Солнечная Н.– Веры нет–19

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия

——————————————————————————————

А настроение всё одно — …

И рядом с чашкой кофе два патрона.

Махнуть на всё рукой и выйти бы в окно,

Да только опоздал к раздаче крыльев дома…

Степан задумчиво глядел на дымящуюся сигарету, силясь придумать приличную рифму к слову «окно», кроме очевидной. Настроение вполне соответствовало первой строчке записанного на салфетке экспромта, как, впрочем, и сложившееся положение. В голове вертелась фраза из мультика: «Просыпаюсь я как-то утром, а у меня жена — ананас! Уродливый такой… Но я любил её!»

Вот и Стёпа чувствовал себя вполне героем мультфильма: проснулся как-то утром, а у него жена — ящерица. Уродливая такая… Глазищи жёлтые, круглые, что твои плошки, глядят в упор и не моргают. Кажущиеся голыми без ресниц. Серая чешуя по всей морде мелкая, к шее становится крупнее, заходит одна на другую, как кольчуга, проведёшь рукой — гладко. Трёхпалые суставчатые руки короче людских раза в два, как будто обрубленные по локоть, слабые, неразвитые. Задние лапы, наоборот, мощные, созданные как раз для долгой ходьбы — и со шпорами, как у петуха. Узкие плечи, переходящие в такой же торс. Заметное белёсое брюшко. Мощный хвост — как третья нога — сильная поддержка. И всё это пряталось под личиной его хрупкой жены.

— А Вера где? — спросил он хрипло, увидев в своей постели это чудище.

Чудище немигающе гипнотизировало Степана. Рядом, аккуратно сложенная, словно шкурка лягушки из сказки о Василисе Прекрасной, лежала личина Веры.

— Ты завтра приехать обязан.

— Мне уйти? — обыденно спросил Стёпа.

И тут же истерично рассмеялся: жену куда-то дели, причём, судя по всему, это меньшая из проблем, а они тут реверансы исполняют.

Тут же вспомнились тысячи мелочей, связанные с женой и вызывающие недоумение. Чуть позже пришло отвращение: и с вот этой каракатицей он занимался сексом?! Тьфу ты, зоофилия какая-то, ей богу. И где всё-таки Вера?!

Не то чтобы он пылал особой страстью, просто жена — она привычная, мягкая, домашняя… обыкновенная человеческая женщина, а не эта вот крокодилица.

— Веры нет. И не будет.

Сволочи. Степана передёрнуло: он старался не думать, как получили личину.

— Это как… одежда ваша, комбинезон. Скафандр, вот! Даже застёжка есть, — словно читая мысли, выдала рептилия. — Хочешь, посмотри?

Господи, нет! Щедрое предложение оказалось последней каплей, и молодой мужчина кинулся в туалет, где его благополучно вывернуло. Потом долго полоскал рот, глядя в зеркало, и думал, каковы шансы, что он сошёл с ума.

— Нулевые, — донеслось из-за двери.

— Заткнись, а? И прекрати читать мысли!

— Я не виновата, что ты слаб и весь нараспашку. Это легко, как дышать.

На пороге показался Степан, злой, с мокрыми волосами и лицом.

— Раз легко, так, сделай милость, напрягись и не читай их!

«Вера» совсем по-человечьи пожала плечами и направилась следом на кухню.

— Кстати, я не каракатица и не крокодилица. И даже не ящерица.

На данный момент Степану было всё равно, хоть черепаха! Он снова закурил: какой толк соблюдать правила, если рядом — не Вера? Это ради жены он выходил на балкон, чтобы не провоцировать скандал, а тут…

Делать дальше что?! Совсем некстати вспомнилось, что через некоторое время после свадьбы он хотел развестись. Спустя пару совместно прожитых лет пришло понимание, что его жена — далеко не та женщина, с которой хотелось идти по жизни. Но привычка пока пересиливала, повода к разводу, типа измены, не было. Оформить же свои желания в аргументированные претензии он не успел, а после и сам удивлялся, как такое могло прийти в голову. Потому что с какого-то момента все его хотения вдруг начали исполняться. На ужин было именно то, о чём думалось с утра за чашкой кофе. Мерзкие занавески на кухне в весёлый ситчик сменились на лаконичные жалюзи. Секс из пресного превратился в страстный. Куда-то ушла той-терьериха, злобная и пакостная карманная собаченция, смыслом жизни которой было нагадить ему, Степану, как можно больше.

Мысли о разводе притаились на дне, на работе ладилось, и тут — как бревном перешибли. Извечный русский вопрос «Что делать?!» казался риторическим.

— А зачем этот театр?

— Какой?

Крокодилица нахмурила надбровные дуги, что смотрелось довольно жутковато. Видимо, лицевые мышцы ограничивали мимику. Степан же вздохнул, едва не закатив глаза: «Ну, тупая!»

— Я не тупая, знаю, что такое театр! Это постановка определённого сюжета, где в роли героев выс…

— Стоп-стоп!

Подняв руки, мужчина опять вздохнул: он уже успел забыть, что его жёнушка-перевёртыш читает мысли. Неловко вышло.

— Театр я употребил в переносном значении, ясно? Назвав им произошедшее: то, что ты жила тут под видом Веры, понимаешь? По аналогии с представлением, как будто ты играла роль моей жены.

«Супруга» задумалась. Она просто смотрела на Стёпу, не моргая, без эмоций, так что мелкие мурашки, сбиваясь в стаю, начали своё восхождение от ног вверх. И только узкие зрачки постепенно заполняли радужку, пока наконец оранжевые глаза не стали чёрными, оставив с края немного цвета.

— Поняла! — быть может, показалось, но голос крокодилицы выражал удовлетворение. — Завтракать?

Действительно. В любой непонятной ситуации — ешь. Кивнув на автомате, Стёпа вдруг понял, что он в самом деле зверски голоден. Несмотря на абсурдность положения, аппетит не отбился, организм требовал немедленного насыщения.

— Переоденусь только.

И крокодилица отбыла в спальню прежде, чем последовали возражения.  Потоптавшись на месте, мужчина пошёл на кухню, инспектировать холодильник. Из еды — печёночный паштет, им не любимый. Видимо, и вправду явился не вовремя.

— Не утрируй, вовремя — не вовремя. Омлет будешь?

В кухню вошла крокодилица, выглядевшая теперь Верой. Вот тебе и «оделась»! Один в один и жесты, и мимика. До чего прогресс дошёл, пусть и инопланетный!

Степан кивнул, соглашаясь на омлет. Моральную сторону ситуации он рассмотрит после, когда поест и выспится. Тогда же подумает, что, собственно, делать. Может, сообщить куда надо?

— Попробуй. Интересно, что выйдет.

Стрельнув глазами в крокодилицу, поморщился. До мужчины медленно доходило, как его «жена» ориентировалась в реалиях. Ничего сложного: просто залазила в чужие головы и вытаскивала оттуда нужные ответы на вопросы. Потому, наверное, и на работе повысили.

— Слушай, просто по-человечески, не копайся у меня в башке, а? Это не этично, в конце концов!

Вера рассмеялась — тяжело, будто смех шёл из глубины, из живота, резонансом отдавая во всём теле.

— По-человечески — это как? Я только по-крокодильи умею!

— Не строй из себя дуру, ты прекрасно поняла! Жила же рядом сколько-то там времени! Кстати, сколько? — И мужчина с интересом уставился на Веру.

— Три года, два месяца, одиннадцать дней.

М-да… это дольше, нежели они прожили с настоящей Верой!

— Прости, но это нормальная реакция. У меня жену подменили, а я даже не заметил. Причём новая на вид — чисто крокодил.

Вера стояла спиной, вилкой размешивая яйца с молоком. Добавила немного соды, снова перемешала. Стёпа был уверен, что спиной та видит так же хорошо, как если бы стояла лицом.

— Как командировка?

Что ж, раз так, поиграем в светскую жизнь — и мужчина пустился в описание поездки, начиная с погоды и намеренно упоминая о каждой мелочи.

На сытый желудок и после сна проблема слегка уменьшилась в размерах. Нет, куда дели настоящую Веру, было так же интересно узнать, как и конструкцию чудо-комбинезона. Да и вопрос численности и степени распространения крокодилов стоял не на последнем месте.

— Много. Просто не думай об этом.

Вера дотронулась до плеча, словно поддерживая, а Стёпу передёрнуло. Чёрт-те что! Можно, конечно, уехать, вряд ли супруга станет преследовать. Скорее, обрадуется освобождённой квартире, заведёт такого же крокодила, вылупит крокодилят… Уехать-то можно, но от себя не убежишь.

Жаль, что на работу только завтра: это прекрасный повод уйти из дома хотя бы на восемь часов. А здесь такое ощущение, словно тебя просветили на суперрентгене вплоть до самой последней мыслишки. Он пытался думать о чём-то нейтральном, но выходило ещё хуже. Скажи человеку не думать о корове в красном платье с бубнами в копытах — и все мысли потекут именно в этом направлении.

В реальность вернул голос жены:

— Пойду прогуляюсь.

Впервые за утро Стёпа глянул на неё с благодарностью: видимо, и рептилии не чуждо простое человеческое сострадание, раз прониклась его состоянием и решила оставить наедине с мыслями. Поэтому он принял решение провести время без жены продуктивно: напился.

Следующим днём на работе Стёпа поймал себя на том, что внимательно рассматривает сослуживцев. Сначала окидывает взглядом полностью, для общего представления, потом начинает вглядываться в детали. Когда пристальному разглядыванию подвергся третий сотрудник, Степан хрюкнул со смеха от комичности ситуации, отвёл глаза от инженера по ТБ и пробормотал: «Как будто хвост должен выглядывать!»

Здесь, вдали от крокодилицы Веры, проблема перестала стоять ребром. Острые углы моральной стороны сгладились, остались любопытство и чисто технический интерес: как крокодилица помещалась в скафандр-личину, а главное, куда при этом девался хвост?!

Наверное, дело всё же в том, что особо пылкой любви между супругами не было: привычка сосуществовать рядом, и только. Может, потому Веру и подменили? Степан приходил к мысли, что, если бы в их жизни имели место более нежные и сильные чувства, подмена сразу бы всплыла. Это ведь логично: как-то крокодилы определяют, в чью шкуру можно влезть, а в чью — нет. Даром что каждый из них — экстрасенс 80 lvl.

О слежке сказал охранник. Даже не сказал — вывалил, как бревном по голове.

— Стёп, может, я лезу не в своё дело, но у тебя появился поклонник. — И дядь Вася пошленько загоготал.

Степан опешил. Не от двусмысленности сказанного, а вообще от ситуации в целом: кого он мог заинтересовать своей посредственностью?! Ни наследства приличного, ни чёрного нала, ни счетов за границей.

— Шутки шутите, да? — в надежде протянул молодой мужчина.

— Обижаешь! — дядя Ваня из расхлябанного охранника вмиг превратился в собранного следака и продолжил: — Сам понимаешь, я хватку подрастерял, из органов-то давненько ушёл. Заметил только недели три назад. За тобой ездят две машины, меняются через день. Водители разные, может, есть кто в салоне, но мне не видать, стёкла тонированы.

Час от часу не легче. Мало ему жены-оборотнихи, теперь ещё попал под чьё-то пристальное внимание.

— Может, это не за мной, а?

Дядя Ваня раскатисто расхохотался, и густой смех прокатился по пустым коридорам, пробежав по всем этажам.

— Меня уговаривать не надо, поверь, придумывать незачем. Я сначала заприметил машины. Потом — что они уезжают только за тобой. Приезжают вместе с тобой. Вывод очевиден.

Степан вздохнул.

— Ладно-ладно, я ж не в претензии. Странно просто это. Признателен, что сказали, дядь Вань.

— Бывай. Осторожнее там.

Спасибо, конечно, но что он может сделать? Обыкновенный обыватель, ни боевых умений, ни связей. Мелкая рыбёшка, плывущая по течению. Краем глаза Степан заметил отъезжающую следом тёмно-синюю «Ладу-Калину». И машина ведь неброская. Он свернул в переулок купить пиццу: не уверен, что готов есть крокодилью стряпню. Машина припарковалась рядом, из приоткрытого окошка вырвался дымок: видимо, водитель закурил.

На Стёпу вдруг накатила злость. Захотелось плюнуть на пиццу, подойти к «Калине», рывком открыть дверцу и рявкнуть на весь салон, перемежая матами: «Чего вам надобно, сволочи?!» Неимоверно бесило, что в его жизнь впёрлись, не спросив разрешения. Конечно, было бы абсурдно, если некто спросил, можно ли за вами последить. Но вокруг полно интересных людей, разве нельзя просто оставить его в покое?!

Домой мужчина брёл медленно, унося с собой две коробки пиццы. Уже по пути он отметил, что купил и на жену, без лука, как она любила. Некоторые привычки вживились под кожу.

Квартира встретила ароматным пловом: его Вера готовила отменно. Это разозлило ещё сильнее, потому что от любимого блюда отказаться сложнее. Особенно если дал себе установку не есть приготовленное рептилией.

— За мной следят, — заявил он с порога вместо приветствия. — Не твои ли сородичи?

Вера размешивала плов шумовкой. Накрыв казан крышкой, она, наконец, обратила внимание на разувавшегося мужа. Пиццы покоились на обувнице.

— Не должны. Мы каждый сам за себя. Не поддерживаем тут связей. Это одно из условий, понимаешь?

Понимать Стёпа понимал, но не верил. Нашествие поодиночке? Не стыкуется.

— Это не нашествие, неужели не видно?! Мы делаем всё, чтобы нас приняли земляне.

Ага. В том числе меняете жён.

Вера резко обернулась.

— Ты обзываеш-шь меня каракатицей и крокодилицей, — зашипела она, — а с-сам кто?! Плевать было на ж-жену, так ч-что не заметил, что подсунули с-суррогат! Довёл бабу до того, ч-что она сама с-сбежала от тебя на другую планету!

Вот это приехали. Довёл?! Да он ничего не делал!

— Вот именно, что ничего, — успокоившись, презрительно бросила Вера. — Абсолютно ничего!

Презрение резануло по больному, взыграло чувство превосходства: чтобы какая-то там пришелица крокодильей внешности указывала, что и как делать?! Чёрт-те что и сбоку бантик! Он ясновидящий, что ли?! У Веры — настоящей которой — был язык, из детского возраста она тоже вышла, если что не устраивало, могла бы сказать. А получилось, что сама обиделась, сама ушла — а он теперь виноват. И обречён на каракатицу.

«Тупое земноводное!» — подумал он злорадно, прекрасно зная, что его услышат.

Крокодилица грохнула по плите казаном и выскочила из кухни, а потом — и из квартиры.

Плов, к слову, получился вкуснющим.

Дни тягуче перетекали один в другой. Тишь да гладь на работе, бессменное сопровождение до и после, мелочные перегавкивания дома. Вера пыталась объяснить, для чего нужна эта рокировка: людей туда, «крокодилов» сюда. Выходило что-то о вливании «новой крови». Степан слушал, кивал, но, опять же, верил с трудом: сложно повернуть закостенелые мозги в другую сторону, не пощупав при этом то, о чём идёт разговор. Главное, чтобы у правнуков не прорезался зелёный хвост. Улучшение генофонда — это всегда здорово, но кто знает, каким боком оно вылезет через пару веков? Вера злилась, от чего в речи проскальзывали шипящие нотки, показывала длиннющие раскладки расчётов. В схемах и цифрах понятного было мало, Степан — простой продажник, а не генный инженер-биолог. Ну, пусть не простой, руководящий отделом, но сути не меняло. Пытливые же умы крокодильих сородичей утверждали, что со временем Вера и иже с ней приспособятся к жизни настолько, что личина-скафандр станет ненужной, срастётся с телом, образовав единое целое.

— За три года не срослось, — скептически заметил Степан, вспоминая утро после командировки, когда вместо привычной жены в постели узрел чудище.

Вера пожала плечами.

— Первые пять лет сложные. Наш организм перекраивает себя в буквальном смысле. Органы, кости, сухожилия, жидкости — всё адаптируется к местным условиям жизни. Чтобы редуцировалось второе сердце, нужно время. Как и для выращивания лёгких. И оптимизации зрения. И прочее, прочее…

— У тебя два сердца?! — Мужчина зашарил взглядом по груди жены, как будто пресловутые сердца можно было увидеть воочию.

— Полтора, если уж быть точным. Второе постепенно… м-м-м… рассасывается, что ли. Его ресурсы идут на другое.

— А-бал-деть!

Разве не об этом мечтаешь в детстве? Инопланетный разум, столкновение культур, сосуществование… В реальности избавиться от «человек — венец всего сущего» оказалось гораздо сложнее. Степан понимал, что «крокодилья» раса оказалась гораздо развитей: в конце концов, именно они прилетели сюда и подменили его жену своим «шпионом». Но схожесть с вымершими динозаврами и вполне живыми аллигаторами сводила на нет равенство рас.

А если бы Стёпа приехал домой вовремя, то не застал бы крокодилицу в своей постели, и тогда продолжал бы считать её своей женой, а лет через пять-семь, когда «всё срослось», спокойно бы нарожали детишек — и никакой рефлексии. Интересно, при полной адаптации способность чтения мыслей останется? Чувствовать себя открытой книгой некомфортно. Как голым выставили на всеобщее обозрение.

Следующая командировка выпала месяцев через шесть-семь. Степан был рассеян и слегка не в себе. Вера, конечно, молчала, но ему казалось, что крокодилица заболела. Когда она снимала личину, что происходило с каждым месяцем реже и реже, чешуйки выглядели блёкло и были с беловатым налётом. Да и сама она большую часть суток проводила в постели. Представив себя на руках с инопланетным трупом, мужчина мигом покрылся холодным потом. В нашей стране даже после смерти покоя не будет — вскрытие обязательно. Конечно, если у тебя не рак последней стадии. Интересные были бы глаза у патологоанатома, когда он увидел бы недорощенные лёгкие и полуредуцированное второе сердце.

Тем не менее ситуация становилась серьёзной. Нормальный человек, заболев, обращается к терапевту или более узким специалистам. А куда идти Вере? Не к ветеринару же по экзотическим животным?!

Нечеловеческими усилиями провернув все дела на два дня раньше, Степан ехал домой, испытывая острое чувство дежавю.

«Только бы не сдохла, а дальше — хоть трава не расти!»

У подъезда стояла тёмно-синяя «Лада-Калина». Ноги тут же стали неподъёмными, как будто вместо крови в него накачали жидкого свинца и тот под своей тяжестью осел внизу. Сердце забухало в горле, отдавая резонансом по всему телу. Два лестничных пролёта дались с трудом. Входная дверь казалась прокажённой — настолько долго он тянулся к ручке, чтобы её открыть. Щёлкнул замок, в голову ворвались приглушённые голоса.

Медленно разуваясь, Степан старался прислушаться. Может, стоило дождаться, пока уедут гости? Впрочем, бежать уже поздно: в дверях кухни появился моложавый мужчина.

— Степан Викторович? Добрый день. Проходите, мы как раз вас ждали. Меня зовут Семён Семёнович, я из службы безопасности.

Интересно мухи пляшут! Что значит ждали?! В командировке за ним тоже приглядывали?

Перед Стёпиным лицом открылась-закрылась книжица-удостоверение.

— Нам нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов. Имейте в виду, от этого зависит безопасность всей планеты.

Ну-ну, неужто он таки избранный?! Дайте пощупать трудовой договор на спасение мира!

Степан кивнул, подумав, что ведёт себя неестественно, надо повозмущаться для приличия, скаламбурить.

— Вы шутите, да? Это съёмки телепередачи? РенТВ, НЛО, сверхъестественное?

Семён Семёнович покачал головой и сделал ручкой в сторону кухни, приглашая войти. Забавно получить приглашение в собственном доме. Видно, вправду серьёзные дяди.

И тёти, впрочем, тоже. В кухоньке, скрадывая пространство, толклось четыре человека, не считая Веры. Три мужчины, одна женщина. Никаких чёрных официальных костюмов, все одеты вполне демократично. Жена сидела, забившись в уголок, и выглядела не ахти. Личина-скафандр казалась бледной, под глазами угадывались круги.

Второй мужчина, представившись Иваном Ивановичем, объяснял, что военные засекли несанкционированное проникновение на территорию инопланетных существ и его, Степана, первое дело подтвердить, подлинная жена или нет. Замечал ли он какие-то странности за ней?

Да нет, вполне приличный крокодил. Плов готовит вкусно.

Отвечать нужно честно, если жена настоящая, то ничего с ней не случится. Но если он вдруг проявит слабость, пожалеет, то всё может обернуться катастрофой: вполне возможно, готовится завоевание Земли.

Стёпа разглядывал гостей, потом остановился взглядом на супруге. Та тихонько покачала головой.

Исправно ответил, что никаких отклонений.

Перекрёстный допрос длился ещё какое-то время. Через часик Степан встал, достал из холодильника колбасу, сделал себе бутерброд, гостеприимно предложил остальным, затем извинился:

— Простите, с вечера не ел. Торопился.

Наконец гости уехали. Даже бумажки не взяли о нераспространении секретной информации.

— Ты чего, заболела? — делая вид, что ему совершенно не интересно, спросил Степан.

Вера пожала плечами.

— Видимо, сказывается перестройка организма. Это в сто раз похлеще, чем беременность. Завтракать будешь?

Мужчина хмыкнул.

— Только если не паштет! А то я снова не вовремя.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок в отдел фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале