских Полтановых?

Василий Полтанов был женат, в 1914 году у него родился сын. Выжил ли он в революционное лихолетье? Как сложилась жизнь сынишки? Оставил ли он потомство? Увы… О судьбе сына Василия Полтанова ничего не известно. Сам же верхнеуральский художник умер от тифа в 1921 году. Где-то мелькнула информация, что картины В.С. Полтанова выставлены в Верхнеуральском краеведческом музее.

Друг моего деда

К сожалению, в интернете не удалось найти ни одной картины Василия Полтанова, но надежды не теряю – я написал письмо в Верхнеуральский краеведческий музей с просьбой опубликовать картины Полтанова на их страничке в «ВКонтакте». Из музея мне не ответили. Впрочем, одна картина Василия Полтанова всё-таки есть – автопортрет художника, подаренный моему деду. Зато на просторах сети нашлась фотография Василия Полтанова в более зрелом возрасте. На ней Василий выглядит ну совершенно богемной личностью, и, в то же время, весьма узнаваем.

Друг моего деда по детству и юности Василий Полтанов стал художником, и вписал свою страничку в историю Красноуфимска и Верхнеуральска. Что касается меня, то я очень доволен тем, что удалось узнать очень много о неизвестном прежде юноше из фотоальбома Ильи Диомидовича Федотова. Конечно жаль, что Василий Полтанов ушёл из жизни молодым. Он прожил всего 36 лет. Мой дед Федотов Илья Диомидович переживёт своего друга на 25 лет, и скончается в 1946-м году.

Я никогда не видел своего деда живым, а дед не дождался рождения внуков. Но если наверху есть какая-то форма существования, то дед, как мне кажется, очень доволен моими поисками. Он улыбается и оберегает меня.

Вернуться в Содержание журнала

Это неизбежно приводит к резкому изменению биоразнообразия, сокращению численности и разнообразия видов. Бентосные беспозвоночные, составляющие основную массу гидробионтов водотоков, участвуя в процессах практически всех уровней трофической пирамиды, играют важную роль в поддержании устойчивости водных экосистем. В настоящее время в связи с активным освоением (в том числе и развитием авто- и мототуризма) северных территорий Свердловской области усиливается   их загрязнение, в том числе водных экосистем, и быстрая диагностика их состояния, в том числе – уровень загрязнения нефтепродуктами,  приобретает особо важное экологическое значение.

При оценке уровня загрязнения нефтепродуктами помимо прямого определения концентраций химических веществ в водной среде имеет смысл также проводить количественный учет индикаторных видов беспозвоночных.  Попадание большого количества нефтепродуктов в водоём вызывает нарушение баланса и функционирования экосистемы за счёт снижения численности или исчезновения ключевых групп гидробионтов: нефтепродукты, являясь высокотоксичными соединениями,  вызывают глубокие перестройки в их организме. Наиболее опасна нефть на ранних стадиях развития: личиночные формы многих донных беспозвоночных в десятки и сотни раз более чувствительны к нефти, чем взрослые особи.  Поэтому ответная реакция на изменения химического состава окружающей среды  некоторых видов  ручейников, веснянок, ракообразных позволяет  использовать их в качестве биомаркеров нефтяного загрязнения пресноводных водоемов.

Доминирующими и постоянными группами донного населения текучих вод Северного Урала являются личинки ручейника рода Stenophylax, широко заселяющие чистые природные водоёмы: ручьи, горные потоки, большие олиготрофные озера и равнинные реки. Данная группа гидробионтов в оптимальных условиях  характеризуется довольно высокой численностью особей. Средние показатели численности личинок ручейников в бентосе лососёвых рек Северного Урала достигает 513.6 экз./кв. м.  Являясь олигосапробами, эти организмы весьма чувствительны к повышенному содержанию химических веществ и при загрязнении естественных экосистем сигнализируют о начале их деградации уже на самых ранних стадиях процесса – сокращается видовой состав этой группы зообентоса,  снижается уровень их биопродуктивности. Проведённый ранее  модельный эксперимент подтвердил, что личинки ручейника рода Stenophylax являются высокочувствительными организмами к воздействию нефтепродуктов в широком диапазоне концентраций, и это позволяет использовать их при биоиндикации загрязнения водной среды этими органическими токсикантами.

Специальные многолетние полевые исследования проведены  в среднем течении реки Улс, Северный Урал, Карпинский район Свердловской области. Количественный учёт личинок ручейников проведён методом прямого подсчёта числа особей, обнаруженных прикреплёнными к обратной стороне камней на одном квадратном метре дна исследуемого водного объекта (ос./ м2). Результаты химического анализа проб воды реки Улс показали, что содержание нефтепродуктов стабильно не превышает не только нормы СанПиН, но и уровень предельно допустимых концентраций для воды рыбохозяйственных водоемов (ПДК=0,05):

Все полученные при полевых исследованиях значения не превышали 0,03 мг/л (таблица). Из литературы известно, что в незагрязнённых нефтепродуктами водных объектах концентрация естественных углеводородов в речных и озёрных водах может колебаться от 0,01 до 0,20 мг/л, иногда достигая 1–1,5 мг/л, в зависимости от биологической ситуации в водоёме. Полученные нами низкие показатели связаны как с низкой степенью  трофности горной реки Улс, так и с отсутствием нефтяного загрязнения в ней. Некоторое исключение составили сборы августа 2011 года, когда было зафиксировано количественное снижение выбранных нами организмов-индикаторов (150-300 ос./ м2) на фоне стабильно низких концентраций нефтепродуктов в воде.

Надо отметить, что ручейники в своём развитии проходят четыре фазы: яйца, личинки, куколки и имаго. По характеру появления личинок, сроков наиболее интенсивного развития, окончания окукливания и вылета имаго ручейники Stenophylax относятся к весенне-летним видам (вторая декада мая – август), зимующим на фазе личинки, находящейся на 2–3 стадии развития. Перезимовавшие личинки начинают активно развиваться при прогреве воды выше пороговой температуры (+10 °С). Личинка является главной фазой в развитии ручейников. На этой фазе ручейники проводят более 2/3 времени всего своего жизненного цикла. Большинство личинок живёт в особых футлярах – чехликах, которые являются для них прекрасным надежным и прочным убежищем. Представители рода Stenophylax строят чехлики из крупных и мелких песчинок, благодаря чему они хорошо замаскированы. По мере роста личинка надстраивает передний край своего чехлика, делая его более широким; задний же конец, ставший уже узким, постепенно обламывается или  0бгрызается личинкой. Превращение личинки во взрослое насекомое происходит через стадию куколки, окукливание происходит под водой, в чехлике. Куколка обладает зачатками крыльев, очень длинными усиками, большими глазами и огромными жвалами, при помощи которых она разрушает крышечку чехлика.

Для выхода имаго куколка всплывает на поверхность, действуя, как вёслами, гребными средними ногами. Взрослые насекомые вылетают приблизительно через месяц после окукливания. После оплодотворения самка ручейника откладывает склеенные слизистой массой яйца (от 300 до 1000 шт.), прикрепляя их к подводным камням или растениям. Обнаруженное нами снижение численности личинок ручейников в августе 2011 г., вероятно, связано с фенологическими особенностями этих гидробионтов: личинки к этому времени перешли в стадию куколки, и частично произошёл вылет имаго (об этом свидетельствовали пустые чехлики, обнаруженные на дне реки).

Таким образом, при проведении мониторинга загрязнения водной среды экотоксикантами с использованием биоиндикаторов необходимо учитывать экологические и фенологические особенности выбранной группы гидробионтов, так как в течение года численность особей может колебаться в большом диапазоне. Следует знать особенности биологии развития индикаторных организмов и проводить исследования  в оптимальные сроки активности выбранной фазы водных беспозвоночных с учётом особенностей климатических условий.

В целом же результаты проведённых работ, прежде всего, подтвердили  возможность использования представителей рода Stenophylax в качестве биоиндикатора нефтяного загрязнения водотоков Северного Урала в целом, а  также стали прекрасной фоновой характеристикой состояния водной среды реки Улс для  ведения экологического мониторинга  загрязнения водной экосистемы в дальнейшем.

Вернуться в Содержание журнала

Геологические процессы в Уральских горах давным-давно затихли. Всё то, что было создано ими в далекой древности, подвергается разрушению водой, ветром и морозами, создающими при этом изумительные по красоте и величию природные картины.

Где бы не находился ты в этих краях, практически повсюду встретишь каменные палатки, изваяния людей, их лиц; увидишь застывших на века медведей, змей, былинных богатырей, всех сказочных героев, включая и самых страшных вурдалаков.

Есть места, где можно увидеть пирамиды, каменные города с высокими монолитами зданий, балконами и карнизами, со сложной организацией улиц, тоннелей, арок, проходя по которым изумляешься фантастической игре природы. Этот горный мир привлекает, поглощает внимание, завораживает и превращает дорогу идущего – в сказочный и таинственный путь.

Невозможно словами передать ауру картины, созданную великим художником. Эту картину надо просто увидеть и прочувствовать самому. В данном случае всё также – поймать магию горного Урала, проникнуться его духом можно, только побывав в этих необыкновенных местах. А увидев раз, влечёт тебя сюда – в горы уже всю последующую жизнь.

Вот этих застывших на века каменных волков, что на фото, мы встретили на Полярном Урале, а история их появления на берегу реки Щугор следующая.

Кровожадный план вожака

В стародавние времена в здешних лесах хозяйничала большая стая волков. Волки охотились на лосей и северных оленей, за счёт которых благополучно и сытно жили. И всё бы ничего, но были в этой стае четыре волка, которые отличались особой жестокостью. Они убивали животных при каждом удобном случае. Не только себе на еду, но и ради охотничьего азарта и удовольствия, не щадя никого.

Хозяин этих мест – Лесной дух, видя такое безобразие, не раз предупреждал вожака стаи, чтобы он остановил кровожадных зверей. Ведь закон охоты един для всех – добывай пищу только на свое пропитание и не губи понапрасну других.

Однако были эти волки молоды, сильны, выносливы. Они считали себя хозяевами жизни, которым позволено всё. И в ответ на замечания вожака только ухмылялись.

И вот однажды, у подножья горы Тельпос-из, (на языке манси -гора Нэ-Пупыг-Нёр, ненцев – гора Нэ-Хэхэ) эта стая волков увидела табун северных оленей и решила устроить на них охоту.

По замыслу вожака, одна – меньшая часть волчьей стаи, будет преследовать оленей, а вторая – более многочисленная, состоящая из опытнейших бойцов, устроит засаду. Западню решили устроить выше, в горах. На переходе оленей, проходившего вдоль ручья. Сказано – сделано.

Первая группа притаилась, а вторая тотчас на махах пошла вверх. Выждав немного, загонщики, не спеша, трусцой направились к пасущимся у реки оленям.

Увидев приближающуюся опасность, вожак оленей принял решение уходить в горы, где есть неприступные камни, провалы, пропасти. (Фото 5) И есть возможность занять выгодную позицию для отражения нападения хищников. Олени стремительно понеслись по руслу горного ручья вверх, создавая над собой ореол блистающей солнечной радуги из разбрызгиваемой ими хрустальной воды.

Это была завораживающая картина: летящие в небо грациозные олени, в облаках брызг и пенистой горной водицы, среди разноцветных камней, суровых, обрывистых скал и изумрудных полян.

Все животные были уверенны в своих силах и своём спасении. И действительно, уходили от погони этим маршрутом они не раз и не только от волков, но и от медведей тоже. Преследовавшие их волки, проигрывали им в силе, скорости и возможности преодолевать препятствия. Волки отставали, и это придавало уверенности всем оленям на благополучный исход гонки.

Тем временем волки из второй группы уже ждали. Они залегли среди камней, с обеих сторон ручья и чуть выше снежника. Азарт и радость предстоящей охоты переполняли их.

И вот внизу, над ущельем, закружили вороны, а вскоре из-за большого камня показались олени. Впереди, самый крупный – вожак с огромными ветвистыми рогами, с налитыми силой упругими мышцами на груди. Вожак словно не бежал, а летел, и будто бы не было на его пути крутого подъёма, камней и встречных потоков воды. За вожаком плотно держались все остальные.

Увидев приближающуюся добычу, каждый из хищников сроднился с камнями и, вжавшись в землю, от волнения затаил дыхание. Олени все ближе и ближе. Вот прошли они снежник, вот уже слышны шаги по камням, плеск рассекаемой воды, тяжёлое дыхание зверей… И вот он– пьянящий запах их тел. Волчье сердце – словно молот, дышать – нет сил, дрожь тела не сдержать уже, и мысль одна: «А-Т-А-А-КУЙ!!!»

Неравный бой…

Залп «серых молний» вдарил по оленям… Рычание, стон, топот копыт, тяжёлое падение тел, предсмертный хрип и бульканье крови наполнили долину.

Бой был неравным. Наиболее сильных оленей добивали уже на ярко-белом снежнике, который становился красным от крови.

В суматохе боя удалось вырваться живыми из этой схватки только важенке с полугодовалым оленёнком. Обезумев от страха, они чудом пробрались почти по вертикальной стене на небольшой уступок среди скал. Дальше бежать было уже некуда. Выступы окружали скалы.

Остановившись и переведя дух, они видели, как все волки вместе добивали последнего оленя – вожака. А после битвы устроили пир на окровавленном снежнике под пляски и крики воронов над ними…

Вскоре четыре насытившихся волка отделились от стаи и направились искать оленей, убежавших вверх по ручью. Они увидели беглецов на скале и остановились под ней. Пытались подняться, но безуспешно. И тогда решили хищники устроить осаду и залегли внизу.

Олени стояли, не шелохнувшись, прижавшись друг к другу. Двигаться на приступке скалы было крайне опасно – даже при небольшом шевелении камни срывались вниз, уменьшая и без того спасительный островок. А волки при каждом, даже небольшом шорохе, тотчас соскакивали и, подняв головы, жадно смотрели вверх. Исход осады был уже предрешён временем. Любое неосторожное движение – и олени сорвутся вниз.

Месть Лесного Духа

Видя все это, Лесной Дух пришел в ярость, не мог он простить волкам их кровожадности. Насытившиеся до отвала, и даже имея большой запас пищи, они всё же решили вновь поразвлечься охотой на последних, из оставшихся в живых, оленей. И тотчас превратил он этих жадных охотников в камень, в назидание всем тем, кто добывает на охоте зверя и птицу не ради потребности в своей пище. А ради азарта, удовольствия или жадности.

В дальнейшем перегнал Лесной Дух этих окаменевших волков с глухого ущелья на правый берег реки Щугор. Для напоминания всем-всем, идущим в тайгу, что бывает с теми, кто жадничает и варварски относится к дарам Природы.

Так и сидят эти каменные волки до сей поры на самом берегу живописной реки. Жадно смотрят они вверх, но уже не в ожидании лакомого кусочка, а в мольбе к Лесному Духу, чтобы он расколдовал их.

Вернуться в Содержание журнала

Сегодня в Герасимовке сохранился музей, где рассказывается не только об этой трагедии, случившейся 92 года назад. В экспозиции бережно хранят личные вещи, орудия труда и фотографии жителей деревни. Здесь можно увидеть и местный интерьер школьного класса 1930-х годов. Это настоящий музей крестьянского быта.

Деревня Герасимовка создавалась изначально стараниями семей-переселенцев из Белоруссии в 1908–1910 годах. В это время в России проводилась аграрная реформа под руководством Петра Столыпина. Её основными целями была передача надельных земель в собственность крестьянам, постепенное упразднение сельской общины как коллективного собственника и широкое индивидуальное кредитование крестьян. Густонаселённую центральную часть России предполагалось расселить на менее обжитые восточные территории империи. Сорваться с насиженных мест, в основном, готовы были безземельные крестьяне – многодетные, небогатые, предприимчивые и активные люди.

Такие семьи, продав всё своё нехитрое имущество, получали в губернии походный билет, где указывалось место назначения, и приобретали по льготным ценам билет на поезд. Подобные составы в народе получили название «столыпинских». Ехали с детьми, стариками, вещами, которые необходимы как в дороге, так и на новом месте будущего поселения. Удобства в вагонах были минимальные, питались в основном на крупных железнодорожных станциях.

Вот такие переселенцы и основали в начале XX века Герасимовку. Власти старались определять новосёлов по территориальному принципу, не смешивая губернии. Так получилось, что здесь первые 40 семей-поселенцев были с губерний Белоруссии. Поэтому можно с полной уверенностью говорить о том, что деревня Герасимовка была монокультурным образованием.     По волостям, куда планировалось переселение, были разосланы депеши. Задача местных властей была подготовить территории. В нашем случае центром была Кошукская волость Туринского уезда Тобольской губернии (позднее – Тавдинский район Уральской области).

Первым делом волостной староста проложил казённую дорогу через непроходимую тайгу, урман.  На каждом предполагаемом участке заселения вырыли по колодцу. Первый колодец определил место будущей Герасимовки.  Второй колодец находился в 6 километрах – это будущая Владимировка. Далее  Тонкая гривка – 12 километров.

Доехав до Тюмени, новоприбывшие получали необходимую денежную сумму, приобретали в городе лошадь, корову, утварь и отправлялись уже на телегах на выделенные места.  Каждая семья получала 10–15 десятин земли. Этого было вполне достаточно для безбедного существования. Но то, что было просто и красиво на бумаге, в действительности оборачивалось невероятными трудностями и препятствиями. И первое, с чем столкнулись поселенцы, – это тайга.

Тайга вокруг

Земля-то есть, вот она – да пойди её ещё отними у леса! И начался тяжёлый труд. Сначала лес выпилили. Потом начали корчевать пни. А машины, помогающие это делать, появились только спустя два десятилетия. Поэтому вручную подрубали вековые корни, подкапывали их. Потом кольями да ломами вытаскивали корень на край получившейся ямы. Оттаскивали на угол участка и поджигали. Образовавшуюся золу использовали для удобрения земли. Но на этом формирование пашни ещё не закончилось. Получившиеся ямы надо было заравнивать.

За трудами первого поселенческого лета незаметно пришла зима. С трудом пережив холода поселенцы поняли, что дальше жить в землянках невозможно. И стали строить дома. Сначала одним построили всем миром избу, потом другим.  Так выросла деревня длиною в три километра.

Днём детишек оставляли под присмотром стариков. Вместе готовили еду, вместе отвоёвывали у тайги пашни, вместе радовались и огорчались.  И скучали по родной Белоруссии, мягкой зиме, родным просторам. Связь с родиной поддерживали через домашние предметы, которые привезли с собой. Один из таких необходимых в быту предметов была горлатка.

Это плетёная корзина, которая по форме напоминала большую бутыль. В ней поселенцы привезли, скорее всего, семена пшеницы, овса, ржи. Какие-то посевные материалы они приобрели в Тюмени, но всё-таки думается, что основную массу зерновых они привезли с собой в таких ёмкостях.

Пишут, что горлатки в Белоруссии всегда плели из бересты. Но в Герасимовке они другие. При наличии в здешних местах липы и ивы – их плели по лекалам своей родины из местных материалов.

Через двадцать лет после основания деревни здесь уже насчитывалось более ста полноценных и крепких дворов. К концу 1920-х годов в Герасимовке  в каждом дворе имелся скот, домашняя птица, стояли сарайки и амбары. Создавалось же это благосостояние благодаря упорному от зари до зари тяжёлому труду не привыкших сидеть без дела людей. Нужна была этим людям коллективизация!? Мнения и тогда, и сейчас сильно разделялись.

Истина скрывается за интерпретациями и не любит огульных обвинений. Она открывается нам в деталях и подробностях жизни эпохи. Будем же сохранять свидетельства того времени – подлинных хранителей истины…

Вернуться в Содержание журнала

Деревня Новая Каргала… Она находится в западной части Зилаирского плато, где практически заканчиваются Уральские горы, у истока небольшой речушки с названием Ямашла, воды которой через речки Большой Сурень, Ик, Сакмара и Урал уходят в Каспийское море.  Большая часть прилегающей  территории покрыта смешанным лесом.

Здесь растёт берёза, дуб, липа, осина, клён, лиственница, сосна, а из кустарников черёмуха, боярышник, рябина, калина. Возле самой воды –  ольха, вяз, ива. Откуда появилась эта деревня? Кто её основал?

На караванной дороге

Из исторических источников известно, что  ещё в 1730–1738 гг. в целях улучшения торговых связей со Средней Азией между Казанью и рекой Яик (Урал) начинает налаживаться караванная (торговая) дорога. В этом процессе особое место занимают представители татарского купечества. Казанские татары были духовно близки жителям Средней Азии, так как исповедовали одну религию – ислам. Ещё одним немаловажным фактором, способствовавшим массовой миграции  жителей,  была политика экономических ограничений и  христианизации в Казанском уезде, особенно в период правления Петра I.

Сеитовская слобода

Татарская Каргала была образована в 1744 году группой татар, выходцев из Казанского уезда, как торговая слобода и получила  название Сеитовская слобода, по имени одного из казанских купцов – Сеита Хаялина.  Именно он обратился к военному губернатору Оренбурга И.И. Неплюеву с просьбой о выделении земель для строительства поселения казанских торговых татар. Указом Правительствующего Сената от 8 марта 1744 года было разрешено набрать к поселению при городе Оренбурге особой слободой до 200 семей казанских татар, причём «накрепко смотреть», чтобы принимались «люди пожиточные и торги производить могущие». В указе также было разрешено строительство мечети и «свободное содержание их веры».

Факт  проживания в Сеитовской слободе  моих прямых предков удалось установить при изучении генеалогического древа моего  прадеда Хайруллы Мунасипова   по материалам V Ревизии 1795 года купцов Сеитовского посада. Его прадедом был Мунасып Исхаков 1754 года рождения. Известны имена отца и деда Мунасыпа: это, соответственно, Исхак 1732 года рождения и Тагир (годы его жизни  пока не удалось установить). Из этого же документа следует, что  Исхак Тагиров с семьей проживал в Сеитовском посаде  ещё во время IV Ревизии 1782 года. В материалах V Ревизии обнаружены сведения  и о предках моей прабабушки Садики  по материнской линии. Её дедом был Абдулсаттар Губайдуллин 1788 года рождения, а прапрадедом – Султангул Утеганов (1730-1800), который также проживал в Сеитовском посаде и во время IV Ревизии 1782 года.

Переписные листы  Ревизской сказки 1795 года ценны для потомков ещё и тем, что  в них есть информация о местах предыдущего проживания моих предков. Так, купец  Исхак Тагиров ранее проживал в Казанском наместничестве и уезде,  а его жена Залифа – в  Арской округе Казанского наместничества. Первая жена Мунасыпа Гулезар Кариева также происходила из Арской округи, а вторая жена —  Муглифа Халилова – из Мамадышской округи. Купец Султангул Утеганов происходил из Бугурусланской округи (в то время это была территория нынешней Саратовской области), а жена Султангула – Ханифа Муслюмова из Малмыжской округи Вятского наместничества (ныне Кировская область). Примечательно, что моя супруга  Зоя Михайловна родилась  недалеко от города  Малмыжа Кировской области –   в деревне Нослы.

Переезд из Сеитовского пасада

Какие же причины  заставили  моих предков покинуть родные места в Сеитовском посаде  (Татарской Каргале), где проживали со второй половины XVII века?  В  истории Сеитовского посада (Татарской Каргалы) было немало трагических событий. Например, летом 1800 года всего за несколько часов из более 1000 домов пожаром были  уничтожены дома 220 семей. Горе заставило покинуть насиженное место большую часть пострадавших жителей. По-видимому, переселенцы  первой и второй волны, среди которых были  и мои предки, не пострадали от этой беды. Эпидемию холеры  1829–1833 годов они также пережили. По материалам VIII Ревизии 1834 года они  находились в числе  купцов и мещан Сеитовского посада. Второй, более масштабный пожар 1882 года, когда сгорела  половина села, возможно, стал причиной для оставления родного села и моими предками. По информации из книги «Сеитов посад» Рашита и Анвара Искандаровых (Казань, 2005), после  пожара немало жителей уехало в Среднюю Азию, а также различные татарские деревни. По данным из метрических книг мечети села Кульчумово Саракташского района Оренбургской губернии, семьи моих предков расселились в деревнях, прикреплённых к махалле (приходу) этой мечети. Так как при регистрации  рождения в метрическую книгу вносились данные о сословной принадлежности родителей  и месте их проживания, достоверно удалось установить, что моя родная бабушка Салиха (мать отца) родилась на хуторе Чумаза в 1895 году. В то время хутор относился  к Орскому уезду Оренбургской губернии, а ныне – к Зианчуринскому району Башкирии.   Подчеркну: это самый ранний документально подтвержденный год проживания моих предков на хуторе Чумаза. К сожалению, метрические книги за 1882–1888 годы и 1890–1894 годы в архивах не сохранились, что не позволяет уточнить год переезда моих предков из Сеитовского посада. Возможно, часть семей основателей нашей деревни до переезда на арендованные земли башкирской Чумазы жили какое-то время в деревнях Кульчумово и  Татарский Саракташ одноименного района Оренбургской области. Подтверждением этого является факт регистрации там  рождения и смерти некоторых представителей  фамилий  Абубакировых и Сайфельмулюковых, родственные связи  которых с основателями моей деревни достоверно установлены.  В последующие годы тесные взаимоотношения моих односельчан с жителями этих двух деревень сохранялись. На примерах моих предков, и не только моих, всё это подтверждается. Так, мою бабушку Салиху (по отцовской линии) выдали замуж за жениха из Кульчумово. Мой дед Гузаир Шаяхметов – коренной житель этой деревни.

Башкирская Чумаза

Как написано выше, наши предки какое-то время жили в основанном ими поселении  недалеко от деревни Башкирская Чумаза Орского уезда Оренбургской губернии (Зианчуринского  района Башкирии), взяв землю в аренду у местных башкир. Нынешние жители этой деревни называют место, где проживали наши предки,  «татарским пригорком». Даже существует легенда у наших жителей, что поводом для переселения  оттуда послужило сватание 80-летнего  башкирского  муллы к юной татарской красавице. Отвергнутый мулла способствовал досрочному прекращению аренды земли. Согласно существовавшим в Оренбургской губернии правилам разрешался срок аренды земли не более 12 лет с последующим продлением по разрешению руководства губернии. В этот период по данным Оренбургского губернского статистического бюро зарегистрировано 3 населённых места с названием Чумазинское: деревня Ново-Чумазинская с русскими жителями, товарищество Чумазинское с татарскими жителями и деревня Чумазино с башкирскими жителями.   К сожалению, пока не удалось найти в архивах договор аренды земли с целью  уточнения точных  годов жизни предков на этих башкирских землях.

Из рассказов моих родителей и односельчан  старшего поколения мне стало известно, что наши предки  переселились на свое последнее место жительства в 1911 году. В 2011 году отмечался вековой юбилей деревни.  На торжества приезжало  много выходцев из деревни и в 2021 году.  Однако, на этих встречах об истории деревни  рассказывали без приведения каких-либо документальных данных. И было непонятно, например, как жители деревни Байсалямово, расположенной в двух верстах от нашей деревни, позволили на своих землях поселиться  совершенно чужим людям.

Новая Каргала

На сайте Российского архива древних актов автором был обнаружен договор купли земли от 1911 года  двадцатью тремя  чумазинскими домохозяйствами у башкир-вотчинников  деревни Байсалямовой на ссуду Крестьянского поземельного банка. Этот документ сохранил нам имена основателей нашей деревни.

Среди них есть и  мои прямые предки: прадед по отцовской линии, его родной и двоюродный братья, два родных и  один двоюродный прабабушкиных брата по её отцовской линии, а также два родных брата и троюродный брат с сыном по материнской линии. Таким образом, главы десяти  из двадцати трёх семей – основателей деревни оказались  моими предками. Это три семьи Мунасиповых, четыре семьи Губайдуллиных и три семьи Абубакировых. Из материалов договора   купли земли на ссуду из средств банка известно, что  было куплено 394 десятины с оплатой по 304 рубля 40 копеек в год  в течение 55 с половиной лет. Большинство семей получили по 13,8 десятины, 3 семьи – по 27,5, одна – 41,3 десятины земли (1 десятина равна 1,09 гектара).

Происхождение фамилии

Теперь пришло время объяснить, почему моя фамилия  Мунасипов. После смерти  дедушки Гузаира в 1926 году бабушка прожила недолго.  В 1931 или 1932 году бабушка Салиха умерла. Оставшихся сиротами её детей забрала на воспитание семья моей прабабушки Садики и прадедушки Хайруллы Мунасиповых  в деревню Новая Каргала. Они-то и дали  свою фамилию моему  отцу и его сестре.   Прабабушку Садику я помню. Она жила в нашей семье и умерла в 1956 году в возрасте 83 лет.

Советский период

По дальнейшей истории деревни мне удалось найти информацию из материалов сельскохозяйственной переписи 1917 и 1920 годов. По данным сельхозпереписи 1917 года, в деревне Новая Каргала было 31 хозяйство и 167 душ обоего пола. В 1920 году – 33 и 181, соответственно. В архиве сохранились подворные карточки переписи 1920 года, где указаны фамилии, имена, отчества, национальности глав хозяйств, состав семьей с указанием возраста и родственного отношения к главе хозяйства.

Основной костяк основателей деревни  и их потомков в 1920  году сохранился.  Период  революции, видимо, деревня пережила спокойно. А голод 1921-1922 годов унёс много жизней. Из сохранившейся части  метрической книги мечети основными причинами смерти указаны голод и тиф. В нашем роду, например, полностью вымерла семья двоюродного прадедушки.

До 1931 года мои односельчане жили единоличным хозяйством.  В 1931 году их присоединили  к Инякскому мясосовхозу. А  в 1932 году была организована сельскохозяйственная артель  «Яңа тормыш» («Новая жизнь»). Большая часть хозяйств вступила в артель. Но оставались и единоличники. Про раскулачивание, принудительное вступление в артель старожилы деревни не рассказывали. Сохранилась информация про одного единоличника, который  так и прожил до конца жизни (1954). В похозяйственных книгах деревни за 1936–1938, 1939–1942 и 1943–1945 годы зарегистрировано 2 семьи  единоличников. Труд в артели был ручным, тягловой силой были волы и лошади. Первый трактор «Фордзон-Кировец» появился  только в 1938 году.

Период испытаний

Великая Отечественная война забрала 54 мужчины  деревни. Из них вернулись на малую Родину 26, пали, защищая Родину, 28 человек. Из моих прямых родственников ушли на фронт  8 человек, вернулись  двое, включая моего отца, Мунасипова Закарию Гузаировича. Мой отец окончил 4 класса начальной школы. Был призван в ряды Красной армии в 1943 году в возрасте неполных 17 лет, около 1 года под Оренбургом обучался военному делу. На фронт попал в 1944 году. Победу встретил  в Кёнигсберге, после чего принимал участие  в борьбе с «лесными братьями» в Прибалтике.

Затем их часть была переброшена в Манчжурию, где окончательно завершилась война для нашего отца. (фото 3. Отец Закария Мунасипов. Манчжурия. Фото 1945 г.)  Но не завершилась военная служба. После победы  над Японией наш отец вместе со всеми начал собираться домой. Но командир сказал, что надо  отслужить срочную. Его отправили  служить на Чукотку пограничником. Там  наш отец заболел туберкулёзом лёгких  и был комиссован в 1950 году.

Память об отце

После возвращения домой отец в школе механизации сельского хозяйства получил специальность тракториста. До 1960–1961 года работал трактористом на гусеничном тракторе  ДТ-54. За успехи  в труде был награждён медалью «За освоение целинных земель». Затем,  до выхода на пенсию – старшим чабаном в совхозе. Кроме этого, как и все сельчане, вёл домашнее хозяйство, поставил на ноги нас – пятерых сыновей.

В годы реформ Хрущёва платил из своего скромного заработка двойной сельхозналог  за возможность иметь вторую корову. Одновременно проходил лечение, глотая горстями противотуберкулёзные препараты. Отец был честным  и порядочным человеком, уважаемым в деревне, несколько раз избирался депутатом сельского совета. Несмотря на тяжёлое детство, войну, службу в сложных условиях, тяжёлое хроническое заболевание, не озлобился, был трудягой и очень нас любил. Особо не интересовался политикой, но был верен идеалам тех времен. Одна только иллюстрация: Когда вынесли тело Сталина из мавзолея, отец демонстративно прибил на стену свою похвальную грамоту с портретами Ленина и Сталина. Никогда я не слышал от отца нытьё и жалобы на тяжёлую жизнь. Всё благополучие семьи создавал своим трудом.У него был свой конный плуг для вспашки огорода под картошку, конная сенокосилка, конная согребалка для сена.  Испытания на прочность крестьянина не завершились и после разрушения  Советского Союза.

В лихие 90-е какая-то сволочь  под лозунгом с нетрудовыми доходами распорядилась  уничтожить  ранее перечисленные скромные средства малой механизации у крестьян нашей деревни.  Заставили  снести эту «технику» в одно место и тяжёлым гусеничным трактором всё поломали. В первую же ночь  обломки были свезены на телеге домой, в последующем  восстановлены.   Несмотря на то, что имел только 4 класса образования, отец много читал художественную литературу, выписывал 4–5 газет, литературные журналы, журналы по овцеводству, пчеловодству. Писал достаточно грамотно. Для нас  он тоже старался: первый детский двухколёсный велосипед в деревне был у нас, первый фильмоскоп так же. Отец первый в деревне купил  легковой автомобиль  «Жигули 3-й модели». Естественно, у него всегда была своя лошадь. ( С матушкой они  вырастили пятерых сыновей, трое из которых окончили вузы, один – техникум, один – профтехучилище. Все пятеро создали семьи, стали достойными гражданами своей страны. Вот таким был наш отец. Светлая память о нём навсегда сохранится в моей памяти.

Трудовая закалка

После войны деревня успешно развивалась. С 1957 года  её перевели в состав вновь созданного совхоза «Овцевод».  Все трудоспособные жители трудились  в совхозе: их  работа была направлена на заготовку кормов для животноводства. Во время летних каникул на общественный сенокос привлекались и школьники. Я и мои сверстники на покосе  начали работать с 10 лет. Например, в моём распоряжении находились лошадь, телега и двое таких же как и я ребят. В мои обязанности входили поддержание в исправном состоянии телеги, запрягание лошади, погрузка с помощниками сена, подвоз до омёта, разгрузка опрокидыванием телеги. А вечером после работы и распрягания лошадь  сдавалась конюху. Работали без выходных. Только в дождливые дни  отдыхали. На второй год мне доверили более сложную технику – конную согребалку (это – своеобразное средство малой механизации с железным сидением на двух больших железных колёсах, в которое запрягалась лошадь). На этой конной технике с шириной захвата 2 метра я сгребал сено. На третье лето меня поставили прицепщиком на тракторную согребалку с шириной захвата уже 6 метров. Её техническое обслуживание и мелкий ремонт входили в мои обязанности. При необходимости меня сажали за руль маленького колёсного трактора, и я какое-то время  работал трактористом.

Всё  четвёртое лето  я проработал прицепщиком на тракторной сенокосилке. Три косилки цепляли к трактору цугом и три парня целый день рулили на них. Тут, кроме техобслуживания косилки, надо было регулярно затачивать на наждачном круге  сегменты двухметровой косы. Замену сломанных сегментов косы мы тоже проводили сами. Пятое и шестое лето я работал прицепщиком на тракторном подборщике-копнителе. Это тяжёлая физическая работа: целый день вилами  вдвоём  приходилось  распихивать сено по бункеру копнителя. Вечером – шприцевание множества точек смазки этой чудо-техники. Кроме того, недели две работал на тракторе, который был тягачом копнителя. В 1969 году, с окончанием школьного периода, закончилась моя работа на общественном сенокосе.

Возможно, у тех, кто прочитал эти строки, возникнет сомнение в правдивости моего рассказа. Но  это действительно было. Всё мое поколение в нашей деревне прошло через эти испытания. Добавлю, что  вся бригада, работавшая на покосе, жила на полевом стане. Там было организовано трёхразовое питание. Пища привычная для нашей нации – наваристый суп с лапшой и большим количеством  свежего мяса. Хоть нашего повара и называли кашеваром, кашу она не варила.  Ночевали в построенном своими руками  большом шалаше. Его  мы сооружали подальше от шалашей взрослых, чтобы шумным весельем не  мешать их отдыху. Нашей энергии хватало и на  детские игры после работы. Труд  у нас был посильный,   привычный и естественный  для деревенских жителей.

Вот таким естественным образом история маленькой татарской деревни, основанной  потомками мелких казанских купцов, вплелась в историю нашей великой Родины. За свою долгую жизнь я побывал во многих регионах России, а также зарубежных странах.  Видел очень много красивых мест. Но где бы я  ни находился, всегда вспоминаю свою малую Родину – деревню Новая Каргала.

Вернуться в Содержание журнала