Ведьмы гнилых земель — 47

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По согласию автора произведение и рецензия выставляются на сайте www.uralstalker.com

——————————————————————————————

Маме становилось хуже. Кэйли прикладывала к её груди горько пахнущие корни рох, втирала в ступни глину из поющего оврага, да только они помогали разве что от кашля и женских болей. От того, что забирало маму, средства не было. Все знали. И Кэйли – знала. Все в общине говорили: отступись. Гнилые земли каждого забирают раньше срока, а она столько за жизнь натерпелась. И это Кэйли знала тоже.

Как маму захватили железные люди, как та бежала с новорожденной Кэйли на руках. Но ведь уже пятнадцать лет пошло! Мама даже почти не вспоминала, только плакала иногда посреди ночи, думая, что Кэйли давно спит. И вот теперь…

– Мам?

Кэйли сняла припарки, вытерла тыльной стороной ладони её бледный, с белёсыми пятнами лоб. Очертила кончиками пальцев лицо.

Душа есть во всём.

Воровато оглядевшись – да разве мог кто подглядывать в их маленькой лачуге? – Кэйли потянулась к маме. К самой её сути. Так она делала с живым и неживым. Так научили Гнилые земли.

Душа есть во всём. В камне и сухой коряге, в жабе и глубокой запруде. И эта душа может услышать того, кто умеет говорить. Кэйли умела. И мама умела. Но говорили они тайком, хоть дар и принадлежал им по праву, иначе разве прижилась бы здесь община?

Только теперь время было другое. Ведьму могли забрать в город железные люди, а своим тоже не покажешь – чего не знаешь, того не выдашь, как ни пытай. И Кэйли честно и умело пряталась, но сейчас – другое дело.

– Мама…

Произнесла и губами, и душой. Ухватилась за слабый огонёк внутри, укрыла ладонями. А что с ним делать? Топкую мёртвую землю она уговаривала разродиться всходами, болотную тину – стать чистой водой. А мама была мамой.

Кэйли предложила душе исцелиться, но та не поняла, что от неё хотят.

– Живи, – попросила Кэйли, – пожалуйста…

И на миг ей показалось, что душа дрогнула, отозвалась. Неужели, неужели получится? Кэйли потянулась сильней, глубже, но тут за тонкими стенами домика что-то грохотнуло, и она будто очнулась. Снаружи – топот, отчаянные выкрики, плач. Ещё не зная, не видя, что там, Кэйли уже чуяла запах беды. Ей бы забиться в уголок, за завесу из сохнущих платьев, но маму не спрятать, да и вдруг ошиблась, вдруг просто…

Не размышляя больше, она кинулась к порогу, распахнула хлипкую дверь, державшуюся на честном слове и на её заговоре, да так и замерла. От изгороди из подгнивших жердей мимо маленьких лачуг на сваях шёл большой отряд. Шёл не воровато, не озираясь, а будто имел право.

Позади них корчился на земле дядька Отхар, перед собой воины гнали троих ребятишек Роизи. И Кэйли не могла и шагу сделать – ни вперёд, ни назад, и сердце подскакивало к горлу. Железные люди.

Кэйли не видела их ни разу. Только по маминым рассказам да по слухам из других поселений. Тех, что ближе к городу. Оттуда железные люди уводили ведьм, как дань. Община Кэйли находилась далеко, в самых топях, и к ним давно не добирались. До этого момента.

Лица людей были чистыми, каждый вширь – как два жителя гнилых земель. Стоило ли удивляться, что им достаточно толкнуть – и дядька Отхар костей не соберёт. А потом Кэйли увидела её.

Молодая женщина шла по левую руку от вожака. На ней не было доспехов, как на мужчинах, а платье не походило на те простые длинные рубахи, подпоясанные кожаными полосками, которые носила сама Кэйли и другие девушки. Платье городской было красным, как ягоды брусневики и казалось таким гладким, что хотелось провести по нему ладонью. Короткий подол до колена открывал блестящие коричневые сапоги с диковинными застёжками и ремешками. Но больше всего Кэйл поразило лицо – ярко расписанное краской. Узоры перетекали со лба на волосы, причудливо переплетённые лентами и цепочками.

Так наверное ходили все железные люди. Мама рассказывала и про красивые одежды, и украшения и чудные нравы, но для Кэйли эта городская была первой и единственной. Особенной. На миг она даже позабыла, что это враг, что её следует ненавидеть, ведь она и этот отряд будут искать ведьм. Будут искать Кэйли.

– Это все? – ответом на её мысли рявкнул вожак. Он брезгливо окинул взглядом испуганных людей, и когда тёмные колючие глаза коснулись Кэйли, она от страха привалилась спиной к двери, чтоб устоять на ногах. – Лучше выходите сами, по-хорошему.

Да, он был, как хозяин. И хотя никто не видел людей из города больше пятнадцати лет, все послушались. Будто покорность железным воинам была у них в крови.

– Проверьте лачуги, – велел вожак своим, – вытащите остальных.

– Мама, – пролепетала Кэйли.

Ноги подгибались от необходимости привлекать к себе внимание этого грозного человека. Он повернул к ней обветренное хищное лицо. Но она должна сказать!

– Там мама, – Кэйли кивнула головой на дверь. – Она очень больна.

Следом за вожаком на неё воззрилась и та женщина. Смотрела долго, и её сжатые губы становились всё тоньше. Наверное, ей, как и прочим городским, ненавистны были жители гнилых земель.

– Проверь, – распорядился вожак, указывая на лачугу Кэйли.

Когда всех, кого могли, собрали на улице, он велел построиться в линию.

– Отдайте ведьм, и мы уйдём.

Все молчали.

– Мы всё равно их найдём, но вы можете облегчить собственную судьбу.

Все молчали. И только теперь Кэйли по-настоящему поняла, почему нужно было скрываться даже от своих.

Никто её не выдал. И отряд остался, чтобы искать.

***

Лет семь назад Мэйв, подружка Кэйли говорила: чего, мол, бояться железных людей? Ведь там у них другая жизнь, хорошая. И правда, в городе еды было вдосталь, не приходилось заучивать каждый хитрый изгиб троп, чтобы не провалиться в топь. Люди не умирали так рано, не носили на коже отметин гнилых земель, не…

Но даже тогда Кэйли всё понимала. Она назвала Мэйв дурой и убежала к маме. Потом они помирились, конечно, а спустя года два или три, подруга тоже перестала говорить глупости.

Мама рассказывала, как яростно там светит солнце, какие жадные и жестокие там люди. Еще более жестокие, чем гнилые земли. Они ценят только тех, кто похож на них. В городе не ждали таких, как Кэйли, как Мэйв. И сейчас, увидев, какими взглядами смотрит отряд городских на её соплеменников, Кэйли в этом лишний раз убедилась. Для городских они уроды и дикари, у которых можно лишь забрать ценное – ведьм. Но даже тех не ждёт в городе ничего хорошего. Иначе мама бы не сбежала, так ведь?

Кэйли снова гладила её лоб, но вновь потянуться к душе не отважилась. Отряд хоть и расположился в отдельном шатре, мужчины в железе ходили по поселению и заглядывали в дома, когда совсем не ждёшь. Поэтому Кэйли старалась ждать каждый миг.

Мама задышала как-то иначе. Кэйли встрепенулась, склонилась ниже.

– Доченька… – слабый, точно оборванная ветром паутина, голос. – Где ты?

– Я здесь, рядом, – зашептала Кэйли.

– Прости меня.

– За что, мама?

Но ответ получить не успела. Именно сейчас, когда забыла ждать, дверь распахнули настежь.

– А ну все на улицу!

Кэйли испуганно подскочила, послушно метнулась к двери.

– Сказано же – все!

– Но… Она же больна. Она не может, – заплетающимся языком ответила Кэйли.

– Сможет.

Мужчина ринулся в дом, подхватил маму под руки и выволок из дома. Там уже толпились все жители. Их вновь выстроили в линию, а тех, кто не мог стоять, бросили лежать на земле. И правда железные люди — с железными сердцами.

Кэйли не хотела гадать, как они собираются выяснять, кто из общины владеет колдовством. Ведь им ничего не стоило убить хоть всех. Когда-то давно, когда никто ещё не жил в гнилых землях, город решил ссылать туда всех неугодных. Должников, преступников, нищих. Сгинут – так сгинут и не жаль, а выживут – можно с них собирать налог.

Изгои выжили, но железные люди быстро поняли, что взять с них нечего.

Пока не появились ведьмы.

– Дам вам последний шанс, – вожак прохаживался вдоль выстроенных в ряд людей. Не все могли стоять сами. – Вы сбережёте моё время, а я – сохраню ваши жизни. Ведьмы не хотят сдаваться сами, так? Выходит, им нет дела до ваших бед. Зачем тогда их укрывать? Выдайте их.

Кроме себя, Кэйли знала только одну ведьму – маму, но её она не выдала бы никогда. Может, другие тоже знали – дочерей, жён, сестёр.

– Что ж, – с нарочитой горечью вздохнул вожак, – как хотите. Нуала!

Кэйли догадалась, кто должен был откликнуться на зов, но тут мама протяжно застонала, и появление городской женщины увидеть не вышло.

Когда Кэйли вновь посмотрела перед собой, всё начало происходить слишком быстро. Воины выдернули из ряда Мэйв, поставили лицом к лицу с женщиной. Нуалой.

– Она?

Нуала повела изящным плечом. Кэйли почему-то показалось, что женщина не рада стоять здесь, участвовать в этом, а может, просто хотелось так думать. Ведь Нуала смотрела на Мэйв, не отводя глаз, и голову держала гордо и прямо. Только и удовольствия в её блестящих, подведённых тёмной краской глазах – не было. Оно плескалось лишь во взгляде вожака.

Он сам схватил ручищей тонкое, как ветка, запястье Мэйв с такой силой, что та вскрикнула. У Кэйли всё сжалось внутри от предчувствия. И все вокруг стояли, ужасаясь, но никто не двинулся вперёд. Будто по колено втянула трясина, где вместо болотной жижи – страх. От этого воздух в груди превращался в колкие кристаллики льда. Но хуже всего было то, что и сама Кэйли стояла, и не находила в себе сил взбунтоваться хоть словом, хоть взглядом.

А между тем посреди улицы железные люди развели костёр. Жаркими жадными языками облизал он поленья, взметнулся ввысь, слепя глаза. Кэйли, как и все жители гнилых земель, не любила огня. Привычнее сумрак топей. И вот теперь железные люди принесли его сюда… И зачем они тащат к огню Мэйв?

Вожак ещё крепче стиснул её запястье, а потом сунул бледные пальцы в пламя. Запахло удушливо, до тошноты. Мэйв кричала, подгибала колени, но вожак не давал упасть. Перекрывая её вопли, он заговорил:

– Что скажешь, Нуала?

Кэйли едва могла смотреть на огонь, на слепящие пасти, глодающие руку Мэйв, но почему-то казалось, что отвести глаза – предательство.

– Хватит, – произнесла Нуала.

– Уверена? – с насмешкой спросил вожак. – Вдруг она ещё не успела наколдовать? Получится, зря деву испортили, а?

Душа есть во всём.

Они что… Ждали, пока Мэйв уговорит огонь, чтобы прекратить боль? Попросит не жечь?

– Я сказала, хватит. Она не ведьма.– голос Нуалы казался таким спокойным, будто она за столом сообщила что наелась.

Но Кэйли не обманулась. И вожак – тоже. Кэйли не поверила даже, как он такой большой и злой, точно трясинная тварь, вдруг послушался. Выдернул пальцы Мэйв из огня и толкнул её к остальным. Она упала на колени, прижала руку к груди и зарыдала, завыла в голос.

А все остальные затихли, сгорбились, будто захотели стать невидимками. И Кэйли втянула голову в плечи, ненавидя себя за то, что боится броситься к Мэйв, боится хотя бы склониться к маме. Никто не хотел привлечь внимание и стать следующим. Никто, а потом…

– Теперь эту.

На миг Кэйли подумала, что палец вожака указывает на неё. Но он лишь глянул ей в лицо с интересом а потом взгляд скользнул вниз и вбок. Кэйли не успела понять, сделать хоть что-нибудь. Маму подхватили и потащили к огню.

– Пустите её, зачем? – выкрикнула Кэйли, ненавидя себя за то, каким тонким и слабым получился голос. – Она же больна…

И в первый раз они встретились глазами с Нуалой. Сначала та пристально глядела на маму – неужели даже ей показалось, что делать такое с умирающей – слишком? А потом глянула на саму Кэйли. И впервые её лицо-маска ожила: глаза сощурились, губы дрогнули, будто она хотела оскалиться.

За что? Что не защитила?

Вожак стиснул запястье мамы знакомым уже жестом. Откуда-то сбоку ещё стонала и выла Мэйв. Злой взгляд Нуалы… И мир будто закружился, сжался, потом раздулся, закрывая всё собой, мешая дышать. Кайли ощутила, что задыхается. От страха, от стыда, от ожидания. Больше не может так.

– Я ведьма!

Она выкрикнула и захлопнула рот ладонью. Будто слова сами вырвались. Все затихли, даже Мэйв. И десятки глаз смотрели только на Кэйли. Кто с жалостью, кто с непониманием.

Кэйли следовало бояться, когда её схватили. И страх теперь должен был стать стократ сильней. Она поискала его внутри, но не нашла. Когда-то мама говорила ей, что страха нет, когда делаешь всё правильно. И теперь Кэйли знала, что мама не солгала.

***

Почему Кэйли надеялась, что после её признания железные люди отступятся? Ведь мама говорила, что они злые и жадные… Одной ведьмы – мало. Они заберут всех. Так и вышло, Кэйли проводили в шатёр, и пока она тряслась в ожидании дороги в город, к ней привели ещё и Эринн. Та была немногим моложе мамы, и Кэйли не удержала слёз, заметив обожжённую руку.

А ещё она теперь казалась себе не героем, выдавшим себя ради матери, а трусихой, что выболтала секрет, лишь бы избежать боли.

– Не бойся, – причудливым эхом её мыслей отозвалась Эринн, – твою маму не оставят. У всего есть душа.

– У всего есть душа. Спасибо, – только и смогла ответить Кэйли.

Их посадили спина к спине, на кисти надели мешковину и поверх веревками перетянули запястья – знали, что ведьме нужно коснуться, чтобы говорить с сутью предметов. Кэйли иногда казалось, что она почти может дотянуться просто так, но по настоящему не получилось ещё ни разу.

– Ты смелая девочка, – тихо сказала Эринн, повернув к ней лицо.

– Не смейся надо мной, – шепнула в ответ Кэйли. – Я боюсь до дрожи.

– Я и не смеюсь. Думаешь, остальные не боятся? Смелость – это не отсутствие страха. Не боятся только дураки и безумцы. Смелые умеют свой страх преодолеть.

– Всё равно это не про меня, – Кэйли бросила осторожный взгляд на мужчину, которого поставили охранять пленниц. Тот не прислушивался и поглядывал на них лишь изредка. Не боялся. – Ты же видела, я молчала, пока они мучали Мэйв.

– Как и все, – отозвалась Эринн. – Но мы не должны. Мы все не должны молчать. И ты первая подала голос. Послушай, Кэйли, они не имеют права поступать так. Выбросить нас, а потом прийти и отнять лучшее. Заставлять нас превращать камни в золото, а сорную траву в пшеницу, будто мы им что-то должны. Но мы им не должны ничего.

Эринн говорила запальчиво, и слова её были правильными, но Кэйли всё равно возразила:

– Их много, они сильные и приходят с оружием, а что можем мы?

– Что можем? О, мы многое можем, разве нет?

Кэйли не успела поразмыслить над её словами – в шатёр вернулся вожак, а следом за ним вошла Нуала. Она прошествовала мимо него к ложу из подушек и оглянулась убедиться, что он следует за ней. Но вожак задержался, и Кайли, опасливо взглянула на него. Что ещё он мог придумать? Вдруг не поверил её признанию и решит испытать, как всех?

– Покажи, что ты умеешь, ведьма, – вожак шагнул к ней, и Кэйли невольно сжала руки в кулаки.

Но смотрел он не с угрозой расправы, а с каким-то глумливым интересом. Вцепился взглядом в лицо и будто ощупывал, оценивал. Как бывало мальчишки перед обменом: стоит твой красивый камешек моей резной бусины.

– Ройгар, – окликнула Нуала.

Она не смотрела на Кэйли, но по тому, как до предела натянулся голос, всё стало ясно. Кэйли будто оказалась меж грызнем и злоевоем. Кэйли хотела исчезнуть, велеть своей душе стать маленькой и провалиться меж камнями. Но руки были связаны за спиной. Нуала метнула в неё ненавидящий взгляд. Неужто… Но эта яркая, сильная женщина не могла ревновать к пленнице, к такой, как Кэйли.

Пусть на неё уже поглядывали мужчины – она пошла в маму, а та была красива даже по меркам железных людей. Гнилые земли обошлись с ними бережней – лишь слегка тронули пятнами светлую кожу, не согнули, не скривии спину, как у многих. Одарили узким лицом с высокими скулами и дивным раскосым разрезом глаз. Но всё равно, куда ей до Нуалы?

– Отдай её мне, – неожиданно сказала та, и Кэйли уставилась на Нуалу во все глаза. – Помнишь мою просьбу? Я хочу получить эту ведьму.

Вожак Ройгар усмехнулся, разглядывая теперь Кэйли ещё внимательней, чем до этого, будто желание Нуалы сделало её более ценной.

– Но ты обещал!

Кэйли не знала, что её пугает больше, что он откажет или что согласится.

– Горг! Горг ушёл!

В палату влетел юноша из отряда, и всё то огромное, точно валун, напряжение рассыпалось, будто состояло из песка.

– Куда ушёл? – сердито рявкнул Ройгар. – Докладывай по-человечьи.

– Туда, – пролепетал юноша. – В гниль… Он ту бабу охранял, ну, которая то ли ведьма, то ли нет. А потом вдруг ушёл, а мы уж поздно заметили. А баба та, она хохотала, как безумная. Убить её?

– Нет, – Ройгар перестал яриться, вмиг собрался, будто ему прямо сейчас вести людей на войну. – Тащи её сюда, да поосторожнее. Посади к этим и руки свяжи. И следи, чтоб никто близко не подходил. Ясно?

Парень кивнул и вылетел из шатра.

– Нуала?

– Да, я пойду, а ты много людей не бери. Это топь, а не степь, только мешаться будут. Тебе будет достаточно меня.

Она приблизилась, и Ройгар с ухмылкой посмотрел на неё сверху вниз. Будто никого вокруг не было. Кэйли вновь захотелось куда-нибудь деться, словно её заставили смотреть на безудержный костёр.

– Ты пойдёшь с нами, – Ройгар вдруг развернулся к ней и, казалось, даже не заметил, что Нуала разве молнии взглядом не метала. – А решишь убежать или ещё чего выкинуть – вспомни, что твоя мать у нас. Ясно?

– Ясно.

Что ещё оставалось ответить. Зато в награду развязали руки и даже поддержали, когда затёкшие ноги подогнулись. Слишком крепко, правда, впился в неё пальцами Ройгар, да и достаточно было взять за локоть, а не за талию. Только теперь она вдруг осознала, что добровольно отдала себя в руки этих людей. Людей, для которых она никто, хуже вещи.

Если бы не мама, Кэйли точно решилась бы убежать.

***

Гнилыми их называли железные люди за сырость, за мороки… За то, что земли не родили ничего, только отбирали. Гиблые, Гнилые. Но железные люди не знали того, что знала Кэйли и её сородичи. Они не видели, не слышали и не понимали, а иначе бы никогда не посчитали земли мёртвыми.

И сейчас, когда Кэйли, хоть и как пленница, вдохнула влажный воздух со сладковатым привкусом, шагнула под сумрачный полог низких деревьев с плаксиво опущенными ветвями – лишь полней ощутила жизнь её земли. От бархатисто-зелёных кочек, в которые проваливались босые ноги, исходило мягкое мерцание, будто над ними витала золотая пыль.

А ещё земля дышала. Пришлым никогда не ощутить, а Кэйли упиралась всей ступнёй и радовалась жизни – могучей, непостижимой, любящей и щедрой. Она не давала плодов и богатой дичи, но её дар был стократ ценнее. Земля научила говорить и быть услышанным.

Душа есть во всём.

Так она научила.

– Чего встала? – Ройгар грубовато окликнул застывшую Кэйли и подтолкнул вперёд пониже спины.

Кэйли поспешила вперёд, хотя не очень-то понимала, чего от неё хотят. Тем более, если рядом шагала Нуала. И Кэйли заметила, как та смотрит вокруг. Не с усталым отвращением, как Ройгар, а будто понимала. Разглядывала притаившиеся в тени кустики чаровики, ступала осторожно, подолгу задерживая стопу в топкой кочке.

Будто сама была ведьмой гнилых земель, но разве ведьмы в городе наряжаются в красивые платья? Разве указывают сильным вожакам?

– Ну, знаешь, где его искать? – спросил Ройгар у Нуалы.

Та сделала жест, чтобы помолчал. Присела на корточки и провела ладонью по мшистой зелени. Гладила, хмурилась – то ли злилась, то ли горевала. А потом резко поднялась и ринулась вперёд. Больше не любуясь топями, не слушая каждый шаг.

– Нашла?

– Нет, – резко бросила Нуала.

– А куда тебя тогда понесло, вдруг западня?

– Она не говорит мне!

И Нуала так это сказала, будто её постигла не мелкая неудача, а бросил самый дорогой человек. Кэйли на миг стало её жаль, но та быстро вернула лицу спокойствие и горделивый вид. Кэйли хотела бы так уметь – а то по её лицу любой мог все чувства узнать.

– А ты? – Ройгар схватил Кэйли за запястье и развернул к себе.

Он стоял теперь близко и был, кажется, очень доволен тем, как ей сильно приходится задирать подбородок, чтобы не говорить с латной курткой. А у Кэйли зуб на зуб не попадал – вот так он держал и тех, чьи руки совал в огонь.

– Я? – спросила она.

– Давай, как вы там умеете? Узнай, куда делся мой человек. Вы это можете, я знаю.

– Я не… – начала Кэйли, но Ройгар стиснул запястье так, что ей показалось – оторвёт.

– Не дури, помни про мать. Давай, живо.

И Кэйли упала на колени, погрузила пальцы в золотистую пыльцу. Ощутила глубокий ровный вдох, будто легла на грудь великана.

Душа земли была такой огромной, что простые слова казались маленькими и глупыми. Поэтому Кэйли не говорила словами. Просто забыла себя, влилась в эту большую жизнь, где всё сплетено воедино – и корни, и жуки, и пар над голодными ямами. Раньше она подолгу могла сидеть так, ощущая сразу всё вокруг, место, где нет ничего чуждого. Но сейчас это чуждое кольнуло занозой. Кэйли даже руку отдёрнула.

– Ну? – нетерпеливо, будто не в первый раз, спросил Ройгар.

Кэйли вздрогнула, никогда ещё не приходилось ей говорить с топями при чужих. Да и при своих – тоже. Утонула, забылась. Сколько времени слушала родной голос? А может, не так и долго – вспомнилась та заноза в земле.

– Знаю, где, – отозвалась она и, не дожидаясь тычков, поманила Ройгара за собой.

Нуала молчала, но смотрела так, что Кэйли охотнее бы полезла в огонь, чем осталась с ней сейчас один на один. За что она так? Неужто потому, что у Кэйли вышло то, чего не смогла Нуала? Но ведь нельзя ненавидеть за то, каков ты есть. Наверное нужно было возненавидеть в ответ, но почему-то никак не получалось.

Они прошли уже шагов двести, и Кэйли подивилась, как тот из железных людей в одиночку смог убрести так далеко. Но то ощущение, которого она коснулась лишь краешком, будило тревогу. Что-то там было не так, и как бы Ройгар не выместил зло на ней.

В топях и так солнце – редкий гость, а теперь близкая ночь совсем забрала свет. Только луна, налитая багровым, словно кровью, изредка проглядывала из-за рваных туч. Ройгар достал из дорожного мешка факел и подал Нуале. Та коснулась его, и тот вспыхнул. Значит, среди железных людей всё же есть ведьмы?

В свете пляшущего на палке огня тени от коряг походили на изломанных уродцев, тянущих к ним руки. Топь никогда не пугала Кэйли. Но сейчас, всё в том же неверном свете она каждый шаг совершала через силу. И вскрикнула, когда рыжие блики легли на белое мёртвое лицо.

Ройгар и Нуала прошли вперёд, а про неё будто забыли. Сейчас Кэйли наверняка могла бы сбежать, но даже если не думать об угрозе маме, она никак не могла заставить себя двинуться. Ройгар и Нуала приблизились к изломанному телу – проткнутому насквозь, опутанному корнями. Изо рта стекала болотная тина. Гнилые земли не были кровожадны. Только опасны для тех, кто их не знает. Этот человек не знал.

– Куда его понесло? – зверился Ройгар. – Это та ведьма его заставила, да? Ты же говорила, что они не могут ничего делать с людьми!

Он обвиняюще уставился на Нуалу, но та не обращала внимания на его гнев.

– Не могут. Или не могли… – и тихо добавила: – Душа есть во всём.

Эти слова… Но как? Если она из железных, разве может знать?

– Сделай уже что-нибудь! – перебил её мысли Ройгар. – Или опять просить девчонку?

– Он мёртвый, что мы можем сделать? – ответила Нуала.

– Теперь я уже не знаю, что вы можете, гниль тебя забери! Его надо вытащить отсюда и вернуть в город. И чтобы никто не знал, каким его нашли. Поняли? Вы, обе!

Они кивнули. Кэйли – затравленно. Нуала – снисходительно, будто прощает ему такое обращение лишь потому, что он не в себе.

Она подобрала подол своего красивого красного платья, присела и снова коснулась руками корней возле плеч покойника. Кэйли не знала, о чём та просила, но, наверное, – отпустить. И на этот раз топь послушалась и разжала губительные объятия.

Ругаясь и шумно дыша, Ройгар вытащил своего человека и взвалил на спину. Когда они шли назад в поселение, Кэйли брела позади и глядела на отяжелевшее мёртвое тело. Неужели ему правда велели идти, и он пошёл? Кто бы ещё из железных по своей воле забрёл сюда один? А если так, значит, её попытки исцелить маму не такие уж глупые. Она ведь отзывалась? Неужели, правда получится?!

Но тут она услышала Ройгара:

– Утром забираем ведьм и домой.

***

Ройгар рассказал своим, будто тот погибший воин украл какие-то ценности из шатра и хотел бежать, потому и шептался с ведьмой. Мол, пытал, как безопасно пробраться через топь. А там и получил по справедливости. Ложь, но она успокоила железных людей, а новость, что завтра возвращаться домой, – окончательно приободрила после смерти товарища.

Кэйли снова связали, не дав даже повидаться с мамой. Теперь их сидело трое: сама Кэйли, Эринн и женщина, которая заставила человека из отряда бежать в топь – Сэйбх. Они с Эринн тихо переговаривались до прихода Ройгара, а потом резко замолчали.

– Убить её, – велел вожак, указывая пальцем на Сэйбх.

И его приказ стёр все звуки в шатре. Кэйли и остальные женщины забыли пустить воздух в грудь. Нуала остановилась на полушаге. И только заскрипел кожаный доспех воина, охранявшего вход, когда его рука опустилась к ножнам. Кэйли с мольбой и неверием взглянула на Ройгара. Как же так? Она же ведьма. Разве не ведьмы им нужны? Разве не ради этого всё?..

Воин решительно двинулся вперёд.

– Подожди, – остановила его Нуала. – Надо оставить её.

– Зачем это? – грубовато усмехнулся Ройгар.

– Затем, что она умеет…

Нуала не договорила. И Кэйли не сомневалась, почему – нельзя было пугать остальных. Но все, кроме воина, наверняка знали, о чём она промолчала. Сэйбх умеет говорить с душами людей.

– И именно поэтому она умрёт, – подтвердил эти мысли Ройгар.

Но Нуала не собиралась сдаваться, и Ройгар, похоже, тоже это понял. Вздохнув, он жестом велел воину оставить их. Тот, не убирая руки от оружия, нырнул под полог шатра. Кэйли была рада хотя бы такой отсрочке.

– Это глупо! – зашипела Нуала. – Нельзя уничтожать единственного, кто умеет такое. Мы могли бы это использовать. Только подумай!

– Глупо то, что ты говоришь, – ответил Ройгар. – Она опасна, ты сама ещё не поняла?

Они старались говорить тише, но Кэйли и остальные всё равно слышали тени голосов, читали по искривлённым злостью губам.

– Вот именно! – взвилась Нуала. – Опасна! Она могла бы стать оружием. Твоим оружием против других.

– Знаешь, чем хорош меч? Им можно управлять.

– Но мечом тоже можно пораниться.

– Если ты идиот, – хмыкнул Ройгар. – А я не идиот, поэтому не хватаюсь за острие клинка.

– У неё могла бы научиться я, – не сдавалась Нуала.

– Зачем? Чтобы приказать мне броситься с городской стены? Всё, довольно! Я ценю тебя, но у всего есть граница, и свою ты сейчас почти перешла.

Нуала вскинула подбородок и, казалось, изо всех сил сжимает зубы, чтобы не выпустить рвущиеся изо рта слова. Но они всё же пробились, растеклись ядом.

– Лучше бы велел девчонку убить.

И смотрела она при этом на Кэйли.

– Ты за этим просила тебе её отдать? – усмехнулся Ройгар. – Ну нет, мы убиваем плохих ведьм, которые не умеют себя вести. А милых честных девушек забираем с собой.

Он рассмеялся ещё пуще, а потом позвал человека с мечом. Нуала отвернулась, а Кэйли отворачиваться было некуда. Она всё равно видела, как воин приблизился, как отвёл назад клинок, а потом – резко выставил вперёд. И уши ей тоже было не закрыть. Как бы она хотела никогда не слышать это чавкание, будто нога с размаху провалилась в трясину, а потом – скрежет стали по кости.

Сэйбх уже выносили, чертя по жухлой траве тёмный след, а в голове Кэйли ещё тянулся этот невыносимый звук. И щекам становилось холодно, потому что тёплые слёзы уже кончились и почти не текли, не грели сырую кожу.

– Она знала, девочка, – шепнула Эринн, и её голос дрожал горем. – Знала, что так будет и не боялась. Это было послание для всех нас. Что мы тоже не должны, понимаешь?

– Да, но…

– Это наша земля, Кэйли. Нам давно пора было вспомнить об этом, и Сэйбх показала, что мы можем и должны защищаться.

Кэйли только сейчас осознала, что они остались вдвоём. Воин, казнивший Сэйбх, вернулся, но стоял далеко у входа, Ройгар и Нуала перебрались в свою часть шатра, где было устроено широкое ложе с балдахином. Нуала распустила и причёсывала волосы. Длинные, ниже талии. Без тысячи лент и заколок наконец можно было разобрать, что они были очень светлыми, пепельными.

– Но мы не умеем так, как Сэйбх, – горестно ответила Кэйли.

– Умеем. Может, не все, но некоторые. Мы всегда использовали нашу силу, чтобы выжить. Придумали, как создавать еду, чистую воду, сухую твёрдую землю для домов. Теперь пора придумать, как защитить себя от железных людей. Душа есть во всём.

– Душа есть во всём, – эхом повторила Кэйли традиционные слова.

Она понимала, что Эринн сейчас говорит ей правильные вещи, важные. Но Кэйли так устала, а мысли о борьбе казались такими трудными и тяжёлыми, что голова отказывалась их принимать и думать сейчас.

– Ты не знаешь, как там мама? – спросила она, шмыгнув носом.

– Не знаю, девочка. Но её не оставят, не бойся.

– Завтра утром они хотят уехать и нас с собой забрать…

– И ты молчала? – встревожилась Эринн. – Значит, придётся делать всё быстрее. Сообщить всем…

Кэйли не знала, как можно сообщить кому-то, сидя здесь. Она продолжала вяло наблюдать за Нуалой, готовившейся ко сну. Теперь та уже была не в своём дивном платье, а в тонкой сорочке без рукавов. Странные у этой женщины были плечи. Будто разных цветов. Одно просто светлое, а второе совсем белёсое. Она наклонилась над тазом с водой и долго оттирала лицо тряпицами, которые смачивала из тёмно-синей стеклянной бутыли. Очень красивой, Кэйли такую поставила бы на видное место и любовалась. Нуала же просто хранила в ней свои снадобья для умывания.

А потом она повернулась.

Свет в шатре был слабый и исходил от ложа. Но Кэйли, сидящей в темноте, и его было достаточно. То, что она видела, казалось мороком, обманом уставшего разума. Откуда здесь?.. Только что была женщина из железных, а теперь стоит мама. То же узкое лицо, едва тронутое пятнами. Её чуть раскосый разрез глаз и высокие острые скулы.

Только мама была старше, а в последние недели и вовсе растеряла остатки красоты. Женщина, что сейчас стояла в шатре, горела молодостью. Такой Кэйли маму уже не застала. Так как же?..

И спросить она не могла, только глядеть во все глаза и гадать, что же это? Мама ведь тоже была в плену у железных людей, но Нуала на пленницу не похожа… Кто же она, кем им приходится? И за что, такая похожая на маму, ненавидит её – Кэйли.

Будто услышав жалящие из темноты вопросы, Нуала глянула на неё, а потом отвернулась и прошествовала к ложу, где её ждал Ройгар. Задёрнула полог, и оттуда послышались глубокие вздохи и все те же звуки, которые в поселении прятали от чужих ушей. И пряный запах крови в шатре сменился другим – густым и тяжёлым, и стыдным.

Кэйли поняла, что уже не заснёт сегодня.

***

Наверное, им действительно не полагалось спать – разве можно уснуть со связанными, обёрнутыми холстиной руками? Пусть им и позволили лечь на бок, но плечо быстро затекло, и Кэйли начала мечтать о том, чтобы ей снова позволили сесть.

Все звуки за пологом давно стихли, только воин остался стеречь вход. На улице наверняка был кто-то ещё, особенно после того, что сделала Сэйбх.

– Если утром нас увезут… – зашептала Кэйли, надеясь, что Эринн тоже не спит. – Я должна успеть увидеть маму. Как думаешь, они позволят мне завтра?

Эринн не спала.

– Нет. Зачем им это?

– Но… – Кэйли не ожидала, что ответ будет таким жестоким, – что им стоит?

– Ты разве не поняла, что мы для них просто полезная вещь? Никто не заботится, удобно ли мешку с зерном.

Кэйли хотела горячо возразить, но знала, что Эринн права. И оттого горче делалось внутри. Она не могла позволить им увезти себя вот так. Она должна увидеться с мамой, должна попытаться её исцелить! И как в тот раз, когда созналась у костра, Кэйли ощутила, что сейчас всё правильно.

– Я должна убежать.

Она-то думала, что Эринн откровенно скажет, какая это дурость, но та ответила:

– Должна. И не только к маме, передай нашим, что нужно действовать прямо сейчас.

“Передай”… Будто трудность была не в самом побеге, а в решении, и теперь ничего не стоит его совершить.

– Если бы это ещё было так просто… Руки я могла бы попробовать освободить, но он смотрит, а железо быстрее уговоров.

Чтобы проверить свою догадку с руками, Кэйли слабо пошевелила затёкшими пальцами. Они почти потеряли чувствительность, но лёгкое движение вновь пробудило ощущения. Шершавая ткань, царапающая кожу… Всё же железные люди не могут постичь сути их магии.

Душа есть во всём.

Она прислушалась к шуршанию грубых ниток, как они цепляли друг друга, боясь распасться. И предложила им стать тонкими червями, которые могут жить сами по себе. А прямо под ними – сочная земля…

Когда мешковина распалась, верёвки, стягивающие запястья, ослабли, и Кэйли смогла высунуть сначала одну кисть, потом – вторую.

– Чего возишься? – Тихо, чтобы не разбудить вожака, но резко одёрнул её воин.

Кэйли испугалась, что всё испортила. Но тут же пришёл тихий, на грани слуха, голос Эринн:

– Мы все можем, как Сэйбх. Ты должна попробовать. Прямо сейчас! Или больше никогда…

В тишине, нарушаемой лишь посапыванием Ройгара из-под полога, Кэйли услышала, как воин сделал шаг в её сторону. Сейчас – или больше никогда? Ведь у неё почти получилось с мамой… И она тихонько застонала.

Ещё два шага.

– Ну, отвечай!

Кэйли сжала губы и снова испустила тихий болезненный стон. В ответ послышался шорох металла по ножнам. Ей стало страшно, аж пальцы на ногах свело. Но теперь отступать было глупо. Сейчас, или никогда.

Кончик лезвия больно ткнулся в бедро. Она постаралась не дрогнуть, лишь вяло поддалась толчку. И была вознаграждена – мужчина склонился над ней, тронул плечо, встряхнул.

Кэйли выпростала руки из-за спины, схватила его кисть, стиснула. Он не ждал и замер на миг. Хватит ли?

Человеческая душа яркая, сильная. Ей не надо искать – она повсюду. И Кэйли нырнула в неё – ослепительную – и раскрыла себя в ответ. Показала боль и страх, и душа испугалась. Тогда Кэйли предложила ей затаиться в самом дальнем уголке.

В этот момент воин хотел уже рвануться, забить тревогу, но вместо этого обмяк, точно кукла из необожжёной глины – мни, как хочешь.

Она освободила ноги, потянулась, чтобы развязать Эринн, но та протестующе замотала головой:

– Нельзя! Мы не готовы. Иди и будь осторожна, девочка.

И Кэйли пошла. Сначала неуверенно, вздрагивая от тысячи игл, пронзавших тело при любом шаг, потом – с торжеством, клокочущим внутри. Получилось!

Воин шёл чуть позади, подталкивая в спину. Со стороны казалось, что он ведёт её, но вела она. Когда выбрались из-под полога, Кэйли убрала назад руки, будто те всё ещё были связаны.

– Эй, куда? – окликнул их дозорный. С ним было ещё трое, и они только что появились из-за шатра. Наверное ходили кругами всю ночь.

– Ей по нужде надо, – ответил сопровождающий Кайли. Ответил то, что она велела.

Дозорные, кажется, успокоились, услышав его голос. Ройгар не хотел паники, ну что ж, теперь и бдительности не получит.

– Не велено же, – всё же усомнился один, – пусть в ведро ходит, да хоть под себя.

– А Ройгару нюхать потом, идиот?

И от них отступились. Кэйли понадеялась только, что дозорные не будут проверять и возмущаться, отчего она не присела прямо здесь, у них под носом. Но те снова принялись ходить кругами.

Она не отпустила воина – вдруг по поселению ходят и другие дозорные, – и они быстро добрались до её лачуги. Только бы мама была там… Внутри ещё теплился светильник – значит, кто-то и правда приходил, заботился и оставил только на ночь.

Кэйли велела своему стражу вернуться и занять пост, как ни в чём ни бывало, а сама прошла внутрь.

Мама лежала лицом к стене, тихая и совсем тонкая, точно собранная из птичьих косточек. Кэйли подлетела к ней, упала рядом на колени, обняла…

Сначала дрогнули руки – они первые узнали. Сколько раз они обнимали маму, помнили и тепло, и мягкость, и полный любви ответ. А сейчас будто коснулись камня, промёрзшего за ночь.

– Мамочка?..

И ничто не отозвалось. Только каменный холод.

***

Кайли думала, что выплакала все слёзы, когда казнили Сэйбх. Ошиблась. Она вышла из лачуги и не увидела ничего вокруг – только пелену. И внутри будто выжгло всё, выскребло. Если бы не Эринн, Кэйли так и лежала бы, наверное, на груди мамы до утра. Пока бы не нашли, не забрали, а, может – не убили бы за опасное ведьмовство.

Но Эринн велела сообщить остальным, и Кэйли не могла подвести ещё одного человека.

Пошла, ведомая не глазами, а памятью – вот здесь частокол, тут старые сваи от рухнувшей лачуги, дальше будет дом Мэйв… Не она ли заботилась о маме? Не она ли увидела последней? Вместо Кэйли.

Не думать, не думать, не думать! Просто сделать то, что должна, а потом – горевать.

Вдруг из темноты и слёзной пелены, опутавших весь мир, вынырнул силуэт. Белое лицо, которое Кэйли не могла не узнать.

Она застыла напротив Нуалы и невольно подумала, кто бы из них одержал победу, придись им сейчас схватиться? Но, конечно, Нуале достаточно было подать голос, чтобы на помощь сбежались железные люди. Почему же она ещё этого не сделала? Ах да, ей ведь хотелось изжить Кэйли, но Ройгар не позволил бы.

– Убьёшь меня? – вызывающе спросила она, размазав предплечьем слёзы по лицу.

Откуда только взялась смелость? Может, смелость – это когда нечего терять? А может без своей краски и алого платья Нуала выглядела обычной женщиной? И всё равно, несмотря на эту дерзость, Кэйли не могла пробудить в себе ненависти к ней. Тем более теперь, когда видела в её лице лицо мамы.

– Как тебе удалось? – требовательно спросила Нуала вместо ответа.

– Сбежать? – Кайли почему-то ждала чего угодно, только не разговора. Не такого разговора.

– Сбежать так, – она выделила это “так” настолько явно, что не возникло сомнений, Нуала говорила про ворожбу над воином.

Она смотрела жадно, будто не было ничего важней этого знания. Даже прежнее презрение уступило место жгучему нетерпению. Этот азарт был таким заразительным, что Кэйли захотелось тут же выложить всё, но она сдержалась. Если ей настолько хочется знать, может, удастся совершить обмен? Знание на знание.

– Я расскажу, если ты расскажешь, – выпалила она. – Кто ты такая? Почему ты ведьма, а живёшь как одна из железных людей, почему меня ненавидишь, хотя похожа на мою маму, как две капли?

Живой огонь в глазах Нуалы мгновенно обернулся студёной водой.

– А ты у неё и спроси.

И теперь уже Кэйли погасла. Как не хотелось ей делиться болью – ещё не пережитой – с чужачкой. Как не хотелось произносить слов, в которые ещё не поверила, делая их невыносимой правдой.

– Она умерла…

На лице Нуалы не отразилось ни тени чувства. Лишь спросила отстранённо:

– Ты из-за неё сбежала?

– Да. Я хотела увидеть маму, но не успела.

– Значит, ты лучше её, – проговорила Нуала. – Так рисковать, чтобы просто увидеть умирающую… Она такой преданности не заслужила.

– Не смей так говорить! – вспыхнула Кэйли. – Какое ты право имеешь…

– Да самое прямое, сестричка.

Нуала сказала это с издёвкой, но Кэйли взглянула на неё оторопело. Как же не поняла раньше?! Будто не хотела знать правду – горькую, некрасивую, которая сама собой сплеталась страшным узором в голове.

Мама оставила Нуалу, свою дочь? Оставила там, у железных людей, чтобы сбежать с новорожденной Кэйли. И Нуала, конечно, считает, что её променяли на нового ребёнка.

– Вижу, – насмешливо сказала она, – ты разобралась с тем, кто я такая. Мне просто немного повезло. Я была красивая и очень сильно не хотела оказаться там, где остальные. И там был Ройгар. Теперь рассказывай, как говорить с душой человека, и я, быть может, даже позволю тебе сбежать.

– Я не могу бежать. Я должна вернуться. И ты тоже можешь! Я не про шатёр, а про наши земли, про дом! Я видела, как ты смотрела там, в топях. Она примет тебя и научит, вот увидишь.

– Нет. Я не вернусь.

– Но почему? – спросила Кэйли. – Ты любишь этого Ройгара?

– Не смеши меня, хотя он и не худший из железных. Мне уже нет тут места, к тому же, как ты себе это представляешь? Утром мы уйдём, и, поверь, тебе тоже остаться никто не позволит.

– Я знаю, но…. – Кэйли осеклась. Насколько ей можно доверять? – Если вдруг что-то изменится ты могла бы…

– Всё, довольно. Говори, что обещала, и катись, куда вздумается.

– Мне жаль, я предложила не совсем честную сделку. Я просто попробовала, и у меня получилось, потому что не было выхода. Но ты тоже можешь научиться, нужно просто… Просто ощутить.

– Ясно, – разочарованно, зло бросила Нуала и развернулась, чтобы уйти.

– Подожди! – остановила её Кэйли. – Я хочу, чтобы ты знала. Мама не говорила мне про сестру, но никогда не забывала тебя.

– Откуда тебе знать, если она не говорила?

– Потому что она плакала каждую ночь.

***

– Ты не сделаешь этого!

Кэйли вздрогнула и с трудом открыла опухшие глаза. Она не поняла, когда уснула, помнила только, как пробралась в дом Мэйв, передала ей послание Эринн и тайно вернулась в шатёр. Плакала там беззвучно по маме, по всем им.

И вот уже утро.

Взвившийся голос, разбудивший её, принадлежал Нуале.

– Мне надоел этот тон, – предостерегающе ответил Ройгар. – Я сделаю, уж поверь. А продолжишь, оставлю тебя здесь, а на твоё место возьму эту, – он кивнул на Кэйли. – Она тоже ничего, только моложе и в ведьмовстве, похоже, больше твоего понимает.

Зачем, зачем он говорит Нуале именно эти слова? Будто знает, как сделать больнее.

– А что скажет лорд? – изменила тон Нуала. – Сейчас ты привезёшь ведьм, а в будущем? Нужно думать о завтрашнем дне.

– Именно о нём я и думаю. Других поселений будет достаточно, это место всё равно слишком далеко. А теперь ещё и опасно, они убили Горга. Всё, больше не хочу ничего слышать. Собирайся!

Кэйли огляделась и поняла, что в шатре уже пусто, значит, она проспала все сборы. Их с Эринн заставили подняться и выбраться на улицу. Там и правда было утро – сизое и туманное, как всегда. Четверо из отряда Ройгара споро складывали шатёр, остальные почему-то сгоняли всех жителей в большой сарай, где хранились припасы общины.

То есть её и Эринн сейчас просто увезут? Тогда зачем она предупреждала Мэйв, зачем все эти разговоры про борьбу? Они просто дали себя запереть.

Отряд выстроился в дорогу, Кэйли и Эринн указали их место в ряду при помощи острия меча. Всё происходило, точно во сне, когда мир вокруг неправильный, но продолжаешь следовать за грёзами. Нуала снова о чём-то спорила с Ройгаром, и Кэйли подумала, что раз уж она выбрала его сторону, то не стоило бы так часто его злить. А потом он сказал:

– Поджигайте.

И тут Кэйли проснулась второй раз за утро. Что он говорит такое? Что они делают?!

Сарай вспыхнул. Пламя побежало по стенам, озаряя улицу вместо солнца. Крик прорвался одновременно – из сарая и из горла Кэйли.

Их сжигали. Сжигали всех живьём!

Она кинулась было вперёд, но меч больно ткнулся в грудь, оставив глубокую царапину. Кэйли понимала, что произойдёт дальше, если не остановится. Ей было уже всё равно, но если убьют – своим точно не помочь.

Миг – и огонь с треском разнёсся по тощим брёвнам, его жар ощущался даже отсюда, где стояла Кэйли. И ей не хотелось думать, как там внутри. Пусть всё хотя бы кончится быстро…

Ройгар велел всем отправляться, но люди невольно оглядывались, а Кэйли и вовсе словно вросла в землю. Взгляд вцепился в лижущие стены языки пламени. И вдруг они из рыже-красных стали сиреневыми, а потом – прозрачно-голубыми. Плеснули по сараю водой и растеклись по земле. Железные люди невольно шарахнулись, а Нуала – прянула вперёд. Так могла сделать только…

– Ведьма! – гаркнул Ройгар. – Убить её!

В это мгновение закопчённые стены сарая раскрылись так, что все жители оказались на свободе. Впереди стояла Мэйв. Рука её по локоть почернела.

Неужели она всё же… И вытерпела пытку? А теперь снова сунула руку в огонь, чтобы спасти всех.

Железные люди уже бежали вперёд с мечами, готовые рубить. Но тут несколько женщин упали на колени, вжали ладони в землю. Сразу пятеро воинов оказались по горло в вязкой ловушке. Будто с глубин поднялись путы, оплели ноги и дёрнули вниз. Остальные мужчины замедлили бег. Ройгар подгонял их сзади окриками, но никто не хотел захлёбываться жижей.

– Вперёд, или все сдохнете!

Земля менялась на глазах, ползла жуткой топью к ногам железных людей. Какой-то воин попытался прыгнуть к ведьмам, но упал лицом в грязь. Его скрыло мгновенно. Один за другим железные люди тонули в густой жиже. Эринн бросилась вперёд, и топь не тронула её. Кэйли поняла, что стоит и глазеет вместо того чтобы прямо сейчас сбежать, рвануться к своим.

Но она не успела сделать и шага. Крепкая рука обхватила поперёк тела, в горло ткнулось что-то ледяное и острое.

– Остановите это, – прогремел над головой голос Ройгара, – или убью её.

У Кэйли похолодело внутри. Не от страха за себя, а оттого, что подвела всех. Им ведь почти удалось…

Тут она заметила, что на самом деле весь отряд, кроме Ройгара и Нуалы, скрыла топь. Он ведь не может всерьёз рассчитывать победить вот так? Но может уйти сам. А потом – собрать большую армию и вернуться.

Ройгар надавил сильнее на лезвие так, что стало больно сглатывать слюну. Ведьмы отняли руки от земли. Мэйв выкрикнула:

– Мы отпустим тебя и твою женщину. Оставь Кэйли.

Нет… Его нельзя, нельзя отпускать! Она попыталась коснуться его связанными за спиной руками, проделать то, что раз уже получилось…

– Только попробуй, сука! – зашипел Ройгар в ответ. – Лучше сдохну, чем стану вашей куклой.

– Ты сам выбрал, – откуда-то сзади голос Нуалы.

И тут же что-то булькнуло у Ройгара в горле. Руки ослабли, и Кэйли неожиданно оказалась на свободе. Сделала судорожный вдох. И обернулась.

Изогнутый нож Нуалы был в крови. Она не выпустила его из пальцев, лишь вздрагивая плечами смотрела на тело Ройгара у своих ног. Кэйли молчала, ощущая, что благодарности сейчас нет места.

– Он был не худшим человеком, – тихо проговорила Нуала. – Несмотря на всё.

– Нуала, – позвала Кэйли.

Остальные приближались, и она боялась за сестру. Но Нуалу это, кажется, не заботило.

– Он был не худшим, – продолжала она, – но плохим. Там все плохие. Они распространяют это вокруг себя, заражают. Слышите? – Нуала возвысила голос. – И я теперь такая же, как они.

Она перехватила кинжал лезвием к себе и поднесла к горлу.

– Подожди! – воскликнула Кэйли.

– Зачем? Сама хочешь? Или чтоб они? – Нуала кивнула на жителей общины. – Им наверняка захочется, ведь это я привела железных людей. Я придумала, как быстро искать ведьм среди вас.

Лица Мэйв, Эринн и остальных исказились злобой. Они бы с радостью позволили Нуале закончить то, что пыталась совершить. Или закончили бы сами, как она и сказала.

– Но ещё ты старалась нас защитить, – громко, чтобы все слышали, возразила Кэйли. – И… Ты моя сестра.

После этих слов жители общины замерли, оставив последнее решение за Кэйли. Потому что она защищала не чужачку, она защищала семью.

– Сестра, которая ненавидела тебя пятнадцать лет? – с вызовом спросила Нуала. – Сестра, о которой ты никогда даже не знала?

–  А сейчас узнала! И ты нужна мне.

Она молчала, но пальцы, сжимавшие рукоять кинжала, неуверенно дрогнули. Кэйли смотрела сестре в глаза – такие же, как у мамы, такие же, как у неё самой. И тихо произнесла:

– Пожалуйста, не бросай меня.

***

– Они ведь придут снова?

– Обязательно.

– Скоро?

– Не думаю.

Как же она походила на маму… Когда они сидели вот так вечерами, в полумраке, Кэйли забывала, что на самом деле мамы больше нет. Зато есть старшая сестра. Нуала оглаживала корягу, исследуя изгибы. Где-то пальцы замирали, где-то бежали быстро туда и обратно. На заострённом, как у меча, кончике коряги уже виднелся блеск стали.

– Сначала в городе будут ждать возвращения Ройгара, – продолжала она, – Потом постараются выяснить, что случилось… А дальше, наверное, пошлют ещё один такой отряд. Если и он не вернётся – придёт серьёзная сила.

– Но ведь мы справимся? – спросила Кэйли.

– Не знаю. Но будем стараться изо всех сил.

Кэйли кивнула. Именно так. Потому что имеют право быть свободными, потому что это – их дом, потому что они никому ничего не должны. И любой, кто придёт сюда со злом, узнает, на что способны ведьмы из гнилых земель.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок отдела фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения может быть удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале