Выгон Л. — Солдаты судьбы-76

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия

——————————————————————————————

Пятеро мужчин сидели на перроне, прямо на асфальте возле рельсов, уперев ноги в гравий железнодорожного полотна. Трое курили. Четвертый смотрел на солнце, проглядывающее меж пышных облаков, и щурился, но смотреть не переставал. Пятый опустил голову и поддевал носком ботинка острые камешки.

Мужчины сидели не плечом к плечу, как компания друзей, но и недостаточно далеко для случайных попутчиков. Порой они бросали друг на друга взгляды искоса. Казалось, кто-то один вот-вот разобьет неловкое молчание ещё более неловкой фразой. В итоге только воробьи клевали своей трескотней густую, пыльную летнюю тишину.

Без всякого объявления раздался протяжный гудок приближающегося поезда, ещё приглушенный, плывущий сквозь взвесь тёплого воздуха. Пятеро мужчин с явным облечением подскочили и отошли от рельсов.

Спустя минуту или две поезд цвета обожжённой глины вынырнул на горизонте. Теперь он гудел чисто, медно. С таким смелым звуком надо бы разгоняться, нестись мимо зевак, тех, кто струсил путешествовать. Но состав глухо зашипел — пёс, чей хозяин не даёт резвиться и натянул поводок — и  начал свой тормозной путь. Брошенные между шпалами, ещё тлевшие сигареты затухли от стремительного бега вагонов. Пока точные очертания окон и вагонов было не разглядеть, мужчины напряжённо вглядывались в бликующее терракотовое месиво. Поезд наконец остановился, и они внезапно потеряли к нему интерес, или сделали вид.

С шипением разъехались все двери. Со ступенек одного из вагонов соскочил поджарый мужчина в чёрной майке и джинсах.

— Салют, дамы, — сказал он и снял воображаемую шляпу. Мужчины переминались с ноги на ногу. – Ладно, это правильно, сразу к делу. Клэй Нойер?

Тот, что минутами ранее смотрел на солнце, кивнул.

— Марк Уоллес?

— Я, – отозвался низкорослый крепыш.

— Джон Смит?

— Присутствую, — сказал татуированный бородач и хохотнул. Никто его не поддержал.

— Гэри Тойберг.

— Тоже, — худой жилистый парень, похожий на вопрошающего их пассажира поезда, поднял вверх указательный палец. Он поджал губы и смотрел в другую сторону, куда-то в конец состава.

— И Ларри Монтойа.

— Я, — последний в списке, блондин с пухлыми губами и широким точёным подбородком, приподнялся на носках и качнулся вперёд.

— Отлично. Все в сборе. Все уже подписали контракты, но если вы передумали… я их вам выдам, можете собственноручно порвать бумагу. Есть желающие?

Мужчины переглянулись и покачали головами.

— И снова отлично. Проходите в вагон. Да-да, сюда. Я покажу вам, где вы будете жить, есть, спать и тренироваться ближайший год.

— Тренироваться? – переспросил блондин. Он нахмурил густые брови и склонил голову набок.

— А что, у такого, как ты, кишка тонка? – бородач облизнул губы. На этот раз вместе с ним гоготнули все.

— Желаешь проверить? – Ларри выступил из ряда, который мужчины невольно образовали, совсем как на школьной физкультуре, и повернулся лицом к Джону.

— Эй, парни, полегче, — Марк встал между спорщиками и предупредительно развёл руки.

— Джентльмены, вы помните условия контракта? – вступил мужчина в майке. Он вжал голову в плечи и покачивал ей, словно насмехаясь. Все молчали, Ларри и Джон вперились друг в друга. – Я напомню. Не причинять намеренного вреда другим бойцам отряда. Вы, конечно, те ещё кадры, но мы все-таки вас… отбирали. Если вы заставите отдел рекрутмента заново проводить работу, зарплату им компенсировать будете сами.

— Повезло тебе, милый, — процедил Джон. Ларри оглядел его с головы до ног, как будто запоминая, и медленно шагнул обратно в строй.

— Сладкая парочка доставит нам проблем, а?  — Марк подмигнул Гэри, когда мужчины выстроились в очередь и по одному забирались в поезд.

— Тебя только не хватало, мелкий, — Гэри ухватился за поручни и подтянул себя на ступеньки.

Марк пожал плечами и обернулся на Клэя, самого мощного, но с по-детски пухлым лицом, украшенным носом картошкой. Клэй отвёл взгляд и протиснулся вперёд Марка. Тот вздохнул и вслед за ним нехотя залез в вагон.

Через минуту двери с шипением сомкнулись. Ещё год этот поезд не пристанет ни к одному известному вам вокзалу.

 

В один миг кто-то из пяти мужчин околачивался в забитом и пропахшем сигаретами баре, другой таскал тяжеленные пыльные мешки, третий сидел за рулём тесного, вечно глохнувшего такси, а в следующий появился Фатис и предложил высокооплачиваемую, но опасную и сложную работу. Он не давал гарантий: сказал прийти и во всём убедиться самому. “Как ты меня нашел?”,- спросил его каждый. И каждому он ответил: “да так, случайно”.

Теперь Фатис, не замечая грузной качки вагонов, вёл за собой отряд сквозь поезд и говорил ровным, скучающим голосом, сбросив профессиональную маску балагура. Он не оборачивался и не предлагал задавать вопросы, словно стюардесса, в тысячный раз вещающая инструкцию по безопасности. Он уже выполнил свою функцию: уболтал мужчин заселиться в этот поезд на целый год.

“Это спальный вагон. Тут до чёрта купе… выбирайте любое. Или в одном все живите, вижу, вы уже друзья навек”.

Прежде, чем Лари успел что-то спросить, а Джон придумать ядовитую шутку (оба раскрыли рты и вздохнули), Фатис открыл дверь между вагонами. Мужчины вступили в грохот и свист, закладывающие уши. Друг за другом они совершили переход по плавающей под ногами стальной платформе, гармошкой соединяющей части несущейся в пространстве громадины. В зазорах между её сочленениями мелькало серо-коричнево-зелёное: камешки, шпалы и жухлая трава.

Последним шагнул в защищённое нутро следующего вагона Гэри. Он захлопнул за собой дверь с высоким квадратным окошком, разом отгородившись от этой шумной, ветреной и грозной переправы, и уже под звуки уютного стука и лязга, будто бьёт копытом любимая ухоженная лошадь, Фатис демонстрировал “…вагон-ресторан. Спиртного не наливаем, напомню в сотый раз. Такие правила”.

— Да где-нибудь купим, на любой станции. Где наша не пропадала,  — вполголоса сказал Джон. Фатис на миг прервал описание вагона – вроде как услышал замечание —  но ничего не ответил.

Следующий вагон оказался “… тренировочный. Будете заниматься по расписанию. Стальные мышцы в вашей работе, конечно, не главное. Но надо же вас чем-то занять перед настоящей тренировкой”.

— В каком смысле — настоящей? — Марк протолкнулся вперёд, задев бедром звякнувший гриф штанги. Гэри озирался и бормотал: «как им удалось такое оборудовать…и насколько это безопасно…».

Фатис наконец-то обернулся. Он улыбался краешками губ, вокруг глаз собрались морщинки: мол, неужели кто-то догадался выяснить.

— В каком смысле, настоящей? — повторил Марк. Остальные закивали. — Куда вы нас кинете: Ирак, Сирия? Россия? Я предупреждал, что толком стрелять не умею. Мы подписали ваш контракт, и лично я готов хоть чёрта лысого завалить, но без нормальной подготовки не стану. Мы отряд спец назначения или мясо пушечное?

— Да, хотим увидеть стволы, — почти крикнул Джон. Клэй, не отрываясь, смотрел на Фатиса, словно боясь пропустить что-то важное. Гэри водил пальцами по резьбе грифа. “Так нам сразу и показали, погодьте…”,- пробормотал Лари.

— Я знаю, что вы ждёте конкретики. Я похож на человека, который её бы не дал, если б мог? — Фатис развёл руками. За единственным толстым окном в дальнем конце — всё-таки вагон с тяжёлыми снарядами — показался городок: ряд аккуратных домиков с красными крышами, невысокие стриженые туи. Двое мальчуганов на велосипедах какое-то время ехали вдоль рельсов и махали руками, один из них из-за этого вильнул в сторону и еле удержал равновесие. После этого ребята скрылись из виду.

— Показать на деле, с чем вы будете сражаться, — единственный способ. И что вам понадобится, так это командная работа. Просто дождитесь, ладно, парни? Через час будет готов обед. Разместитесь в купе, в самом крайнем все необходимые вещи, поищите. Мы прибудем к первой… битве уже завтра. У вас будет тысяча вопросов, и я на все отвечу. Вы не пушечное мясо. Вы мне очень нужны. По рукам?

Марк облизал губы, помедлил, кивнул. Четверо других мужчин тоже неопределённо качнули головами.

— Когда, говоришь, обед? — громко, с деланным весельем спросил Джон. — Пойду-ка я в самом деле займу себе местечко получше. Завтра так завтра, — он осклабился, развернулся и ушёл, на секунду разверзнув гремящую пасть мостика между вагонами.

— Я ещё хотел показать компьютеры, библиотеку и душ, но ваш товарищ решил, что экскурсия закончена, —  Фатис развёл руками.

— Никакой он нам не товарищ, плевать, куда он пошёл. Я бы заценил местный интернет, — отозвался Лари. Он взял со стойки у стены десятикилограммовую гантель и поднимал её, сгибая руку в локте.

— Я ведь сказал, что отныне для вас главное — командная работа. Мы не можем дальше идти уменьшенным составом. Когда все соберётесь и договоритесь, позвоните мне по интеркому, — и Фатис ушёл по другому “мосту”, в противоположном направлении. Четверо мужчин остались стоять посреди тренажёров.

— Я же говорил, детский сад сейчас начнётся, — сказал Марк, сев на скамью. — Я не хочу завтра же отъехать из-за чьих-то капризов, окей?

— Вот именно, мы тебе не дети.  Не надо нас на мизинчиках мирить. Те, кто из себя умных строят, обычно первыми и трусят. Сказали — завтра всё будет. Пойду тоже устроюсь. Большая беда, интернет и душ не увидели. Вот ты, ты поди моешься три раза в день? Как его, скрабом… поделишься? — Гэри говорил, глядя себе под ноги, и только на последней фразе вскинул подбородок и посмотрел на Лари.

— Пошёл ты. Тебе бы не помешало помыться. По-твоему, я не привык к таким издёвкам? Знаешь, когда они прекращаются? Когда я спасаю очередную задницу из очередной заварушки. Или когда кое-кто получает по роже. Но нам вроде нельзя портить друг другу личики, так что иди уже, ладно? И жди, пока я тебя спасу, молча, — ответил Лари. Он продолжал осматривать оборудование – разглядывал панель режимов беговой дорожки, пробовал навесить блины на станок Стэнли.

— Похоже, ты был прав, — Клэй вдруг вполголоса обратился к Марку. Он обвёл присутствующих глазами и улыбнулся: криво и как-то беспомощно, словно его вызвали к доске, а он не знал ответа сам и не получил подсказки от класса. — До встречи за обедом.

Прошло какое-то время, прежде чем в спальный вагон ушёл и Гэри. Только минут через пять после него, будто специально, чтобы не идти рядом, Лари бросил инспектировать спортзал, вздохнул и направился к дверке между вагонами. Он шёл, прихватывая опоры для штанг, непривычный к монотонному танцу поезда. Марк последовал за блондином, только взглянул раз в окно. Снаружи разлилось спокойное, ровное озеро, с трёх сторон подпираемое крутыми берегами с лохматыми кустарниками и разновеликими деревьями, словно вокруг плошки с водой свернулось большое зелёное животное, и от его сонного подрагивания по глади идёт легкая рябь. «Тут бы остановиться и порыбачить. Теперь не порыбачим долго, а?», —  его слова, обращённые в спину Лари, потонули в глухом стуке и лязге, с которыми поезд выковывал под собой дорогу.

 

Мужчины столпились в тамбуре. Каждый из них держал в руках толстое копьё, отчего отряд походил на индейцев. Да и лица у бойцов были подходящие: выражение полного недоумения, как если бы племя уровня общинно-родового строя вдруг кинули в цивилизацию.

Джон обхватил древко не всей ладонью, а тремя пальцами, и отставил его подальше, как нечто отравленное.

— Потом, потом… Ты сказал – завтра – завтра наступило. Какого чёрта нам выдали палки-копалки? На такое я не подписывался!

— Подписывался, — миролюбиво ответил Джону Фатис. У него не было оружия, но, как и на всех, на нём был бледно-зелёный камуфляжный костюм. – Я сказал, что покажу на месте. Все утихомирьтесь, договорились?

Джон поводил нижней челюстью, как будто скрипел зубами. Лари, Марк и Клэй пробурчали нечто, означающее согласие, а Гэри продолжал стоять, оперевшись на копьё и прижавшись впалой щекой к клиновидному металлическому наконечнику. Поезд нёсся мимо тех же, что и вчера, холмов, редких фермерских хозяйств и ручейков.

— Это мы что, будем отражать нападение на наших? Мы ведь ещё не на границе, зуб даю, — Джон решил не униматься, но древко копья сжал в ладони и придвинул к себе, как бы свыкаясь с орудием. – Это из-за конвенции ООН, я понял, мужики. Если будем обычными пушками —  жестокость, вся фигня…

— Да уж скорее свалим всё на местных партизанов. Судмедэкспертиза, сечёшь? У меня там дядька работал. Как будто это не армия, — сказал Клэй. Фатис никак не реагировал на рассуждения подопечных. Он уселся прямо на пол, прислонился к стенке и закрыл глаза. Иногда поезд потряхивало, и он стукался головой о поручень над ступеньками.

— Партизаны… «Аватар», короче. Надо в синий покраситься и с голым задом бегать, — Марк засмеялся с открытым ртом и облизал зубы. Чуть ниже своего копья, коренастый, в туго затянутом на поясе костюме, он странным образом единственный выглядел готовым к серьёзным действиям. Остальные постоянно неуклюже оправлялись и переминались в высоких чёрных ботинках.

— Кое-кто нихрена не смыслит в военном деле-, ага? Самый наш крутой пацан? – Лари смотрел на ноги Джона и усмехался.

— Чего? У меня похлеще были разборки, чем в армии вашей, некогда там сопли жевать. Посмотрим, на что ты способен, солдатик? — Джон дёрнулся к Лари, но Марк преградил ему путь, наклонив вперёд копьё, как в карауле.

— Ага-ага. Если мы пойдём по влажной местности, с тем, как ты заправил штаны прямо в берцы, туда с них воды натечёт… Там же шнурок есть, болван. Надо вокруг голенища.

Джон опустил взгляд на свою обувь и застыл так на какое-то время, нахмурившись и поглаживая свободной рукой бороду.

— Где ты здесь видишь влажную местность. Заткнись, — наконец сказал он и отвернулся от Лари. Марк вернул копьё в вертикальное положение. – Эй, Фатис, ну долго ещё? Руки чешутся, а этого вот нельзя отделать.

— Почти прибыли, — Фатис вынырнул из дремоты. – Как выйдем, говорите тише, ясно?

— Ясно, что не на курорте, — ответил Гэри, медленно моргающий, как ящерица на тёплом камне.

Поезд завизжал, заскрипел, и начал сбавлять ход. Фатис подскочил и положил ладонь на блестящий изогнутый поручень. Мужчины притянули поближе к себе копья.

— Что за операция такая, без вещмешков, без бутылки воды… —  в который раз забурчал Джон.

— Очень быстрая. Час-другой проживёте без воды, —  в который раз ответил Фатис.

— Или за час-другой подохнем, — сказал Гэри. Никто не прокомментировал его слова: состав уже почти остановился, можно было различить отдельные травинки и жёлтые цветы на лугу за окном. Наконец железный змей потянулся вперёд, как к дудочке факира, качнулся назад, замер и зашипел, открывая глотку, обнажая длинные маленькие клыки – солдат с копьями в руках.

Фатис первым спрыгнул на землю и…пропал.

— Куда это он рванул, — Марк поторопился вслед за наставником. Все мужчины, неловко придерживая на весу копья, полезли вниз по ступеням. Все, коснувшись земли, почувствовали лёгкое головокружение.

— Что…твою-то мать, — Джон разинул рот, да так и стоял, мешая спуститься Гэри.

— Я говорил быть тише? Ты хочешь всё сорвать до начала? – появившийся вновь Фатис свёл брови и ткнул Джона в плечо кулаком.

— Как это возможно? Оптическая иллюзия? Высокотехнологичное полотно? – спросил Клэй, озираясь.

Вокруг отряда вместо цветочного луга, пёстро мелькавшего снаружи поезда ещё несколько минут назад, высились сосны. Марк подошёл к дереву, положил ладонь на бурую кору, похожую на сморщенную после купания кожу, и задрал голову.

— Старые деревья. Видите, широкие, крона как бы закруглённая…

— Натуралист нашёлся. Лучше скажи нам, как здесь возник целый лес, — громким свистящим шёпотом, явно издеваясь таким образом над просьбой Фатиса, сказал Джон.

— Это не совсем лес. Перелесок скорее. Нам нужно выйти к вон тому камню, видите? За ним спрячемся, и я покажу, кого вы сегодня должны убить.

Мужчины сначала переглянулись, поудобнее перехватили копья, слегка присели, словно уже скрывались от невидимого врага, и только потом всмотрелись. Где-то в полукилометре частокол вытянутых по струнке немых лесных стражников действительно кончался, и за ним серело что-то крупное, с шапкой из солнечного луча.

В это мгновение они услышали вдалеке вопль. Его вряд ли издавал человек: это был гортанный крик, при котором представлялся разверзнутый ребристый зёв, выплёвывающий струйки зловонной слюны.

— Это… — начал Клэй, глядя на Фатиса.

— Как тяжело с вами работать. Я сказал, что всё покажу, или нет?

— Тогда идём, что ли. Скорей управимся, скорей пообедаем, — сказал Джон уже не шёпотом, но очень тихо и чётко от необходимости задавливать свой зычный бас.

— Вернётесь сюда же, — Фатис махнул рукой в сторону поезда. Мужчины обернулись. Цвета мокрой глины, уже тронутый ржавчиной, краска кое-где поцарапана или облупилась: казалось, он брошен на этой ветке давным-давно, и пути в него, назад, нет. Разъехавшиеся двери, пыльный тамбур – только доказательство, что поезд испустил дух, выдохнул всё человеческое. Если за то время, что компания спускалась по ступенькам, на месте луга вырос лес, значит, пока они будут выполнять задание, через вагоны прорастут безучастные острые сосны, металл покорёжится, неизвестный машинист состарится в скелет…

Фатис двинулся вперёд, веточки и сухие иголки хрустели у него под ногами. Группа последовала за ним. Каждый ожидал снова услышать загадочный рык, но кругом только мелодично свистели птицы.

За соснами оказался не один большой камень, а груда валунов, большая часть из которых высотой была чуть ниже человеческого роста. Ограда из камней была воткнута в землю полукругом, словно кто-то поспешно свернул возведение нового Стоунхенджа. За ней, а затем за заросшей высокой травой поляной, устремлялась к голубому, почти прозрачному небу скала.

Нагромождение поросших тёмным мхом булыжников, составлявших её, тоже казалось рукотворным. Увенчивалась гора широким выступом, похожим на плоский наконечник копья, какое несли мужчины. Где-то ещё дальше, за скалой, виднелись густые леса, шумела полноводная река. Но взгляды отряда были прикованы к выступу, устланному масляным солнечным светом. Чудилось, что если произнести неверное слово, пролить у этого дремлющего алтаря нечаянную каплю крови, сгустятся свинцовые тучи, прогнав невинное светлое небо, остриё выступа превратится в указующую длань, и из резвящихся рек, из умудрённых лесов выползет что-то вечно сильное и вечно озлобленное.

— Спрячемся тут, — прошептал Фатис и присел возле относительно небольшого валуна, из-за которого видно было гору, даже если пригнуться. Мужчины торопливо припали к камню, Гэри и Лари стукнулись копьями.

Прошла минута. Две. Мужчины, напрягшие все мышцы, вытягивающие шеи, чтобы не выпускать из виду башню горы, расслабились. «Закурить бы…», — сказал Лари.

И тут вновь раздался вопль, гораздо ближе, он отдавался в груди. «Смотрите и заткнитесь», — успел предупредить Фатис, когда бледно-васильковое небо заслонило нечто парящее, широкое, тёмное. Существо спланировало на выступ и уселось, опираясь на все четыре конечности: две тонких, еле заметных за жилистым туловищем лапы, и крылья, из середины которых росли ещё две, более крупные, когтистые лапы. Животное водило по сторонам вытянутой, состоящей чуть ли не из одного клюва головой, будто чего-то ждало.

Джон охнул и прильнул ближе к камню, под его защиту. Гэри хмурился и жевал щёки изнутри, будто стараясь прогнать наваждение. Клэй схватил копьё, прислонённое к валунам.

— Грёбаный птеродактиль, что ли. Парк юрского периода, — пробормотал себе под нос Лари.

— Мы зовём их драконами, — отозвался Фатис. Он не выглядел ни растерянным, ни напуганным. Его глаза блестели, он резво обернулся к группе, похоже, возбуждённый тем, что можно начать объяснения:

— Всё, в общем-то, проще некуда – нужно убить дракона.

Мужчины, как один, задрав головы, смотрели на летучее животное. Оно так и сидело, припав на крылья-лапы, согнутые посредине, словно калечное, и оттого ещё больше разъяренное.

— Убить… вот это? Вот этим? – Марк кивнул на своё копьё.

— Именно. На самом деле, дракон не может причинить вам сильный вред. Он не дышит огнем, не кусается. Он, по сути, может только скинуть вас с горы, а если раните, но не добьёте – улетит.

— Кроме копий точно ничего не предвидится? – спросил Гэри, поворачивая копьё так и эдак, чтобы наконечник бросал солнечные блики ему на лицо.

— Нет, ребят. Такое правило. Его нужно убить этими копьями.

— Но… — начал Клэй.

— Ладно. Прекрасно, — Гэри прервал его и пожал плечами. – Какой план?

— Забраться наверх и закидать этого вашего дракона, вот и весь план, — недовольно сказал Джон, размяв шею. – Что это, Фатис? Ядерный мутант? Эксперименты русских?

— Эти версии годами держатся в топе, — ответил Фатис и тихо засмеялся. – Я с радостью рассказал бы, но сейчас появятся…

На поляне, прямо по границе света и тени, отбрасываемой горой, заскользили тёмные фигуры. Мужчины разом пригнулись.

— А это кто? Откуда они взялись? – прошипел Клэй.

— Канатоходцы. Или хранители. Или защитники…

— Черти это какие-то, — отозвался Лари. – Их тоже нужно убить?

— Это не обязательно. Дело в том, что они сами будут пытаться убить дракона. И если им это удастся, вы проиграли.

Мужчины осторожно выглянули из-за валунов. «Чертей» было пятеро. Они встали полукругом у основания горы и запрокинули головы, глядя на дракона. У каждого из них чёрные волосы были заплетены в тугой конский хвост.

— Что за тамплиеры. Во что они одеты? Как мы пробьём долбаные доспехи? – спросил Джон. Действительно, тело загадочных соперников защищали металлические чёрные латы с красными полосками по контуру чуть оттопыренных пластин на локтях, плечах, коленях.

— Так,  — отрывисто и резко выдохнул Клэй. Все невольно обернулись на него. – Так. Тварь… дракона нужно убить, но если это сделают они, мы вроде как не справились. Это ещё почему? Пусть они и умертвят скотину, а мы посмотрим.

— Дракон должен пасть от вашей руки. Точка, — сказал Фатис.

— Я уже слышал. С какой стати?

— Пока я буду рассказывать, они это сделают! – Фатис махнул рукой в сторону скалы. Бронированные воины, тоже вооружённые копьями, уже карабкались по её уступам. Доспехи тускло отражали солнечный свет и позвякивали. Дракон вытянул тонкую шею и протяжно закричал.

— Вы подписали контракт или нет? Хватит рассусоливать и вперёд! Убейте дракона первыми, как в чёртовых «Хрониках Риддика», и возвращайтесь в поезд. До встречи, — Фатис, пригибаясь, петляя среди длинных сосен, побежал к железной дороге.

— Эй! – Клэй дёрнулся за ним. Его за руку поймал Марк:

— Забей на него. Ты же видишь, он ничего толкового не скажет. Прижмём его в поезде, там он от нас никуда не денется. Мы и правда подписали контракт. Пойдём, убьём зверюгу, ладно? Чтобы нам нормально заплатили. Позже разберёмся.

— Мелкий дело говорит, — Джон сплюнул и воткнул копьё в землю. – Я, если честно, сдрейфил, как увидел…как его…дракона, но с появлением чертей… — он мотнул головой в сторону воинов, помогающих друг другу карабкаться всё выше и втаскивать наверх копья. – По-моему, они наша главная проблема. Кто-нибудь здесь прежде сражался палками-копалками?

Гэри кисло ухмыльнулся. Остальные просто молчали, прислонившись к прохладным со стороны перелеска камням. Слышно было, как они громко дышат, как постукивают копья друг о друга и о валун, и как пугающе безмолвно, без единого слова, без единой команды, карябают латами об гору тёмные солдаты. Они забрались уже достаточно высоко, чтобы увидеть группу, притаившуюся за каменной оградой, но смотрели только друг на друга и вверх, на беспокойно переваливающегося с крыла на крыло дракона.

— А как Фатис узнает, что именно мы убили дракона? Что, если…ты, вот ты…Клэй прав? Отсидимся тут, пусть черти разбираются  — сказал Лари, расширенными глазами наблюдая за фигурами, все ближе и ближе подбирающимися к дракону.

— А как он заставил поля превратиться в лес? И появиться здесь дракона? Как-нибудь узнает, — ответил Джон.

— Ну и отлично. Контракт, контракт… Как будто я в рабство нанялся! – Клэй с размаху воткнул своё копьё древком в землю и тут же с опаской посмотрел на рыцарей. Они забрались уже выше середины. Теперь казалось, что дракон, похожий на обтянутого голой кожей сфинкса, —  просто огромное глупое существо, всю свою жизнь планировавшее над этими умиротворёнными хвойными лесами и гревшееся на обветренных каменных нагромождениях. А ползущие вверх «черти» — древние терракотовые воины, пробудившиеся от сна тысячелетий и ведомые лишь силой некоего кровожадного проклятия. И вот они пришли совершить ритуальное убийство этого изнеженного одиночеством ширококрылого животного.

— Струсил? Беги обратно к мамочке, — прошипел Лари. – А я здесь, чтобы заработать. Такая же поганая работа, как любая другая, — он дышал открытым ртом, отчего лицо приобрело глуповатое выражение.

Лари перекинул своё копьё через каменную стену, подтянулся на  руках и перевалился вслед за ним. Солдаты, похожие на чёрных летучих мышей, зависших на горе, перестали карабкаться и посмотрели вниз. Только тут стало возможным разглядеть их лица: одинаково узкие глаза, тонкие губы, высокий лоб. В их взгляде не было ни ярости, ни встревоженности. Они лишь бездушным радаром зарегистрировали новую переменную в окружающем их уравнении.

Лари подхватил с земли копьё и выпрямился. Тёмные воины смотрели на него. Мужчины, оставшиеся в укрытии, замерли и таращились на фигуры на горе. «Черти» изучали Лари ещё несколько секунд, а потом резко, как вновь заведённые игрушки, поползли вверх, к громоздкому дракону.

Животное распахнуло пасть-клюв и яростно завопило. Звук отдавался в грудной клетке.

— Чёрт с вами, — бросил Джон себе под нос – он так и не переставал свистяще шептать, — и перебрался к Лари. За ним последовали все, в том числе и Клэй: он с рыком выдохнул, раззадоривая себя.

— Они уже очень высоко, мы слишком долго чесались, — сказал Марк.

— Так погнали! – Лари бросился к подножию горы.

Хоть она и была словно нарочно сложена таким образом, чтобы валуны образовывали щербатые ступеньки, быстро лезть, ещё и с копьём, оказалось нелегко.

— Агрх! – крикнул Гэри, когда его по голове ударило уроненное Лари копьё. С глухим стуком оно покатилось по камням на землю.

— Блин! Нужно вернуться за ним! – Лари попытался поставить ногу ниже и задел тяжёлым ботинком Марка.

— Не мешай, дурень! Лучше помоги моё поднять, — Марк, одной рукой цепляясь за выступ, другой протянул Лари копьё.

— Я не останусь без оружия, — Лари продолжал спускаться. Он поравнялся с Джоном и Клэем. Они натужно пыхтели и извивались всем телом, чтобы подтянуть себя на следующий выступ, а копья, которые они держали левой рукой, покачивались и норовили выскользнуть. Копьё Джона холодным металлом задело щёку Лари. Он презрительно посмотрел на ничего не заметившего Джона, корчившего лицо от усилий.

Вопль, режущий и сотрясающий воздух. Взметнувшаяся тень, заслонившая солнце. Джон вскинул голову, глаза широко распахнуты, морщины напряжения разгладились. Лари, как и все остальные, тоже посмотрел наверх. Он увидел огромные кожистые полотнища, оттолкнувшиеся от уступа, распрямившиеся над ним, словно сама гора вдруг обрела крылья. И метнувшиеся одновременно два копья, пронзившие крылья, как булавки, на которые накалывают уже сухую и недвижную бабочку. Но дракон был живее всех живых, и он взревел, загорланил. Дракон махал крыльями, запуская волну импульса от плотного тела к заострённому концу конечности, как с хлопками-выстрелами перекатывается на штормовом ветру натянутый брезент шатра.

Тёмные воины взобрались на уступ. Все они, кроме двух, с копьём наперевес побежали к его противоположному краю, словно участники спортивных соревнований.

— Они сейчас бросят! Быстрей, быстрей! – закричал Лари, прервавший свой спуск.

Джон, одной рукой зацепившись за выступ каменистой скалы, другой метнул копьё. Оно пролетело не больше пары метров и нырнуло вниз. Мужчины беспомощно проследили за ним взглядом.

Тем временем все тёмные воины… прыгнули со скалы. Они бросили свои копья уже перед самым концом уступа, вложив в этот бросок инерцию всего тела. Два копья достигли цели. Дракон, поражённый в шею и грудь, яростно захлопал крыльями, в которых всё ещё торчали другие копья. Он закричал: хрипло, отчаянно, без того дерзкого вызова, как в начале. А затем стал падать. Он всё ещё хлестал широкими крыльями воздух, пытаясь вытолкнуть себя выше, но силы покидали животное.

Дракон рухнул с громким звуком глухого удара, как будто кто-то сбросил с высоты мешок картошки. Скала завибрировала, и мужчины крепче вцепились в неё ноющими пальцами. Внизу, на траве, уже покрытой бурыми пятнами, шевелился раненый птеродактиль. Он пытался ползти на передних лапах-крыльях. Вокруг него были раскиданы тела в чёрных доспехах с неестественно подвёрнутыми конечностями.

От  жуткого зрелища мужчин отвлёк вопль. На этот раз – человеческий, только на неизвестном им языке. Впрочем, язык агрессии одинаково понятен всюду. Это оставшиеся наверху двое тёмных солдат, которые первыми бросали копья в крылья дракона, указывали друг другу на отряд своих незадачливых соперников. Вот они уже были над мужчинами, ловко двигались вниз, к ним.

Ничего не говоря, Джон, Лари, Марк, Клэй и Гэри начали спускаться. Они отступали суетливо, то и дело у кого-то ехала нога, сыпались мелкие камешки, ругательства. Клэй отбросил своё копьё. Все последовали его примеру. Теперь главное было спастись от преследователей. Их было меньше, но самый вид тёмных воинов… нездешний, беспощадный: они не были чужими в этом странном краю.

Мужчины спускались гораздо быстрее, чем поднимались, но то же самое делали «канатоходцы».

— Эй…чтоб тебя!

Лари, который теперь находился ниже всех, вскинул голову. Вслед за ним наверх посмотрели Марк, Клэй и Гэри. И тут же им пришлось смотреть вниз: потому что Джон упал, его столкнул один из тёмных воинов. Так же, как всё ещё всхлипывающий, но затихающий дракон, так же, как три врага, он лежал теперь на залитой солнцем и его кровью траве. Кажется, он был ещё жив: мужчина хрипел.

— Вот же… — начал говорить Гэри, когда канатоходец ударил его ногой в тяжёлых металлических доспехах по голове. Гэри отпустил выступ-ступеньку горы, он качнулся назад, взмахнул руками, словно на физкультуре, и полетел вниз. По дороге он пытался зацепиться за Марка, тот с ужасом увернулся.

Лари, который благополучно достиг земли, припустил в перелесок. На тела товарищей он даже не взглянул. Марк и Клэй спустились парой бесконечных минут позже. За ними бежали, казалось, ничуть не испытывая неудобств в своей жаркой и громоздкой броне, тёмные воины. В какой-то момент пришлось обогнуть Гэри и Лари. Лужица крови, блестящая на траве вокруг их голов, остекленевшие глаза, подвёрнутые ноги: Марк затормозил только на секунду, чтобы убедиться, что спасти мужчин никак нельзя. По инерции остановился и Клэй. Этого хватило, чтобы канатоходцы, уже подобравшие валявшиеся тут и там копья, подобрались на достаточное расстояние. Что-то вспыхнуло в груди у Клэя, ему стало трудно дышать, и картина прекрасного солнечного дня потемнела.

 

Клэй щупал свою грудь. Там, где копьё проткнуло его насквозь, расползлось багряное пятно. Но он чувствовал себя вполне живым и здоровым – только очень усталым. Другие мужчины вокруг него тоже осматривали себя. Поезд мирно покачивался.

— Я вроде умер, — пробормотал Гэри.

— Я вроде тоже, — Лари тёр костяшками пальцев голову, там, где в волосах засохла кровь.

— Что за… Где он? Где Фатис? – взревел Джон.

— Вон он, — Марк, опиравшийся руками на колени, махнул в сторону вагона, из которого мужчины выгружались на задание – единственного обычного в поезде, с рядами синих кресел по три. На одном таком сидел Фатис, уже одетый в светлые брюки и салатовую рубашку.

Раздвинув двери тамбура, Джон ввалился внутрь, за ним все остальные.

— Ну и вид у вас, ребята. Падайте, — Фатис осматривал окровавленных, распоясанных и грязных мужчин. Те смотрели на него и не садились, ни один.

— Что это? – Джон ткнул пальцем в направлении окна. Там проносились цветущие белым и жёлтым поля, обрамлённые тополями. – Что это? – повторил Джон. – Где сосны, огромная каменюка и, чёрт возьми, дракон?!

— Это долгий рассказ, сядьте, мужики.

Все остались стоять, широко расставив ноги. Их головы покачивались в такт переваливающемуся с бока на бок поезду.

— Хорошо. Это…Это особая местность. Называйте параллельной реальностью, если угодно.

— Мы умерли! Он умер! Я видел его свёрнутую башку! – Лари ткнул пальцем в Джона.

— В этой реальности нельзя умереть. Фатальные для организма изменения просто не сохраняются. Ну, а мелкие повреждения они только подстёгивают, плюс необходима чувствительность нервов, так что…

— Так, так… — забормотал Клэй, выступая вперёд.

— Эй, стой! – Джон выставил перед ним руку. —  Пусть он договорит свою бредню. Мы итак второй день гоняемся за ним.

Клэй пожевал губы и остановился.

— Спасибо, Джон. В контракте ведь прописано, что вы живёте в поезде и останавливаемся мы только в точке заданий? Это и есть наша точка. Там же я пополняю запасы провизии, но это неважно – так, если у вас будут и по этому поводу вопросы…

— Да наплевать. Какая-то блин виртуальная реальность, — сказал Лари. Он слюнявил поцарапанную ладонь. – Откуда этот зверь?

— И что теперь, когда мы его не убили? Если ты думаешь, что выкинешь нас и не заплатишь, ты сильно ошибаешься, — добавил Джон.

— Это вы ошибаетесь, если думаете, что я вас отпущу. У нас впереди почти год, и драконов вы убьёте предостаточно, я вам обещаю. Первый…первый ни у кого не получается.

— Чья это разработка? Это как в «Парке Юрского периода», правда?

— Нет. Это существо из другой реальности, в которую мы с вами входим. Чем-то она похожа на ринг. А зверь — это дракон судьбы.

Клэй хмыкнул, брызнув при этом слюной.

— Те, кто с вами за него сражались – прихвостни судьбы, — продолжал Фатис. Он переложил ногу на ногу. – Да сядьте же вы. Нависли надо мной.

— А что, страшно? Заткнись и говори! – приказал Лари. Гэри, видимо, улыбнулся противоречивой фразе, но сдерживаемой улыбкой-перевёртышем, с опущенными уголками губ.

— Как хотите. Нам нужно опережать их. Они… удерживают равновесие. Поэтому мы зовём их канатоходцами. Но это длинно, согласен.

— Какое ещё равновесие? И что в равновесии может быть плохого? – спросил Клэй. Он по-прежнему хмурился, но перестал сжимать кулаки и опёрся рукой на спинку кресла.

— Единственное равновесие человеческой жизни, это то, что люди…что мы рождаемся и умираем. Всё. Посредине… кто-то богатеет, кто-то болеет, кто-то…

— Да, да, мы поняли. Жизнь жестока и всё такое.

— Именно. Вас жизнь помотала. Как думаете, почему я нанял вас?

— Естественный отбор? По нам заметно, что мы ребята не промах, – ответил Лари. Джон посмотрел на него и покачал головой.

— Не только, Лари, — Фатис повеселел, наклонился вперёд и начал активно жестикулировать. – Вспомните все свои жизни. Ваши драконы не были убиты. Вернее, были убиты, но хранителями. Канатоходцами. Да, им нужно более короткое название.

— Наши? Причем тут мы и этот птеродактиль?

— Про судьбу, знаете, много говорят. Все вот эти вопли: «где же Бог, если умирают дети?», — Фатис фальцетом спародировал жалобу какой-нибудь сердобольной женщины и скривился. – На самом деле, если судьба к людям благосклонна, если она их любит, она дарует им быстрое решение проблем. Судьба в любом случае всех вас ведёт к смерти, так что, какая разница, когда? Почему если умер, то сразу не повезло, сразу оставлен небесами? Будто люди знают, что там дальше.

— Это что, секта какая-то? – у Лари заходили желваки.

— Заткнись! Сами просили, чтобы он договорил. Говори, — подгонял Фатиса Клэй. Он убрал ладонь с кресла и скрестил руки.

— Если больным, несчастным или не предназначенным для этой жизни детям повезёт, они продолжат умирать. Потому что когда судьба вас… страстно любит, она не бросает на произвол. Она даёт вам шанс двигаться дальше. В этой жизни или вне её.

— Чего? Что за философия такая? – Джон всё щупал свою бороду большим и указательным пальцами.

— Люди носятся с судьбой, с предсказаниями. Считается, что человечество зациклено на ней. А на самом деле, по-моему, это судьба таскается за людьми. Как бывший супруг, который больше не любит, но всё ещё привязан. Он… Она вцепится, как этот блеклый усталый голос вашей бывшей в телефонной трубке, которую ни она, ни вы почему-то не можете положить. Я сказал про вас и ваших драконов. Когда мы убиваем дракона, мы расторгаем иссякший брак людей и судьбы, и даём им шанс влюбиться заново.

Клэй выкинул вперёд руку и втянул воздух, чтобы начать говорить, но Фатис быстро перебил его.

— Вот когда тебя украли ромы, Лари, разве не хотел ты или найти себе среди них место, или вернуться домой? Они бросили тебя, когда ты стал не таким маленьким и милым, а ты все эти годы смутно помнил дом и пытался сбежать, безуспешно, — Лари перестал обсасывать ладонь, отнял её, да так и замер с открытым ртом. – А когда тебя избивал отец, Гэри, разве не было бы лучше, если бы твоя мать, из-за которой ты не мог уйти, умерла раньше? – Гэри сжал губы, так, что они почти исчезли. – А ты, Клэй, разве…

— Замолчи! – гаркнул Клэй.

— Да, не болтай про нас, какого чёрта? – крикнул взявший себя в руки Лари.

— Хорошо, хорошо, — Фатис откинулся на спинку кресла и выставил вперёд открытые ладони. – В общем… — он замолчал и глядел в окно, собираясь с мыслями. Мужчины избегали смотреть друг на друга. Обронённая Фатисом правда словно бы разобщила их, сошедшихся в едином порыве гнева и недоумения. Лари сел и стал тереть окровавленный висок. Вслед за ним грузно опустились остальные.

— Жаль говорить это, но… Конечно, люди придумывают оправдания. Мол, те, кто натерпелся, они становятся великими людьми. Некоторые – безусловно. А некоторые пьяницами становятся. Пожалуй, вы из тех, кто сумел остаться хорошими людьми. Только ведь никто не хочет быть хорошим. Все хотят быть счастливыми.

Гэри пожал плечами в ответ каким-то своим мыслям.

— В общем, есть те, кого судьба просто тащит и тащит, по грязи, пыли, и нет этому конца. Знаете, как говорят, «жернова судьбы»? Это про такие случаи, когда она перемалывает, истирает в труху все надежды, верования. Вы просите и просите об избавлении, а она оставляет вас во власти времени. Конечно, всё когда-нибудь заканчивается. Вы как будто крутитесь вокруг ваших страданий, а на самом деле замерли, как на сломанном колесе обозрения, откуда видно столько перспектив… Но вы мёрзнете в покорёженной кабинке. Они заканчиваются рано или поздно, страдания. Конечно, заканчиваются. Но к тому времени вы пережёваны временем, изъели себя изнутри, и потом всю жизнь паразитируете на чём-нибудь, ибо собственных ресурсов к существованию у вас нет.

Простите, у меня была целая вечность, чтобы придумать наглядные сравнения. Так вот. Кому-то вы пожелаете такой судьбы? Что вы хотите для своих родных и близких, для себя: стать, возможно, сильным, или быть счастливым?

А вы – копьё судьбы. Вы бросаете его в дракона, в жернов, его клинит, и он останавливается. Выпускает агонизирующую жертву из когтей. Ваша задача убить дракона, чтобы помочь человеку, который сейчас мучается, идти дальше. Так или иначе. Вот. Я рассказал. Теперь понятно?

— Да…да… — Клэй тёр губы большим пальцем. – Понятно.

Мужчина привстал, неторопливо разогнул колени, выпрямился. А потом одним рывком оказался возле Фатиса, схватил его за рубашку и буквально выдернул наверх. Остальные подскочили.

— Клэй, Клэй!

— Мне всё понятно! Насобирал на нас инфу! Ты считаешь, что владеешь, владеешь эн-эл-пэ, что ты, да, будешь делать с нами, что хочешь, и таких, как мы, ублюдочных, никто не спохватится, я всё понимаю, — кричал Клэй прямо в лицо Фатису, повторяя слова и сжимая в кулаках зелёную тонкую ткань рубашки. Лицо его наливалось красным. Фатис часто моргал, но не отводил взгляда от Клэя.

— Друг, давай успокоимся. Мне тоже не нравятся его россказни, — Марк положил руку на плечо Клэя. Тот рванулся и скинул её.

— Нет, я не успокоюсь! И я тебе не друг! Эй, что будет, если мы прямо сейчас остановим поезд? Кто его вообще ведёт? Такой же «дурачок», как мы? Или твои дружки? Что, да, что будет, если я сейчас, вот сейчас, пойду к маки…машинисту и скажу, что мы тормозим? Или, как в кино, дёрну рычаг, красный такой? – Клэй огляделся. — Будет там твоя глюкнутая реальность, а? Что будет?  — он тряхнул Фатиса.

— Будет вот это, — Фатис указал в окно, на зелёные травяные ковры. Клэй бросил быстрый взгляд на его руку, готовый к драке. – Нельзя в любой точке перейти в ту реальность, это требует знания местности и особого времени…

— А пойдем-ка спросим у машиниста, — Клэй потащил Фатиса к двери между вагонами. Фатис бежал за ним, как маленькая собачка. На лицо он выглядел непроницаемым, сложно сказать, оцепеневшим от испуга или попросту безразличным к агрессии.

— Куда ты его, Клэй. Какой в этом толк, — сказал Марк. Он и остальные двигались вслед за Клэем, уже державшим одну руку на ручке двери, а второй всё ещё удерживающим Фатиса. Салатовая рубашка задралась наверх, обнажив незагорелую полоску живота.

— Толк есть. И он пойдёт со мной, — Клэй скинул руку с Фатиса, словно привязав его к себе этими словами. Его грудь вздымалась, краска по-прежнему заливала лицо, только щёки белые, как бывает, когда надавишь пальцем на сгоревшую кожу.

— Я тоже считаю, что это паршивое объяснение – не дело, — согласился Джон. – Я только что умер, блин! Я чувствовал, как…как…ну, было темно, и я не мог ничем пошевелить…

— Пойдём, если вам угодно, — сказал Фатис, оправляя рубашку. – Нам вместе год работать. Если у вас есть вопросы, я обещал, я отвечу. Я, в общем-то, итак познакомил бы вас с Роем. Он стеснительный и сам трусит. Не без оснований: таких, как вы, он повидал…

— Идём! – гаркнул Клэй, рывком раздвинув двери тамбура. Фатис пожал плечами и повёл процессию за собой дальше, в «гармошку». Так они и шли через вагон-ресторан, вагон-тренажёрный зал, вагон-душевую. Мужчины набычились, Клэй тяжело сопел. От всех от них резко пахло потом и железом.

Наконец компания ворвалась в головной вагон. На них обернулся, приподнявшись на своём месте, коренастый мужичок лет сорока.

— Ой… Привет, ребята. Я – Брайтон, ваш машинист.

— Ещё одни хотят узнать, не водим ли мы их за нос, — Фатис развёл руками и улыбнулся, словно извиняясь перед Брайтоном.

— Нет, не водим, — простодушно ответил Брайтон. Он отвернулся от рычажков, кнопок и мониторов, и, приоткрыв рот, переводил взгляд со стиснувшего зубы Клэя на почёсывающего бороду Джона, с кусающего ногти Ларри на нахмурившегося Марка.

— Останови поезд, мужик, — сказал Джон. – Останавливай.

— Но…зачем? Мы не можем вот так встать, посреди пути…за нами идет состав…

— Я думаю, у нас есть окно в полчаса или около того. Давай сделаем, что они хотят, Брайтон. Ты же знаешь новичков, — Фатис положил руку на плечо машинисту. Брайтон снял кепку и начал ей обмахиваться.

— Если вы говорите, сэр. Только несколько минут.

— Диспетчер, говорит машинист состава «Дестини-4». У нас возможно повреждение планки габарита. Будем производить торможение и осмотр.

Брайтон вернулся к приборной панели. Мужчины видели только его ссутуленные плечи и кепку, снова водружённую задом наперёд.

— Пойдем, ребята. Брайтон не любит, когда многолюдно. Потом ещё поболтаете.

— Эй, как тебя, Брайтон. Ты тоже веришь во всю эту туфту с драконами? – спросил Ларри.

— Что? А, драконы… Сегодня был ваш первый, правда? Ни у кого не получается с первым. Не переживайте. Простите, мне нужно скоординировать данные и начать торможение… Я был очень рад познакомиться, мужики, — Брайтон положил руку на рычаг торможения.

— Этот тоже двинутый, — процедил Клэй. – Хорошо, давай, нажимай свои кнопочки.

— Здесь, на самом деле, скорее кран, и контроллер, и…

— Нажимай и останови поезд, — сказал Клэй. Потом он, растолкав всех, ринулся из головного вагона.

— Я не очень-то хорошо схожусь с людьми. Простите, — Брайтон обернулся на Фатиса. Брови у него опустились, в глубоко посаженных глазах было почти умоляющее выражение.

— Всё в порядке, дружище. Дадим ребятам прогуляться,  — Фатис подмигнул.

Через какое-то время поезд уже привычно качнулся и остановился. Столпившиеся в тамбуре мужчины, казалось, готовы были плечом вышибить двери, но те торопливо разъехались.

Одетые в камуфляж бойцы один за другим спрыгнули на траву. На этот раз голова ни у кого не закружилась. И всё те же усеянные белыми и сиреневыми колокольчиками поля открывались взору.

Клэй сжал кулаки и оглядывался. Фатис, стоявший в тамбуре со сложенными на груди руками, крикнул:

— Я говорил. Ну что, ребята, пойдем? Обед скоро. Отмоетесь, переоденетесь, и мы с вами ещё поговорим.

— Я ничего уже не понимаю, — пробурчал Джон. Клэй молчал и щурился от яркого солнца, беспощадно сияющего в голубой вышине.

— Обед так обед, — Гэри пожал плечами. Его сухопарая фигура скрылась в недрах поезда.

Лари развёл руками:

— Я вроде как умер недавно. Вся эта чертовщина с драконами и судьбами… жутко хочется есть. Надеюсь, мы в том мире, где хавчик реален.

Один за другим мужчины поднялись на борт своего судна на колесах.

— Клэй, ты идешь? – спросил Фатис у единственного оставшегося на лугу солдата.

За полем раскинулась дубовая роща: широкие деревья теснили друг друга, как будто толпа, размахивающая руками. Глядя на один особенно толстый, крепкий дуб, Клэй подумал: если Фатис намекнул, что знает о его родителях и сестре, вернее, о том, что они куда-то переехали и не оставили никакой весточки, может, он также знает, что с ними стало? И может ли такое быть, что всё это действительно из-за того, что кто-то столь же неопытный, разозлённый и испуганный не убил фантастического дракона?

— Я на такое не подписывался!- крикнул Клэй полю, поводившему миллионом травинок, как муравьи — усиками, отвернулся и парой прыжков оказался в поезде.

 

Пахло свежим воздухом, мокрой травой, влажной землёй. Дождь всё усиливался, стекал со лба в глаза, капал с волос и носов. Громыхнуло: отчётливо, раскатисто, неумолимо. Через секунд десять фиолетовая молния прошила небо, выхватив тянущиеся вверх, туда, к опасности, сосны, а между их верхушками — мрачные серые тучи, плывущие по небу, как молчаливая флотилия кораблей-захватчиков.

— И как мы заберемся наверх по такой мокроте?

— Не знаю. Чёрт бы всё это побрал, — ответил Марку Клэй. Мужчины быстро пробежали по перелеску, прислонились к выщербленным камням – отныне и теперь они называли их «забором». Когда они высунулись из-за забора, ещё одна молния зловеще отпечаталась в вышине.

Гора была на месте, как и дракон. Его крик они услышали ещё в поезде, стоя в тамбуре. Тогда, наверное, они и поняли, что в прошлый раз ничего не примерещилось и всё повторится. Только теперь они хотели добиться положительного исхода.

— Вперёд, вперёд! – крикнул Джон. Отряд перемахнул через забор. На дракона, мокнущего под тяжёлым небом, мужчины пока не обращали внимания. Больше всего каждого из них пугал момент, когда на сцене появятся «черти» — тёмные воины.

В этот раз команде удалось их опередить, но только ненадолго. С трудом мужчины забрались на пару ступеней, когда черти вышли на поляну: как и в прошлый раз, из ниоткуда.

— Нам крышка. Я не хочу снова умирать, — простонал Лари.

— Ползи, — проскрежетал Гэри, карабкающийся по очередному скользкому уступу.

— Блин! – выдохнул Лари. Он оступился, вторая нога поехала, и, чтобы удержаться, ему пришлось позволить копью упасть и ухватиться за камень обеими руками.

— Когда ты перестанешь их ронять?

— Это просто невозможно, так и так эту гору!

Тёмные воины уже начинали собственное восхождение на гору. Они двигались легко, словно не замечая, как скользит под пальцами и ногами гладкая от дождя скала.

Клэй тоже выронил своё копьё и сорвался сам. Высота была небольшая, и, возможно, упав с неё, он был ещё жив, но один из «чертей» тут же спустился и прикончил его точным ударом собственного копья в грудь.

Мужчины стиснули зубы и задвигались быстрее. Но чем ближе к ним подбирались тёмные воины, тем бессмысленней казался этот забег по предательски блестящей скале от смертоносных призраков в доспехах к громадному дракону и чужому небу.

Следующим с горы скинули Джона. Затем Марка, затем Лари. Оставшись последним, Гэри просто выбросил копьё. Под ложечкой у него сосало, как в дурном сне, из которого всеми силами стараешься выйти. Он зажмурил глаза и отпустил руки.

 

— Держи! – Гэри передал Лари копьё, которое у них было одно на двоих, и вскарабкался ещё на ступеньку вверх. За ними двигались Марк, Клэй и Джон, с двумя копьями на трёх, а за ними – тёмные воины.

Дракон был уже совсем близко. Гэри слышал его тяжёлое дыхание много раз: куда больше сейчас его волновали «черти». Умирать он так и не привык.

— Давай, давай! – Лари взобрался на плато и, присев, тянул руку к Гэри, за копьём. Дракон взревел так, что у Лари зашевелились волосы. Его обдало зловонием. Тут же Лари бросился ничком на холодный камень. Он столько раз падал вниз от того, что дракон сбивал его своими могучими крыльями, что даже в поезде ему снились сны, в которых он бесконечно летит вниз, внутренности закручиваются, дух пытается выскочить и расшибается об грудную клетку изнутри.

Дракон завис над скалой. Его огромные крылья заслонили пасмурное небо. Лари выхватил у Гэри копьё, секунду взвешивал его в руке, прошептал себе: «проткни его», а затем бросил.

Копьё попало точно между грудью и шеей. Животное хрипло закричало.

В то же время закричал Джон. Он занял оборону на наиболее широком уступе и воплем подбадривал себя. Он отчаянно бил копьём карабкавшегося тёмного воина. Марк сверху придерживал его за плечо, чтобы мужчина не сорвался, в очередной раз яростно отводя копьё.

Грохот. Это дракон рухнул на траву. Лапы-крылья у него расползались, он верещал, мотал узкой клювастой головой. Десятки раз отряд видел это зрелище. Но ещё никогда…

— Мы убили его! Это мы, мы были первыми! – закричал сверху Лари.

Переведя напряжённый взгляд с умирающего дракона на бронированных чёрных солдат, Джон увидел только серые потертые выступы скалы. Он ещё с минуту цеплялся за своё копьё, готовый отстаивать право не умирать в который раз.

Впервые мужчины самостоятельно, без спешки, улыбаясь – от усталости как-то криво, дико – пришли обратно к поезду. В дверях тамбура стоял сдерживающий ухмылку Фатис.

 

Занимался рассвет, похожий на закат, при котором начался этот разговор. Над горизонтом одна в другую перетекали тонкие полоски, похожие на кожуру разных фруктов: апельсин в самом низу, над ним лимон, над ним фейхоа. В верхней части неба разлились все оттенки синего от голубого до кобальтового. Поезд, постукивая, мчался, словно раззадоренный мальчишка, мимо грозных надзирателей, тёмных силуэтов деревьев.

Отряд драконоубийц за неимением выпивки курил сигарету за сигаретой. В вагоне-ресторане висел терпкий дым. Джон потёр глаза: никто из них не ложился этой ночью.

— Он ведь достаёт нам сигареты. Вы понимаете, что и выпивку значит может? Просто боится, что мы тут, понимаешь, устроим дебош.

— Опять ты за своё, — рассмеялся Лари. – Потерпи маленько. Через несколько часов будем дома.

— Я с вокзала —  в ликёроводочный!  — Джон стукнул кулаком по столу. Подпрыгнули тарелки с объедками свиных рёбрышек.

— Шучу. Конечно, я тоже. Где это видано, чтобы солдат, — Лари многозначительно скользнул глазами по своей камуфляжной форме, которую мужчины даже не стали переодевать, — лишали горячительного напитка. Мой дед рассказывал, как им наливали спирта перед каждым сражением. А мы…сколько мы драконов убили, как думаете?

— По-моему, этот был юбилейный, — отозвался Гэри. Не далее как вечером мужчины отвоевали у тёмных воинов ещё одного дракона. К концу года они стали гораздо чаще опережать соперников, чем проигрывать.

Прокатился одобрительный гул.

— Отлично. Мне уже вот здесь эти твари, — Клэй стукнул себя по горлу. – Представляете, завтра – нормальная жизнь? Мне кажется, мы, как моряки, после качки поезда не сможем стоять на земле.

— Джон если не дойдет, то доползёт, — сказал Лари, хлопая Джона по спине. Джон закивал. Гэри прочистил горло, оглядел присутствующих, словно решаясь, и наконец спросил:

— Чем вы все займётесь? То есть… Ну да. Что будете делать?

— Я куплю красный Ferrari, — ответил Марк, подавшись вперёд.

— Смотрите, кто-то планировал это весь год, — Клэй улыбнулся. – А я поеду куда-нибудь. В Италию. Или Францию. Куда там все хотят?

— Туда, где никаких драконов. Чёрт, я даже птиц видеть уже не могу! Перестрелять бы их всех. Возьму ружьё и на озёра. Или лучше рыбачить. Точно: сяду себе в лодке, закину удочку, рядом ящик холодного пива…Я буду сидеть там неделю, — ответил на свой вопрос Гэри.

— На озере? Ты парень тихий, но чтобы настолько, — Джон откинулся и закинул руки за голову: он часто так делал, когда что-либо представлял. – Мы год не видели людей, кроме этих то ли духов, то ли чертей, Фатиса и Роя. Я найду самый шумный и полный спортивный бар, закажу солёные орешки, чего-нибудь покрепче, буду смотреть бейсбол и… там будет шумно, — закончил Джон.

— А я познакомлюсь с какой-нибудь девчонкой. С тысячей девчонок. Почему они не набирают смешанные команды, а? – посетовал Лари в который раз за год.

— Потому что баба на корабле – к несчастью.

— Клэй, сколько тебе повторять, мы не на корабле.

— Я-то знаю. Ты скажи это Фатису с его извечным «корабль судьбы, мы вершим судьбы» … — Клэй сложил руки на животе, подражая Фатису.

— Храпит там сейчас у себя, вершитель судеб.

— А всё-таки он и правда какой-то… странный. Скажите же? Я так и не понял, врал он нам или нет. Если честно, я вообще так ничего и не понял, — Марк потушил в пепельнице очередной бычок и втянул носом воздух.

— Да, мутный мужик, — подтвердил Лари.

— Сами-то. Мы все тут с вами «мутные», — весело сказал Джон, как будто это сходство только доставляло ему удовольствие.

— Кстати. Знаете, что я тут думал… — Клэй покусал губы и с хрустом размял костяшки пальцев.

— Давай, философ, — Марк улыбнулся и смотрел на Клэя. Все замолчали в ожидании его слов, глядя или на его широкое, по-детски смущённое лицо, или в окно, в котором гротескно сплелись их собственные бледные отражения и очертания деревьев, столбов линии электропередач, редких заброшенных амбаров и мелких станций. Светало. Каждый почувствовал навалившуюся усталость и в то же время бередившую душу тревогу от того, что уже сегодня предстояло вернуться в мир, от которого они отрешились. К людям, от которых они бежали.

— Знаете, Фатис всё это время говорил про равновесие. Что мы должны помогать тем, кого не любит судьба, и всё вот это вот…

— Мы спасали мир! – Джон ударил себя в грудь. Лари и Гэри хохотнули.

— Ага. Что, если наоборот? Мне мама часто говорила, что, если с кем-то случается что-то, он это заслужил. Вдруг, помогая людям избежать судьбы, это мы нарушаем равновесие? Вдруг всё из-за нас? И других…других, таких, как мы. Самолёты падают, бомбы взрываются…

— Воу, воу. Полегче, — Марк наклонился к Клэю и боднул его лбом.  – Вот это ты придумал. Вряд ли. Да и зачем Фатису нам врать?

— Он на самом деле злой демон. У-у-у-у-у, — завыл Гэри. Он тут же криво улыбнулся и смешно раздул ноздри, как делал, когда ему становилось неловко от собственных шуток и того, что на него обращают внимание.

— Ещё не поздно придушить его во сне, — Лари поднял брови и закивал, притворно приглашая к действию.

— Вот уж нет. Хоть сам дьявол, такие деньги он нам заплатил… Я официально продаю свою душу, — Джон поднял воображаемый стакан.

— Да, работёнку удачную он нам подкинул, — согласился Клэй.

— Ха-ха! Слышали? А помните, как старина Клэй взбесился после первого дракона? Я думал, он Фатиса на полном ходу с поезда выкинет! Говорит, «останови поезд», и рожа красная, как помидор, — вспомнил Лари. Все засмеялись, в том числе и сам Клэй.

— Да, я слегка…разозлился тогда. Не каждый день нужно убить дракона и не сдохнуть самому.

Мужчины наперебой стали вспоминать забавные случаи охоты на драконов. Хотя многие из тех моментов, которые они обсуждали, не казались им смешными в то время.

Тут раздвинулись двери в тамбур. Между ними стоял Фатис. — О, проснулся! Заходи.

— Нет, ребята, спасибо.

— Ты и вечером отказался, и сейчас? Невежливо, — Лари зацокал.

— Простите. Сами понимаете: мне завтра начинать набор новеньких. А я уже привык к вам, дуралеям. Вот и заглянул посмотреть на вас последний разок.

— Да-да. Ищи новых дураков. С нас хватит! – выкрикнул Марк. Все довольно засмеялись.

— Фатис, тут у философа к тебе вопрос, — Джон ткнул Клэя в плечо. Клэй поморщился и помотал головой.

— Стесняется. Фатис, мы тут решили, что на самом деле все ужасы мира – из-за нас, а ты дьявол. Так или не так? – с огоньком задора в глазах продолжал Джон. Он любил фамильярничать с Фатисом, словно бросая ему вызов.

— Мм… — Фатис изобразил задумчивость и поскрёб подбородок. – Ну, говорят же, что судьба — злодейка.

-Хо-хо, ещё один философ,- подмигнул ему Марк. Фатис беспомощно развёл руками, подпёр начавшие съезжаться двери и улыбнулся:

— Ещё пару часиков посплю, ребята. Утром попрощаемся.

— Как только эти двери откроются, — Ларри махнул в сторону тамбура, где всё ещё стоял Фатис, — ноги моей здесь не будет. Девчонки, выпивка и никаких поездов, только самолётами! Даёшь нормальную жизнь!

Мужчины заулюлюкали. Фатис наклонил голову в знак согласия.

 

 

Двое мужчин сидели на перроне, на нагретой солнцем скамейке. Если сложить руки козырьком, можно было увидеть на электронном табло, что ближайший поезд придёт только через два часа.

— Думаешь, он появится? – спросил Марк. – Мы конечно много чего видели за этот год, но всё же… На этот раз ведь никакого контракта не было. Может, это…это главное. Как договор с дьяволом.

Клэй хлопнул товарища по спине.

— Есть в нем что-то дьявольское, да? Не знаю. Если нет, я приметил одно неплохое местечко неподалёку.

— У меня не осталось почти ничего, — Марк почесал в затылке. – Стыдно признаваться, что я промотал такую кучу денег за месяц, но как-то…

— Я тоже, брат, представляешь, — Клэй подставил Марку ладонь, чтобы отбить «пять». Мужчины заулыбались, словно речь шла о невинном загуле, а не об огромном капитале.

— То есть, я купил небольшой уголок. Знаешь, чтобы было где жить детям, внукам. Когда-нибудь. А мне оно сейчас…ну, зачем?

— Я машину купил. Какую хотел. Зверь! А остальное…

— Да, а остальное… — Клэй развёл руками. – Я же год в нормальном мире не был. Сначала хотел рассчитать всё, по месяцам. А потом… Ну его, ограничения эти.

— Я себе прямо так и говорил сначала: «остановись, будь умней, это же куча бабла!». И вот сижу я в шикарном ночном клубе, жарища, огни, как фейерверки, бабы голые, бассейн снаружи. Думаю: «последний разок, а потом отложу деньги и найду нормальную работу». Пью водку – ты бы попробовал, идёт, как будто из горного источника пьёшь! Пью, смотрю на танцующую смуглую красотку. Я её могу купить вместе со всеми её подругами, понимаешь же. И я хочу её купить. И хочу забрать её отсюда насовсем и возить по всему миру.

— Не согласилась? – Клэй хохотнул.

— Дурень, как же, не согласилась она. Я вот пил водку, собирался пойти к бассейну, и понял, что сегодня я хочу всё на свете. И завтра хочу всё на свете. А послезавтра уже не хочу. Потому что, какой на самом деле смысл в этих клубах, бассейнах, одинаковых проститутках? Я вышел, прыгнул в бассейн прямо в одежде, и перестал считать эти проклятые деньги, – Марк улыбался, как человек, действительно получивший всё, что желал.

— А я был в Париже. Всю жизнь все говорили: Париж, Париж…Стоял в огромной очереди на Эйфелеву башню, слушал болтовню, ну и языки бывают! Одни как курицы кудахчут, другим будто на ногу наступили, так они блажат. Аж голова разболелась. Ощущение, что часа два ждал, там одних очередей штук пять. А когда в итоге поднялся на эту башню… город с высоты и город. И все фотографируются, парочки зажимаются. Я тоже хотел сфотографировать, на память, что ли. Возился с новым телефоном и передумал.

Пытался знакомиться. Женщины там… благородные очень, ухоженные. Но даже молодые похожие на будущих строгих учительниц. И такие холодные. Я думал, город любви, всё такое. А с ними заговоришь на английском, недовольно морщатся и разговор сворачивают. Тоже мне, фифы.

— Слышал о таком, — кивнул Марк. Клэй облегчённо выдохнул, будто боялся, что его монолог останется непонятым.

— Остальные ребята, наверное, нашли что-то поинтересней, чем испанские клубы или Париж. Мы с тобой чего-то не то сделали, — сказал Марк. Теперь покивал Клэй:

— Или дозируют, покупают…акции, шмакции. Да ну. Мне не понравился Париж, и водку я всякую пробовал, в любом случае дрянь. Но я не жалею, что потратился. Потому что всё равно классно было. Ты правильно говоришь: завтра мне это всё уже и не надо. А тогда было надо.

Он откинулся на спинку скамьи и закрыл глаза. Марк достал сигарету, закурил. Диктор объявил, что госпожу Уоллес просят пройти к стойке администратора.

— Твоя, что ли, жёнушка? Испанская? – спросил Клэй, не открывая глаз.

— Боюсь, с этим пока не сложилось, — ответил Марк, затягиваясь. – И хорошо. Я пока лучше поработаю. То есть… Я пришёл не только потому, что деньги потратил, — Марк уставился вдаль, сощурился и дымил сигаретой, как делают люди, которые только что откровенничали, и изображают, что не придали значения собственным словам. – Иногда мне кажется, я их как будто специально растранжирил.

Клэй открыл глаза, потянулся, и тоже посмотрел на колышущиеся на ветру травы за полосами рельсов.

— Я мог бы ещё искать родителей. Найти их. Я однажды в детстве от них сбежал. Ты убегал из дома?

— Можно и так сказать. За нами не следили особо. У родителей других забот было полно. Может, они и рады были, когда мы где-то таскались.

— А я сбежал только один раз. А потом, как только исполнилось восемнадцать, навсегда. Такая вот штука. Видишь небольшой шрам, вот здесь? – Клэй выдвинул вперёд загорелое плечо. Марк чуть приблизил лицо и утвердительно наклонил голову. – Это от того самого первого раза. Отец, наверное, думал, что он отлупит меня, и я испугаюсь. А в итоге он оставил мне напоминание о том, что я могу делать, что хочу.

— Далеко ты успел уйти?

— Как сказать.

— Рассказывай значит уже, чего ты тянешь.

— Да там всё началось так… в общем, мы с отцом и сестрой шли с прогулки. Мне лет двенадцать было, тринадцать. Сестра младше. Перед развилкой  к нашему дому всегда стоял дуб, огромный, разлапистый. Может, мне так в детстве казалось. И я смотрю, кто-то карабкается прямо по стволу, как белка какая. Я прищурился и увидел, что девчонка в коричневом платьице – правда по стволу ползёт! Только голова у неё странно задрана. Ещё пригляделся. Оказалось, она каким-то образом повесила себя на этом дереве и теперь пыталась не задохнуться. Когда-то к одной из трёх широких ветвей, ведущих в крону, качели были привязаны на верёвки, и на них целый день ребята качались: вж-вж-вж, звук туго скрученной трущейся об дерево веревки помню. А потом то ли сами качели отвалились, то ли шпана отвязала, остались только верёвки. Тогда у нас новое развлечение появилось: мы с их помощью наверх старались взобраться. Они ещё в самом низу мохрились, и мы их потихоньку обрезали и заново скручивали, так что скоро должен был наступить момент, когда только самые высокие вообще смогут до них дотянуться.

Я полжизни думал, как эта девчонка в таком положении оказалась, особенно в тот вечер думал. Наверное, она вокруг себя обвязала, играла в альпинистов или что. Плохо завязала, верёвка наверх скользнула и за шею её подвесила. Кто-то подсадил сначала, а потом ушёл, наверное. Ну, это единственный разумный вариант. Не повеситься же решила мелкая девчонка, не больше моей сестры.

— Жесть. И что, она умерла, а ты…

— Боже мой, конечно, нет. Я крикнул папе, уже не помню, что, и побежал к девочке. Она высоко слишком была, чтобы я мог её обхватить – говорю, полжизни думал, как она туда забралась. Поэтому я встал под ней, говорю, ноги ставь мне на плечи. Сам её за лодыжки взял и на себя поставил. Тоненькие лодыжки, холодные, гладкие. Ты ничего такого не подумай, но я полжизни вот это вспоминал – её птичьи лодыжки. И ещё кое-что. Когда отец подбежал, он её по — нормальному обхватил, приподнял, чтобы ей верёвка не давила.  Я отошёл и тогда только смог на лицо девчонки посмотреть. Она, конечно, жалко выглядела: глаза выпученные, дышит тяжело. Но при всём при этом она смеялась. С кривой улыбкой, нервной, наверное, но смеялась. Похихикивала, скорее. Отец, может, даже и не обратил внимания. Или мне чего померещилось, я полжизни над этим думал…. Но, по-моему, она смеялась.

— Сумасшествие какое-то.

— Так и есть. То есть…вот поэтому я не хотел рассказывать! Понимаешь, она как будто бы радовалась, что такое опасное приключение было в её жизни и благополучно закончилось. Не знаю я, что тебе сказать. Её лицо, перекошенное и смеющееся, весь вечер перед моим внутренним взором стояло.

Отец сказал нам идти домой, а сам выспросил её имя и повёл её к одному из соседских домов. Я сестру взял за руку и отправился домой. Когда отец вернулся, мы о случившемся не заговаривали. Мы с сестрой без слов поняли, что матери рассказывать не надо, зачем её расстраивать. Мы вечно не хотели её ничем расстраивать.

Перед сном отец предложил поиграть в пиксесо. Такая игра, там надо одинаковые карточки по памяти находить. У нас традиция была, перед тем, как лечь, если спать не хочется, можно ещё немножко в пиксесо поиграть, только тихо, если кто-то уже засыпает. Сестра и мать как раз спали, а мы с отцом ещё поиграли. Дурацкая была игра. Я ничего не мог запомнить в этих дурацких карточках, и думал о лодыжках, и о смехе, и о том, как можно было оказаться в этой верёвке, и что ей сказали родители, и рассказал ли им вообще мой отец…Но мне хотелось что-то делать, а если не пиксесо, то нужно было спать.

После игры я всё ещё не чувствовал усталости, поэтому лежал в детской и смотрел в потолок. Окно возле моей кровати выходило на холм, а на холме было шоссе. Когда не спалось, я считал количество машин. Машины проезжали редко, но было жутко интересно, потому что в них всегда люди перебирались из одного города в другой, или на рыбалку ехали…

— С чего ты взял?

— Иногда на крыше везли чемоданы. Лодки, какие-то непонятные конструкции…А если нет, я угадать старался, что они такое везут, сколько в машине человек и куда они едут. Пока я в пиксесо играл, они ехали по шоссе, рассекали темноту фарами, понимаешь? Мимо дуба, на котором чуть не повесилась девчонка. А я – пиксесо…понимаешь?

— Может быть. И ты сел в одну из этих машин, попутку поймал?

— Да нет. Меня же учили не садиться к незнакомым. Талдычили и талдычили, что нельзя. В этот раз я выглянул, а там стоит неподвижно на обочине машина, минивэн. На ней табло, и неоновым горит: 01 – 50. Я думаю, время, что ли. Так сейчас 23-50. Неправильно у них идут часы. Почему они их не починят. А потом вижу: 01-49. Обратный отсчет. И побежали буковки мелкие: Таннен – Бруген. То есть, междугородний, между моим городом и соседним.

Я сидел и смотрел на эту надпись, которая сменялась обратным отсчётом, и наоборот. Я так вперился в неё, что темнота в комнате вокруг меня будто бы сгущалась, и мне казалось, что за мной стоит эта девчонка и смеётся, как ловко все у неё вышло. И тут… нашло на меня что-то. Я достал деньги, которые копил. Ну, недостатка в деньгах у меня не было…

— Ничего себе, так ты богатенький буратино.

-…не было, родители учили нас правильному планированию расходов и вечно выдавали деньги, а потом спрашивали, как мы их потратили и что мы планируем делать с инфляцией, если деньги у нас залёживались.  В итоге я научился, ха-ха, черной бухгалтерии, чтобы спокойно себе копить, потому что тратить мне было особо не на что. В общем, я взял деньги, оделся. Сестру не разбудить было и пушечным выстрелом. Родители наверняка слышали, как я шуршал, но подумали, что в туалет пошел. Не обратили внимания. Я вышел из дома и пошел к этому минивэну. Пока взбирался на холм, чуть не струхнул: ветер гулял в траве, в колючих соседских кустах роз, в листве того самого дуба… Под куртку задувало, и я подумал: мне не скрыться, нигде не скрыться. От кого? Глупая мысль. Луна была как глаз, будто бы полная и серебристо-голубая, тоже как заледенела на ветру.

Я старался не оборачиваться. Когда добрался до минивэна, постучал по автоматической двери, она отъехала. Внутри уже сидели люди и ждали отправления. Пара стариков, смеющиеся – опять смеющиеся! – девушки, пара с усталыми лицами, у них на коленях мальчик спал. До сих пор не знаю, почему именно эту точку на карте Таннена они выбрали местом сбора. Глупо же. Я наплел двум небритым мужикам, водителям, что я всегда езжу один, потому что родители инвалиды, и мне нужно в Бруген за новой порцией лекарства. Что я всегда этим маршрутом езжу. Старики как давай наперебой рассказывать, что они знают, что в Бругене очень хорошие обезболивающие для инвалидов, что я молодец, и что мне нелегко приходится. Они прямо так ожили, пока рассказывали, как будто только что лекарства приняли. Один мужик, из водителей, с помятым лицом, вообще спать хотел, и ему было всё равно, а второй был младше, и ему было тоже всё равно, он не главный был, видимо. Только деньги с меня взяли.

— Вот это ты хулиган, — Марк хлопнул Клэя ладонью по плечу, как раз там, где был шрам.

— Не знаю, что нашло на меня, я до этого даже сестре не врал и всё такое. Через час или чуть больше мы поехали в Бруген. Все пассажиры спали, похрапывали. А я прижался лбом к стеклу, так, что бился об него, как будто дрожу мелко, и смотрел на дорогу справа от колес и на поля и дома. Я был по ту сторону ночного шоссе. Правда, я всегда представлял, что эти машины едут далеко-далеко, и в них не храпят усталые семейные пары. Так что я даже немного разочаровался. Но всё равно помню, как сейчас, дорогу, отрывистую разметку, сливающуюся в одну линию, поля и остроконечные дома.

А потом…ну что, мы через несколько часов приехали на автовокзал в Бруген. Я в окошке кассы попросил позвонить. Позвонил родителям, разбудил их, сказал, где я. Я же не мог оставаться в Бругене. Родители всегда говорили мне звонить из общественных мест, если я потерялся.

— И что, они приехали за тобой? Сильно орали?

— Да, папа приехал. В Бругене он просто посадил меня в машину, ехали мы молча, я спал. А дома он отвёл меня в свою комнату. Мать в школу повезла сестру. Отец сказал, что я их жутко расстроил, и что у матери чуть обморок не случился. А потом он снял ремень и меня отлупил. Я уворачивался, поэтому он вместо задницы пару раз попал по плечу, ещё и пряжкой.

— Родители, значит, — Марк крякнул и закусил язык.

— Ага. А твой…твой дракон. Ты так никогда и не рассказал.

— А, — Марк махнул рукой и улыбнулся. — Ничего интересного. Я не был украден цыганами, меня не били, и от родителей я не убегал.

— Значит, расскажи, раз тут ничего сложного.

— Говорил мне отец – не позволяй девчонкам залезть к тебе в голову.

— Так.

— А я что. Она одна такая всегда была. Она и замуж уже вышла.

— И?

— Что «и», люблю я её, ясное дело.

Пронёсся порыв прохладного ветра. Клэй разглядывал бледно-розовый след на своём плече. Тут кто-то стукнул Марка по его плечу, да так, что он вздрогнул.

— Посмотрите на этих «отличников»! Наверное, встали в шесть утра, собрали портфель и прямиком сюда, — Джон тряхнул бородой и вышел из-за скамейки, заслонив собой солнце. Рядом с ним, как всегда, смеялись над его шуткой Гэри и Ларри.

— А вы чего тут забыли? – спросил Клэй. Он вытащил у Марка изо рта почти докуренную сигарету, сделал затяжку и выбросил бычок в мусорку.

— Мы? Ну, мы мчались со всех ног. У Гэри было предчувствие. Сидим вчера в баре, – какой это был, тот, с отстойным стриптизом, или с отстойным виски? Забыл, — так вот, сидим, и Гэри говорит: «чую, Уоллес и Нойер даже с вокзала не ушли, высиживают там, хотят новым парням помешать убивать драконов». Ему ещё какой-то мужик, говорит, мол, каких драконов, зелёный змий тебя околдовал, иди-ка домой. Мы бы ему, конечно, накидали, но побежали, чтобы вы всё не испортили. Как обычно, подчищать за вами, — Ларри провёл себе по волосам, как будто бы хваля за юмор.

— Только мы нормально гульнули напоследок. А то опять целый год ни людей толком не увидишь, ни выпивки…- Гэри махнул рукой в пространство и широко зевнул.

— Может, он не приезжает каждый год в одно и то же место. Тогда будет вам продолжение банкета, — сказал Марк. Никто ничего не ответил. Несколько минут все молчали. Марк встал и ходил туда-сюда перед скамейкой, которую занял держащийся за голову Джон.

— А классно погуляли, да? – наконец сказал Джон. Ларри и Гэри покивали. – Вы-то развлеклись? – он повернулся к Клэю.

— Вроде как.

— «Вроде как»… Парочка философов. Мы так покутили, что почти всё спустили, представляете. Вот как надо гулять! – сказал Джон, всё ещё растирая виски большими пальцами. – Для вашего сведения: лучше баров, чем в нашей стране, нет нигде, хоть ты тресни.

— Ого, — Марк переглянулся с Клэем.

— У меня кое-что осталось. Если поезд не придет… — Ларри подмигнул. Снова никто не отреагировал. Подмигивание, на которое обращаешь внимание из-за того, что оно проскочило не в оживлённой беседе, всегда выглядит наигранно и глупо.

Время шло. На горизонте набрякли лиловые тучи, предвещающие грозу. Поднялся ветер, погнал по перрону оброненные бумажки, веточки и лепестки. Запахло свежестью, открытостью, обещанием опасности. Мужчины невольно приосанились.

Фары поезда землистого цвета прорвались сквозь серый, напряжённый грозовой воздух, и предупредительный гудок развалил тишину, как ребёнок, недовольный затянувшимся спокойствием взрослых. Те, кто сидел на скамейке, подскочили, остальные наоборот застыли. Поезд сбавлял обороты, но казалось, он пройдёт мимо, он не остановится. Гэри сжал кулаки. Ларри жевал нижнюю губу.

Мельтешение вагонов медленно остановилось, поезд остановился, как спадает круговерть мира перед обмороком. Двери разъехались. С подножки соскочил поджарый мужчина в кожанке и джинсах.

— Добрый день! Никого не забыли? – он шутливо козырнул.

— Откуда? Откуда вы знали, что мы решим ещё? – спросил Марк, сделав несколько шагов вперёд.

Мужчина вздохнул и развёл руками. Затем он указал большим пальцем себе через плечо, на раскрытые недра поезда.

— Вы что думаете, вы у меня первые такие? Заходите. Обед стынет.

Без дальнейших расспросов, так, словно служба не прерывалась даже на месяц, отряд погрузился в поезд. Они прошли в вагон-ресторан, как мальчишки, хорошо знающие, что, вернувшись с весёлой прогулки, застанут мамино горячее угощение. Приятная рутина напоминает о доме, а дом напоминает о детстве. Особенно, если у вас не было ни дома, ни детства.

На обед были стейки с картофелем и овощами. Мужчины вгрызались в мясо, а за окном уже плавно потекли, потянулись пригородные домики, поля, пригорки и перелески. Поезд качался и изредка вздрагивал.

Потянулись шутки, подмигивания, передавались салфетки, соль, протащенная «на борт» последняя за год бутылка виски. Марк всё удивлялся, что за год девчонки как будто бы начали носить ещё более короткие юбки, Ларри демонстрировал набитую татуировку, Джон отмечал, что в лучшем ресторане не подают такой говядины, как здесь. Клэй смотрел на Гэри, который выглядел таким весёлым, даже эйфоричным, как никогда прежде: он хохотал над каждой шуткой Джона, так, что обнажались зубы с застрявшей в них петрушкой, похлопывал его по плечу. Лицо Гэри перекосилось,  как будто смех причинял ему боль. Может, поэтому он всегда раньше бродил окаменевший? Первобытная гримаса на лице самого угрюмого члена их команды, стыдная и торжествующая одновременно, раскрепостила всех: вскоре смеялся Клэй, улюлюкал Марк. Словно Гэри взял и впился вот этими маленькими острыми зубами каждому в шею, пробудившийся для шалости древний вампир, заражающий иллюзией бессмертия.

Внезапно вдалеке раздался рёв: раскатистый, призывный и гибельный. Если не знать, к чему прислушиваться, его можно было бы и не заметить. А если знаешь, ни с чем не спутать. Бойцы замолкли и подняли головы от тарелок. Прекратилось беснование, на скулах мужчин загуляли желваки. Снаружи все так же мирно, как ручеёк, бежали разноцветные деревни и поля. Но грудной вопль уже пробудил в нутре жгучую волну, какую рождал бы дракон, если бы он в самом деле дышал огнём.

Пятеро мужчин заулыбались и чокнулись гранёными стаканами для чая, в которые был налит виски

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок отдела фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале