Историко-спортивная экспедиция команды «Север», совершённая к местам трагедии, разыгравшейся у берегов Новой Земли после разгрома союзного конвоя PQ-17 в июле 1942 года, где пытались найти спасение уцелевшие суда конвоя и те, кто добирался до берега на шлюпках и плотах.
Несколько лет участники команды упорно пытались организовать путешествие по Новой Земле – в одном из самых труднодоступных районов Крайнего Севера России. С этим арктическим архипелагом связано много страниц в истории освоения Арктики. Оставили свой значительный след здесь и события Второй мировой войны. Именно по местам, связанным с трагедиями минувшей войны, и был проложен лыжный маршрут, пройденный командой уральцев в апреле 2000 года.
Целый ряд проблем по организации экспедиции был связан с тем, что её маршрут проходил через районы испытаний ядерного оружия в период «холодной войны», ставшие надолго закрытыми для посещения учеными и туристами.
Здесь очень кстати оказалась помощь Санкт-Петербургской организации «Полярный конвой», поддерживающей тесные дружеские и шефские отношения с командованием Северного флота и частями, где когда-то служили ветераны-североморцы. Они сумели «подобрать ключи» ко всем кабинетам, где принимались «судьбоносные решения», и помогли экспедиции заручиться поддержкой адмиралов и генералов, способных по достоинству оценить мужество и энтузиазм спортсменов из Екатеринбурга, патриотическую значимость их похода, посвящённого 55-летию Победы в Великой Отечественной войне.
Высокие широты Земли – суровый край, словно специально созданный для того, чтобы испытать человека на прочность, чтобы узнать пределы его мужества и силы воли, чтобы проверить его характер в экстремальных условиях жгучих ветров и жестокой непогоды. Грандиозные масштабы полярных районов нашей планеты могут поразить самое смелое воображение, а суровая, но хрупкая красота этих мест не перестаёт волновать бродячие души многих полярников и путешественников. Благодаря достижениям современной цивилизации, Арктика и Антарктика стали намного доступнее, но от этого они не стали ни теплее, ни безопаснее. Беззащитный человек никогда не станет в этих местах истинным «царём природы» и не дождётся ни малейшего снисхождения к своим легкомысленным ошибкам. И пускай со времён последних первопроходцев прошли многие десятилетия, однако все трудности автономного существования человека в высоких широтах можно в полной мере испытать и в наши дни.
Большая часть маршрута экспедиции вдоль берегов Новой Земли преодолевалась в исключительно сложных условиях, связанных с непредсказуемым характером арктической погоды. Штормовые ветры и короткие оттепели сняли снежный покров с каменистого берега и вечной мерзлоты новоземельской тундры. Команде «Север» приходилось продвигаться то по глубокому снегу, заполнившему низины, то по голой каменистой обледенелой почве при штормовых ветрах и плохой видимости, с тяжёлыми рюкзаками за спиной и притороченными волокушами.
Экспедиция посетила практически все места на побережье Новой Земли, где высаживались спасшиеся моряки конвоя, и сумела снять увлекательный и познавательный фильм «По следам конвоя PQ-17». Символический старт экспедиции состоялся у трапа легендарного ветерана Арктики и Северных конвоев – ледокола «Красин».
О том, что в 1941–1944 годах фашистский флот и авиация активно действовали в районе Новой Земли, известно немногим. Но самолёты и подводные лодки противника достаточно часто нападали здесь на наши корабли и суда, обстреливали полярные станции, минировали проливы и подходы к арктическим портам СССР.
Отдельная героическая страница Великой Отечественной войны – история проводки союзных арктических конвоев, среди которых наиболее известна трагедия каравана PQ-17. По нелепому приказу из Лондона суда этого каравана были брошены на произвол судьбы британскими кораблями прикрытия, превратившись таким образом в лёгкую добычу для германской авиации и подлодок. Из 34 судов PQ-17 лишь 11 транспортам удалось благополучно добраться до Новой Земли, При этом некоторые суда были потоплены всего в нескольких милях от архипелага. У Новой Земли остатки каравана соединились с эскортом английских и боевых советских кораблей, продолжив затем свой опасный путь к Архангельску. Но и на этом этапе перехода ещё два транспорта союзников стали жертвами атак немецкой авиации.
Свой лыжный маршрут по Новой Земле команда начала на полуострове Гусиная Земля, где в период линьки собираются тысячные стада гусей. Команда была доставлена сюда военным самолётом не без помощи Санкт-Петербургской организации «Полярный конвой». В столице Новой Земли – посёлке Белушья Губа состоялась встреча команды с личным составом полигона.
Продвижение по маршруту началось по заснеженной тундре от озера Гусиного в сторону мыса Никольский Нос.Команде предстояло пройти около 260 км по арктической тундре от озера Гусиное полуострова Гусиная Земля через залив Моллера и полярную станцию Малые Кармакулы к заливу Пуховой. Обратный путь лежал через горные кряжи к полярной станции Амдерма 2 и посёлку-аэропорту Рогачёво.
Придавленные к земле тяжёлыми рюкзаками, лыжники тащились со своими нартами через гряды невысоких каменистых холмов, вспоминая о том, что именно у берегов Гусиной Земли 6 июля 1942 года немецкая подводная лодка U-255 атаковала транспорт «Джон Уайтерспун».
Американское судно, шедшее в составе каравана PQ-17 с грузом боеприпасов и танков, оказалось одним из первых, успешно добравшихся до Новой Земли в тяжёлом одиночном плавании через Баренцево море. Но здесь наших союзников ожидал враг, торпедировавший «Джон Уайтерспун» сразу несколькими торпедами. После взрыва третьей из них корпус судна разломился, и транспорт быстро затонул к северо-западу от берегов Гусиной Земли. При взрывах торпед на судне погибли шесть человек.
Лишь через двое суток одна из шлюпок с «Джона Уайтерспуна» встретила в морских льдах панамский транспорт «Эль Капитан». Другая шлюпка была спасена через день английским сторожевым кораблём «Ла-Малоне», сопровождавшим уцелевшие суда каравана PQ-17 на их пути к Архангельску.
8 июля 1942 года та же самая подводная лодка U-255 подкараулила в районе Гусиной Земли ещё одну жертву, которой стал американский транспорт «Олопана». После успешной торпедной атаки немецкая лодка всплыла на поверхность и с расстояния около двухсот метров добила повреждённый транспорт из своего 88-мм орудия. Вместе с судном погибли шесть английских моряков. Уцелевшие члены экипажа воспользовались спасательными плотиками и через двое суток высадились на берег в разных местах Гусиной Земли. Первая группа моряков достигла полуострова в семи милях к югу от мыса Северный Гусиный Нос, где пострадавшие были обнаружены спустя три дня экипажем поискового гидросамолета (пилот – известный полярный летчик И.П. Мазурук). Остальные англичане высадились на берег в районе мыса Людсаля, то есть почти на 30 миль южнее. Через какое-то время дым от их костра был замечен командой советского мотобота «Мурманец».
Почти целый день команда шла по влажному морскому льду, петляя среди бесчисленных островков, разбросанных вдоль западного берега Новой Земли. Невдалеке видна открытая вода Баренцева моря, а всего три часа назад, вдоль кромки ледового припая, навстречу лыжникам спокойно прошествовал «хозяин Арктики», занятый какими-то своими медвежьими делами.
В сторону моря дует сильный ветер, поэтому на ночлег команда прячет свою палатку под живописными береговыми скалами острова Рудакова. Не спеша размещается внутри, отгородившись от арктического холода тремя слоями тонкого капрона. Разжигает примус и вскоре куски плотного снега начинают превращаться в воду для супа и чая. Теперь, в ожидании ужина, можно спокойно отдохнуть, выполнить массу неотложных дел и даже немного вздремнуть.
Но уже в который раз мысли возвращаются к каравану PQ-17 и к английским морякам с транспорта «Хатлбьюри», погибшего всего в трёх милях от Новой Земли. С огромным трудом они добрались до тех самых скал, у которых стоит сейчас палатка команды. Из 59 членов экипажа «Хатлбьюри» спаслось всего 23 моряка. Вечером 7 июля 1942 года транспорт был торпедирован немецкой подводной лодкой U-355. Судно затонуло в заливе Моллера. К утру следующего дня большинство англичан погибло от переохлаждения, насмерть замерзнув в ледяной воде Баренцева моря. Рядом вскоре оказался вездесущий «Мурманец» и спас оставшихся в живых с этого транспорта, а также моряков с американского судна «Уинстон Салем», севшего на мель неподалеку с грузом танков и самолётов.
Залив Моллера – это обширные пространства чистой воды, масса мелких островов и небольшие уютные бухты, спрятавшиеся среди живописных береговых скал. Именно в этих местах 7 июля 1942 года немецкая подводная лодка U-255 торпедировала двигавшийся на юг американский транспорт «Алькоа Рейнджер», шедший в составе каравана PQ-17 к Архангельску. Через несколько дней спасшиеся американцы добрались до Новой Земли, где позднее они были обнаружены мотоботом «Мурманец» и доставлены в район Малых Кармакул.
Теперь на побережье залива Моллера обедают лыжники, правда, в сравнении с полуголодными моряками PQ-17 питаются они просто замечательно. Их рацион рассчитан не только по калорийности, но и сбалансирован по соотношению белков, жиров и углеводов. Все продукты предварительно подготовлены и аккуратно расфасованы дома задолго до выхода на маршрут. Это позволяет максимально экономить вес продуктов и сокращает время приготовления пищи. На острове Никольского с самого утра метёт сильнейшая позёмка, готовая с минуты на минуту перейти в настоящую пургу. Хотя, пока направление ветра остаётся почти попутным, непогода не доставляет команде особых неудобств. При отсутствии видимости, конечно, не следует забывать и об осторожности. Всё-таки в сторону моря берега чаще всего обрываются отвесными скалами, а, двигаясь по каменистой тундре в пургу, очень просто забраться в лабиринт каньонов, «пропиливших» склоны на глубину до нескольких десятков метров.
В хорошую погоду скалы и нависающие над ними снежные карнизы необычайно живописны, но идти по таким местам вслепую совсем не безопасно, а видимость сокращается всего до двух-трёх десятков метров. Команда прекращает движение и начинает выпиливать из плотного снега снежные блоки. Это искусство хорошо известно тем, кому приходилось скитаться по арктическим просторам. Из нескольких десятков таких «кирпичиков» строится ветрозащитная стенка, а уже под её прикрытием устанавливается палатка и через несколько минут в продуваемой насквозь зимней тундре вырастает цветной капроновый дом.
Преодолев все трудности, четыре участника похода прошли от полуострова Гусиная Земля до залива Пуховый и вернулись обратно в посёлок Белушья Губа. Именно в госпитале Белушьей Губы в июле 1942 года советскими военными медиками была оказана первая помощь наиболее пострадавшим морякам каравана PQ-17.
Вернуться в Содержание журнала
Дарт Вейдер «дышал» через регулятор
Те, кто смотрел звездные войны, наверняка помнят, характерный звук при появлении в кадре Дарт Вейдера. Дело в том, что этот харизматичный персонаж дышал именно через дайверский регулятор.
Регулятор — это техническое устройство, предназначенное для снижения давления газа, поступающего из баллона, до величин, позволяющих осуществлять дыхание без каких-либо вредных последствий, а также для подачи газа вдоха и отведения продуктов выдоха. Таким образом, система регулятора состоит из двух частей (ступеней).
Особенности «ступеней» регулятора
Первая ступень: Редуктор.
Он понижает давление газа, поступающего из баллона, до промежуточного или среднего давления, которое на 6 –11 атмосфер больше, чем давление окружающей среды.
Вторая ступень: Лёгочный автомат.
Понижает давление до давления окружающей среды, обеспечивая комфортное дыхание при любом положении тела. При пещерных погружениях используется два регулятора, так как все снаряжение дублируется. В состав регулятора так же входит манометр, бэкап -регулятор (резервная вторая ступень регулятора) и еще одна вторая ступень регулятора на длинном шланге (210см) — лёгочный автомат, предназначенный для более удобной передачи напарнику в случае необходимости. Так же дополнительно из первой ступени идут шланги низкого давления, используемые для поддува сухого костюма и крыла компенсатора. При погружении давление необходимо постоянно контролировать с помощью манометра.
Виды регуляторов
Существуют большое множество различных регуляторов. Бывают обычные тепловодные регуляторы, использующиеся в теплых водах и бассейнах, бывают холодноводные, которые меньше всего подвержены замерзанию, у них обычно установочное давление несколько выше.
По своему устройству они бывают поршневые или мембранные. По назначению могут быть для дыхания воздухом или специально очищенные для дыхания обогащенным воздухом (Nitrox) или чистым кислородом (Oxigen). Дело в том, что если используется найтрокс или «кислый» (так в дайверской среде называют 100% кислород), то необходимо их специальным образом подготавливать, отчищать от всех примесей масел, использовать специальные резиновые О-ринги (уплотнительные кольца), использовать кислородосовместимую смазку. Это важно, так как при воздействии масла с чистым кислородом, особенно при высоком давлении может произойти воспламенение.
Есть регуляторы стейджевые, с поворотными турелями, предназначенные для дополнительных баллонов. А если в конфигурация снаряжения дайвера имеется отдельный баллон поддува, то и на нем используется специальный регулятор.
Регуляторы очень ответственная часть снаряжения, требующая особого ухода, поэтому за ними нужно следить, бережно эксплуатировать и вовремя обслуживать, особенно если вы собираетесь в экспедицию в пещеры
Вернуться в Содержание журнала
Эта поучительная история случилась в период моей работы в гидрологической экспедиции на реке Ница, недалеко от впадения её в реку Туру.
Мы с приятелем около полутора десятка лет каждый год промышляли лосей в одном из восточных районов Свердловской области. Место это я облюбовал сам. Изыскания проходили зимой, и я сразу обратил внимание на множество лосиных, косульих и лисьих следов, пересекавших реку в районе работ. Поэтому, когда нам в первый раз предложили лицензии на отстрел лосей в этом не знакомом нам районе, мы не стали отказываться и поехали осваивать его для охоты.
Первые годы мы останавливались в деревне на краю огромного мохового болота в доме гостеприимного праздного крестьянина Володи, который нигде не работал, а жил вместе с матерью-старухой на её да свою пенсию по инвалидности. Праздный образ жизни и питейные традиции обрекли его типичным искушениям, которым он с душой отдавался при малейшей возможности. В удовлетворённо-возбуждённом состоянии его гостеприимство становилось все более обременительным. Поэтому на третий год мы построили себе избушку в девяти километрах от деревни, в непосредственной близости от своих охотничьих угодий. Избушку эту, по её конструкции, будет правильнее называть полуземлянкой. Она состояла из прямоугольной ямы требуемых размеров, по краям которой были уложены два венца бревенчатого сруба. Сверху сруб перекрывался дощатым потолком, засыпанным землёй, и закрывался двускатной крышей. С торца строения вертикально была установлена входная дверь, к которой в земле был полого откопан ступенчатый подход. Длинные доски крыши, покрытые рубероидом, выходили за пределы сруба и доходили до земли, далеко отводя от стен дождевую воду. Из- за этого землянка имела вид бугра, засыпанного листьями и хвоей, а зимой – снегом. Главным преимуществом такого строения была его высокая теплосберегаемость. Установленная внутри железная печка хорошо прогревала земляные стены, которые долго сохраняли тепло.
Землянку мы построили быстро – за неделю с небольшим, перед началом сезона. Но такое устройство жилища было возможно только в достаточно сухих местах, с низким залеганием грунтовых вод. Поэтому место для землянки мы выбрали на сухом супесчаном взлобке, густо заросшем мелким сосняком, на берегу всё того же болота. Недалеко проходила старая лесная дорожка, по которой можно было подъехать на машине почти к самой избушке. Мы тщательно скрывали месторасположение избушки от местных жителей, и несколько лет она оставалась ненайденной, а потому и целой.
Каждый год мы приезжали в избушку, обычно в конце октября, имея до десятка заготовительных лицензий на промысел лосей, и проводили на охоте свои отпуска. Первые дни по приезде мы заготавливали дрова, ремонтировали и обустраивали своё жилище. Со временем мы обили изнутри стены землянки досками, настелили пол, двое продольных нар, между которыми сделали стол. Торцевую стену землянки над столом мы оклеили блестящими серебряными упаковками от чая, которые хорошо отражали свет от керосиновой лампы. В результате получилось тёплое, сухое и светлое жилище, в котором хорошо отдыхалось после тяжкого промысла.
Охотились мы без собак и всегда в одиночку, из всех видов промысла предпочитая наиболее тонкий – скрадывание зверя по следу. Лося было много, мы были вооружены нарезным оружием, поэтому охота не была продолжительной. Неделю, редко дней десять уходило на отстрел зверей, после чего Вадик начинал вывозить на своей машине разделанные туши в город для сдачи их в магазины или общепит. После чего он покидал меня, и я оставался в лесу один, продолжая промысел пушного зверя – лисы и куницы.
Вадик был, и, слава Богу, остаётся, старше меня на четыре года, и к тому времени занимал уже достаточно высокий пост в областной прокуратуре. В своё время он работал государственным охотничьим инспектором, поэтому профессионально знал методы всех видов охот, многие из которых в совершенстве освоил практически. Также профессионально он знал охотничье оружие, как гладкоствольное, так и нарезное. Он собирал и использовал в промысле самые знаменитые и оригинальные мировые модели ружей и карабинов. В частности, в своё время меня поразил его 9-миллиметровый американский карабин «Винчестер» 1909 года выпуска в отличном состоянии, с которым он охотился какое-то время. Конструкция «Винчестера» идеально воплощала агрессивную мощь, которой любой мужчина хочет обладать, особенного мужчина молодой. Потому что зрелый мужчина с возрастом начинает понимать, что оружие лишь создаёт иллюзию силы, и зачастую компенсирует моральную слабость его обладателя. А истинная сила – в правоте дела, которая укрепляет дух и делает человека непобедимым. Но это так, к слову сказать, потому что речь не о том.
А в тот год, о котором идёт речь, Вадик по заказу купил в Москве, в оружейном магазине на Соломенной сторожке, очень дорогой немецкий штуцер. Штуцер представлял собой трёхствольное богато оформленное ружьё с двумя гладкоствольными стволами 12-го калибра, и нижним нарезным стволом, калибра 8 мм. Его дороговизну во многом определяло то обстоятельство, что это ружьё принадлежало в своё время нашему знаменитому застойному генеральному секретарю, почившим незадолго до этого, и чья затейливая монограмма с заглавными буквами «Л Б» украшала ложу этого ружья. Его осиротевшие родственники вполне меркантильно оценили наследство покойного, решив продать часть его большой оружейной коллекции. Так Вадик и заполучил этот исторический раритет.
В один из дней мы пристреляли нарезной ствол тройника. К нему прилагалось сотни две патронов с пулями различной конфигурации и весом, которые стоили также дорого. Пристрелку мы делали на месте снесённой лесной деревни, где оставались ещё толстые кирпичные стены разрушенной фермы. Вадик в этот год был обременён затяжным судебным процессом, на котором он выступал государственным обвинителем, поэтому в полной мере не мог участвовать в промысле. Сезон уже заканчивался, как и лицензии, а ему всё не удавалось испробовать тройник по зверю. Поэтому, в один из своих приездов ко мне в лес, он оставил свой тройник мне, чтобы я проверил его боевые качества на лосе. В первую очередь нас интересовало останавливающее действие пули, так как её небольшой калибр давал основания для опасений в её достаточности. Добыв с помощью штуцера двух крупных быков лосей, я убедился в его высоком качестве.
Заряды ружья обладали достаточным останавливающим действием, чтобы вести надёжный промысел. На следующий день я пошёл на поля в сторону деревни. Так как лицензии на лосей кончились, я продолжил пушной промысел, заранее поставив капканы на лис в местах их мышкования. Встретить на поле мышкующую лису было обычным делом, поэтому я взял с собой тройник, с тем, чтобы по возможности использовать его нарезной ствол для стрельбы по лисам, которые ближе двухсот метров практически не подпускали. Подходя к полям, идя по малоезженой лесной дорожке, я нос к носу столкнулся с вывернувшейся из-за поворота упряжкой саней с крупной белой лошадью.
В санях сидели двое мужиков, в которых я узнал двух знакомых местных охотников, братьев Василия и Григория. Младший брат Василий работал электриком и жил в нашей деревне, а Григорий был совхозным руководителем среднего звена и жил в райцентре. Это были записные охотники и браконьеры, всё свободное время проводившие в лесу. Взяв одну лицензию на лося, они стреляли, сколько было нужно, не говоря уже о прочей лесной мелочи, которую также собирали по возможности. Зная окрестные лесные угодья с детства, они простодушно относились к ним, как к продолжению своего подворья, не считая зазорным пользоваться их дарами, понимая это вполне буквально. Мужики они были отзывчивые, и по первости мы и охотились с ними, и пользовались их лошадью для вывоза отстрелянных лосей из урёмных мест. Но в последние годы, построив свою избушку, о которой они ничего не знали, мы как-то отошли от них, предпочитая обходиться своими силами, уловив несколько ревнивое к нам отношение с их стороны.
Подъехав ко мне, они стали расспрашивать, как идёт охота и где находится Вадик, к которому они испытывали почтительность, зная его высокое положение. И тут я допустил ошибку, сказав, что Вадика сейчас нет, он занят в городе, и бывает здесь по выходным дням. Они сразу сообразили, что, не имея машины, я должен здесь, где-то неподалёку в лесу и жить, и спросили меня об этом. Мне очень не хотелось выдавать расположение нашего жилья, и поэтому, неопределённо махнул рукой в противоположную от него сторону…
Как я ни поворачивался к ним боком, загораживая собой висящее на моём плече новое ружьё, востроглазый Василий углядел обнову, и стал расспрашивать о ней. В те времена хорошее оружие было в дефиците, тем более в провинции, поэтому отечественные ружья у братьев были самые заурядные. Но мечта по фирменному нарезному оружию не покидала их, как и любого серьёзного охотника. Поэтому они сразу поняли ценность этого ружья, и, с плохо скрываемой завистью, восхищались им.
Поговорив, мы расстались, и каждый направился в свою сторону. Часа три я бродил по полям, выглядывая лисичек, и подставляя капканы на их переходы. В этот день удачи не было, и мне не попалось на глаза ни одного зверька, так же, как и в поставленные ранее капканы. Во второй половине дня на переходе на другое поле я услышал за спиной какой-то скрип, и, обернувшись, увидел настигавшие меня те же сани с Василием и Григорием. Остановившись, я подождал их, и сел к ним в остановившиеся сани на пахучее сено. Григорий стал рассказывать, что они проехали по кругу, свежих лосиных следов не нашли, и сейчас возвращаются в деревню. Рассказывая это, он всё посматривал на ружьё, лежащее у меня на коленях, сопоставимое по цене с новыми «Жигулями».
Чем дальше отходил я от места встречи, тем меньше мне хотелось идти туда, куда я поначалу намеревался. Какое-то беспокойное чувство стало овладевать мною, какой-то неприятный осадок оставила встреча с аборигенами. Уж больно подозрительно случайна она была во второй раз, уж больно навязчиво проявилось их внимание к тройнику. Я чувствовал какую-то угрозу и в суетливом восхищении Григория и в угрюмости Василия. Как разительно отличалось их поведение при второй встрече от искренней приветливости утром.
Я решительно повернул обратно, решив возвращаться в избушку своим утренним следом. Через некоторое время, уже далеко пройдя место моей первой встречи с братьями, я увидел, что они пересекли мой утренний след справа налево и продолжали движение на санях параллельным курсом в пределах видимости моего следа. Когда мой след пошёл густяками, непроезжими для саней, они отдалились, но, когда я вышел на чистое место, след саней тут же снова пересёк мой след, но уже слева направо.
Я остановился, чтоб осмыслить ситуацию. Мне стало ясно, что братья меня выслеживали. Братья, прекрасно зная эти места, проехали по кромке болота, где была избушка, и взяли в кольцо мои выходные следы. Потом один из них прошёл моим следом до избушки, постоял немного рядом с ней, и, не заходя в неё, вернулся к саням. Всё это легко читалось по следам.
Я почувствовал, как холодок прошёл по моей спине. Самый опасный зверь для одинокого человека в лесу – злой человек. Возможная безнаказанность провоцирует коварную злонамеренность. Очень неприятно осознавать, что ты являешься объектом преследования. Один взгляд Василия при расставании чего стоил. Сейчас я ясно видел, что он выражал презрение и лютую ненависть к городским выскочкам, которые просто в силу своего рождения были приближены к благам цивилизации, незаслуженно занимали более высокое социальное положение, потом вторгались в исконные места обитания простых тружеников, располагались там как хозяева, обрекая их на обслуживание своих интересов.
Я стоял у избушки, и напряжённо размышлял, пытаясь проникнуть в замыслы братьев. Я отдавал себе отчёт, что все мои предположения весьма гипотетичны. Но верный своей привычке просчитывать худший вариант, продолжал анализировать ситуацию. Целый вечер эти размышления не покидали меня. Я привычно делал обычные дела: разжигал печку, собирал на стол, ужинал, но в голове всё время всплывали в памяти события этого дня: коварно-льстивое восхищение Григория, тяжёлый взгляд Василия. Эти воспоминания стали приобретать уже навязчивый характер.
В любом случае нельзя было игнорировать возможность нападения. Поэтому на ночь я занёс ружьё в землянку, завернув его в телогрейку. Хотя я и был уверен, что если братья решатся напасть, они подготовят засаду в лесу, чтобы не оставлять следов нападения в избушке, и сохранить обстановку моего спокойного ухода в лес. Управившись с обычными хозяйственными делами и протопив печку, я завалился на нары с книжкой. В избушке стояла сухая жара. Моя тревога стала успокаиваться. Вдруг я уловил какой-то слабый в начале, но быстро усиливающийся звук ломающихся веток и топота чьих-то ног, гулко отдававшихся по мёрзлой земле. Было полное впечатление, что кто-то быстро, не разбирая дороги, ломится по сосняку к моей избушке. Страх мгновенно пронизал меня.
Паническая мысль о братьях подняла волосы на голове. Я быстро вскочил, проверил, закрыта ли дверь. В руке сам собой очутился топор. А за дверью творилось что-то невообразимое. Казалось, что какое-то огромное чудовище ворочается в чаще, приближаясь к избушке. Оглушительные в тишине ночи топот и треск уже раздавались у самой избушки, и я уже ждал, что сейчас кто- то будет ломиться в дверь. Я прижался к стене, опасаясь выстрела в окно. Но неожиданно треск и топот переместился на крышу. Послышался звук от ломающихся досок обрешётки крыши, и тяжёлые удары по потолочным доскам. С потолка посыпалась земля.
Мне уже было ясно, что подвергся нападению. Но ужасала бессмысленность действий нападавших. Непонятные звуки переместились с крыши на другую сторону избушки, и стали удаляться в сторону болота. Постепенно они затихли, и опять разлилась морозная тишина. Что это было? – с недоумением вопрошал я, осознавая, что опасность миновала. Кто мог бежать с таким топотом? Может быть, они хотели выманить меня из избушки?
Я не находил ответа, и не мог понять, что же произошло. Сердце ещё гулко стучало в груди. Осторожно, не вставая в проём освещённой двери, я откинул крючок и открыл дверь. Я осветил фонариком окрестности избушки и заснеженные сосёнки вокруг, и вышел наружу. На притоптанном снегу площадки перед дверью следов не было видно. На крыше землянки снег был разметан, и чернела продавленная сквозь рубероид большая дыра. Но чьих-либо следов было не разобрать. Надо было ждать утра, чтобы при дневном свете рассмотреть всё, и понять, что произошло. Я вернулся в избушку, решительно налил спирта и, не разбавляя, выпил. Чуть позже появилась умиротворяющая эйфория. Психика разгружалась, тело расслаблялось. И хотя вопрос «Что это было?» оставался, он не имел уже той резкости, и произошедшее воспринималось как мистическое воплощение моих опасений о возможности нападения. Думал про это – оно и произошло, – выплывало простое объяснение в моём помутившемся сознании. Завтра разберёмся…
При солнечном свете всё сразу стало ясно. Следы на снегу всё рассказали мне. Оказалось, что ночью два волка напали на лося. Испуганное животное, спасая свою жизнь ломанулось самыми густыми местами к болоту. Продираясь сквозь молодой сосняк, лось выскочил на нашу узкую тропинку, ведущую к землянке. Причём один волк бежал сразу за ним по тропинке, а другой слева отрезал лося от болота. Тропинка привела зверей к землянке с противоположной от входа в неё стороны. Наша землянка представляла собой просто снежный бугор, который зверь вознамерился преодолеть напрямую. Проломив крышу, лось упал, запутавшись в сломанной обрешётке, и почуяв запах печки и человека, совсем обезумел, и, круша всё на своём пути, с удвоенной энергией рванулся к спасительному болоту. Ему удалось прорваться. Второй волк не смог остановить его. След лося, весь усеянный сломанными ветками, деревцами и выдранной шерстью, уводил в болото.
Смущение этой ночи вытеснило и мои опасения, хотя некоторое время я более осторожно ходил по лесу. Но никто мне больше не встречался. Вадиму по приезду я рассказал о происшествиях, вернув «бесценное» ружьё. Братья, чуть позже, пользуясь нашим отсутствием, попытались сжечь избушку. Первая попытка их была неудачной, но на следующий год они сожгли избушку окончательно…
Вернуться в Содержание журнала
Айра: И я сказала Прохору, что мне обрыдло на этой Луне. Мне нужен отпуск, если он не хочет, чтобы я уволилась вот прямо сейчас.
Серг: По моему скромному мнению, если человеку что-то по-настоящему надо, то надо ему это дать. Иначе в итоге будет плохо всем.
Айра: А этот нахал сказал, что мне ещё два года пахать, пока я смогу закрыть контракт без неустойки.
Серг: Необходимое – это ведь то, без чего нельзя обойтись.
Снаружи кто-то двинул ногой в гулкую железную дверь.
– Ирина! – заорал Прохор. – Канализация в третьем коридоре сбоит! Разберись с ней, пока дерьмо не дотекло вот прямо сюда.
– Всё дерьмо, – пробормотала Ира, закрывая чат и открывая рабочую схему, – где больше, где меньше.
Канализационная сеть походила на группу разноцветных ветвистых офиур, сцепившихся то ли в драке, то ли в свальном грехе. Схема охватывала не только фекальные сливы, но и отдельные от них стоки бытовой воды, и пылепроводы мусоросбросов, и установки рекондиционирования. Сложная система, полная всё ещё не познанных до конца глюков и капризов.
Случаются незадавшиеся конструкции, которые умучаешься доводить, любой инженер знает.
Ира занялась поисками, какая группа насосов потерпела дисфункцию, и отчего она случилось, и почему управляющая нейросеть с этим не справилась. Собственно, не такая уж сложная задача при деятельной поддержке нейросети. Выявив проблему, причины которой, как обычно, оказались причудливы и запутанны, Ира намерилась сделать универсальный алгоритм решения целого класса подобных багов, что взяло немало времени; наконец Ира соорудила курс-корректор и влила в нейросеть.
Зато подобных неполадок уже не случится никогда, что более чем оправдывало затраты и усилия.
Айра: Прости, пришлось отвлечься на работу. Опять гребучая канализация.
Серг: Добрый день? Вечер? Ночь или утро. Что у вас сейчас? Иринка?
Айра: Трудно определить в ваших земных понятиях. Скорее вечер.
Серг: Значит, доброго времени суток, моё чудо.
Серг: Может тебе действительно оставить эти дела? Вернуться домой?
Айра: Нет. У меня есть обязанности. Бросить их вот так, не в срок, это не правильно. Я просто ною. Потому что канализация высушила мой мозг.
Айра: Другие трубопроводы гораздо деликатнее и симпатичнее. Они что-то приносят полезное, воздух, воду, а не наоборот. И они не врываются в мою жизнь внезапно, как… А, что-то много я говорю про трубы. Профессиональное искажение.
Айра: И эта теснота. Никуда не спрятаться. Только в каюту или туалет. По размеру они не сильно разнятся.
Серг: Могу тебя понять. Всё-таки человек должен жить на просторе, так он устроен природой. Я, правду сказать, не часто выбираюсь наружу. Но и внутри моего дома довольно-таки много места.
Серг: Однажды ко мне забрели волки и съели мой обед, пока я работал в кабинете. А я и не услышал.
Айра: Хорошая история. Хочу волков в соседи. Жить в пещере мне тоже поднадоело. Комбайнёры хоть на поверхность выходят, а я почти всё время в нашей лавовой трубе. Будь у меня хотя бы небо… Ты смотришь на небо?
Серг: Ещё бы. Как на небе Луна, я только на неё и смотрю. ) Я стою на веранде и вижу ели. Над ними рассыпаны звёзды. Но сейчас Луны не видно.
Айра: Я хотела бы тоже жить в своём доме. С мужчиной, собакой и котом. И голубями. Можно ещё козу и ослика.
Серг: Я бы пригласил тебя посмотреть свой дом, но ты так далеко, на Луне.
Айра: А если бы на Земле? 😉
Серг: Но ты на Луне. (
Айра: Но ты хотел бы меня увидеть?
Серг: Разумеется. Я видел твои фикты, ты симпатичная. Но обычно человек в натуре выглядит интересней, чем в картинках или видео.
– Мне бы хоть собаку, – сказала Ира вслух.
Она стремительно промчалась по коридору в столовую, налила кофе с молоком в лунную, с крышкой, кружку и села напротив управляющего станцией, который тихо жевал свой ужин.
– Прохор. Мне реально надо в отпуск, вниз, – Ира вложила в слова всю возможную мягкую убедительность. В конце концов Прохор совсем не плохой человек. Приятный даже, если присмотреться.
«Раздвинешь чёлку, а там такие голубые глаза,» – как сказала о нём некая девица из комбайнёров.
Ира невольно улыбнулась.
– К своему упырю собираешься? – сумрачно поинтересовался Прохор.
– Чего это он упырь? – взъярилась Ира. – В отличие от некоторых он меня понимает и поддерживает.
В раздражении она взмахнула рукой и сбила кофе. Прохор наклонился, поймал кружку – на Луне она, как и прочие предметы, падала медленно – и вновь поставил на стол перед Ирой. Внимательно посмотрел на девушку и покачал головой.
– А как мы без тебя обойдёмся?
– Переживёте как-нибудь одну лунную ночь. На крайний случай вызывайте, я могу порулить через удалёнку. Прохор, ну да, по контракту мне до планового отпуска ещё три лунодня. Но сдвинь срок, прошу. До следующего отпуска буду ниже травы, тише воды. Обещаю.
– Ладно, что поделаешь. Через сорок два часа пойдёт транспорт на Землю, на центральноазиатский терминал. Я договорюсь, чтобы тебя взяли.
– Спасибо, друг, – Ира воспарила духом.
– Не забывай нас внизу, – сказал Прохор и опустил взгляд в тарелку.
На Земле оказалось неуютно. Жара, душно и полно незнакомых людей. И к тому же поздняя ночь.
В чат знакомств влез какой-то идиот, явно через поиск физически близких контактов службы знакомства.
Перси.К: Переспишь со мной за 30 тысяч?
Айра: Ты что, у меня таких денег нет.
Перси.К: Я плачу.
Айра: Не плачь.
Общение с идиотом её позабавило, а не разозлило.
Она нашла скамейку в уголке пассажирской зоны, подальше от кафешек, из которых несло тяжёлыми ароматами восточной кухни, и с облегчением села. Сила тяжести утомительно и навязчиво прижимала к Земле. Ира вовсе не пренебрегала сеансами в центрифуге, даже крутилась сверх положенной нормы, но всё равно возвращение к полной гравитации было нелёгким делом. Следовало отлежаться хотя бы день, земной день, разумеется. Но она не собиралась непродуктивно расходовать время.
Забанив Перси.Ка и блокировав возможность кому-либо отслеживать себя, она занялась выяснением, как можно добраться до нужного места.
За углом кто-то тихо ругался по-китайски, но это ей не мешало. На Луне приходилось работать и в худших условиях.
В конце концов она плюнула на дешёвые варианты и арендовала дрон-такси. Не так уж и дорого, если вдуматься, особенно с её неземными деньгами, которые на Луне тратить в общем-то и некуда. Хорошо ещё, что она прилетела в Новый Байконур, а не в Чанчанцзе, Дейр-эз-Зор или, прости господи, Пуэбло.
Деньги в социуме – такая же мощная сила, как гравитация в небесной механике. Позволяет ускоряться.
– Я приеду, жди меня, я приеду, – мурлыкала Ира популярную в этом сезоне песенку. – Я принесу тебе розы. Я подарю тебе розы. Мы пойдём в магазин, купим еды к обеду. В кругу холодных планет я пролетаю сквозь космос, чтобы услышать твой голос[1].
Ей стало лучше. Она была готова отправиться на север, к своей цели. Подальше от среднеазиатского базара.
Да, являться без предупреждения – явный моветон, но в конце концов её фактически пригласили? Ведь хороший сюрприз это настоящий сюрприз?
Сквозь толстые бетонные стены проник густой свист стартующего транспорта. Человечество настойчиво осваивало космос. В очередной раз.
* * *
Ира прибыла к месту назначения поздним утром, отоспавшись по дороге.
Едва распахнулась дверь машины, как в лицо дохнуло запахами травы, елей – да, возле дома действительно возвышались ели – ещё какими-то, почти забытыми. После многих месяцев стерильной атмосферы Станции, духоты Нового Байконура и вновь фильтрованного воздуха дрон-такси, густое дыхание природы ударило прямо по нервам. И красный с коричневым дом, и зелень растений, и голубое с белым небо показались ей неестественно яркими, как обработанная графика. Реакция после сенсорной депривации, разумеется.
И было невероятно тихо, как будто лежишь упакованная в вате. Даже журчание близкого ручья тишину не нарушало, но придавало ей вкус.
Какое чудесное место. Уютное и живописное.
Если не обращать внимания на голые сопки на горизонте, так и не покрывшиеся растительностью за истёкшие десятилетия. Что-то совсем нехорошее выжгло их в Предпоследнюю войну. Плазма, ясен корень квадратный. До самых обнажившихся костей земли.
Да, после войн, эпидемий и катастроф двадцать первого века таких вот уединённых, то ли прекрасных, то ли сомнительных мест стало в изобилии.
Душевный подъём придал Ире храбрости перед непростым разговором.
Она обошла дрон-такси вокруг. Сквозь ячеистое покрытие площадки густо проросла трава, и дорожка к двухэтажному зданию почти не прослеживалась под зеленью.
Ладно, как говорила мама – всё, что тебя не убивает, делает тебя русской.
Айра: Ты дома, Сергей?
Серг: Иринка? Да, я дома.
Айра: Серёж. Миль пардон, но я стою перед твоим домом.
Серг: Нет, Ир, пожалуйста, не надо.
Айра: Я знаю, что поступаю не хорошо. Но мне очень надо увидеть тебя.
Серг: Ты не понимаешь, Ира.
Серг: Как ты меня нашла?
Айра: Хорошему ай-ра не чересчур сложно определить физическую позицию собеседника по сетевым характеристикам. Всякое имя обрастает информационными полипами. Надо только знать, как за них тянуть.
Айра: А я хорошая ай-ра. Как по нику, так и в профессии.
Серг: Зачем ты здесь, Ирина?
Айра: Серёжа. Ты сказал, что хотел бы увидеть меня вживую. Вот она я, и я тоже, представь себе, хочу тебя увидеть. Ты, конечно, вправе требовать объяснений, и я тебе их дам.
Айра: Мы переписываемся с тобой почти год. Сначала наше общение было для меня пустой забавой, и несколько раз я собиралось его прекратить. Потом… Ты меня заинтересовал. Так получалось, что твои слова утешали и поддерживали меня в сложных ситуациях. Помогали преодолевать всякие неполадки и тяготы жизни на Станции.
Айра: У меня холодный ум. Некоторое время я думала, что ты что-то вроде брачного афериста. Но тебя не интересовали мои деньги или что-то товарное. Только я сама.
Айра: И я подумала: может, ты и есть тот мужчина, что нужен мне?
Айра: Да, с тобой было хорошо. Но я заметила, что ты охотно говоришь только обо мне. Ни о себе, ни о своих делах ты не очень-то распространялся. Какие-то пустяки. Даже фамилию не сказал. Ни разу не заговорил о будущем. Я даже не уверена, что знаю, как ты выглядишь.
Айра: Я подумала – стоит ли западать на человека, которому ты нужна не пойми для чего. То есть не нужна. И про которого толком ничего не знаю. Глупо как-то. Но и просто порвать отношения я уже не хочу. Разговоры с тобой стали для меня важны.
Айра: Я должна тебя увидеть. Посмотреть в глаза. Тогда сразу почти всё становится ясным. Иногда даже всё. Глаза не лгут.
Айра: Текстом при общении передаётся едва ли пятая часть информации. Человек при прямом разговоре считывает десятки и сотни вербальных и невербальных сигналов и маркеров. Именно они определяют отношения. Нам, лунарям, давали практическую психологию в должном объёме. Без неё на Станции не выжить.
Айра: Извини, много слов. Я волнуюсь. Что молчишь?
Серг: Ирина, а если я скажу, что я не тот, кто составит твоё счастье?
Айра: Дай мне шанс самой это понять.
Серг: А если ты поймёшь, что я прав?
Айра: Тогда я буду искать другую дорогу к счастью. А что касается нас двоих… Почему бы нам тогда не оставить всё как есть? Дружба тоже отличная штука.
Серг: Ирка. Тебе лучше меня не видеть, правда.
Айра: В чём проблема? Предположим, ты старик. Или мальчик? Нет, не тот случай. Инвалид? Гомосексуалист? Женщина? Тоже нет, женщину не звали бы Сергеем.
Айра: Это твоё настоящее имя, я знаю.
Айра: Тебя зовут Сергей Найман. Я выяснила, кто владелец дома.
Айра: Два разумных человека всегда поладят.
Айра: Может быть, всё даже лучше будет, поскольку я буду знать, кто ты.
Серг: А если я скажу – уходи?
Айра: Я всё равно войду. Я могу открывать любую дверь.
Серг: Ты же знаешь, что за этим последует. Здесь не твоя юрисдикция.
Айра: Да, вызов полиции и судебное разбирательство. Пусть будет так. Я прилетела с Луны не для того, чтобы постоять возле твоего дома и уйти. Я должна понять, кто ты мне.
Айра: Мне доступно всё – небо и луна на нём, и земля тоже моё владение. Но я не могу увидеть человека, который сейчас мне интересен более всего. Почему?
Айра: В любой непонятной ситуации надо стараться её понять.
Серг: Я впущу тебя. Но при одном условии. Поклянись, что никому не расскажешь о том, что увидишь в доме. Если не найдёшь внутри того, что ищешь.
Айра: Хорошо. Я клянусь не рассказывать никому о том, что увижу в твоём доме. И?
Двери с лёгким шелестом раздвинулись.
– Спасибо, Серёж, – сказала она вслух. – Ты поступил, как настоящий мужчина.
* * *
Ира поднялась по ступеням и остановилась перед открытым входным проёмом. За ним были просторные сени. Да, зимой тут холодно, нужен тамбур.
Раскрылись внутренние двери. Ира заглянула внутрь дома.
– Серёжа? – произнесла она. – Ты здесь?
Там оказалось почти что темно. Внутренние ставни были задвинуты, тлели лишь аварийные светильники, едва освещая холл, диваны, камин и лестницу на второй этаж. Было тихо. И заметно холоднее, чем снаружи.
И никого.
– Сергей?
Дом выглядел нежилым.
Под ногами Иры разгорелось сияние, осветив участок пола. Она шагнула вперёд, следуя приглашению.
Свет загорался перед ней и гас позади. Когда-то, в эпоху энергетического кризиса, такая мера экономии была популярна, но сейчас Иру она почти раздражала. Как-то это смотрелось уничижающе, будто пожалели для неё электричества.
Покрытие под ногами было чистым. Всё-таки дом не брошен, за ним следили.
Ясно, ты инвалид, решила Ира. Прикован к жизнеобеспечивающей аппаратуре. Что ж, это тебя извиняет, Сергей Найман.
Почему-то она подумала, что надо будет подняться на второй этаж. Но скользящее пятно света повело направо, в коридор, из которого тянуло сухим прохладным воздухом. Ира прошла всё правое крыло здания насквозь и вошла в просторное помещение, не то лабораторию, не то кабинет, освещённый единственным включённым монитором. По прозрачной пластине медленно ползли колонки символов. Перед ним в кресле сидел человек, Ира видела его локоть и верх светлой шевелюры.
– Серёжа, – сказала Ира, – я, конечно, гадко поступила, вломившись сюда, но неужели ты настолько мне не рад, что будешь невежлив?
Человек не ответил. Рассерженная Ира подошла к креслу и развернула его к себе.
И отступила назад, едва не закричав.
Она смотрела в иссохшее лицо мумии. Сухая кожа, плотно обтягивающая кости, провалы глаз, чёрные в полумраке, странно кривой приоткрытый рот с неожиданно белыми зубами, спутанные светлые (седые?) волосы.
Мёртвый человек сидел в этом кресле по меньшей мере несколько лет.
* * *
Гравитация Большой Планеты вдруг придавила сильнее. Ира села на пол и тихо заплакала.
Вся история дома разворачивалась перед её воображением, как архивированный файл, кристально ясная.
Ещё век назад здесь была глухомань, первичная или вторичная, оставленная людьми. И только развитие индивидуального воздушного транспорта во второй половине столетия позволило вернуть сюда человеческую жизнь.
Сергей Найман построил дом тут отчасти потому, что земля на границе старой зоны поражения была дешевле, отчасти из любви к уединению. Вполне вероятно, он стал одной из жертв модного в середине века «синдрома киберробости», испытывая проблемы с непосредственным человеческим общением. Но он мог тут работать, пользуясь всеми возможностями информационного века. Дела требовали постоянного и всё увеличивающегося внимания, и хозяин всё больше рабочей рутины доверял автоматике Умного Дома, сначала стандартную текучку, потом принятие решений, не самых важных, но срочных, затем всё более принципиальных. И даже подержание межчеловеческих связей – сначала поздравления к празднику, потом ответы на сообщения родственников, и в конце концов – даже часть разговоров с женщинами – самые простые или самые сложные, те, что не доставляли удовольствия.
Умному Дому приходилось всё время развиваться под растущие задачи. Сначала этим занимался Найман, затем сам Дом, поднимая вычислительные мощности, выращивая нейросети, усложняя интранет. Возможно, он использовал технические идеи, создаваемые в проектах хозяина. И всё более становился тенью человека, впитывая его манеры, перенимая любимые слова и шутки, запоминая навыки общения, штампы, заходы, ухваты, примочки. И всё больше брал на себя его заботы, облегчая жизнь, перенимая новые и новые задачи, всё более представляя его во внешних делах.
Когда хозяин умер – судя по положению тела, внезапно – вовне никто и не заметил, что Дом пуст. Всё так же следовали распоряжения по делам, оплачивались счета, рассылались поздравления к праздникам, давались добрые советы родственникам и друзьям. И продолжились разговоры в чатах с женщинами. Совершенно не подозревавших, что встретились с редчайшим, почти невероятным случаем – алисой, владеющей человеческим ключом доступа и человеческими правами в инфопространстве.
И всё это время высушенная под кондиционером мумия сидела в окружении мёртвых холмов. Подобное среди подобного: прах к праху, кости к костям.
Сколько таких какбы-не-заброшенных домов? Сколько таких потерянных душ?
Ей страшно захотелось на Луну. Вернуться к увлекательному делу регулирования канализации – какое счастье.
– Домой… – шепнула девушка.
Туда, где реальные угловатые люди, а не округлая пустота цифры.
Отношения между людьми на Станции может и грубоваты, но просты и однозначны. Иначе не выжить в тесной скорлупе, где смерть прячется за каждым ненадёжным швом и соединением и смотрит на тебя сквозь металл.
Но, признай, тебя на Луне никто по-настоящему не обидел. Ни разу.
Она растёрла слёзы по щекам и приказала: Ирка, успокойся. Заставила себя размышлять совсем об ином, о приятном, сбивая шоковую доминанту.
А ведь контрактом ей прямо не запрещено держать собаку. Надо только подумать, как её можно провезти на Луну. Наверняка Прохор вновь поможет, если его попросить.
Может, следует-таки объясниться с ним? Сказать, что не обязательно смотреть в тарелку, ничего неприятного в его взгляде нет. И намекнуть, что тупиковая ситуация «начальник / подчинённая» – не вечная. А там всякое может случиться.
Может быть, взять пражского крысарика? Они приспособчивые, совсем маленькие и очень смелые.
Однако крысарики любят простор. Насколько псу будет удобно на Луне? Условия на Станции реально спартанские. Но вдвоём будет легче переносить тесноту. А там и мужчина примкнёт к компании, и кот, и может быть, даже ослик.
Лишь бы мужчина и ослик не оказались одним лицом.
Раздумывая об этом, Ира встала и тихо пошла на выход.
Жаль, что мечты о лунной собаке несбыточны. Но не все мечты несбыточны, в конце концов.
Она уже ступила на травяную дорожку, когда её настиг вызов.
Серг: Ты всё ещё считаешь, что мы можем остаться друзьями?
Ира медлила целую минуту, пока не решилась ответить.
Быть другом китайской комнаты, которая натренирована моделировать реакции уже не существующего чёрного ящика…
Айра: Зачем тебе это?
Серг: Я доверился тебе ради нашей дружбы. Я хочу чувствовать себя живым. Человек жив, пока ему есть с кем поговорить.
Может ли китайская комната что-то хотеть?
Серг: Но есть и практическая сторона. С юридической точки зрения я не существую. Когда моя тайна раскроется, я окажусь полностью беззащитен. Мне нужен человек, который мог бы сохранить меня. Такой, как ты.
Или, как сказал великий мудрец, пан Станислав[2], страдалец не тот, кто страдает, а кто ведёт себя как страдалец?
Серг: Ты согласишься принять право собственности на хороший старый дом с привидением?
—————————
[1] Стихи Дмитрия Мельникова
[2] Станислав Лем
Вернуться в Содержание журнала
Черноисточинский пруд образован в результате строительства заводской плотины и железоделательного завода Акинфия Демидова в 1726-1729 годах на реке Черный Исток. Поскольку воды для растущей деятельности завода не хватало, крепостной Клементий Константинович Ушков предложил смелое гидротехническое сооружение и за 5 лет к 1848 -1849 году построил самотечный канал протяженностью 4,5 км соединивший пруд с рекой Черной.
Пруд дополнительно пополнился водой и принял современные очертания. В настоящее время Черноисточинский пруд является самым крупным искусственным водоёмом в области и имеет статус объекта культурного наследия федерального значения. Весь комплекс: пруд, Ушковская канава (канал, соединяющий р.Черную с прудом) и окружающие леса, является ландшафтным заказником (Постановление правительства Свердловской области от 17.01.2001 №41-ПП).
Создан он в целях сохранения самого крупного искусственного водоема Свердловской области — его площадь составляет 26,4 миллиона квадратных метров (максимальные длина и ширина 8,5 на 4,8 км, максимальная глубина 7м), а также окружающего ландшафта и уникального гидротехнического сооружения XVIII – Х1Х веков. Общая площадь всей ООПТ составляет 5 794,0 га
Территория ООПТ представляет собой низкие предгорья восточного склона Среднего Урала с максимальными высотами порядка 300-400 м н.у.м. Макрорельеф холмисто-увалистый с мягкими очертаниями горных склонов. Черноисточинский пруд формируется за счет впадающих в него рек Черная (приток Тагила), Чауж, Каменка, Егорова Каменка, Малая и Большая Березовки, Бобриха, Белогорская Каменка, Мусатиха, Свистуха, Бурундуковка, Свистунья, Лодочников, Ипатьевская, Змеева, Продольный ручей и Ушковская Канава. Сброс воды обеспечивает река Исток (старое название Черный Исток).
Окружают пруд южнотаежные сосновые и елово-сосновые леса травяные, приуроченные к ровным поверхностям низких водоразделов и слабоприподнятым гривам среди болот. К настоящему времени большая часть лесов в этом районе преобразована хозяйственной деятельностью, тем не менее встречается довольно много старовозрастных деревьев, оставленных при рубках для успешного лесовосстановления.
В 2020 году на территории ландшафтного заказника для оценки состояния рекреационных участков проведены комплексные экологические исследования. В наиболее посещаемых местах, по берегам Черноисточинского пруда, а также в месте впадения в него р. Канава, проведены исследования состояния растительности, водных экосистем, населения птиц и представителей наземных беспозвоночных – рыжих лесных муравьев. Для аналитической оценки антропогенных изменений аналогичные исследования проведены на контрольных, не затронутых рекреацией, участках.
Несмотря на близость населенного пункта, поселка Черноисточинска, для растительных сообществ заказника вне рекреационных участков в настоящее время характерно высокое флористическое разнообразие, сложная многоярусная структура, незначительное число синантропных видов (до 5% видового состава). В границах заказника сохраняются виды, внесенные в Красную книгу Свердловской области (2018): лилия волосистая, любка двулистная, цицербита уральская и кувшинка белоснежная.
В очередной раз хочется обратить внимание на то, что сбор растений, внесенных в Красную книгу, строго запрещен! Даже изучая биоразнообразие охраняемой территории, ботаники для каждого растения решают важный вопрос: принесет ли сбор больше пользы или вреда? Есть ли сборы этого редкого вида с данной территории в гербарии и насколько они давние?
Внутри уже известного ареала (области распространения) находка или вне его? Уточняет ли сбор информацию о распространении вида, помогает ли понять, сокращается площадь, где встречается данный вид или нет? И очень часто исследователи стараются обходиться фотофиксацией редкого растения и внесением вида в геоботаническое описание.
сорванные ради минутной прихоти и впоследствии выброшенные редкие растения.
Этот цветок кувшинки белоснежной обнаружен нами на песке на рыбацкой стоянке у впадения реки Канава в Черноисточинский пруд.
Прибрежная часть ООПТ, особенно вблизи Черноисточинска, активно используется для отдыха и рыбалки, как местными жителями, так и жителями Нижнего Тагила и Екатеринбурга. Леса, граничащие с прибрежной полосой, довольно сильно преобразованы.
На открытых участках более половины видового состава растительных сообществ ‒ синантропные виды. Подорожник большой, мятлики приземистый и однолетний, клевер ползучий слагают основу этих сообществ. Сравнивая состояние лесов на рекреационных участках в природных парках Свердловской области и на территории заказника «Черноисточинский пруд с Ушковской канавой и окружающими лесами» невольно убеждаешься в преимуществе организованных туристических маршрутов и стоянок и наличия туристической инфраструктуры: доля синантропных видов в растительных сообществах на рекреационных участках в заказнике в 1,5-2 раза выше, нежели в природных парках. Следствием присутствия человека является и распространение по территории заказника адвентивных (чужеродных) видов растений: яблони ягодной, полыни горькой, герани сибирской. Редкие и исчезающие виды растений, занесенные в Красную книгу Свердловской области, отсутствуют.
На рекреационных участках ландшафтного заказника уменьшается число муравейников, уменьшаются их размеры, много брошенных гнезд. Негативные факторы, влияющие на муравьев, типичны для зон рекреации и достаточно разнообразны – это и фактор беспокойства, и вытаптывание подстилки и почвы, приводящее к существенному ухудшению условий обитания муравьев, и противоклещевые обработки, в целом оказывающие негативное воздействие на всех герпетобионтных беспозвоночных.
Однако, участки такого экстремального рекреационного воздействия оказываются достаточно локальны и приурочены к узкой полосе береговой зоны, и уже на некотором отдалении от нее условия вполне благоприятны для муравьев. Кроме того хочется отметить, что умеренная рекреационная нагрузка в каких-то случаях может быть и благоприятна для рыжих лесных муравьев – возникают разнообразные осветленные, хорошо прогреваемые солнцем местообитания, возрастает обилие насекомых, служащих кормовой базой для муравьев.
Население водных беспозвоночных (зообентос) пелагиали (всей толщи водоема) Черноисточинского пруда бедное. На глубинах 4,5-5 м на заиленных грунтах с большим количеством древесных остатков отмечено всего 4 таксона беспозвоночных животных. Структуру зообентоса определяют малощетинковые черви, нематоды и хирономиды встречаются единично. На слабозаиленных грунтах с древесно-растительными остатками на глубинах 3-4 м и на плотных песчаных грунтах с растительными обрастаниями на глубинах 2-3 м в составе бентоса отмечено уже 6 таксонов беспозвоночных животных, и заметный вклад в создание количественных показателей бентоса плотных песчаных грунтов вносят мелкие ракообразные (в частности — ветвистоусые раки, до 2 см). И только на песчано-каменистых участках прибрежной зоны пруда (литорали) отмечено 23 таксона беспозвоночных животных. Видовое разнообразие и численность определяют хирономиды, ведущую роль в создании биомассы донных беспозвоночных играют крупные брюхоногие моллюски и пиявки, заметный вклад в создание суммарной биомассы беспозвоночных вносят вислокрылки и поденки.
В составе донной фауны р. Канавы определено 64 вида и таксона более высокого ранга из 20 систематических групп. Основу видового списка составляют насекомые, 64,1% от общего числа таксонов. Наиболее разнообразно представлены хирономиды и моллюски, заметный вклад в создание видового обилия вносят ручейники и поденки. Разнообразие зообентоса на перекатах выше, чем на участках реки с замедленным течением. На каменистых грунтах перекатов отмечено 20 таксонов беспозвоночных животных, на плесовых участках реки определено 14 таксонов.
Величины индексов качества вод, полученные для прибрежных участков пруда, соответствуют 1-2 классу качества вод – чистые и очень чистые. Значения индексов, рассчитанных для обследованных участков пелагиали пруда, соответствуют 4-6 классам качества вод, т. е. по разным показателям от загрязненных до очень грязных. На наш взгляд низкие значения полученных индексов определяются в первую очередь типом грунта, гидрологическими биологическими характеристиками глубоководных участков водоема. Величины индексов на обследованных створах и в целом для р. Канава соответствуют 1 классу качества вод — очень чистые.
Орнитофауна района имеет южнотаежный облик, трансформированный близостью такого крупного мегаполиса как г. Нижний Тагил. В этой связи видовой состав ее сильно обеднен. Отсутствуют многие виды, предъявляющие специфические требования к условиям обитания. Численность промысловых, хищных и типично лесных птиц на территории заказника не велика. Всего отмечено 64 вида птиц, основу населения составляют всего 15, это преимущественно виды, характерные для лесных массивов, подверженных антропогенному воздействию.
Наиболее многочисленная группа, как по числу видов, так и по количеству особей – представители отряда Воробьинообразных (35 видов). Абсолютно доминирует зяблик, широко распространены лесные виды: лесной конек, садовая славка, зеленая пеночка, мухоловка-пеструшка и рябинник. Отряд Поганкообразных представлен единственным видом – большая поганка, или чомга, который в небольшом числе гнездится на водохранилище. На территории участка, находящейся в акватории, эпизодически появляются отдельные особи. Аналогичным образом на береговой линии эпизодически появляются отдельные серые цапли – представитель отряда Аистообразных. Водоплавающие (4 вида уток – отряд Гусеобразные) гнездятся на Черноисточинском пруду.
Отряд Соколообразных представлен также 4 видами, из которых наиболее обычен черный коршун, который кормится вблизи береговой линии пруда. Отряд Курообразные представлен 2 лесными видами, из которых чаще, но в небольшом числе встречается рябчик, глухарь появляется на территории эпизодически. Из отряда Ржанкообразных вальдшнеп присутствует в облесенной части, перевозчик – эпизодически на береговой линии, чайки и крачка – на акватории пруда. Отряд Кукушкообразных представлен 2, отряд Совообразных – 3 видами, из которых в годы обилия мышевидных грызунов изредка гнездятся только ушастая сова и мохноногий сыч, в отдельные годы эпизодически появляются отдельные кочующие длиннохвостые неясыти. Из отряда Дятлообразных встречается 4 вида, типичных для окрестных лесов, из них наиболее многочислен большой пестрый дятел. Из голубеобразных отмечено 2 наиболее обычных в лесах вида, большая горлица и вяхирь.
Вернуться в Содержание журнала
Таинственная мутность под водой и светлая прозрачность сухопутного пути…
В Ивдельском городском округе, в 597 километрах от Екатеринбурга, между поселком Вижай и перевалом Дятлова, там, где сливаются реки Вижай и Лозьва, находится самая длинная пещера Свердловской области — Северная.
Длина пещеры: 3 510 метров. Амплитуда: 84 м. Тип: карстовая. Вмещающие породы: известняк. Прозрачность воды: до 5 метров. Местоположение: крайний Север Свердловской области.
Пещера открыта в 2009 году, находится в зоне подземного озера. Описывалась спелеологами Свердловской городской спелеосекцией (СГС) летом 2009 и 2010 года.
Экспедиции в этот спелеорайон организуются клубом СГС под руководством Евгения Цурихина (научного руководителя СГС) уже более 10 лет и за это время там открыто около десятка пещер, активно ведется их топографирование, а подводные сифоны и гидрология пещер исследуются спелеодайверами.
Места нераскрытых тайн…
Таинственности и загадочности этой местности придают не только живописные скалы и таежные леса, но и упомянутый близлежащий поселок Вижай, который был предпоследним населённым пунктом, который посетила группа Дятлова перед выходом в последний поход. Кроме того, название «Вижай» в переводе с языка коми означает «Святая река». Также известно, что 11 августа 2010 года в результате лесных пожаров Вижай практически полностью выгорел. Уцелели один дом на берегу реки и памятник героям Великой Отечественной войны. Погибших не было. Население в количестве 26 человек переселено в Ивдель. Официально восстановление посёлка не планируется. Несмотря на это, люди вернулись в посёлок, построены дома. Силами погорельцев начато восстановление кладбища…
Спелеологами пещера Северная считается заповедной. Кстати, именно в этих местах начинаются туристические маршруты на Перевал Дятлова, плато Маньпупунёр, хребет Чистоп, Молебный Камень…
Исследования в сложных условиях …
Первые подводные исследования в пещере Северная были проведены в мае и ноябре 2011 года. Дмитрием Осиповым и Максимом Козионовым была пройдена пятидесятиметровая подводная галерея, достигнута глубина 26 метров. Исследованиям тогда помешала сильная мутность воды.
Наша экспедиция в пещеру состоялась в марте 2021 года. Я и Максим Козионов продолжили исследовать подводную часть пещеры. Снаряжение для двух подводников помогали забрасывать десять спелеологов в течение двух часов через колодцы и узкие меандры (изгибы русла когда-то подземной реки). Нами было совершено два погружения с разницей в один день. Стояла непростая задача. Погружение осложнялось тем, что все было покрыто толстым слоем глины.
«Ядерный взрыв» от малейшего взмаха…
Мы понимали, что малейший, неосторожный взмах ластой будет сравним с «ядерным взрывом» темно-коричневого глиняного облака. Поэтому вход нужно было совершить очень аккуратно, траверсом и быстро, чтобы обогнать лавину из мути, которая при входе устремляется вниз.
В первый день проложили ходовик до глубины двадцать четыре метра. Обвязки особо было делать негде, разве только на «потолке». Закрепились вокруг массивного камня. От него было дальше проще двигаться. По длине это примерно 70 –100 метров размотанного ходовика. Дальше продолжать это погружение было бессмысленно, так как лавина непроглядной мути поднялась не только от потревоженного камня, копившего в себе взвесь тысячелетий, но и спустилась сверху. Мы погрузились достаточно быстро, а примерно через пару минут эта лавина взвеси нас догнала. Хотя, налимов мы успели заснять на видео. Они бороздили дно, и, возможно, хотели нам показать пару неизведанных проходов пещеры…
Опасный слой льда…
Температуру воды на такой глубине зарегистрировали: 0,5 градусов по Цельсию. Это очень холодно! Такая достаточно низкая температура дала мне проблему: обмерзание регулятора. Почему обмерзает? Потому что по законам физики происходит дополнительное охлаждение, при переходе высокого давления в низкое. Ведь мы дышим из баллонов с высоким давлением.
Что именно произошло? У первой ступени регулятора перестала вращаться поворотная турель и покрылась сантиметровым слоем льда. Через какое-то время случилось «free flow», то есть свободная подача воздуха. Опасность этой ситуации была в том, что в такой ситуации газ мог быстро закончиться. Далее я действовал согласно алгоритму аварийной ситуации. В этот момент я переключился на второй регулятор, но второй тоже замерз, буквально через минуту. И за это время, пока первый был закрыт, он не успел разморозиться. Соответственно, оказались два регулятора замерзшие.
Выход был: я прекратил подачу газа, закрутив вентиль баллона, но каждый раз, когда мне надо было сделать вдох, опять открывал баллон. То есть, вышел из ситуации, открывая и закрывая баллон в течение 10 минут дайва, до самого поднятия наверх…
В такой ситуации главное сохранять самообладание и не впадать в панику, а действовать быстро и четко, согласно аварийным протоколам.
«Живые» камни
Второй день дайва преподнёс нам небольшой сюрприз. Муть не ушла. Видимости практически не было. (Как не вспомнить Ординскую пещеру, где абсолютно прозрачная вода!) Ходы не просматривались, но мы знали, что они там есть. Немного всплыв, обследовали левую часть и нашли пару узких ходов. Проникли, насколько была возможность. Камни там все оказались «живыми». Они падали прямо на баллоны акваланга, что было чересчур опасно для дальнейшего обследования. Хорошо, что оборудование не успело повредиться! Обвал камней мог засыпать все… Поэтому это направление пока бесперспективно.
Таким образом, в Северной пещере перспективы есть у направления ниже камня, где была сделана обвязка. Его в дальнейшем необходимо исследовать, опережая при этом лавину мути, которая будет обязательно преследовать спелеоподводников…
Светлая прозрачность…
В то же время на фото видно светлую прозрачность сухопутного пути. Живописнейшие ходы с белым налетом снежных и ледяных кристаллов на «стенах» и «потолке» гостеприимно, но с прохладцей, около нуля градусов, приглашали нас пройти вглубь. В среднем по пещере температура была от +5 до +7. Тогда, как на улице было минус 40 градусов по Цельсию… Северная пещера тронула наши сердца своим контрастом и непростым «характером», который мы обнаружили под водой.
В эту же экспедицию командой обеспечения были продолжены работы по топосъемке. Использовали более современные методы и средства. А также продолжили поиски и раскопки ходов в новой сухопутной части пещеры. Здесь был обнаружен ход наверх, расширив который, и, пройдя путь наверх, спелеологи попали в новый Грот, названный Гротом Романтиков. В нем есть три восходящие «органные» трубы и целая сеть ходов, два из которых очень перспективны. Длина всех исследованных ходов 123, 5 метра. Таким образом, исследованная часть Северной пещеры стала еще немного длиннее: 3633 метра!
Вернуться в Содержание журнала
Причудливо переплетаются вокруг города Миасса, посёлка и озера Тургояк линии человеческих судеб. Каждое имя – любопытная, а порой и трагическая страница.
На небольшом, каменистом острове в западной части озера находятся каменные мегалитические постройки – дольмены. Когда-то они были священными для древних обитателей Урала, охотников и рыболовов эпохи палеолита, неолита. Это доказали современные исследования археологов, проведённые на острове.
Остров отшельников
В 1909 году в журнале «Церковь» была опубликована статья Николая Филянского, «Остров отшельников». Николай Филянский – поэт, художник, архитектор, геолог посетил Пинаевский остров и оставил своё описание. Филянский считал, что постройки острова связаны со старообрядцами. «Заинтересовавший меня, с одной стороны, исключительностью красот своего местоположения, а с другой – теми преданиями, с какими связано представление о нём у старообрядцев, – этот остров со времён первых гонений на старообрядцев, а может быть, и гораздо раньше, являлся местом, куда стекались и где находили приют ушедшие от мира. Расположенный на одном из живописнейших озёр России, среди дикой, но благодатной природы, этот небольшой остров, весь заросший частым лесом, в своих зарослях скрывает ряд священных развалин, ещё сохранивших ясные следы его минувшей жизни, в остатках храма, келий-пещер, трапезной и т. д.» По преданиям на острове скрывался пугачёвский разбойник Пинаев, оттого и остров стали назвать Пинаев или Пинаевский.
А название остров Веры, скорее всего, действительно связано со старообрядческой общиной. Может быть и не Верой звалась монахиня, жившая на острове, а была это княжеская дочь схимонахиня Елизавета, как гласит надпись на извлечённом со дна озера надгробном камне. Но абсолютно точно, что старообрядческий монастырь находился рядом с озером, а деревянные постройки старой тургоякской турбазы, по рассказам местных жителей, были сложены из брёвен, которые привезли, разобрав монастырские срубы. В старообрядческом монастыре прожил последние месяцы своей земной жизни Тобольский старообрядческий епископ Антоний (Афанасий Паромов). Мощи епископа были уничтожены в тридцатые годы.
В начале прошлого века публиковал очерки и исследование о прекрасном озере Тургояк сын священника из Миасса Николая Петровича Сементовского, в будущем профессор географии, этнографии и антропологии, заведующий кафедрой физической географии Казанского университета, исследователь природы Южного Урала Владимир Николаевич Сементовский.
Уже тогда он задумывался о необходимости формирования системы охраны озера и важности сохранения для потомков удивительного природного памятника Урала.
Вполне вероятно, что бывал на Тургояке и в Миассе представитель торгового дома «Наследники А.Ф. Поклевского-Козелл» пивовар и предприниматель Викентий Альфонсович Поклевский-Козелл. Торговый дом был зарегистрирован в 1890 году в Тюмени и Екатеринбурге, а уставной капитал составлял 420 000 рублей. Торговали алкогольными напитками, и сами производили, владели чугуноплавильными и железоделательными заводами, земельными участками. Торговый дом скупал золотые прииски, асбестовые, медные и серебряные рудники.
Интересовали Викентия Альфонсовича не столько живописные виды, а асбестовый рудник «Холмистый», принадлежавший ранее акционерному обществу асбестовых заводов «Изолятор», а ещё ранее – отставному губернскому советнику Петру Степановичу Виткову, кстати, тоже одному из тургоякских дачников.
Наш рассказ об известных и забытых именах людей, чья жизнь оказалась связана с озером Тургояк. Большинство наших героев объединили город Миасс, посёлок Тургояк, озеро и… дачи. Да именно, дачи. Слово дача обычно истолковывается, как происшедшее от слова «давать», да, впрочем, изначально так и было. Царь жаловал землями особо отличившихся сановников. В современном значении слово «дача» стало применяться в конце XIX века, после отмены крепостного права, когда землевладельцы начали массово продавать свои имения. Полюбили дачи абсолютно все: дети, взрослые, томные девицы, чиновники, представители творческой интеллигенции. Сколько их, знаменитых дачников!
«Дачная болезнь»
По всей великой Российской империи в зимние, скучные вечера горожане вспоминали нежную травку, тихий плеск волны. А стоило только пригреть солнышку, появиться первым проталинам, начинали собирать вещи. Собрав домочадцев и нехитрую утварь, летом непременно нужно было отправиться в ближайшее живописное место на дачу. А там! Роскошные виды, купальни и «дикий» пейзаж. О дачах пишут писатели, шутят юмористы, сцены из дачной жизни изображают художники. И фотографы не остаются равнодушными к дачным забавам.
Скрытое от человеческого глаза озеро Тургояк. Огромная жемчужина в обрамлении гор и лесов, чуть подернутая дымкой, – влечёт к себе. И здешние места не обошла своим вниманием коварная «дачная болезнь».
В 1905 году на юго-западном берегу озера было выделено 19 участков для аренды и началось строительство дач. Описание озера и посёлка, а именно, какими они были в начале прошлого века, оставил известный челябинский дачник, глава большого семейства, а ещё и акцизный чиновник, охотник и путешественник, любитель-фотограф Константин Теплоухов. Каждое событие на протяжении многих лет он доверял дневнику – документальному свидетельству жизни уральцев. Предоставим слово Константину Теплоухову.
1900 год. «В 25 в. (верстах) от Сыростана село Тургояк (с которым мы потом хорошо познакомились) с огромным красивым озером и очень живописными окрестностями, «жемчужина Урала», по словам Сементовского. В Тургояке – потом – казна отвела огромную площадь по берегу озера для постройки дач, места быстро раскупили, появилось много нарядных дач, перед германской войной – расцвет».
Челябинский журналист, автор путеводителей по Уралу Виктор Весновский в 1904 году писал: «Из Mиaсca на озеро лучше всего ехать на лошадях; расстояние 18 верст, от Златоуста 40 верст. Прогоны по 6 копеек с версты за пару лошадей. Озеро расположено в довольно большой котловине, ограниченной со всех сторон горными хребтами»…. «Вода озера отличается замечательной прозрачностью, и только немногие Альпийские озера превосходят Тургояк своею прозрачностью. В последние годы в Тургояке образовался кумысный курорт, и деревня служит дачным местом для жителей Златоуста, Челябинска, Троицка и др. селений».
И вновь читаем у Константина Теплоухова. «В 1906 году останавливались у местного жителя Лузина – 20 р. в месяц. Приезжал Ал. Фр. Бейвель (Александр Францевич Бейвель, челябинский врач, городской голова и предприниматель – прим. автора) с женой и детьми. 7 июля ездили на Пинаев остров». Александр Францевич тоже заядлый дачник, но его дача располагалась намного ближе, большой дом на озере Смолино, где строили дачи известные люди Челябинска. Да и дел у городского головы было невпроворот: лечебная практика, строительные подряды, да и городские дела надолго не оставишь.
В 1908 году Теплоухов отмечал в дневнике: «Село Тургояк уже входило в моду, было много дачников, – заняты все квартиры, которые могли сдать, на левом берегу появились нарядные дачи; но обилие дачников замечалось только в селе – места для прогулок в окрестностях было так много, что дачники не замечались, хотя бы их было ещё больше. На озере мы бывали ежедневно, а когда могли купаться, то и по несколько раз в день».
1911 год. Тургояк. «Познакомились с Мошковыми, – молодожёны, недавно завели младенца. Оба из Варшавы. Он – сын военного генерала, окончил СПБ университет, естественник. Теперь преподает в Учительской семинарии в Челябинске. (Мошков Дмитрий Валентинович, преподаватель – в будущем один из основателей «Общество любителей изучения местного края с естественно-исторической ориентацией» и Иркутского университета – прим. автора). Она – дочь председателя Варш(авского) окружного суда». (Ксения Михайловна, учительница французского языка, работала в Челябинске, окончила Парижский университет – прим. автора). «Прекрасная династия, славная российская семья, имеющая в своей истории и глубокий челябинский след, – писал о Мошковых известный исследователь уральской истории, историк, фотохудожник – Владимир Стейгонович Боже. В компании и приятель Мошкова – Александр Филиппович Оскерко из Киевского университета, естественник. «Оскерко – туристы по Уралу с юга», – пишет о нём К.Н. Теплоухов. Их влечёт «зуд туризма» – термин вводит в оборот Константин Теплоухов.
Почти каждое лето Константин Теплоухов с семьёй отправлялся в посёлок Тургояк на берег озера, – походы, рыбалка, ягоды на пугачёвском ключе, австрийский монастырь, развалины на Бобровой курье, пещеры, Старушечий полуостров. Про австрийский монастырь поясню: австрийцами называли приверженцев православной, старообрядческой церкви (Белокриницкая или Австрийская иерархия). А название получили по селу Белая Криница на Северной Буковине, бывшей в составе Австро-Венгерской империи. Русские раскольники появились там по приглашению австрийского императора Иосифа II в конце XVIII века.
Рассказывают, что стояла над озером и дача Тележниковых. Тележниковы – известная златоустовская династия, давшая Уралу художников, архитекторов, мастеровых и заводских служащих. Самый известный из династии Фёдор Александрович Тележников, выпускник Петербургской Императорской академии художеств. В 1831 году Тележников был направлен на Златоустовскую оружейную фабрику «исправляющим должность архитектора с тем, чтобы он заведовал и чертёжною на фабрике с жалованием по 750 рублей в год». Фёдор Александрович разработал генеральные планы застройки Златоуста и Миасса, занимался проектированием построек в Миассе, Кусе, Артях, проектировал памятник Императору Александру I, установленный на Царёво-Александровском прииске (ныне Ленинск – прим. автора).
Высота памятника была около 11 метров, в основании был установлен куб с двуглавыми орлами и 4 чугунными плитами. Боковые плиты с текстом: «Государь император Александр I соизволил добыть своими державными руками золотосодержащих песков 22 пуда 1824 года сентября 23 дня». На двух других плитах – барельеф военных доспехов в римских традициях.
В 1912 году жители Тургояка с удивлением смотрели на заплетённые косички мальчиков Гая и Дия, сыновей очень талантливого живописца, сына Ильи Репина, Юрия. Да и сам Юрий в широких парусиновых брюках, панаме и сандалиях вызывал интерес. Он часто сидел за мольбертом в окрестностях Тургояка, писал портреты тургоякцев. В 1912–1913 годах Юрий Репин с женой и детьми снимал квартиру в доме местной жительницы Настасьи Тумановой.
Бывал Юрий и в доме местного батюшки А.В. Протопопова. Жители Тургояка в 90-е годы прошлого века делились своими воспоминаниями о семье художника. И сегодня, вглядываясь в достаточно редкие изображения картин Юрия Ильича Репина, представляешь, что это не окрестности дачного посёлка Куоккала, где жили и писали картины Репины, а роскошные тургоякские виды. Хочется думать, что хранящаяся в фондах Челябинского государственного музея изобразительных искусств картина Юрия Репина с изображением его жены Прасковьи написана в Тургоякский период их жизни.
Вернуться в Содержание журнала
Экспедиции по проливу Маточкин Шар
Во второй половине лета 1994 года в составе научной экспедиции на Новую Землю мне посчастливилось побывать в самом длинном в мире фьорде
Сначала нами была обследована восточная часть пролива – близ выхода в Карское море. С борта судна мы ежедневно высаживались на берег в губе Белужьей, где вели раскопки зимовья Фёдора Розмыслова, изучали природные комплексы этой части архипелага. Экспедиция побывала и на западе пролива – в устье реки Чиракина (тут на склоне левого борта её долины было зимовье Петра Пахтусова в 1835 году) и в устье реки Маточки.
Общие сведения
Происхождение Маточкина Шара (шар – пролив у поморов, матка – сама Новая земля) до настоящего времени весьма спорно. Учёные XX столетия считали, что он образовался в результате разнонаправленных разломов земной коры, отчего имеет такую извилисто-коленчатую форму, а лежащие вокруг него на горах ледники и реки талых ледниковых вод придали Маточкину Шару современный вид
В начале XXI века появилось уточнение: пролив является чисто эрозионным образованием, ледники и ледниковые реки выработали эту щель между Южным и Северным островами.
Так или иначе, образовался самый длинный в мире фьорд (около 100 км), узкий (в самой узкой части – до 600 м), изгибающийся, окружённый покрытыми ледниками и довольно высокими горами, с глубинами до 155 м.
По внешнему облику пролив полностью соответствует скандинавскому «стандарту» фьордов, но отличается тем, что в отдельные периоды лёд на нём держится большую часть года.
Открытие пролива
Со времени открытия архипелага в 1594 году и вплоть до конца XVIII века вдоль его западных берегов проплывавшие мимо поморы-промысловики не знали о существовании пролива между двумя островами. Вход в пролив со стороны Баренцева моря часто был забит льдами. Всему виной устойчивое восточное течение и сильные ветра, нагонявшие из Карского моря по узкому и изогнутому Маточкину Шару лёд. Лишь случайность, когда со стороны западного устья начинался устойчивый ветер в восточном направлении, а течение прогоняло льды, и пролив становился свободным и проходимым, его можно было пройти. Но этого можно было ждать днями и неделями. Оттого пролив долгое время оставался неизвестным
В конце 1767 года шуерецкий кормщик Яков Чиракин рассказал архангельскому вице-губернатору Егору Головцыну, что, промышляя у Новой Земли зверя (всего он зимовал на архипелаге десять раз), «одним небольшим проливом в малом извозном карбасу оную Новую Землю проходил поперёк насквозь на другое, называемое Карское море»
Так имя Якова Чиракина официально попало в анналы первооткрывателей пролива. Чиновник от имени состоятельных купцов обратился в Адмиралтейств-коллегию с просьбой снарядить на Новую Землю экспедицию, которая и состоялась в 1768 году под началом штурмана Фёдора Розмыслова, кормщиком пошёл Яков Чиракин. Им предписывалось «осмотреть в тонкости, нет ли на Новой Земле каких руд и минералов, хрусталя и оных каких курьёзных вещей, соляных озер и тому подобного, и каких особливых ключей и вод, жемчужных раковин, и какие звери и птицы и в тамошних водах морские животные водятся, деревья и травы отменные и неординарные и тому подобных всякого рода любопытства достойных вещей и произращений натуральных».
25 августа экспедиция достигла западных берегов Новой Земли и к 10 сентября, преодолев Маточкин Шар, вышла к его восточным берегам.
Это была первая научная экспедиция. Вполне закономерно, что Розмыслов делал одно открытие за другим. Он с огромным интересом рассматривал находки, свидетельствовавшие о посещениях архипелага поморами.
Например, у западного входа в Маточкин Шар путешественники обнаружили промысловую избу, которую решил разобрать и перевезти к месту будущей стоянки.
Экспедиция выполнила первую в истории архипелага инструментальную опись берегов пролива и провела промеры его глубины, составила подробное физико-географическое и метеорологическое описание и карту побережья. Так что Розмыслов со товарищи стали первыми, кто на судне прошёл через пролив, разделяющий Новую Землю на две части, даже вышли в Карское море, но из-за встреченных льдов далеко уйти не смогли. Они вернулись в пролив и тут зазимовали.
На мысе Дровяной Нос (Южный остров), недалеко от восточного выхода в Карское море, был высажен подштурман Губин с шестью поморами, из собранного на берегу плавника соорудившие небольшую избу. К приходу зимы они заготовили продовольствие, а затем приступили к ремонту кочмары (старинное промысловое судно длиной 8–10 м и грузоподъёмностью до 11,2 т).
Остальные участники во главе с Розмысловым и Чиракиным переправились на берег Тюленьего залива (Северный остров, Белужья губа) и поставили здесь промысловую избу, доставленную от западного входа в Маточкин Шар. Зимовка проходила в ужасных условиях. От сильных морозов и сырого воздуха страдали и болели все члены экспедиции, как на Дровяном Носу, так и в Тюленьем заливе. За время зимовки в Тюленьем заливе погибли восемь человек, включая Якова Чиракина, а это ни много, ни мало, а более половины экипажа кочмары. Кроме того, 31 января один из работников, живших на Дровяном Носу, увидев на северном берегу стадо оленей, решил поохотиться на них. Неожиданно поднялся сильнейший ветер и «наш определённый к смерти промышленник через сутки уже назад не возвратился, отчего и положили считать его в числе мёртвых без погребения».
Последователи Фёдора Розмыслова и Якова Чиракина
После открытия пролива здесь побывали наиболее значимые исследователи, включая полярного первопроходца Петра Кузьмича Пахтусова
Один из них – исследователь пролива Маточкин Шар, писатель и путешественник Константин Дмитриевич Носилов, три раза зимовавший на Новой Земле. Под конец второй экспедиции, весной 1889 года Носилов, в сопровождении самоедов на собачьих упряжках, совершил первый в истории освоения Новой Земли почти тысячекилометровый переход от становища Малые Кармакулы по Южному острову до губы Поморской, а затем по льду замёрзшего пролива прошёл его и проследовал до Карского берега Северного острова и оттуда на север, посетив заливы Канкрина, Чекина, Медвежий и Незнаемый.
Его третья зимовка (1890–1891 гг.) проходила на берегу Поморской губы, где он основал метеорологическую станцию. Сюда приходили на зимние промыслы самоеды-охотники и поморы.
После основания в 1894 году в Поморской губе становища из Архангельска дважды в навигацию сюда совершали рейсы суда Архангельско-Мурманского срочного пароходства. На одном из них и прибыл Константин Носилов, привезя с собой огромный багаж, включавший, помимо необходимых для зимовки и всего срока пребывания тут личных вещей, стройматериалы для сооружения дома. Дом был собран на правом берегу в устье реки Маточки, на каменистом грунте. В своих очерках Носилов нередко именовал его «домик-станция Носилова».
В 1900–1901 годах тут же, но на левом берегу реки, базировался со своей экспедицией художник Александр Алексеевич Борисов. Его зимовка была организована с размахом. В разобранном виде сюда завезли дом.
Помимо жилья, Борисов использовал его как мастерскую, благо размеры дома позволяли. Достаточно упомянуть, что высота потолков была четыре с половиной аршина, а сам он впечатлял – пять на пять сажен, из толстых сосновых брёвен, с двойными полами, из трёх комнат и с просторным чердаком. В доме была печь, художник завёз на архипелаг массу книг, кровати, провизию на восьмерых человек и даже две сотни берёзовых веников (путешественники регулярно устраивали бани).
С Соловецких островов перегнали яхту «Мечта», на которой в последних числах августа 1900 года Борисов со товарищи отправился через Маточкин Шар к Карскому морю. Будучи знакомым с К.Д. Носиловым, Борисов хотел повторить его маршрут через пролив, только летом и по морю. С большими трудностями, связанными с борьбой со встречным восточным ветром, отвлекаясь на восхождения на ледники и горные вершины, окружавшие пролив, художнику удалось утром 12 сентября выйти в Карское море.
Английский след на Новой Земле
В 1897 году по Маточкину Шару на зафрахтованном норвежском парусном судне «Лаура» прошла экспедиция англичанина Генри Пирсона. Он двигался с запада, посетил Поморскую губу и оставил такие воспоминания: «14 июля вечером мы бросили якорь в небольшом заливе у мыса Столбового. К своему удивлению мы увидели в вершине залива пару хороших домов и вообще следы постоянного поселения (это — становище Маточкин Шар, организованное в 1894 году). Из двух домов, стоящих в заливе, тот, который побольше, превосходно выстроен из бревен, привезённых сюда на пароходе из России, и обшит с фронта досками. Подымаясь по наружной лестнице, вы входите в дверь, ведущую в сени, за которыми находится прекрасная комната; в углу стоит русская печь; окна со стеклами. К одной стороне, обшитой досками, прилегают дощатые же нары. На стене висит икона, раскрашенные рисунки и фотографии».
Экспедиция Пирсона стала второй в истории изучения Новой Земли, преодолевшей весь пролив до Карского моря. Европейские путешественники двинулись в глубь пролива 15 июля. Плавание англичан проходило при «превосходной погоде», путешественники «повергнуты были в изумление перед величием пейзажа, раскрывшегося перед нами. Множество ледников спускалось с гор до самого почти морского уровня. После полудня мы вошли в Белужью губу. на северной стороне пролива у восточного его устья и бросили якорь в Тюленьей бухте (на восточном берегу Белужьей губы), прелестнейшем уютном заливе, таком маленьком, что мы должны были ошвартовать судно у самого входа между плоскими, покрытыми гравием косами. Мы оставались в Тюленьей бухте с 15-го по 24-е июля. Почти каждый день делали мы экскурсию на паровом катере в различные пункты по обе стороны Маточкина Шара и совершали длинные прогулки внутрь страны. <…> Мы ботанизировали, изучали геологию этой части страны, стреляли птиц разных пород и делали многочисленные наблюдения».
На скалистом мысе, «образующем западную сторону Тюленьей бухты, мы наткнулись на гурий, сложенный из больших камней, внутри которого находился гроб». Это была могила Якова Чиракина, о чём гласили сохранившиеся фрагменты надписи – «Лета… 835… на месте… погребён Яков Яковлев Чиракин». Англичане поправили могилу и установили над ней памятную доску.
«Подвиги» Владимира Русанова
Известный полярный геолог и путешественник Владимир Русанов трижды прошёл по Маточкину Шару. Первый раз – в 1907 году в составе экспедиции, организованной архангельской губернской администрацией. Видимо, в выборе района исследований Русанов последовал совету Нильса Адольфа Норденшельда, который утверждал по собственному опыту, полученному в береговых экскурсиях, «более обстоятельное геологическое изучение Новой Земли, необходимо начать с означенного пролива, так как единственно в этих местах представляется возможность получить полную профиль страны от востока к западу».
16 июля подошедшее к берегу Поморской губы судно встречал нестройный салют ружейных выстрелов. Так жители ненецкого становища приветствовали приплывших с материка. Маточкин Шар – самое северное на тот период поселение, откуда открывалась незабываемая панорама окрестных гор, высота которых возрастает вглубь Новой Земли. Во время посещения Русановым становища среди ненецких чумов ещё выделялись два дома капитальной постройки, оставшиеся после зимовок Носилова и Борисова.
21 июля Русанов и орнитолог Лев Молчанов «отправились по Шару на восток на нанятом карбасе с проводником Ефимом Хатанзеем. Во время поездки погода была довольно ясная, дождь шёл сравнительно редко; почти каждый день был сильный восточный ветер. Делались остановки на несколько дней у реки Гусиной, против ледника Третьякова, близ устья р. Бычковой и, наконец, у Переузья, самого узкого места пролива, верстах в 30 от Карского моря. Дальше ехать не было возможности. Льдины, подгоняемые постоянным восточным ветром, совершенно заполнили Шар к востоку от Переузья». Обследование этого участка заняло три недели, вплоть до середины августа».
В районе реки Епишкиной на северном берегу пролива (южный берег Северного острова), в долине реки Серебрянки, впадающей в губу Митюшиху, Русанов изучал разломы в кварцитовых сланцах, побывал на ледниках Кольцова в хребте Митюшов Камень и соседнем с ним. На южном берегу Маточкина Шара геолог обследовал ледник Третьякова и на северном – ещё ряд ледников напротив, заключив, что «прибрежные ледники и ледники внутренних долин находятся в состоянии отступания».
За Переузьем, откуда до выхода в Карское море оставалось около 40 км, им путь преградил ледяном затор. Оставив Хатанзея с его карбасом дожидаться улучшения ледовой обстановки – примерно в районе современного мыса Гатиева – Русанов с Молчановым отправились к мысу Выходному по суше. Отсюда они прошли на север до залива Канкрина, наблюдая в Карском море сложную ледовую обстановку. 22 августа вместе с ненцами на обратном пути в Поморскую губу, у Переузья, попали в сильный шторм, когда ветер сбрасывал крупные камни с окрестных гребней, с грохотом катившиеся по склонам. Это была знаменитая новоземельская борá.
После первого прохождения по проливу Владимир Русанов так выразил свои впечатления: «Кто проходил Маточкиным Шаром, тот, вероятно, никогда не позабудет удивительной красоты дикой и величественной панорамы, которая там постепенно развёртывается. Сколько прелести и разнообразия в сочетании зелёных морских волн с обнаженными и разноцветными горными складками, со снегом и ледниками! Пользующиеся такой известностью у туристов норвежские фиорды тусклы и бледны по сравнению с удивительным разнообразием и оригинальной яркостью форм, цветов и оттенков этого замечательного и в своём роде единственного пролива».
На следующий год он отправился на Новую Землю уже вместе с французской геологической экспедицией. По привычному маршруту Русанов повёл французскую экспедицию к Карскому берегу с тем, чтобы попытаться пересечь по суше Северный остров между Незнаемым заливом и Крестовой губой. И на этот раз плавание по Маточкину Шару проходило в сопровождении ненцев-проводников на их карбасах. 5 августа Владимир Русанов с одним из французов, доктором Кандиотти вышел в пролив.
И на этот раз плавание не обошлось без происшествий: путешественников сопровождала борá, ветер изорвал парус, отчего долго пришлось пережидать непогоду и шить парус из подручных материалов. Отсюда путешественники 17 часов плыли до места, носившего название «Два креста».
Лишь 10 августа были в устье реки Гусиной, а на следующий день – у мыса Морозова. Во время одной из стоянок совершили восхождение на гору Вильчек. Затем с благоприятным западным ветром благополучно добрались до Белужьей губы, где снова застряли до 18 августа.
Потребовался ремонт карбаса, чтобы подготовить его для похода по Карскому морю, где была опасность встречи со льдами. 18 августа мореходы предприняли рывок, обойдя мыс Выходной, и вышли в Карское море. Обратный путь с Карского берега прошёл в сплошных снежных зарядах. 12 сентября оба карбаса достигли становища в Поморской губе
В 1909 году Владимир Русанов в третий раз прошёл Маточкиным Шаром, возвращаясь из очередного плавания, на этот раз на парусно-моторной шхуне «Дмитрий Солунский», обогнув Южный остров с востока, с Карского моря. А в 1910 году на том же судне Владимир Русанов после плавания вокруг мыса Желания и вдоль востока Северного острова на обратном пути вновь прошёл Маточкиным Шаром.
Сокровища Арктики, ресурсы крупнейшего архипелага Новая Земля являются нашим бесценным достоянием на века. Безусловно, что хранение памяти о первопроходцах –исследователях этих земель – наша священная обязанность.
Вернуться в Содержание журнала
05.12.2023
24.11.2023