Дериземля Е. — Ведьмин дом — 63

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По согласию автора произведение и рецензия выставляются на сайте www.uralstalker.com

——————————————————————————————

— Я тебе точно говорю, ведьма она, — сказал Федька своей младшей сестре и поудобнее устроился возле окна. Именно здесь он соорудил наблюдательный пункт и даже печеньем запасся, чтобы не отвлекаться от важного занятия и ничего не пропустить. Вот и смотрел пострелёнок во все глаза, наблюдал, что в соседнем дворе происходит.

— Федя, ну с чего ты взял, что бабка Наталья — ведьма? — недоверчиво спросила Оксанка, по правде сказать девочке нравилась их новая соседка. Вот недавно баба Наташа её яблоками угостила, сладкими такими. Ну да, конечно, странная она немного, вроде хромает на одну ногу, на палочку опирается, а вот недавно к ним в сельский магазин гречку дешёвую завезли, так она впереди всех бежала и про храмоту позабыла. Но ведь это совсем не значит, что бабка — колдунья.

— Федь, я больше поверю в то, что тётя Марина ведьма. Вот кого точно ведьмой назвать не грех. Уж больно злая она, ругается на всех, да бранными словами окружающих обзывает, —  Оксана наморщила маленький конопатый носик, видать вспомнила, как тётя Марина её недавно злыдней при всех назвала. Обидно было, хоть плачь, да и за что? Подумаешь, немного воды возле её двора пролила, ну не специально же. И чего на людей из-за всякой ерунды кидаться?

— Глупая ты, Оксанка. Ну какая из тётки Марины ведьма? Не похожа, — со знанием дела заявил Федор, — а злая она от того, что муж от неё ушёл, вот тётка и бросается на людей, как цепная собака. А баба Наталья — колдунья, самая что ни на есть взаправдошняя, — Федька громко шморгнул носом и важно продолжил.  — Вот давеча я видал как в хлев она к нам заходила с ведром. Я следом за ней. Ну, думаю, молоко наше воровать пошла. Захожу, значит, в хлев, а там…- мальчуган замолчал.

— Ну, что там? — нетерпеливо перебила затянувшееся молчание Оксана.

— А там никого, — Федя деловито поднял указательный палец, — окромя чёрной кошки. — Смотрю, а кошка эта возле нашей кормилицы Зорьки крутится, лапой вымя трогает. Ну я взял палку да в эту тварь мохнатую запустил, лапу ей перебил, — с гордостья сказал Федька.

— И что? — Оксанка подошла поближе к брату и с интересом выглянула в окошко. Любопытно же, за чем там Федор уже битый час наблюдает. Но ничего интересного за окном не происходило: соседский петух гонялся за курицей, гуси мирно щипали травку, большая чёрная кошка развалилась на солнышке и жмурила огромные зелёные глазищи. «Уж не про эту ли кошку Федька только что толковал?»

— И что? — передразнил Федя сестричку. — А то, что на следущий день у нашей коровы молоко пропало, а бабка Наташа с перебинтованной рукой из дома вышла, ещё и мамке нашей жаловалась, что упала мол, когда полы мыла.

Девочка потрепала брата по непослушным светлым волосам.

— Ох, ну и горазд же ты брехать, Федька! — она прыснула со смеха. Федор набычился и ударил сестру по руке.

— То твоя Жучка брешет, а я правду говорю, — мальчишка надулся и обиженно отвернулся к окну. В это время к соседке пришёл почтальон и громко постучал в калитку.

— Во, смотри! — оживился мальчуган. — Сейчас сама все увидишь.

— На что смотреть-то? — недоуменно подняла бровки Оксана и толкнула брата локтем в бок.

— Да не пихайся ты, лучше за кошкой смотри, — детские глаза напряжённо наблюдали за старой чёрной кошкой, которая разнежилась на зелёной травке. С приходом почтальона усатая лениво огляделась по сторонам, медленно встала и прихрамывая зашла в дом через приоткрытую дверь. Не прошло и минуты, как на пороге появилась баба Наталья.

— Я же тебе говорил, что она ведьма, — с довольной улыбкой парнишка посмотрел на свою сестрёнку, ожидая увидеть восхищённый взгляд Оксаны. «То-то же, теперь будет знать как брату не верить.» Но взгляд девочки был полон не восхищения смекалистостью Федьки, Оксанка смотрела на него как на дете несмышлёное. Уж больно не понравился Феде этот взгляд.

— Дурак ты, Федька. А ещё меня маленькой называешь, — впервые Оксана почувствовала себя умнее брата. Федор явно не ожидал таких слов, даже рот от удивления разинул.

— А как же кошка? Ты что же не видала? — паренёк даже всхлипнул от огорчения. Он так хотел доказать сестре, что прав.

— Видела, и что? Подумаешь Мурка в дом зашла — эка невидаль. Что из этого чертовщину делать? — пожала плечами Оксана, девочка не хотела верить во все эти сказки.

— Но ведь сразу после этого бабка Наталья из дому вышла. Какие тебе ещё доказательства нужны? Все же и так ясно, — не сдавался Федя. «Ох, ну и глупая эта Оксанка, очевидные вещи видеть не хочет».

— Подумаешь, совпадение просто, — отмахнулась девочка и быстро убежала в соседнюю комнату.

— Ну, ничего, я тебе ещё докажу. Я всем докажу, что в нашем селе ведьма поселилась. Будете тогда знать, что Федька умнее вас всех оказался! — прокричал он вдогонку сестре, но та его уже не слышала.

Федя раздосадованно ударил острым кулаком по подоконнику, взял из миски печенье и запихнул его себе в рот целиком.

— Эх, надо было ещё и молока с собой взять,  — подумал мальчишка, давясь сухомяткой. Поднял взгляд в окно, а там, во дворе, стоит она — бабка Наташа, одна стоит, видать, почтальон уже ушёл куда-то. Стоит она, значит, и на Федора смотрит, а затем учудила старуха — высунула изо рта большой красный язык, показала его мальчугану, будто спросила потешаясь: «Ну что, споймал?», сверкнула зелёными глазами и скрылась за тяжёлой дверью.

Долго ещё Федька возле окна тёрся, но так больше ничего интересного не произошло. Расстроенный такой неудачей вышел Федор во двор и так зря полдня в доме просидел, все ведьму караулил, а ведь работа-то стоит. Вон уже и вечереет, Зорьку пора домой с пастбища гнать, да напоить её перед дойкой хорошенько, а ещё курей накормить. И так мамка домой с поля вернётся и заругает, что двор не вымел и в хлеву не прибрал, и матери не объяснишь, что дело более важное было, что колдунью поймать хотел. Мамка — женщина строгая, слушать не станет, даст по шее вот и всех дел.

Собрался поскорее Федя, взял хворостину и побежал в поле за коровой. Бежал, спотыкался, все боялся, что опоздает да после мамки домой со скотиной вернётся. «Эх, тогда ухокрута точно не избежать». Поёжился парнишка, вспомнил, как мать его в последний раз за уши тягала. Больно то оно, конечно, больно, а про то, что стыдно и говорить не хочется, ведь на глазах у всего села. А ведь он, Федька, уже и не малец какой, а серьёзный парень, вон уже даже усы расти начали. Уж больно он ими гордился, хотя пока усами это и не назовёшь, так, густой рыжеватый пушок над верхней губой. Волоски эти даже пересчитать можно было бы, да жаль Федя таких цифр не знал. Нет, в школу-то он, конечно, ходил, что правда давно это было. Даже целых два класса закончил. Научился с трудом читать и считать немного, вот и вся наука. Хотя в то время все так жили, вон мамка, так та вобще неграмотная, в школу и дня не ходила и ничего — живёт себе человек. Значит не в науках счастье — сделал вывод Федька и в третий класс наотрез идти отказался, не лежала душа его к знаниям. Рассудил, что нечего ему штаны за партой просиживать да мозги напрягать, ну что ему потом граматностью перед коровами хвастаться. Крепко об этом Федя задумался и не заметил, как на пастбище прибежал. Остановился сорванец, стоит и никак взять в толк не может, куда Зорька подевалась. Вот и колышек, к которому корова привязана была, а самой скотины нет. «Ой, горе-то какое!» — схватился за голову Федька, но не растерялся к пастуху побежал. Это он, лентяй, во всем виноват, не углядел за животиной, вот она отвязалась и ушла. «Где ж её теперь искать-то?» Подбежал Федор к пастуху.

— Куда наша Зорька подевалась? — замахнулся на парня, уже хотел кулаком ему в наглую рожу дать за то, что плохо свои обязанности выполняет. «Ну да, продрых, наверное, себе весь день под берёзкой, в тенёчке.» А тот — детина рослый, даром, что младше Федора, а на пол-головы выше, сам Федьке в глаз дал и говорит:

— Зенки разуй-то, вон твоя Зорька, что с ней станется?

И пальцем на колышек тычет. Обернулся Федя в указанном направлении и точно стоит Зорька, родимая, травой чавкает и влажным глазом на хозяина смотрит. «Вот чудеса!»

— Как ты, милая, тут оказалась? — подбежал к корове, обнял её. — Ведь не было тебя здесь, я же собственными глазами видел.

Отвязал пострелёнок коровку от колышка и домой гнать собрался, вдруг смотрит и баба Наташа тут как тут стоит, беззубым ртом ему улыбается. «Ух, ведьма проклятая! Это все её происки. Видать догадалась, что я её поймать на колдовстве хочу и всему селу правду открыть, вот теперь и шкодит.»

По дороге домой все думал, как бы ему старуху в колдовстве уличить. «Вот бы в дом её пробраться, уж там-то точно можно будет подтверждение своим догадкам найти» — подумалось Федору. «Да только как бы это сделать?» Об этом нужно было хорошенько помозговать и продумать все до мелочей. «Главное ведьме не попасться, а стало быть выманить бабу Наташу из дома нужно, да чем-нибудь отвлечь. Эх, жаль, одному с этим делом не управиться, надобно помощника искать, чтоб старуху занимал, пока я в её дом проберусь. Может, Ваську-рябого позвать, да только чем он поможет? Ведь дурак дураком. Нет, этот точно не управится, а потом ещё и всему селу растрезвонит о том, что я в дом чужой залез, ведь язык у него, что помело. Ей Богу, хуже бабы базарной. Хорошо бы Гришка согласился. Гриня — парень обстоятельный, трепаться не станет, а главное смекалистый, точно что-нибудь придумает и ведьму из её логова выманит. Да только врядтли согласится, уж больно совестливый. Вот прошлым летом с пацанами к тётке Агриппине в сад за яблоками лазили, так он один не полез, сказал, что воровать нехорошо. Воровать, кто же спорит, конечно, не хорошо. А ведь мы и не воровали тогда, а угощались.» Этак Федька всех своих друзей мысленно перебрал, но никто не подошёл для этого ответственного задания. Ребята они все шустрые, да бабки Наташи никто из дома выманить не сможет, а ведь ещё и отвлечь старую нужно. Придётся Оксанку просить, уж она-то точно помочь сможет.

Пригнал домой корову, натаскал воды, напоил животину, взял метлу и двор заметать пошёл, покуда мать не пришла и не заругала. Метёт пацанёнок двор, а сам на соседский дом исподлобья поглядывает, все кумекает, как бы в него пробраться. Вдруг смотрит, в окошке ведьма появилась, поглядела строго на Федю и пальцем ему погрозила, будто мысли паренька прочитала и беззубым ртом шепчет что-то, может, заклинание читает. Загляделся Федор на соседку и не заметил, как на помело наступил, перецепился через прутья да на землю свалился. А сверху на него ещё и палка упала и больно по лбу стукнула. Потёр Федор ушибленный лоб рукой, поднял глаза на окно соседского дома, а там — баба Наталья стоит, смеётся ведьма: «Так, мол, тебе и надо, Федька, будешь знать как плохое замышлять.»

— Ты не ушибся, Федечка? — подбежала к брату Оксана, оглядела его с ног до головы. — Как же тебя так угораздило? — заулыбалась девочка. В её светло-серых глазах заплясали озорные искорки.

— Да что я? Это вон ведьма проклятущая во всем виновата, — фыркнул Федор и кивнул в сторону соседнего двора.

— Ну, при чем здесь бабка Наташа? Где она и где ты? Зря ты, Федюшка, напраслину на человека возводишь, — девочка посмотрела на окна ведьминого дома и вежливо улыбнулась соседке.

— Значит брату родному не веришь? А если я все-таки смогу доказать, что ведьма она, тогда поверишь? — мальчуган почувствовал, что именно сейчас самый подходящий момент, чтобы сестру уговорить помочь ему в злополучный дом проникнуть. Девочка задумалась.

— Ну, если докажешь, то конечно поверю, — глаза Оксанки засветились любопытством. — Вот только как ты доказывать собираешься? Может, опять засаду на бабу Наташу устроишь? — Оксана засмеялась.  — Снова за соседской Муркой подглядывать начнёшь?

Федор насупился. Уж больно не любил он, когда над ним потешались. Оттряхнул штаны от пыли, выпрямился во весь рост:

— Нет, больше ни за кем следить не стану, этак ведьму на чистую воду не выведешь. В дом  я к ней залезть собираюсь. Уж где где, а там точно доказательства сыщутся.

Оксанка ойкнула, не ожидала от брата таких слов услышать. Девочка испуганно схватила братишку за руку.

— Ой, что ты , Федюша, удумал такое? Грех ведь, — девочка всматривалась в лицо старшего брата. «А вдруг шутит.» Но Федор был как никогда серьёзен.

— То воровать грех, — попытался успокоить сестрёнку Федя, — а я так, полюбопытствовать собрался, вот только… — парень запнулся на полуслове. Именно сейчас следовало Оксанку просить помочь.

— Только что? — девочка растерянно смотрела на Федю. «Неужто и впрямь он собирается к соседке в дом залезть.» Ей все ещё не верилось в это, или может просто не хотелось верить.

— Оксана, мне помощь твоя нужна, — Федор подошёл к девочке и по-братски обнял за плечи, приблизился к её уху и прошептал, чтобы никто из посторонних не услыхал, особенно бабка Наталья.

— Отвлечь ведьму надобно. Поможешь? — спросил и уж было приготовился к тому, что сестра откажет. Мысленно он даже нужные слова подготовил, уже хотел пообещать ей все, что она пожелает выполнить, даже был готов ранец за ней в школу носить — куда уж унизительней. Да сестрёнка удивила:

— Раз для тебя это так важно, то так и быть, помогу. Но только пообещай, если ничего в бабином доме не найдёшь и доказать, что она ведьма не сможешь, то оставишь соседку в покое.

Мальчуган просиял от радости.

— А то как же! По рукам, — согласился Федя. Мысленно он уже триумфовал, ведь парнишка даже и не сомневался, что обязательно в ведьмином доме целую кучу доказательств найдёт. Что правда до конца он так и не понимал какие именно это доказательства будут. Может рыбьи глаза, или жабьи лапы, а может и вовсе крысиные хвосты, ну что там ещё колдуньи в своих чарах использовать могут. Думалось ему, что вот найдёт он в доме, скажем, змеиные головы, так сразу и призовёт ведьму к ответу. «Пущай потом перед людьми попробует отвертеться да объяснить, зачем этакую пакость у себя держит. А как такое объяснить, тут сразу все и прозреют да поймут, кто такая баба Наташа. Попрут её — каргу старую — из села, как пить дать, попрут. А мне, Федьке, стало быть почёт да уважение от односельчан будет, за то, что от колдуньи избавил.»

Всю ночь Федор глаз не сомкнул, ворочался с боку на бок, дождаться утра не мог, уж больно не терпелось ему поскорее в ведьмино логово пробраться. Встал паренёк рано, петухи ещё не кричали, поспешил поскорее со всеми делами управиться, чтоб потом на хозяйские хлопоты не отвлекаться. А как  домашние хлопоты он закончил, стал дожидаться подходящего момента.

— Ну что, Оксана, пора! — взволнованно потёр руки Федя в предвкушении нового приключения.

— А может передумаешь? — с надеждой в голосе спросила сестра и робко посмотрела на старшего брата, но тот был полон решимости.

— Что, струсила? На попятный пойти решила? Мы же договаривались! — засердился Федька. «Вот вечно с этими девченками так, ни в чем на них положиться нельзя. Сначала наобещают с три короба, обнадёжат, а потом все наоборот сделают.»

— А я от уговора и не отступаю, — резко ответила Оксана. Хотя по правде сказать страшновато было, а вдруг поймают, да только брату показывать свой страх не стала — засмеёт ведь, да и пообещала, а раз пообещала, стало быть обещание выполнить нужно. — И ничего я не напужалась, — расхрабрилась девочка, — просто дала тебе возможность отступить и дураком себя не выставлять, — слукавила Оксанка.

— Это я то себя дураком выставляю? — надул губы Федька.

— Ну совсем как девица, — подумалось девочке, а Федя все не унимался.

— Ну это мы ещё посмотрим, кто из нас в дураках ходить будет. Ты лучше, Оксана, бабу Наталью займи чем-нибудь, а не языком мели, — подтолкнул сестру к выходу. А сам за окном притаился и стал дожидаться, пока сестрица каргу старую в сад уведёт. Давно она уже бабке Наташе обещала помочь сливы собрать, вот и момент подходящий наступил. Дождался Федор, пока ведьма с девочкой за поворотом скроются и выбежал на улицу, лихо перепрыгнул через забор и мигом в соседнем дворе оказался. Пригнулся парень, чтоб никто не увидал, подбежал к ведьминому дому, толкнул дверь — она и отворилась, незаметно прошмыгнул внутрь. Только когда он в сенях оказался, расслабился, огляделся по сторонам. Сени себе и сени, ничего особенного, как во всех сельских домах, только травы разные сушенные по стенам развешаны. Подошёл мальчуган поближе к одной из охапок, понюхал. В лицо пахнуло резким пряным ароматом, в носу засвербело. Федька подальше от этой травы-муравы отошёл, рот рукой закрыл, да все равно не сдержался — расчихался. «И что за зелье такое?» Аж слезы из глаз брызнули. Подбежал он к ведру с водой, руки в него опустил, зачерпнул полные ладони родниковой водицы, обтёр лицо, чтобы не чихалось, потянулся рукой за полотенцем, лежащим возле ведра, да сразу её и отдёрнул. «Что за чертовщина?»  Рука зелёной стала и бородавками как у жабы покрылась. Глянул парнишка на вторую руку — такая же, чудесного зелёного цвета, слизкая вся. В ужасе Федя закричал, взвизгнул и бросился к дверям. Впервые в жизни мальчугану стало по-настоящему страшно, уже ни о чем не думал, просто хотел поскорее из проклятого дома выскочить. Да вот только жаль, незадача — дверь пропала. Вот минуту назад была и нет её — глухая стена. Федор зелёными скользкими руками по стене стучит, все выбраться пострелёнок пытается, но не выходит. Метнулся он к ближайшему окну и оно исчезло, прямо на глазах испарилось. Раздался громкий смех. «Это голос бабы Натальи — ух ведьма проклятая!»  Огляделся по сторонам, но старухи нигде не увидел,только заливистый хохот и голос : «Кто в дом мой без спросу войдёт, вовек из него не выйдет.» Вжался Федька в стену.  «Так что ж мне теперь всегда здесь жить у злой карги?»  Слезы брызнули из глаз.

— Э нет, я так просто не сдамся, меня голыми руками не возьмёшь, да и Оксанке ведомо, где я нахожусь, — успокаивал себя Федор. А как паренёк успокоился, то решил получше в хате осмотреться, страшно оно конечно, но любопытство гору взяло. «Раз в сенях такие чудеса происходят, то что ж тогда в комнате?» Малец окончательно расхрабрился и смело шагнул в большую просторную светёлку, зашёл и обомлел, глаза в разные стороны разбегаются.

— Да как же такое возможно? — не укладывалось в его голове. — Чтобы в маленьком сельском доме — целые царские палаты.

Федор таких комнат отродясь не видывал и представить себе не мог, что такие бывают. Он-то привык к простоте. Ну что в доме находиться должно: ну печка, само собой разумеется, стол естественно, желательно большой, чтоб вся семья умещалась да лавки дубовые. А ещё многие рукодельницы стены в комнатах вышитыми рушниками украшают и обязательно икона в красном углу, а как же, без иконы никак нельзя. Как говаривал сельский дьяк : «Где святой образ не в почёте — там всякая нечисть заводится». Да, прав был дьяк оказывается, ведь в ведьмином жилище ни одного образа не нашлось. Федя специально все получше осмотрел, но ни Богородицы, ни Христа так и не обнаружил. Огляделся Федор по сторонам, чего тут только не было. Ступил на мраморный пол, красивый такой, белоснежный, прямо даже жаль по такому ходить грязными сапогами. Посмотрел себе под ноги мальчуган и удивился, а пол-то не простым оказался — грязь к нему и не прилипает вовсе. «Вот так чудеса! Да как же такое возможо, чтоб по белоснежному мрамору грязными ботинками пройтись и следов не оставить? Это ж как удобно. Такие полы и вовсе мыть не надобно. Жаль, у нас в доме не так, а то мамка бедная с сестрой  чуть не кажный день в хате заметают и вымывают, а все одно не идеально чисто. К тому же бывает зайдёшь в дом, когда по быстрому взять что-то надобно, ну не разуваться ведь, прокрадёшься в комнату, наследишь, так потом веником от матери по лбу получишь за то, что по вымытому пыльными сапожищами прошёл». Федька рот от удивления разинул и головой в разные стороны крутит, все здесь какое-то диковенное, многим вещам даже названия не сыщешь. Стены прямо золотом горят. «Неужто и впрямь золотые?» — подошёл Федька поближе к стене, рукой потрогал. На ощупь явно не металл, а сверкает так, что глаз режет. Да стены все расчудесными картинами увешаны. Подошёл парнишка поближе к одной из картин. Красота-то какая! На полотне этом море-океян, значит, изображено, чайки в небе парят, солнце ярко светит на небосклоне и все как настоящее, не то, что Оксана  дома картинки разные рисует. Так там частенько и не разберёшь, что намалёвано. А она своими рисунками страх до чего гордится. Вот недавно портрет угольком нарисовала, так Федор битый час на него смотрел и понять не мог, зачем это сестрица местного дьяка намалевала, а только опосля выяснилось, что это и не дьяк вовсе, а мамка их изображена. Это Оксанку сюда привести нужно, да показать ей, как рисовать надобно. Федя прямо лицом к картине этой прильнул и тут же почувствовал брызги воды на своём лице да свежий ветерок, и послышалось мальчугану, как чайки кричат. Отпрянул паренёк от чудо-картины, пригляделся получше и глаза выпучил. «А ведь картина-то не нарисованная». Все на ней движется: волны по морю гуляют, чайки в небе парят. «Да неужто такое возможно? Колдовство все это!» Федька подальше от странного полотна отошёл и креститься начал. «Это где ж такое видано, чтобы рисунок оживал?» Ноги сами по себе подкосились от такой небывальщины, чуть на пол он не свалился. Плюхнулся Федька на что-то мягкое, посмотрел — оказалось, что на стул упал. «И где он тут только взялся?» А табурет этот странный какой-то, красного дерева с витыми ножками и мягкой тканью обшит. Поёрзал на сидушке Федор, хотел поудобнее устроиться, а странный стул вдруг зашевелился под ним. Федька в ужасе ноги под себя поджал. Нет, чтоб с сиденья спрыгнуть! А мебель эта, значит, как поскакала по комнате. Бежит, деревянными ножками по мраморному полу выстукивает, время от времени подпрыгивает, будто пытаясь скинуть с себя седока. «Вот глупая деревяшка, видать дошло до неё, что это не ведьма вернулась, а незванный гость, вот стул и брыкается теперь.» Вцепился мальчуган в спинку покрепче, чтоб не свалиться, а руки-то зелёные скользкие — не удержишься никак. Вот и отлетел парнишка в сторону, да больно кобчиком об пол стукнулся. В ужасе Федя молитву читать начал, как в церкви учили. Если страшно вдруг сделается, или какая нечистая сила одолевать начнёт, надобно трижды простую молитовку прочесть, сказать: «Господи спаси и сохрани!»  и осенить себя крестным знамением трижды и все тут же исчезнуть должно. И на душе мир да покой появятся. Перекрестился трижды Федька, хоть спокойнее на душе не сделалось, но сумашедшая мебель по комнате скакать перестала, а встала тихонько на своё место. Забился стул, значит, в дальний угол да замер там. «Вот и хорошо, вот и славно!» С опаской пострелёнок заозирался по сторонам.  «А вдруг ещё что оживёт да ходуном ходить начнёт!» Но, к счастью, больше ничего не ожило, да и Федор старался уже ни к чему лишний раз не прикасаться. Только поглядывал мальчуган изредка на большой дубовый шкаф, стоящий в дальнем конце залы. «Если такой по комнате скакать вздумает, то все на своём пути растопчет». Хоть и решил Федор ничего руками не трогать, но как увидал большой кованный сундук, то не удержался, любопытство страх пересилило. Уж больно интересно ему стало, что там внутри. Разсудил так: «Раз сундук этот на самом видном месте, посреди комнаты находится, значит там что-то уж очень особенное лежать должно.» Расхрабрился Федя, подошёл поближе, а поджилки трясутся.  «Ну а как, мало ли, что оттуда выбраться может.» Это в простом доме в сундуки все самое ценное прячут. Вот у него мамка в такой вот ящик самую лучшую одёжу убрала, полотенца новые, которые в прошлом году на ярмарке купила. Так ни разу не дала ими руки вытереть, а полотенца знатные, с вышитыми на них лебедями. Да много чего ещё мамка в подобном сундуке хранила, в общем все то, что только по большим праздникам доставалось: красивая посуда, там же, рядом с посудой, хранились красные сапожки, рядом с сапожками — бусы да цветастые платки. Ну, это в обычных домах так заведено, а тут ведь и дом необычный, можно даже сказать, сказочный. Так что и в ларце этом тоже что-нибудь уж очень особенное находится, то чем старуха больше всего дорожит. Немного поколебавшись, Федор наклонился к тяжёлой кованной крышке, взялся зелёной рукой за ручку и потянул вверх.Крышка поддалась легко и сундук открылся, а там денег видимо невидимо. И монеты все не простые медные, как у всех, а старинные какие-то — золотые. Взял Федя одну монетку в руку, покрутил и так и этак, поднёс к глазам, чтобы рассмотреть получше. А на монете той мужик какой-то бородатый изображён. «Видать выдающаяся личность, ведь просто так, за здорово живёшь, твою физиономию на деньге не отчеканят, да ещё и на золотой денежке. Так что, наверное, известный человек этот бородач был. Интересно, кто он? Да что хорошего сделал? Может царь какой?» Сунул себе в карман диковенную монетку Федька, а сам смотрит на несметные сокровища и глаза разбегаются. «Сколько же их тут, этих монет? Это ж клад самый что ни на есть настоящий.» Устроился Федя поудобнее возле сундука и стал деньги руками перебирать. «Да тут тыщи наверное, а может и больше!» Вот тут паренёк сильно пожалел, что всего два класса закончил, сейчас бы ему эта наука сильно пригодилась. «Интересно, зачем ведьме столько золота? Что она с ним делает?» — почесал затылок Федор, хотел себе ещё немного монет в карманы отсыпать. «Ничего, колдунья не обеднеет, да и не заметит она пропажи, ведь тут червонцев этих немеряно.» Потянулся было рукой к монетам мальчуган, а сундук будто догадался, что Федька замышляет и захлопнул тяжёлую крышку, чуть руки пареньку не отшиб. Федя их еле отдёрнуть успел. Попытался Федька обратно крышку поднять, но та не поддалась, словно на замок заперли. Повозился Федор ещё немного с сундуком, покряхтел, но так и не смог открыть, стукнул сгоряча по нему кулаком. «Да пропади ты пропадом!» — в сердцах прокричал малец. А ларец возьми да и на самом деле пропади, как и не было его вовсе. Потёр Федька глаза руками. «Может, и впрямь почудился мне сундук этот?» — покрутил головой в разные стороны, ведь интересно что тут ещё диковенного найти можно, и остановил взгляд на большом зеркале в серебрянной оправе. Знатное зеркало, на пол стены, овальное, оправа разноцветными каменьями украшена. Подошёл парнишка поближе, посмотрел на своё отражение. Это впервые пацанёнок себя в полный рост увидал. У мамки с сестрицей зеркала, конечно, тоже были, но только меньше, в них ничего кроме рожи своей не увидишь. А тут можно на себя целиком полюбоваться, так сказать, увидеть себя со стороны, как другие люди тебя видят. Полюбовался Федя своим отражением — видный парень, можно сказать, завидный жених. «Жаль, что руки позеленели да бородавками покрылись, а так ничего.» Росту немногим выше среднего, плечи широкие, а как усы вырастут, так вообще первейший красавец на селе будет, вот только светлые волосы растрепались немного. Да ведь это исправимо. Взял Федька со стола деревянный гребешок.  «Странно, в такой роскоши и простой гребень». Покрутил его в руках. Вроде бы ничего волшебного, значит, причёсываться можно. Поднёс паренёк расчёску к голове и короткие, слегка вьющиеся волосы причёсывать начал. Вот тут вновь чудеса и начались. Не простой гребешок оказался: сам из Федькиных рук вырвался да чесать волосы стал, прицепился хуже мухи, отогнать невозможно. Федор и так, и этак увернуться пытается от назойливой расчёски, но не выходит никак. Повоевал он так с гребнем минут пять, все руками отбивался, а гребешок как своё дело сделал, так сам от парня и отстал, лёг обратно на своё место. Посмотрел Федя в зеркало и ахнул:

— Это ещё что за невидаль?

Волосы стали густые-прегустые, длинные выросли, аж до пояса.

— Это тепереча их можно в косы заплетать! Да ещё и не каждая девица такими косами похвастаться может, — всхлипнул мальчуган. — Да где ж это видано, чтобы бравый молодец с такой шевелюрой ходил?

Поглядел на себя ещё раз в зеркало.

— Ну ничего, волоса-то ведь и обстричь можно. Главное, чтоб меня в таком виде никто из знакомых не увидал, а то засмеют так, что и на улицу опосля не выйдешь. Ох да, действительно, ведь из дома этого выход искать надобно, а то ведьма вернётся, застукает меня здесь, тогда уж точно у себя на всю жизнь оставит. И буду я у неё чем-то навроде собачонки, — подумалось мальцу. — Посадит она меня на цепь дом охранять, чтоб такие вот, как я, к ней не лазили. Э нет, и ничего-то у вас баба Наташа, не получится.

Решил Федор получше стены да пол оглядеть, должен же здесь какой-нибудь выход найтись. Весь мраморный пол парнишка на четвереньках облазил, но так выхода не нашёл, но не сдался, не таков он парень, чтобы колдунье просто в руки даться. Начал Федя стены прощупывать, а вдруг опять окна появятся, так он мигом в окошко и сиганёт, но как на зло выход все не находился. Украдкой Федька вновь посмотрел в зеркало. Там внутри промелькнула тёмная тень. «Что за чертовщина, ведь в комнате кроме меня никого нет?»  Подошёл вновь к зеркалу, протянул к нему руку, хотел дотронуться, но рука внутрь в зеркало ушла. «А ведь там, в зазеркалье, что-то есть». Почувствовал мальчуган лёгкое дуновение тёплого ветра и не раздумывая шагнул туда. Только глаза Федя зажмурил покрепче, чтоб не так страшно было, а как на другой стороне оказался, тут же глаза и открыл. Смотрит паренёк, стоит он посреди берёзовой рощи, птицы вокруг поют, где-то неподалёку вода шумит.

— Это ж наша речка, — обрадовался Федька. — Да, точно, и роща это наша, тут до села рукой подать. Да только как я в таком виде на людях покажусь, ведь засмеют и пальцами вслед тыкать будут?

Посмотрел Федор с грустью на свои руки и просиял от счастья: руки-то опять нормальными стали, как у всех людей и длинные волосы исчезли, вновь стали такими, как прежде. Радостный побежал Федор домой. «Эх, жаль только, что никаких доказательств из ведьминого дома не прихватил. Как тут теперь Оксанке доказать, что бабка Наташа — ведьма? А рассказать ей, что со мной в ведьмином логове приключилось, так не поверит.»

Прибежал в село мальчуган и мигом домой направился. Подбежал ко двору, калитку отворил, смотрит, а возле его дома колдунья старая стоит, смотрит на него исподлобья. Взгляд у неё нехороший, злой. Оторопел Федор, никак не ожидал со старухой прямо в собственном дворе столкнуться. «И что ей, карге злой, нужно? Это она оттого, видать, бесится, что я умнее её оказался да из её жилища выход нашёл». А баба Наталья подошла к парню поближе, оперлась на клюку и тихо прошамкала беззубым ртом:

— Верни, что у меня взял.

За руку Федю схватила костлявыми пальцами и не отпускает. Федор глаза вытаращил.

— Пусти, — отдёрнул руку малец. — Не брал я у тебя ничего.

А старуха все не уймётся.

— Верни, — говорит, — что украл, не то хуже будет.

Федя назад на пару шагов отступил. Никогда парнишка раньше бабку Наташу такой сердитой не видывал.

— Отстань! — огрызнулся Федя. — Сказал, что ничего твоего не брал, значит не брал. Нечего тут поклёп на человека возводить, — засердился мальчишка. » Вот ведьма проклятая! Мало я что ли в доме её натерпелся? Еле ноги оттуда унёс, а она меня здесь караулит, да ещё и в воровстве обвиняет. Э нет, баба Наташа, так дело не пойдёт».  Дальше разговаривать с соседкой не стал, быстрым шагом направился он к дому, а колдунья ему во след:

— Я по хорошему просила, но ты не отдал, так что теперь пеняй на себя.

Но Федька её и слушать не стал, забежал в дом громко хлопнув входной дверью. Шагнул паренёк в комнату, подошёл к окну и осторожно выглянул на улицу, надо же посмотреть, ушла ли карга или до сих пор под домом трётся. «А вдруг мамку ждать станет, да наябедничает ей, что я в её хату без спросу залез?» Перепугался Федор, да хоршенько подумав, успокоился. «Нет, не станет старуха никому об этом рассказывать, ведь тогда и я всем в селе расскажу, что в её жилище творится. Так что не будет ведьма рисковать, ведь пока она молчит и я молчать буду. Да и не пристало в таком сознаваться. И не поверит никто в такие чудеса, а доказательств у меня нет, что правда все это». Высунулся из-за занавески, глядит мальчишка, а во дворе никого и нет, ушла, значит, колдунья. Вздохнул с облегчением Федя и на лавку опустился, поднял глаза и Оксану в дверях увидал.

— Ну! — подбежала к нему сестричка и села рядом. — Сумел доказать, что соседка наша ведьма? — глаза девочки светились любопытством. Федор смотрел на сестрёнку и не знал как ему поступить.

— Не томи, Федюша. Расскажи, что там, в её доме нашёл? — Оксанка в нетерпении заёрзала на жёсткой скамейке. Сначала Федя думал ничего ей не рассказывать, да не сдержался, уж больно хотелось ему выговориться. Да и как такое в себе удержишь? Рассказал сестре обо всем без утайки, во всех подробностях: и про травы, и про волшебные полы. А как про брыкающийся табурет рассказал, так Оксанка не удержалась, расхохоталась.

— Ой, ну и сказочник же ты, Федюшка. Где ж такое видано, чтобы мебель сама по себе ходила? — девочка лукаво посмотрела на брата. «Неужто он и впрямь меня маленькой считает, да думает что я в такие сказки поверю?»

— Зря не веришь, — насупился Федор. Обидно ему было, что Оксанка всерьёз к его словам не относится. — Там, Оксана, ещё и не такие чудеса увидеть можно. Вот тебе крест, не вру я! — перекрестился парень. Но сестричка ему так и не поверила и ни про картины, ни про зеркало с гребнем слушать не стала. «Да как же это она мне не верит?» — не укладывалось в голове у Феди. «Ну да, конечно, доказательств я не добыл и звучит все это неправдоподобно. Пожалуй, если б все это собственными глазами не увидал, так ни в жизни б не поверил, что такое бывает». Мальчуган тяжело вздохнул. А все одно обида осталась, что Оксанка не поверила, ведь он ей перед святым образом побожился, что не врёт.

— Ну как знаешь, сестрица. Можешь мне не верить, да я все равно не сдамся и докажу всем, что правду говорю, — голос мальца был полон решимости. Оксана вскочила со скамейки и ласково потрепала брата по волосам.

— Ох, и горазд же ты врать! Это ж надо, такого понапридумывать, — девочка звонко рассмеялась и выбежала во двор. Федя вслед за сестрой поднялся со скамейки, хотел уж было во двор выйти, но остановился. Из кармана что-то выпало и звонко упало на пол. «Это ещё что такое?» Мальчишка наклонился, чтобы подобрать блестящий кругляшок, лежащий возле лавки и ахнул. «Да ведь это монета, которую я в ведьмином доме из сундука взял!»  А Федька про неё совсем забыл, впрочем это вовсе и неудивительно, что забыл, ведь столько всего волшебного с ним приключилось за сегодняшний день. Подобрал червонец с пола Федор, покрутил его в руках, поднёс ближе к глазам. Золото ярко засверкало в солнечном свете. Залюбовался парень на денежку и бережно спрятал её в карман, подальше от чужих глаз. «Так вот, значит, о чем ведьма говорила. Это она монету требовала обратно. И как только карга старая узнала, что в сундуке недостача? Там ведь этих денег куры не клюют. Она что же, своё золото каждый день пересчитывает? И как только ведьма такие цифры знает?» Почесал Федор затылок, выходит, что старуха умнее его. «Да где ж она только грамоте обучалась?» Обидно стало, пожалел Федька ещё раз, что так мало в школу ходил. «Да ничего, дело это поправимое. Вот на будущий год опять на уроки ходить стану, а то ведь не пристало глупее бабы Наташи быть». Выбежал мальчуган на улицу и пошёл в сарай. Надо там хорошенько стойла вычистить, ведь работу за него никто не выполнит. Взял Федор вилы, зашёл в хлев. Только порог переступил и замер, как вкопанный, уставился в дальний угол. Там, в темноте, что-то зашевелилось. Вцепился парнишка в вилы покрепче.

— Кто здесь? — дрожащим голосом спросил он, ведь с хорошими намерениям в чужой сарай никто не залезет. Спросил и вилы изготовил, остриём в угол направил. Там, в темноте, что-то громко зашуршало соломой и на встречу Федору из дальнего угла шагнула большая чёрная кошка. Смотрит мохнатая на него своими зелёными глазищами, шерсть вздыбила, хвост трубой, спина дугой и к прыжку, значит, тварь усатая изготовилась. Ну и Федя не сплоховал, с вилами к кошке приближаться начал. Ведь как говаривают умные люди, лучшая защита — это нападение. Правду люди говорят. Главное своему супротивнику не показывать, что поджилки трясутся. Тогда, может, он сам тебя и твоей храбрости напугается да деру даст. А Мурка зашипела, зафырчала, искры из глаз пускает, оттолкнулась от пола и прямо на Федьку прыгнула, в шею вкогтиться пытается. У мальчугана от неожиданности вилы из рук выпали и с громким лязгом на пол упали. Федя разъярённую кошку за холку схватил, отцепить от себя пытается, а мохнатая знай себе вырывается и когтистыми лапами машет. Как парнишка не уворачивался, а не уберёгся — цапнула его Мурка, на шее следы от острых коготков остались. Разозлился малец и со всей силы отбросил фырчащий чёрный комок от себя подальше, за вилы схватился. «Пущай снова напасть попробует». Изготовился мальчуган, глядь, а кошки-то нигде и нет. Пропала она, как и вовсе не бывало. Потёр Федя рукой шею, там где царапины остались, наморщил от боли гладкий высокий лоб. «Ух ведьма! И чего прицепилась ко мне? Ну, теперь из принципа монету не отдам. А нечего жадюгой такой быть, ведь у самой-то денег этих не пересчитать». И задумался мальчишка о жадности человеческой. Видать правду говорят, чем больше у человека денег, тем скупее он, над каждой копеечкой трясётся да на всем экономит. И зачем тогда богатство надобно, если его в своё удовольствие не тратить? Вот у мамки дядька богатый есть. Деньги у него непереводно и дом большой, и достаток в доме, а все одно дядька экономит на всем. Вот в прошлом месяце корову себе купил, хорошую корову, рябую. Сильно он ей гордился, а как через пару дней увидал на ярмарке такую самую Бурёнку, но на двадцать копеек дешевле, то бедненький потом всю ночь не спал, маялся, крутился и ворочался в постели до утра, никак пережить не мог, что переплатил. Так он по сей день тяжко вздыхает, когда речь о его корове заходит. Во до чего жадный! И бабка Наталья, видать, такая же. За копейку ведьма удавится. Тяжело, наверное, этак из-за денег маяться, ночами не спать. Какое ж тогда счастье?

— Нет, видимо не в деньгах счастье, — рассудил Федька пока хлев чистил.

Так в раздумьях время быстро пролетело, уж и вечереть начало. Мамка домой вернулась да на стол накрывать стала. А как накрыла на стол, то все на ужин собрались. Расселись каждый на своё место. Мать — во главе стола села, ведь батьки давно у них с Оксанкой не было, вот мамка и заняла его место, была им с сестрой и за мать, и за отца. Детей женщина в строгости держала. Ну, а как иначе? Иначе никак нельзя, особенно с Федькой, ведь шебутной уж больно был, особенно по малолетству. Это сейчас мальчуган подрос, окреп, возмужал. Хотя мать и по сей день спуску ему не давала, чуть что по шее сорванец получал. Но Федор на неё за это не был в обиде, ведь учит его мамка так уму-разуму. Как говорится, чтоб не повадно было шалить да баловать. Расселись, значит, всей семьёй за столом, за ужин принялись. А ужин хороший, мать расстаралась, пирогов напекла с капустой. Схватил Федор пирожок побольше, ко рту поднёс, уж укусить хотел, как вдруг раздался громкий стук в дверь. «И кого это принесло в такое время? Хорошие люди к ужину без приглашения хозяев дома не приходят». Отложил горячую сдобу паренёк, встал из-за стола да побежал поскорее дверь отворить, пока ужин не остыл. Ведь пироги чем горячее, тем вкуснее. Отпер дверь и оторопел — стоит на пороге бабка Наталья.

— Здравствуй, Федя, — говорит, а сама улыбается. — Меня твоя мать на пироги пригласила, — отодвинула мальчугана в сторону и шагнула через порог. Мамка ей на встречу, да с распростёртыми объятиями. «И когда только она с ведьмой дружбу завести успела?»

— Проходите, баба Наташа, — женщина вежливо улыбаясь принесла ещё один табурет и тарелку для гостьи на стол поставила. — А мы вас уже заждались.

Помогла старухе усесться. «Ага, как же заждались? » — подумал Федька. — «Держи карман шире! Не хватало ещё ведьму старую в доме принимать.»

— А мы уж боялись, что вы не придёте, — сказала Оксанка.

«Так значит и сестра знала, что колдунья к нам в гости наведается?» — Федор насупился. «А ещё сестра называется. Знала и не предупредила, чтоб ко встрече с каргой приготовился.»

Сидит баба Наташа за столом, пироги наминает, аж за ушами трещит, и на Федора смотрит, прямо глаз отвести не может. Федька поёжился от этих гляделок. Кусок в горло мальцу не лезет, а ведь лучше мамкиных пирогов ничего во всем свете не сыщешь, вкусные такие, что слюной захлебнёшься. Для Феди можно сказать праздником было, когда мать тесто месить начинала и пироги пекла. А тут, значит, ведьма припёрлась и весь праздник пареньку испортила. «У карга старая, спасу от неё нету».

— Что, Федор, сидишь надувшись, как сыч, не ешь ничего? — спросила ведьма, дожёвывая уже третий пирожок. — Или не вкусно тебе?

«Вот принесло нечистую в дом, так она ещё и потешается надо мной, будто сама не понимает, что весь аппетит мне испортила. Да и боязно с ней за одним столом сидеть, есть и пить. А вдруг подсыпет чего или пакость какую наколдует? Ведь не зря же она в гости пришла. Наверняка сама на ужин напросилась».

— Отчего же не вкусно? — огрызнулся мальчуган. — Очень даже вкусно, просто наелся я уже, — соврал Федька.

«Ну, а что она цепляется, будто только того и ждёт, чтобы я к еде притронулся. Точно плохое что-то задумала. Но не такой я дурак, чтобы у старухи на поводу идти». А бабка дожевала третий пирожок и за четвёртым  костлявую руку тянет. «И как только не лопнет, не подавится ведьма?» Наелась баба Наталья пирогов, уходить уже собралась. У Федьки прямо от сердца отлегло. Он ведь все боялся, что карга матери на него наябедничает. Но ничего — пронесло. Весь вечер мамка со старухой про соседей сплетничали. Ведьма рассказывала про то, как Васька-кузнец на днях напился и под забором уснул, и как на утро ему от жены досталось. О том, что у Маньки-торговки дочь замуж собралась за барыгу какого-то, да о местной ребятне. Про то, как мальцы в лес за ягодами пошли и заплутали. Слушал Федя все это и диву давался. «Так значит, бабка все про всех ведает, ведь то о чем старуха рассказывала, больше никто и не знал. Хорошо, хоть про меня матери ни слова не сказала». Попрощалась колдунья со всеми и за дверь вышла. А на прощание, пока никто не видел, Федьке пальцем погрозила, мол, держись у меня малец. Вздрогнул Федя. «Ох, не зря старуха приходила, ведь не ради того, чтобы брюхо набить к нам в гости зашла. Что-то тут не так. Разгадать бы что именно?»

— Дети, смотрите, — услышал Федор голос матери, — баба Наташа свою клюку у нас забыла, надобно вернуть. А то как она без неё? — женщина посмотрела на Федора. — Сыночек, сбегай к соседке, отнеси ей палку.

Сердце мальчугана сжалось в предчувствии беды. «Не спроста колдунья клюку свою оставила». Уставился парень на забытую палку и с места не двинется.

— Ну, чего, Федя, стоишь? — голос матери стал требовательным. Она подошла к клюке, взяла её в руки, хотела Федьке дать, чтоб он соседке отнёс, да замерла на мгновение. Палка в её руках вдруг зашевелилась, ожила и в гадюку превратилась, больно ужалила замершую в ужасе женщину, вырвалась из её рук и упала прямо Федькиной матери под ноги, свилась там большим  черным кольцом и застыла, словно выжидая чего-то. Рванулся Федор навстречу матери, а та исчезла, прямо на их с Оксанкой глазах в воздухе растворилась. Только что-то маленькое блестящее звонко упало на пол.

— Монета! — ахнул мальчуган. — Такая самая, как я из ларца взял.

А как только червонец о пол стукнулся, змея тут же схватила его и уползти попыталась. Да Федя проворнее оказался, схватил с печки ухват и прижал им гадину к полу, надавил посильнее, та заизвивалась. «Стало быть, больно ей, змеюке». Выронила она изо рта золотой кругляшок. Тут Федька не растерялся, быстро подскочил к монетке, подхватил её. А со змеёй церемониться не стал — в печь бросил. Вспыхнула гадюка там ярким пламенем и сгорела до тла.

— Что это, Федюша? — подбежала  к брату перепуганная Оксанка, схватила его покрепче за руку, а сама трясётся, как осиновый листочек. Федя кулак раскрыл и на его ладони заблестела золотым светом старинная монета. Присмотрелся мальчуган, а денежка не совсем такая как украденная : на той монетке бородатый мужик отчеканен, а на этой — мамка его. Оксана вскрикнула:

— Да разве ж такое возможно?

Девочка боязливо посмотрела брату в глаза. Федор тяжело вздохнул:

— Я же говорил тебе, сестричка, что ведьма рядом с нами поселилась, а ты не верила.

Тут бы Феде стоило порадоваться, что правда открылась. Хотел малец, конечно, доказать сестре свою правоту, но не таким же образом. Мамку-то, сердешную, жалко. Вот был человек, живой, хозяйством занимался, детей воспитывал и в одночасье нет его — в кусок метала превратился. С грустью дети смотрели на профиль матери, отчеканенный на старинной монете. Оксанка не сдержалась, разрыдалась, слезы катились по детским щекам. Девочка всхлипывала и причитала:

— Ой, горе-то какое, Федюша.

Схватилась она за голову и по-бабьи завыла:

— Как же это мы тепереча без мамки родненькой? Что ж с нами будет?

Оксана никак не могла унять слезы.

— Все! Хватит, — стукнул по столу кулаком Федя. — Прекрати, сестрица, это мокрое дело.

Обнял сестру и погладил её по длинным золотистым волосам.

— Вернём мы мать, обязательно вернём, — Федор пытался успокоить Оксанку, хотя прекрасно понимал, что задача перед ним сложная, практически невыполнимая. И как мамку из монеты освобождать будет, пока малец не понимал, но точно знал, что ведьме проклятой такую выходку с рук спускать нельзя. К тому же вспомнил Федька, сколько в сундуке монет.  «Это ж все люди живые были, вон сколько колдунья злая душ загубила. Зачем ей это? И что она потом с червонцами делает?» Вопросов было больше, чем ответов. Выглянул парнишка в окно, посмотрел на соседний дом, тяжело вздохнул.

— Делать нечего, Оксана, придётся мне к старой ведьме наведаться, — Федька решительным шагом направился к двери, хотел уж было за порог ступить, да Оксанка не дала. Подбежала девчонка к брату, на шею ему повисла, ни шагу ступить не даёт.

— Не пущу, Федюшка, тебя, — всхлипнула девочка. — Вон что с мамкой сталося. Ведьма и тебя тоже превратит во что-небудь. Что ж ты меня круглой сиротой оставить хочешь? — Оксана залилась слезами пуще прежнего. Федя отстранился от сестры. «Ух, девчонки! Толку от них никакого. Нет, чтоб помочь или поддержать чем. Так ведь нет. Чуть что, сразу слезы лить. Слезами горю не поможешь, тут действовать надобно. Да чем быстрее, тем лучше».

— Пойду я, Оксана, — сказал Федька сестре тоном, не терпящем возражений. — Не бойся, ничего баба Наташа мне не сделает, — улыбнулся мальчишка. Оксанка утёрла слезы и вопросительно посмотрела на брата.

— Почём знаешь, что не сделает? — наконец-то девочка немного успокоилась и взяла себя в руки. По крайней мере слезы больше не лила, только носом шморгала.

— Знаю, — твёрдо сказал Федор. — Ей монеты нужны. Покуда золото у меня, ведьма мне не навредит, — ухмыльнулся паренёк. — А я ей ничего отдавать не собираюсь.

— А вдруг колдунья силой у тебя монеты отберёт? — запереживала девочка. Сильно Оксанке не нравилась Федькина затея с ведьмой самому расправиться.

— Федечка, может, соседям рассказать да шум в селе поднять. Что баба Наталья супротив всех сделать сможет? — предложила девока. Ей казалось, что это гораздо умнее, чем к колдунье самому в руки идти.

— Нет, Оксанка, здесь шум поднимать никак нельзя. Покуда мать не вернём, ничего никому говорить не станем. А червонцы ведьма не отнимет у меня. Не бойся, я их надёжно припрячу, — быстрым шагом Федор направился к печке. Там, возле горячего очага, в полу одна половица отходила. Федя про этот тайник уже давно знал и всякую всячину подальше от мамкиных глаз там прятал. Подцепил ногтем мальчуган половицу, приподнял её. Там, под ней, выемка оказалась. Именно туда бережно положил Федор две золотые денежки. «Уж тут точно никто не сыщет». Поставил половицу на место, как было, и обернулся к сестре.

— Ну, сестрица, если вдруг к утру не вернусь, то людей поднимай. А сама пока запрись в доме да не отворяй никому, — сказал парень и быстро вышел из дома, пока Оксанка вновь мокроту разводить не стала. Подождал Федя, пока сестра дверь запрет и решительной походкой к соседскому дому направился. Идёт мальчуган, а самого трясёт, от страха зуб на зуб не попадает. Постоял Федька немного под ведьминой дверью, унял дрожь в коленях и громко постучал. Дверь сразу же распахнулась, а на пороге она — баба Наташа, стоит, прямо искры у неё из глаз от злости сыпятся.

— Что ты с моей палкой сделал?

«Вот культура у человека, ни здрасьте тебе, ни доброго здоровьица. А прямо с порогу руки в бока и собачиться,» — подумал Федька, но не сплоховал, не растерялся перед ведьмой.

— Сгорела твоя гадина! — не скрывая улыбки гордо заявил мальчуган.

Пуще прежнего баба засердилась, покраснела вся, ну прямо как свёкла стала, затряслась от ярости и костлявой рукой замахнулась.

— Да ты знаешь, что я с тобой за это сделаю? — прокричала колдунья страшным голосом.

Федя назад немного отступил, не ожидал от старухи такой реакции, напугался не то слово. «Вот сейчас как в крысу превратит, или в ещё чего похуже,» — подумал он, но страх свой карге решил не показывать. Подбоченился паренёк и выпалил:

— Ничего ты мне не сделаешь! А если сделаешь, то монет своих обратно не получишь.

Сказал и голову в плечи вжал, а вдруг слова его не подействуют. А колдунья, значит, взяла себя в руки, в лице переменилась, спокойной стала.

— Ну, — говорит, — раз уж у нас разговор о монетах зашёл, то в дом проходи, гостем будешь. Посидим, потолкуем, чтоб никто посторонний не услыхал.

И гостеприимно пригласила пройти внутрь. Перешагнул парень через порог, прошёл знакомые сени. На этот раз охапки с травами он обходил и аромат, исходящий от них, старался не вдыхать. Помнил Федька, чем в прошлый раз его любопытство завершилось. Зашёл мальчуган в комнату, быстро огляделся по сторонам. Все так же, как и утром — роскошь да и только, но задерживаться взглядом ни на чем не стал. «Хватит, насмотрелся уже». Решил Федор с бабкой держаться холодно, вроде как ей больше надо. Следовало колдунье показать, что перед ней не село неотёсанное, а серьёзный, солидный человек. Приблизились они с ведьмой к столу. Тут с разных сторон к ним стулья подлетели. Баба Наталья тяжело опустилась и устроилась поудобнее на мягком сидении. Федька колебался, стоит ли ему снова с этим табуретом связываться. А старуха заметила его сомнения, заулыбалась.

— Что, боишься? — тихонько хихикнула, будто сама лично видела, как Федор на её стуле по комнате скакал. — Не бойся, садись смело, не будет кресло брыкаться. У меня не забалует.

Федя решительно сел на удобное мягкое сидение.

— А я и не боюсь, — соврал он. «И нечего карге старой надо мной насмехаться». Уселся паренёк напротив старухи, пристально посмотрел на неё, но разговор начинать не стал. «Пущай первая говорить станет». Бабка тоже немного помолчала, а затем прервала затянувшееся молчание.

— Ты там что-то про червонцы говорил, — небрежно сказала баба Наталья, будто между прочим, а сама в нетерпении заёрзала на стуле.

— Да, говорил! — неуверенно ответил мальчуган. Он ещё пока не знал, как ему разговор вести, но уже понимал, что за своё золото старуха все что хочешь сделает.

— Ну, и где монеты мои? —  спросила баба Наташа и пристально посмотрела мальчугану в глаза.

«Ага, так я тебе и сказал. Ищи дураков в другом месте,»- подумал Федор и произнёс:

— Мамку вернёшь, тогда отдам одну монету.

Ведьма, будто обдумывая Федькино предложение, прошамкала беззубым ртом:

— Жаль, конечно, мамку твою. Я ведь рассчитывала, что ты палку мою в руки возьмёшь.

У Феди от этих слов все внутри похолодело. Выходит, он виноват, что мать в червонец превратилась. Но поддаваться эмоциям не стал, нужно же выведать у старухи побольше про эти монеты. Скажем, зачем они ей? А главное понять, как людей расколдовать. Ведь Федор не такой простачок каким кажется, он-то понимает, что старухе две монеты нужны и на обмен она ни в жизни не согласится, а постарается узнать, где её золото припрятано. Федька ухмыльнулся. «Ну выпытывай баба Наташа, хоть пытай, а монет своих обратно не получишь».

— Вот я никак в толк взять не могу, — Федя поудобнее устроился в мягком кресле и продолжил. — Зачем людей в деньги превращать?

«Ну а вдруг бабка Наталья сдуру возьмёт да и выболтает все, что Федьку интересует, расскажет все как есть». Ведьма медленно поднялась с кресла и подошла к сундуку, открыла его. Из ларца засияло ярким светом. Федор вслед за старухой поднялся со стула и подошёл поближе, хоть точно знал, что в сундуке деньги старинные находятся, а все одно захотелось ещё разок взглянуть на несметные сокровища.

— Здесь, Федор, — бабка показала костлявым пальцем на сундук, — находятся люди. Каждая монетка — это человек.

Карга вытащила из ларца несколько золотых, показала их пареньку.

— Вот эта монетка раньше поварихой Зинкой была.

Мальчуган присмотрелся к червонцу, на нем была отчеканина какая-то толстая тётка с выпученными глазами.

— А вот это, — баба Наташа показала мальцу другую монету, — это муж её, конюх Степан. Знатный конюх,  я тебе скажу, был этот Степан. Лошади у него самые лучшие в округе были.

Федька взглянул на золотой кругляшок, сверкающий в ведьминой руке.  Действительно, мужик на денежке изображён. Дядька крепкий, статный, с залихвацки закрученными кверху усами.

— Так вот, прознал этот Степан со своей жёнкой о том, что я колдунья, — продолжила свой рассказ ведьма, — случайно прознал, увидал как я поздно ночью из дымаря на метле вылетаю и следить, значит, за мной начал, хотел на чистую воду вывести, — старуха улыбнулась. — Но, как видишь, ничего у конюха не вышло.

Карга немигающим взглядом уставилась на Федю.

— А все остальные монеты — тоже неугодные мне люди. Кто-то из них обмануть меня пытался, кто-то обокрасть, кто-то просто косо смотрел мне вслед.

Ахнул парень.

— Да разве ж можно за это жизни людей лишать, души их губить? — не удержался, вспылил мальчуган.

А баба Наталья помолчала немного и продолжила все тем же поучительным тоном:

— А чтоб не повадно им было нос в чужие дела совать. Знаешь, Федька, как народная мудрость гласит: любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

Ведьма громко рассмеялась.

— Так-то нос, — прервал громкий хохот колдуньи паренёк. — Без носа, чай, прожить можно. А ты, баба Наташа, и вовсе людей в металл превращаешь.

Федор на мгновение замолчал, помозговал немного, как разговор в нужное русло ему повернуть и понять, как людей несчастных из беды выручать. Ведь нельзя же все так, как есть оставлять. Немного пораскинув мозгами, мальчуган продолжил:

— Почему именно в золото, а не во что-нибудь другое?

«Сначала нужно разобраться, для чего деньги эти предназначены. Должен же быть в них какой-то смысл. Нет оно, конечно, понятно, что золото — металл благородный, стоит дорого, да только на бабкины червонцы ничего-то и не купишь, ведь деньги, хоть и старинные, а ценности в них никакой. Потому, что не на монетном дворе они отчеканены. Ну, кому захочется иметь деньги с изображением Зинки-поварихи или её мужа конюха?»

Ведьма зловеще сверкнула глазами исподлобья и прихрамывая подошла к зеркалу, тому самому, через которое Федор из её хаты выбрался и в берёзовой роще оказался.

— Знаешь, Федор, что это такое? — указала карга корявым пальцем на волшебное зеркало.

Парень промолчал, только кивнул утвердительно.

— Это, Федя, портал.

Федор недоуменно разинул рот. «Что такое портал? Бес его знает. Может, это тепереча все зеркала так называют?»

Бабка ухмыльнулась и будто прочитав мысли мальчугана продолжила поучительным тоном:

— Портал, Федюшка, это проход, что-то навроде дверей. Только через эту дверь, — ведьма ткнула в гладкую заркальную поверхность, — можно попасть куда пожелаешь, в любое место, про которое подумаешь.

«И правда!»  Вспомнил мальчуган, ведь перед тем, как в зазеркалье шагнуть, он подумал, что хорошо было бы сейчас в берёзовой рощице оказаться.» Стало быть не врёт ведьма про волшебный проход «.

— Вот только чтобы это сделать, — колдунья хитро прищурилась, — нужно чужой душой расплатиться.

Федор глаза вытаращил.

— То есть как это, чужой душой? Я ж через зеркало прошёл и ничем со стекляшкой не расплачивался, — в сердцах выпалил Федя.

— Так, да не совсем, — старуха вплотную приблизилась к парнишке и злобно прошипела, — а как же монета, которую ты из сундука взял?

«Так что ж это получается, что я жизнью того бородача из червонца с коварной стекляшкой рассчитался?» Всхлипнул Федька. Дядьку бородатого жаль ему стало, «Хоть и незнакомый мужик был, а ведь тоже душа живая. Поди семья у него есть, детки малые».

— Выходит, я человека загубил? — слезы навернулись мальцу на глаза. — Тогда зачем тебе, баба Наташа, монета эта, ведь я ж её использовал? Толку от неё тепереча нету.

Тут ведьма в лице переменилась, из добренькой снова злой стала, показала свою настоящую личину.

— Так ты ж, дурень, с монетой через портал прошёл, а зеркалу её не отдал. Пока портал червонец свой не получит, по новой проход не откроет, — карга постучала по стеклянной поверхности грязным длинным ногтем.

Просиял Федька от счастья, выходит, не загубил он чужую душу.

— Так получается, что через этот проход, — Федя подошёл поближе к зеркалу, — теперь пройти нельзя?

Малец прикоснулся рукой к холодному стеклу и действительно рука внутрь не ушла, как в прошлый раз.

— А как же с порталом этим рассчитываться? — полюбопытствовал паренёк, но для себя решил, что коварной стекляшкой больше пользоваться не станет. «Зачем грех на душу брать?»

Баба Наташа угрюмо потупила взгляд, но на вопрос ответила:

— Нужно, как на той стороне окажешься, подбросить монету кверху и сказать: «Спасибо , зеркало, что провело. Прими в оплату душу раба Божьего, или рабы Божьей», в зависимости от того, кто на червонце изображён. Монетка в воздухе пропадёт, заберёт её портал, значит, и в следущий раз, когда тебе надобно, проход вновь откроет.

— Теперь ясно, зачем старухе украденная монета нужна. Покуда портал этот червонец не получит — по новой не заработает. Вот отчего ведьма бесится. Ну уж нет, не отдам карге монеты , ни в жизни не отдам. Тем более, что они ей сейчас ещё нужнее, ведь клюка, которая людей в золотые превращает уничтожена. Так что у бабки теперь каждая монетка на счету будет. Хотя в ларце том денег столько, что на всю жизнь хватит. К тому же, ну сколько старухе жить осталось. Уж больно дряхлая она, можно сказать наладом дышит, — подумалось парню. — Вот только, как мамку из золотого выручать, оставалось непонятным. Да и неясно, отчего это колдунья так разоткровенничалась. Уж не задумала ли старая чего?

Не успел мальчуган про это подумать, как тут все и началось, закрутилось и завертелось.. Бабка хищно сверкнула зелёными глазищами и громко прокричала:

— Сюда, помощнички мои! Хватайте малого! — и костлявым пальцем в Федора тычет.

Оглянулся Федька, ведь интересно, кому это она. «В доме же кроме нас никого и нету, или есть?» Только голову направо повернул, как вдруг налетел на него уже знакомый табурет и с ног паренька сшиб. Упал Федор на пол мраморный, растянулся во весь рост, хотел было подскочить на ноги поскорее, да не вышло. Из пола руки выросли и в мальчугана вцепились, как лещатами зажало паренька мёртвой хваткой, никак из ручищ огромных не вырваться. Стал Федька брыкаться и отбиваться, да все зря, ведь чем больше мальчуган сопротивлялся, тем сильнее сжимались большие руки. «И где они только взялись? Ух, окоянные!» Федор зубы покрепче сцепил, чтоб от боли не расплакаться, и притих. «Куда уж тут вырваться из цепких пальцев?»

— Ну, — услыхал Федька над своей головой скрипучий голос бабки Натальи, — где монеты мои?

Ведьма проворно нагнулась к мальчишке и зашарила по его карманам, наизнанку их вывернула. Федя рассмеялся:

— Неужто, баба Наташа,  ты меня за дурачка держишь. Нет здесь червонцев твоих, припрятаны они в надёжном месте, там где ты их никогда не сыщешь.

Федор покривился от боли.

— А если к утру я домой не вернусь, то все село подымется и к хате твоей придёт. Перед людьми отвечать будешь.

Старуха в лице переменилась. И без того страшную личину перекосило от гнева.

— Да как ты смеешь так со мной разговаривать? Или думаешь, что я тебе с рук это спущу? Ты мне ещё за все ответишь: и за то, что монету украл, и за то, что портал испортил, и за клюку мою, которую в печь кинул, — взяла карга старая со стола мешочек какой-то, вытащила из него большую пригоршню сушенной травы, прошептала на зелье заклинание, хотела уж было паренька травой этой обсыпать. Вжал Федька голову в плечи. «Сейчас как превратит в таракана или ещё в какую пакость». Вспомнил мальчуган, что в прошлый раз от ведьминой травы с ним стало, заёрзал на полу, ногами задрыгал. Так сильно мальчуган на полу извивался да брыкался, что башмак у него с одной ноги слетел и стукнул бабку по руке, в которой ведьма зелье держала. Посыпалась на пол трава сушенная, хорошо хоть на Федора не попала. Схватилась колдунья за ушибленную руку.

— Ну, теперь держись у меня, Федька, — зло прошипела старуха.

А Федор не стал дожидаться, пока старая снова колдовать примется, махнул другой ногой посильнее в сторону бабки Натальи, да так махнул, что второй ботинок с него слетел и просвистел прямо над ведьминой головой, перевернулся в воздухе несколько раз и в волшебное зеркало влетел. Стукнулся башмак о гладкую стеклянную поверхность. Раздался громкий треск. Это зеркало все трещинками пошло, словно паутиной его затянуло. И посыпались со звоном на пол мелкие осколки. Взвыла старуха, в отчаянии бросилась на пол, осколки руками собирает, а сделать уж ничего и нельзя.

— Эх, жаль в каргу не попал, — подумал Федька. — Может, отстала бы от меня тогда.

Вдруг раздался громкий гул и стук. Прислушался паренёк, а шум-то из сундука доносится. Запрыгал сундук на месте, застучал об пол, будто из него что-то выбраться хочет. Заёрзал мальчишка на месте, почувствовал, что волшебные руки ослабили хватку и через мгновенье выпустили Федю из цепких объятий, а сами скрючились, ссохлись все и в две сухие ветки превратились. «Что за чудеса?» Быстрым движением вскочил Федор с холодного мрамора. «А, это на лапищи бабкино зелье попало!» Затрясся Федя от страха, а ведь это он в сухую деревяшку превратиться должен был. Да к счастью Бог миловал. Перекрестился парнишка.

— Что ты, окаянный, наделал? — услышал он за своей спиной дрожащий от ярости голос ведьмы. Обернулся Федор, взглянул на старуху и от страха застыл. Стоит баба Наталья, сама на себя не похожа. Седые волосы растрепались, торчат в разные стороны, глаза кровью налились. Вдруг старуха издала страшное шипение и взмыла в воздухе, зависла под потолком. Федька в ужасе зацепенел, ни с места двинуться не может. «Это как же такое возможно, чтобы запросто в воздухе парить и не падать, чай не птица же, крыльев ведь у ведьмы нет?  Да и руками она не машет». Хотела колдунья уже на парня кинуться, как вдруг, за окном, петухи закричали. На улице послышался шум людских голосов. «Это Оксанка, молодчинка, все село на ноги подняла». Зыркнула колдунья в окошко, увидала как народ в её дворе собирается, уже даже в дверь ломиться начали и кричать :

—  Отворяй, старуха!

Стук в дверь становился все настойчивее и плавно перешёл в грохот. Это двери ломать начали. Да не только снаружи шум раздаётся. Обернулся мальчуган к сундуку, а тот ходуном ходит. Вдруг крышка ларца резко распахнулась и повалил народ оттуда. Много людей из сундука вышло, прямо яблоку упасть негде. «А, это, видать, когда я зеркало разбил, все чары с людей и сошли» — обрадовался Федор. А бабка Наталья, сразу видно, перепугалась гнева людского и в дымоход юркнула. Улетела ведьма проклятая. «Ну и ладно, ну и бес с ней. Что она без своих магических штучек сделать сможет?»

Вернулся Федька домой, переступил через порог, а там его мамка встречает, да с распростёртыми объятьями. А как же, ведь он её из червонца вызволил и село от ведьмы избавил.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок отдела фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения может быть удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале