Алаев А. — Форель — 61

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия

—————————————————————————————-

 

I

Татьяна сделала два шага назад и вновь посмотрела на вывеску.

Слегка повернув голову вбок и прищурив ярко накрашенные глаза, она напряжённо изучала этот картонный прямоугольник; так, словно вывеска эта была шедевром Ренессанса где-нибудь в Лувре, а не стандартной рекламой среднестатистического риэлтора. Вроде бы всё выглядело как следует – крупные буквы “For Sale” с названием агентства, её именем и телефоном, а также неброской надписью в самом низу «Говорю по-русски». Татьяна закусила губу, пристально фокусируясь на этой строчке кириллицей. Казалось, шрифт был мелковат.  «Ничего — кому надо, тот заметит!», подумала она про себя и глубоко вздохнула.

Она была рада получить этот листинг на продажу. В последнее время дела шли неважно, даже в сезон. Хозяйка дома, пожилая бабушка из Сербии, помнящая времена Тито, с радостью согласилась залистить свой дом с Татьяной. Она даже немного говорила по-русски. «Продам, и к сыну в Калифорнию», сказала она ей тогда, несуразно шамкая вставными зубами. Татьяна умела продавать недвижимость. Одно время она даже была риэлтором номер один по продажам в агентстве. До того, как долгий и изнурительный развод спутал все карты и вынудил её похудеть на пять килограмм. «Нет худа без добра», подумала она об этом сразу после того, как процесс был завершён, и бывший супруг покинул Сиэттл с брюнеткой на пятнадцать лет моложе, чем она. Жизнь была несправедлива к Татьяне; как и все в такой ситуации, не понимала почему. Платежи по ипотеке также не имели ничего общего со справедливостью, но они хотя бы были чётко предсказуемы. После того как подписи были проставлены на всех нужных документах, и бракоразводный адвокат получил всё, что ему причиталось, она проплакала два дня подряд в обнимку с бутылкой «Катти Сарк»[1], а на третий взяла себя в руки, наложила макияж на опухшие глаза, и вышла на работу.

Ветер слегка раскачивал рекламную вывеску на идеально подстриженном газоне. Чайки кружились над головой, порою истошно покрикивая. Татьяна посмотрела на часы. Был почти полдень. В десятый раз за последние пять минут проверив телефон, она села в «Акуру» и стала выруливать из закоулка, как вдруг на лобовое стекло громко плюхнулся и неряшливо размазался прямо перед её взором комочек птичьего помёта. Татьяна вздрогнула от неожиданности. Покачала головой и почти сразу улыбнулась. Тут же зазвонил телефон. «Точно продам сегодня», прошептала она себе под нос, заглушила мотор и ткнула пальцем в кнопку на приборной доске.

Голос на другом конце линии был мужским и малопонятным из-за сильного акцента. «Мандарин[2] должно быть опять», подумала она об этом, уже ставшим привычным, акценте; число инвесторов из Поднебесной, паркующих капитал в этом пригороде Сиэттла, стабильно росло в последние два года среди клиентов агентства недвижимости в котором она трудилась. Размер шрифта «Говорю по-русски» на вывеске совершенно не имел смысла в этом отношении;  всякий раз видя рекламу коллег, для которых мандарин был не чужим языком, Татьяна со смешанным чувством зависти и сожаления скользила взглядом по, обычно золотым, китайским иероглифам на ней, которые, словно некие магические символы, притягивали толстосумов из Шанхая и других мегаполисов по ту сторону Тихого океана. Городов, о которых она знала лишь из жутковатых теленовостей о качестве воздуха в Китае.

Она заткнула пальцем одно ухо, плотно прижав свой айфон к другому, пытаясь разобрать о чем говорил мужчина. Самое главное она поняла – его интересовали близость дома к главному хайвею, проходящему через Сиэттл и не стоит ли дом не перекрёстке. Про перекрёсток Татьяна знала; Вэй Лин, коллега по офису, рассказала ей об этом не так давно – это было одно из тех странных суеверий, которые были весьма важны для китайских клиентов при покупке недвижимости. Татьяна ответила, говоря не торопясь и как можно чётче, что ближайший перекрёсток расположен в двухстах ярдах от дома, а до хайвея рукой подать. Мужчина одобрительно запыхтел в трубку. Они договорились созвониться через полчаса. Цена на дом его не интересовала. Татьяна ткнула пальцем в красный кружок на дисплее, закончив звонок, и поставила телефон на подзарядку. Глубоко выдохнув, она символически скрестила пальцы на правой руки и вновь завела машину. Профессиональная жизнь Татьяны была лишена какой-либо стабильности, особенно финансовой; а вот личная жизнь теперь была, наоборот, абсолютно стабильна в своем практическом отсутствии. И если первое было сутью её работы свободного агента, то второе Татьяна планировала изменить к лучшему в ближайшее время.

Но вначале ей нужен был кофе. Крепкий, без сахара, но со сливками.

Она выехала из этого спального района и помчалась в сторону ближайшего торгового центра, где был «Старбакс».

II

— В его базе данных нет этого кластерного индекса!

Громкий, немного раздражённый, возглас заставил её повернуться в тот угол заведения, откуда он исходил. Татьяна только вошла в кофейню. Ей нравилось бывать здесь ещё и потому, что практически всё тут было предсказуемо – молодые девушки по ту сторону прилавка, аромат арабики и этот небритый и неряшливо одетый тип, постоянно сидящий в углу с лаптопом и наушниками на взъерошенной шевелюре. Иногда, как в этот момент, он говорил с кем- то через компьютер, настораживая посетителей своими резкими и загадочными репликами. Татьяна не знала как его зовут и чем он занимается; он казался ей таким же непременным атрибутом этого «Старбакса» как и фамильное привидение в английском замке. Предсказуемость антуража тут выгодно отличалась от предсказуемости отношений Татьяны с сильным полом. Плюс здесь всегда был хороший и бесплатный вай-фай.

Она взяла кофе, намешала туда сливок и села у окна. С наслаждением сделав пару глотков, она открыла свой лаптоп и подключилась к сети. Этот вебсайт знакомств по адресу www.TogetherAndForever.com[3] со странным девизом «Серьезные профессионалы – вместе и навсегда!» привлёк её внимание не так давно; он выгодно отличался от массы других тем, что анкеты для заполнения тут были не такими длинными и нудными, а круг потенциальных знакомств можно было ограничить определёнными профессиональными областями. Татьяна выбрала при создании своего профиля полицейских, биологов (куда включались как специалисты по молекулярной филогенетике, так и просто натуралисты), археологов и специалистов по рекламе. Чуть позже она пополнила список лингвистами, антропологами и инженерами в энергетике (куда включались как эксперты в альтернативных видах топлива, так и просто электрики). Риэлторов и юристов она решила не беспокоить – диалогов с агентами по продаже недвижимости ей и так хватало, а юристы, после развода, вызывали у неё депрессию и злобу одновременно, тем более что бывший супруг тоже был юристом (в корпоративном налогообложении, но какая, по сути, разница?).

Она бегло просмотрела предлагаемые на сегодня варианты знакомств. Некий специалист по структурной лингвистике выглядел обещающе и обладал, как утверждала его анкета, «драматически обострённым чувством юмора». «Вот с кем можно было бы обсудить различия между русским и мандарином», подумала она и открыла следующий профиль. Седовласый электрик на нём был похож на Супер Марио из старой компьютерной игры; данные на него гласили, что он, будучи бездетным вдовцом, был готов посвятить себя полностью своей (пока не найденной) любви «за исключением тех моментов, когда внимания требует преданный спаниель Луиджи». Татьяна не была готова на этом этапе своей биографии делить внимание к себе даже со спаниелем и поэтому решительно пролистала электрика. Специальность третьего мужчины была немного загадочной – эволюционный антрополог. Она очень смутно представляла себе, что такое эволюция и ещё более туманно, что такое антропология. Но сам мужчина выглядел весьма презентабельно – высокий лоб, пышная каштановая шевелюра, приятная, но не слащавая, улыбка, и худощавая, но очевидно мускулистая, фигура делала его больше похожим на голливудскую звезду второго плана, нежели на академического зануду. Татьяна нажала кнопку «Детали»; оказалось, он преподавал в колледже неподалёку от их офиса, никогда не был женат, не имел детей и собак, любил путешествия и китайскую кухню. В качестве хобби были указаны йога (Татьяна сама увлекалась йогой) и рыбалка. Открыв его портрет ещё раз, она пристально изучила его с головы до пят, сделала большой глоток кофе и решительно нажала кнопку «Контакт».

Лежащий перед ней телефон, зажужжал, вибрируя по поверхности стола. Инстинктивно захлопнув лаптоп, будто бы боясь спугнуть потенциальную продажу своим шастаньем по сайту знакомств в рабочее время, она вновь заткнула пальцем одно ухо, приложив айфон к другому.

— Келлер Виллиамс Реалти, Татьяна слушает!

Звонил тот самый мужчина с сильным акцентом. Татьяна затаила дыхание, стараясь при этом говорить как можно более спокойнее. И даже с безразличием. Это у ней плохо получалось. Мужчина задал пару вопросов о школах в округе и спросил сможет ли Татьяна закрыть сделку сегодня, так как он уже ночью должен вылететь к себе в Шанхай, поскольку бизнес требует присутствия на месте. Она выдержала непродолжительную паузу и, как можно более равнодушно, сказала, что, в принципе, это возможно и она постарается это устроить. Они договорились созвониться через два часа. Положив трубку, Татьяна нервно допила кофе и собралась уж было звонить юристам в офис, как на айфоне выпрыгнуло сообщение — пришло электронное письмо. Она открыла почтовую программу; антрополог с вебсайта ответил и предложил встретиться.

Татьяна взяла ещё одну чашку и быстро написала несколько электронных сообщений в офис. Потом созвонилась с хозяйкой продаваемого дома и обсудила условия и формальности. Сделав всё это, вздохнула и слегка подвигала головой, разминая затёкшую шею. «Пахнет деньгами», с улыбкой вспомнила она фразу из фильма, виденного когда-то давно. За окном ярко аллели шевелюры аккуратно высаженных вдоль тротуара клёнов. Октябрьский ветер гнал по асфальту уже начинавшую опадать листву. «Никакой романтики», буркнула она себе под нос, глядя на осень, и ответила антропологу согласием встретиться. Романтика в её жизни исчезла давным- давно, но Татьяна изо всех сил надеялась, что не навсегда.

Она собрала лаптоп в сумку и направилась к выходу, помахав на прощание девочкам за прилавком.

— Двойная конъюнкция в его коде делает этот цикл бесконечным!

Небритый тип в углу вновь стал что-то обсуждать с кем-то через компьютер, нервно жестикулируя, вынуждая посетителей кофейни пугливо оборачиваться в его сторону. Татьяна тоже обернулась и, покачав головой, усмехнулась.

Остаток дня обещал быть весьма насыщенным.

III

Оказалось, он приехал сюда из Канады. Патрик действительно был антропологом-эволюционистом и вёл курс, который охарактеризовал как смесь этнографии и истории. Преподавал он в том самом колледже, где Татьяна когда-то училась на факультете бизнеса, после того как её в Сиэттл привезли родители из далёкой и теперь уже совершенно неродной Алматы. Их первая встреча прошла неплохо и когда Патрик пригласил её на рыбалку она с радостью согласилась.

Татьяна бывала на рыбалке лишь несколько раз в своей жизни, но сам процесс ей нравился. Это холодное горное озеро у канадской границы она видела в первый раз. Вдоль берега почти никого не было. Двое или трое мужчин молчаливо закидывали удочки с берега ярдах в трёхстах от места, где расположились они с Патриком. Пожилая женщина в остроконечной индейской шляпе собирала какие-то травы в большую корзину чуть неподалёку.

Утро было туманным. Над поверхностью озера стелился пар. Татьяна и Патрик стояли по колено в воде, низко опустив удочки. Глядя на легко барахтающийся поплавок, она посматривала на Патрика, стараясь нащупать нейтральную тему для разговора, но не такую банальную как погода или игра «Сиэттл Саундерс».[4]

— А антропологи занимаются изучением сасквача[5]? – спросила она его, как можно мягче улыбнувшись.

Он засмеялся.

— Бывает, что изучают, но я не из их числа. Куда чаще этим занимаются криптозоологи, а не антропологи.

Прочитав недопонимание на лице Татьяны, он добавил.

— Криптозоологи ищут существ, чьё существование не общепризнано. Несси например.

Она понимающе кивнула. Про Несси в Шотландии и про Огопого в Британской Колумбии она читала в детстве. Патрик нравился ей всё больше. В его голосе не сквозили нотки раздражения или того превосходства, что Татьяна, бывало, остро ощущала в диалогах с людьми, более образованными, чем она. Да, она была риэлтором и не разбиралась во многих вещах, не имеющих отношения к торговле недвижимостью. Но это не означало, что ей было неинтересно об этом знать; Татьяна была любознательной женщиной, хотя это и не бросалось в глаза.

— Я, бывает, тоже занимаюсь вопросами существ, которых не существует. Неандертальцами, например…

Патрик спокойно и подробно рассказывал ей о том, что между современными людьми (кроманьонцы, так он их называл) и их двоюродными сородичами, тупиковой эволюционной ветвью неандертальцев, существовала серьёзная разница, но было и много общего. Например, среди неандертальцев были рыжеволосые и что они, так же, как и мы, могли ощущать горький вкус. При этом объем головного мозга у них был намного больше, чем у кроманьонцев; это могло означать, что потенциально они были куда умнее, чем мы. Но никто не знает был ли у них язык для общения в том же смысле, что и у нас. И что скорее всего у них не было одомашненных собак.

— А почему это у них собак не было? – удивлённо спросила Татьяна, искренне заинтригованная рассказом Патрика.

— Я как раз изучаю эту тему. Мне кажется, что всё дело в белках глаз.

Патрик рассказал о том, что у всех современных человекообразных обезьян белков на глазах нет и поэтому зрачок сливается по цвету с окружающей расцветкой глаза. А у человека есть. Это и было важнейшим фактором приручения собак когда-то в глубокой древности – из-за белков на глазах кроманьонца, собака понимала куда смотрит хозяин и, соответственно, подстраивала своё поведение под это. Судя по всему, у неандертальцев белков не было. Патрик ждал генетического подтверждения своей гипотезы. Но ожидание это могло затянуться на десятилетия – генетический материал неандертальцев был крайне редкой археологической находкой.

Татьяна заворожённо смотрела на него. Она жалела, что не подвела ресницы маскарой этим утром, чтобы движение её глаз было ещё более заметно не только из-за контраста зелёных зрачков на белом фоне (иногда с красными прожилками из-за недосыпания), но и из-за ярких ресниц. Эволюционная антропология и романтика, по которой она так истосковалась, смешивались в одно восхитительное целое прямо у неё перед глазами.

Внезапно её поплавок резко просел и почти сразу же ушёл под воду. Потом вынырнул обратно и вновь исчез под водой. Она почувствовала, как ладони покрылись потом и резко дёрнула удочкой вверх, почувствовав серьёзное сопротивление. Леска натянулась как струна и лихорадочно заходила кругами, согнув удилище. «Похоже, большая!» с азартом подумала Татьяна и стала тянуть на себя удочку. Патрик, скинув свои снасти на траву у берега, бросился ей помогать. Его крупные теплые ладони обхватили удочку у её рук. Татьяна чувствовала его дыхание, от которого у ней слегка закружилась голова.

— Скорее всего радужная, — сказал он, слегка приспустив леску на катушке.

Несколько минут они боролись с рыбой. Пару раз та даже выпрыгивала из воды, поднимая тучу брызг. Наконец, обессиленная, она сдалась, и Татьяна вытащила её на прибрежный песок.

Это действительно была крупная радужная форель. Почти полметра в длину, ярко- золотистого цвета с многочисленными чёрными крапинками по всему телу. Поизвивавшись немного на берегу, она успокоилась, обессиленно раздувая жабры. Татьяна и Патрик оживлённо переглядывались.

— Поздравляю, — сказал он ей, — прекрасный экземпляр.

Татьяна взяла рыбу и стала аккуратно извлекать из пасти застрявшую в ней блесну. Через несколько мгновение ей это удалось и крючок выскочил из рыбьей челюсти. Тонкая струйка крови потекла по её руке. Кровь форели была такой же красной, как и кровь кроманьонцев.

Взяв рыбу, она встала спиной к озеру, и Патрик быстро сделал фотографию на её айфон. После этого Татьяна, держа форель двумя руками за хвост и голову, осторожно понесла её обратно к воде. Зайдя в озеро по щиколотки, она погрузила рыбу в воду и, стараясь оживить, стала тихонько теребить ей хвост,. Постепенно жабры задвигались энергичнее и форель, вдруг резко дёрнув головой, выплюнула что-то в руку Татьяны и тут же вырвалась из ладоней с шумным всплеском. Пена улеглась. Рыба уплыла обратно в озеро, оставив Татьяне на память фотографию в мобильном телефоне и воспоминания об охотничьем азарте. Оставила она и ещё кое-что. Татьяна посмотрела в свою ладонь и ахнула.

На мокрой ладони лежало красивое металлическое кольцо со странным узором, выгравированным по блестящей внешней поверхности.

IV

Патрик с удивлением смотрел на него, будучи не в силах поверить, что это произошло на самом деле. Они изумлённо разглядывали кольцо со всех сторон, стараясь понять символику узора на ободке. Орнамент был странным – будто бы волны со стилизованными цветами поверх них, или может это была пена прибоя? Татьяна ничего подобного раньше не видела, хотя это и напоминало отчасти традиционный тюркский орнамент на казахских ширдаках[6]. Кольцо было небольшим, могущее налезть разве что на мизинец. Металл, из которого оно было сделано («Точно золото!», немного тщеславно подумала она, прикасаясь к гладкой холодной поверхности), был светлым и ярким, совершенно не тронутым временем. Они озадаченно переглядывались, нервно улыбаясь при этом.

— Отличный повод для постинга в Фейсбуке, — сказал Патрик, сделав нарочито важное лицо.

— До сих пор не могу в это поверить, — ответила она, зардевшись.

Неподалёку раздалось шуршание как будто бы кто-то пробирался сквозь заросли кустарника на берегу. Пожилая женщина в остроконечной шляпе с корзиной в руках вышла на берег из густой зелёной стены прибрежной растительности. Посмотрев на них, она продолжила рвать своими узловатыми, покрытыми морщинами ладонями, какие-то травы и складывать их в корзину. Патрик с Татьяной мельком посмотрели на нее и вновь стали пялится на кольцо.

Татьяне кольцо нравилось, но в то же время её терзали сомнения – а что, если кто-то его потерял? И ищет днём с огнём? При этом она понимала абсурдность этого предположения. Если даже кто-то его потерял, то скорее всего он или она давно поставили крест на этом кольце. Но кто это мог быть? Быть может женщина случайно обронила его в воду, катаясь на лодке со своим возлюбленным по этому озеру, забыв обо всём на свете? Или может эта женщина, будучи брошенной бывшим мужем ради молодой брюнетки с силиконовой грудью (как это произошло с ней) в сердцах швырнула это кольцо (быть может, подаренное бывшим на помолвку) в эти воды? Она посмотрела на Патрика, представляя его в таком ракурсе. Патрик добродушно смотрел на неё. Казалось, он понимал, о чем она думает. «Как собака кроманьонца, наблюдающая за его глазами», неожиданно пришло ей в голову.

— Может поедем и выпьем кофе? Тут недалеко есть «Барнс энд Нобл»[7] со «Старбаксом» внутри.

Идея с кофе звучала неплохо. Она промозгла тут у озера, хотя и не обращала на это внимание до последнего момента из-за азарта рыбалки и этого кольца. Татьяна утвердительно кивнула Патрику.

Они стали собирать снасти и принесённое ими на берег барахло. Сумка с термосом и запасной одеждой всё ещё стояла у края озера, там, где старуха-индианка собирала травы. Татьяна сняла с себя резиновый комбинезон, в котором заходила в воду, натянула ботинки, и направилась туда, где маячила сумка. Зажав кольцо между пальцами, она взяла его с собой с намерением положить его в боковой карман сумки. Берег резко обрывался перед тем, как выходить к воде и надо было прыгнуть вниз на полтора фута чтобы оказаться у кромки озера. Сквозь песок густо росла острая трава и низкорослые кустарники с уже начинающими желтеть листьями. Татьяна вышла на обрыв и уже собиралась прыгнуть вниз, как грунт под ней провалился, и она едва не упала, столкнувшись со старухой внизу. Та выронила корзину и тоже едва не упала.

— Осторожнее!

Они смотрели друг на друга. Лицо старухи прорезали глубокие морщины. Казалось, ей было далеко за сотню лет. Глаза из-под низко сидящей шляпы недобро смотрели на Татьяну.

— Прошу прощения, — сказала она старухе, — неудачно прыгнула.

Старуха перевела глаза на кольцо, зажатое между пальцами Татьяны, и вновь посмотрела на неё. Казалось, её взгляд помрачнел ещё больше.

— Будь осторожнее! – ещё раз сказала она, сузив глаза с морщинистыми полукружиями мешков под ними.

Татьяна опять извинилась и направилась к сумке. Положив туда кольцо, она взвалила её на плечо и пошла к машине Патрика другой тропинкой, там, где не надо было взбираться на обрыв. Старуха, бормоча себе под нос что-то, стала собирать рассыпанные из корзины травы.

Патрик ждал её внутри. Он согрел салон, и Татьяна с удовольствием уселась на теплое сидение. Она потёрла озябшие ладони и с наслаждением представила себе чашку свежего кофе, ждущую её в «Старбаксе». Патрик завёл машину.

— Интересная рыбалка вышла, — сказал он ей, выруливая на грунтовую дорогу.

— Не говори, — ответила Татьяна.

Она увидела, что старуха-индианка в своей остроконечной шляпе всё ещё собирала травы у берега. Глядя на её шляпу в виде слегка усечённого конуса, какие плетут почти все индейские племена на побережье от Сиэттла до Аляски, Татьяна обратила внимание, что орнамент на ней ей что-то напоминает. Ну конечно! Она открыла боковой карман сумки, стоящей в ногах, и извлекла кольцо. Почти такой же узор на кольце – волны с то ли цветами, то ли пеной прибоя поверху.

Патрик вывернул на дорогу, и шляпа старухи скрылась за прибрежными дюнами.

V

Они ехали по хайвею вдоль океанского залива. Серые воды Тихого океана резко контрастировали буйством осенних красок на побережье. Татьяна вновь принялась рассматривать кольцо. Её влекло к нему той странной тягой, что, бывает, необъяснимо проявляется с некоторыми, с виду не особо привлекательными, предметами. Она, например, никогда не могла понять, почему её подружка и коллега по офису Вэй Лин, иногда была без ума от какой-нибудь блестящей кастрюли на распродаже и не могла успокоится пока её не покупала (а потом трещала о ней в течении всей следующей недели). Её тяга к этому кольцу была сродни с тягой подружки к той кастрюле с той разницей, что если Вэй Лин отдавалась этому притяжению с радостью, то Татьяну немного угнетало полное непонимание природы этого влечения. Она, казалось, уже и забыла про Патрика, романтику и то, что она, одинокая сорокалетняя женщина и при этом не особо модельной внешности, ещё недавно хотела лишь одного – устроить свою личную жизнь с такими непременными атрибутами как регулярный качественный секс и долгие прогулки под руку с возлюбленным по паркам в пригородах Сиэттла; она, быть может, даже вновь могла выйти замуж! Но сейчас её интересовало только кольцо. Татьяна не переставая пялилась на него, вращая в пальцах, не обращая внимания на осеннюю палитру за стеклом окна и Патрика, уже насколько раз пытавшегося начать с ней диалог.

— … Татьяна, ты меня не слышишь? Я спросил, сколько лет ты уже работаешь риэлтором?

Она слегка ошалело посмотрела не него, силясь сконцентрировать внимание на его вопросе. Нервно переводя взгляд с кольца на него и обратно, Татьяна промямлила:

— Тринадцать …

До торгового центра, где располагался этот книжный супермаркет с кофейней внутри, они ехали молча; Патрик с недоумением поглядывал на Татьяну, она же не сводила глаз со странного орнамента, бегущего вдоль поверхности металла. Через несколько минут неловкого молчания он включил радио. Салон машины наполнился блюзом. «Би Би Кинг[8]», подумала она и ещё раз мысленно прикинула сможет ли кольцо налезть ей на мизинец.

Парковка была полупустой. Патрик запарковал свой синий трак почти у входа в супермаркет. Через минуту они были в уютном помещении, где пахло кофе и свежей выпечкой.

— Что тебе взять? – спросил он, всё еще недоуменно смотря на неё.

— Мне пожалуйста американо, — ответила она, — я сейчас вернусь.

Она направилась в туалет вдоль стеллажей с книгами. У кого-то громкой трелью зазвонил мобильный телефон. Патрик проводил её взглядом и стал заказывать кофе.

Татьяна открыла кран и вымыла руки; несмотря на это, на них ещё оставался слабый рыбный запах. Сделав всё, что хотела, она уже было собиралась идти обратно. Посмотрев на себя в зеркало, она поправила слегка разметавшиеся волосы, после чего извлекла кольцо из кармана и решительно натянула его на левый мизинец. «Элегантно», подумала он, посмотрев на него с разных сторон. Кольцо плотно облегало палец и выглядело действительно неплохо. Татьяна попыталась его снять, но безрезультатно – казалось, оно внезапно уменьшилось в диаметре и не могло пройти сустав на мизинце. «Ладно, потом сниму», немного раздражённо подумала она и отправилась обратно.

VI

Она вышла из дверей и быстро зашагала к прилавку кофейни, щупая при этом кольцо на мизинце. Металл была гладким и тёплым, с лёгкой шероховатостью там, где пролегал орнамент. Барристы в зелёных фартуках сноровисто шустрили, обслуживая посетителей. Патрика не было видно. «Где он?», подумала она и осмотрелась. Не было его и за столиками, стоящими у окна. Синего трака на парковке перед входом тоже не было видно.  Она обошла весь холл кофейни, долго всматриваясь в проходы между стеллажами книг в прилегающем магазине. Вздохнув, села за столик у окна и стала с грустью смотреть на улицу.

С машинами на парковке было что-то не так. Во-первых, их было намного больше, чем когда они приехали сюда и было бы очень странно, если бы парковка заполнилась столь основательно за то короткое время, что она провела в туалете.  Она стала приглядываться внимательнее. Многие из запаркованных автомобилей выделялись небольшими, но заметными отличиями от того, к чему привык её глаз. Почему на «Акуре», практически такой же модели, как и у неё, символ на передке был длинным как нос у Пиноккио? Татьяна нахмурилась и перевела взгляд на клёны, высаженные по периметру парковки; листва на них всех, несмотря на поздний сентябрь, была ярко-зелёной, словно в мае.

Она повернулась в сторону дверей и увидела то, что заставило её начать беспокоиться уже всерьёз – пожилая женщина у входа в кофейню привязывала к специальной стойке, у которой обычно оставляют собак, что-то странное. Сначала ей показалось, что это некая бутафорская декорация, но до Хэллоуина была ещё довольно далеко. Она присмотрелась повнимательнее. Да, сомнений не оставалось. У собачьей стойки был привязан небольшой, размером с кота, монстр, которого она помнила из детских книжек про динозавров и разного рода голливудских блокбастеров типа «Парка Юрского Периода». Монстр (ей хотелось назвать его «монстрик») безропотно стоял, вращая своей несуразной головой с тремя рожками и большими грустными, как у барана на заклании, глазами. Женщина шумно вошла в кофейню и стала заказывать себе кофе. Татьяна потёрла виски и поняла, что приступ паники, зарождается у ней где-то глубоко внутри и что скоро он возьмёт её в свои жутковатые объятия.

Она встала и, стараясь держать себя в руках, подошла к прилавку и внимательно осмотрела витрину. Выпечка казалась менее стандартной, чем в обычном «Старбаксе», но цены выглядели вполне обычно. Пошарившись в карманах куртки, она нащупала мелочь и смятую купюру. Татьяна вытащила её. Эта была пятерка. Она заказала кофе и протянула купюру смуглой девочке за кассой. Та, с интересом изучив её, сказала:

— Никогда таких не видела. Но может быть новая или к юбилею какому-то.

Она дала ей сдачу и налила кофе в бумажный стаканчик. Татьяна взяла напиток и, забыв про сливки, вышла с ним на улицу. Монстр приветливо посмотрел на неё и завращал своей рогатой головой; он был самым настоящим динозавром, только в миниатюрном формате.  Татьяна почувствовала учащённое сердцебиение. Она осознавала, что с ней случилось что-то страшное, но не понимала, что именно. Выйдя на парковку, она осмотрелась. Потом повернулась к фасаду этого книжного супермаркета и тут же выронила на асфальт стаканчик с кофе. Её руки мелко задрожали; в горле застрял комок. А ещё через мгновение слёзы сами потекли из накрашенных глаз, оставляя неровные чёрные линии на щеках.

Вместо «Барнс энд Нобл», вывеска на магазине выглядела как «Бирнс юнд Нэбл».

VII

Татьяна и Брук ехали на окраину города в автобусе с мутными стёклами на окнах. Снохомиш сказала, что будет ждать их у входа в парк, облюбованный бездомными, где у ней была палатка. Было пасмурно, но пока без дождя. Брук клевала носом после ночной смены. Автобус слегка подпрыгнул на ухабе и рукав куртки Татьяны сполз вниз, оголив татуировку. Узор с волнами и пеной поверху опоясывал её левое запястье. Она со злобой посмотрела на него и натянула рукав обратно, скрыв под ним таттуаж.

Тот день, когда у ней появилась эта татуировка, был, пожалуй что, самым запоминающимся в её жизни. И совсем не потому, что в нём было много хорошего. Наоборот. Она до сих пор не могла поверить в то, что им удалось вырваться из кошмара, который за три месяца пребывания в нём, почти довел Брук до суицида.

VIII

После того как она едва не сошла с ума, тогда, на парковке перед книжным супермаркетом, череда событий, пережитых ею, была весьма драматичной. Разрыдавшись на парковке, она выплакала все слезы, что у ней были, и вернулась к тому состоянию, что можно было бы назвать нормой, но далеко не спокойствием. Возвратившись в кофейню, она попросила воды и просидела у окна до самого закрытия, стараясь понять, что теперь ей делать. Три раза она ходила в туалет, трижды надеясь выйти обратно туда, где был Патрик и его синий трак, а не ручной динозавр на привязи и искажённая орфография на вывеске. Но всё было тщетно. Кольцо же при этом не снималось с мизинца; казалось, оно стало ещё меньше и даже жидкое мыло в контейнере над раковиной не помогало.

Когда стало совсем темно, и кофейня закрылась, она вышла на улицу и с ужасом подумала, что совершенно не понимает, что ей делать дальше. Парковка была пустой за исключением одинокого серого вэна, припаркованного недалеко от входа в «Старбакс». Татьяна посмотрела на улицу и решила пойти в сторону церкви, чей высокий шпиль был виден за строениями торгового центра. «Может там что посоветуют?», спасительно подумалось ей в этот момент; она помнила, как они с родителями часто ходили в фуд-банк при церкви в Сиэттле за бесплатной продуктовой помощью сразу после иммиграции и что люди, работающие в фуд-банке[9] отлично знали о трудностях своих клиентов. Но можно ли назвать иммиграцией её нынешнее состояние? От этой мысли ей стало неожиданно смешно, и она даже улыбнулась. Проходя мимо большой стеклянной витрины, она случайно заметила в отражении, что серый вэн, припаркованный перед дверьми в книжный магазин, медленно движется вслед на ней и постепенно сокращает расстояние между ними. Она ускорила шаг. Вэн также ускорился. Татьяна стала бежать. Вэн с визгом тормозов перегородил ей дорогу и остановился. Тут же из него выскочили двое рослых парней и помчались к Татьяне. Она резко развернулась и рванула в другую сторону, с трудом веря в то, за один день с ней может случится так много. Парни с лёгкостью догнали её и повалили на асфальт. Подъехавший вэн остановился рядом с ними. Один из парней приложил к её лицу тряпку, резко пахнущую чем-то, и она провалилась в небытие. Смуглое лицо и редкая щетина второго из её похитителей было последним, что она помнила.

Татьяна очнулась на холодном топчане в мрачном помещении без окон к непокрашенными бетонными стенами. Единственная дверь из комнаты была весьма массивной и зияла большим глазком в центре. Сильно кружилась голова и она чувствовала рвотные позывы. Кто-то вытер пот с её лба подвинул к ней ведро.

— Если будет тошнить, то сюда, — сказал женский голос.

Она посмотрела на неё. Женщина была худой и, можно сказать, измождённой. Сквозь усталость и измождённость сквозила эффектная внешность, не подпорченная даже царапинами на лице и синяком на шее. Она протянула ей свою худую ладонь с неухоженными ногтями.

— Брук.

Татьяна посмотрела на неё и шумно блеванула в подставленное ведро.

— Татьяна, — сказала она ей, отдышавшись, и пожала её холодную руку.

История Брук была схожей и устрашающей в знакомых Татьяне деталях. Как и Татьяна, она была одинокой разведёнкой. Работая в туристической компании, Брук организовывала походы на несколько дней вдоль дикого океанского побережья на острове Ванкувер. Белоголовые орлы, медведи, киты – всё это можно было увидеть на внешней стороне этого острова, та, что смотрит на Тихий океан, и туристы приезжали из-за тридевять земель («В основном из Германии», добавила она), чтобы принять участие в этом походе по первозданной природе. Как-то раз, будучи уже третий день в пути со своей очередной группой, они наткнулись на старый кедровый сруб с тотемным столбом рядом. Брук удивилась, что за все эти годы она не замечала его раньше. Всё выглядело очень старым, и туристы радостно снимали на свои айфоны и камеры этот реликт, по виду заброшенный со времён Джеймса Кука[10]. Тотем выглядел достаточно типично для аборигенов Северо-Запада – мистические существа и фауна местных лесов и вод, как бы вырастающие друг из друга. Единственное, что выглядело необычным это орнамент, опоясывающий тотемный столб между каждым переходом от одного существа к другому. Они разбили палатки для ночёвки недалеко от сруба. Незадолго до захода солнца Брук вернулась к этому странному месту. За ней увязался долговязый немец из Гейдельберга, пытавшийся, как ей казалось, приударить за ней. «Гейдельбергский человек», так она мысленно называла его из-за его чуть более массивных, чем обычно, надбровных дуг.  Брук не возражала. Такое иногда с ней бывало в её многодневных турах, но, как правило, это ничем не заканчивалось. Туристы улетали обратно восвояси, а она вела новую группу по этому же маршруту, с грустью думая по вечерам, глядя на океанский прибой, что годы идут и она не молодеет в отличии от нежно-зелёных еловых побегов вдоль кромки моря, которые, казалось, никогда не менялись в своей трогательно юной свежести.

Они сидели на бревне недалеко от сруба и болтали о всякой ерунде; лучи заката ярко освещали тотемный столб и оскалы мистических существ в этом свете казались особенно угрожающими. Что-то яркое блеснуло во мху прямо у столба. Брук встала с бревна, подошла к нему и стала осматривать мягкий дёрн с редкими побегами папоротника поверх слоя зелёного мха. Блестящее кольцо, лежавшее там, казалось, совершенно не было тронуто временем и сверкало как новенькое. Она ахнула. Немец тут же стал делать фотографии.

В тот вечер она долго не могла уснуть, рассматривая кольцо и пытаясь понять откуда оно тут могло оказаться. Орнамент на нём совпадал с узором на тотемном столбе. Она примерила его – кольцо налезло на мизинец. Так, с кольцом на пальце, она и уснула в своей палатке.

Ночью шёл сильный дождь, и она просыпалась пару раз от его дроби по туго натянутой ткани её палатки. К утру дождь сменился мелкой водяной пылью, смешанной с океанским туманом – явлением, типичным для этих мест. Она натянула ботинки и вылезла из палатки; потянулась спросонья и обомлела – тенты её туристов, частоколом окружавшие её вчера вечером, куда-то исчезли. Она изумлённо посмотрела по сторонам. Всё казалось таким же как вчера и даже старый кедровый сруб с тотемным столбом не изменился. Стараясь не паниковать, она вытащила батончик гранолы и, усевшись на то самое бревно, где они трещали с парнем из Гейдельберга вчера вечером, стала лихорадочно размышлять о том, что могло произойти с её клиентами тут, в первозданной дикости самого крайнего запада на континенте. Кольцо по-прежнему блестело на мизинце. Жуя гранолу она безуспешно попыталась его снять и … тут же почувствовала резкий запах, от которого потеряла сознание.

Пришла в себя она уже тут, в этом каменном мешке без окон. На левом запястье она обнаружила такую же татуировку, как и у Татьяны; орнамент, опоясывавший её руку, был таким же как на тотемном столбе и кольце, найденным около него…

Где-то снаружи послышались чьи-то тяжёлые шаги. Дверь со скрежетом распахнулась и в комнату вошли двое рослых парней. Одного из них Татьяна помнила – смуглое лицо и редкая щетина. Один из них показал на Брук.

— Ты! Идём!

Второй быстро прошёл внутрь и схватил её за руку и грубо потащил наружу. Брук не была четой этим мускулистым мужикам; они бесцеремонно вывели её наружу и с грохотом захлопнули дверь. Татьяна задрожала и блеванула ещё раз, едва попав в ведро. Лампочка на потолке зловеще замигала, но продолжила светить. Тяжелее всего было от неизвестности. Где она? Кто эти люди, похитившие её? Что с ней теперь будет? Она смутно догадывалась, что, наверное, всё дело в кольце. И зачем она только пошла в туалет в книжном магазине? И зачем она натянула это кольцо на мизинец? Татьяна посмотрела на свою ладонь – кольца на пальце больше не было. Зато вокруг запястья продолжал тускло выделяться татуаж со знакомыми очертаниями, как будто бы кто-то поставил на ней тамгу, как это делали степные кочевники на лошадях своего племени в давние времена…

Она встала и осмотрела комнату. Голова беспощадно кружилась и ей приходилось хвататься за холодные стены, чтобы удержаться на ногах. За ширмой в дальнем углу был туалет и раковина с подтекающим краном. Она дошла до крана и, открыв его, долго и жадно пила холодную воду, едва не проблевавшись ещё раз. Вернувшись к топчану, укрылась тонким, видавшим виды одеялом, и обессиленно закрыла глаза. Мозг отказывался работать, и она поняла, что начинает проваливаться в сон. «Сойду ли я тут с ума до того, как умру?», вяло подумала она и, подивившись что она всё ещё в состоянии размышлять, уснула тем нервным беспокойным сном, какой бывает у людей, страдающих от высокой температуры. Ей снились крупные ароматные яблоки, выложенные в огромные пирамиды на прилавках алматинских базаров в начале осени, так как она видела их в далёком детстве; казалось, мозг, основательно утомлённый чередой сегодняшних событий, вызывал из глубин памяти самые хорошие и спокойные воспоминания, чтобы не слететь с катушек окончательно.

Она проснулась от лязга входной двери и резких мужских голосов.

IX

Парни втолкнули Брук обратно и шумно захлопнули дверь. Татьяна приподнялась на локтях и посмотрела на неё. Брук выглядела как и раньше, быть может чуть более усталой. Она поставила пакет с чем-то на обшарпанный стол посреди комнаты и направилась за ширму. Татьяна встала и прошла за ней. Помочившись, Брук умылась и повернулась к ней. Её глаза блестели оживлением несмотря на мешки под глазами.

Они молча ели холодные бутерброды из принесённого ей пакета и запивали водой из-под крана. Татьяна ничего не спрашивала, но Брук рассказала ей сама, что в этом каменном мешке её держат уже третий месяц и что приходящие парни уводят её почти каждый день на разного рода работу – то мыть посуду, то чистить рыбу, то ещё что-нибудь не особо замысловатое. Пару раз её склоняли к сексу в компании пьяных мужиков с большим количеством татуировок («байкеры или что-то в этом роде»), чему она активно сопротивлялась, за что оба раза её нещадно били (она показала на синяк на шее), но похоже несговорчивость в этом плане сыграла свою роль и после второго случая её отправляли только на работу. После того как её избили первый раз она всерьёз размышляла о самоубийстве. Но сейчас блеск в её глазах говорил совсем о другом.

— Я случайно услышала сегодня, — сказала она Татьяне, дожёвывая затвердевший сыр, — нас будут перевозить в другое место. Тебя и меня. Когда это происходит, то за рулём обычно только один из этих…

Она с ненавистью показала в сторону двери.

Татьяна навострила уши. Брук рассказала ещё пару деталей из услышанного.

— У меня нет плана, — добавила она, — всё что я знаю, это наш единственный шанс вырваться отсюда.

Татьяна пристально посмотрела на неё и спросила с едва теплящейся надеждой:

— Отсюда? Ты имеешь ввиду отсюда и обратно туда, откуда нас выдернули?

Брук выпила воды и вытерла рот рукавом.

— Обратно туда, где листья на клёнах осенью красные как кровь? Нет. Отсюда – из этого подвала.

Татьяна глубоко вздохнула и утвердительно кивнула. Несмотря на всё, туман обречённости вокруг неё перестал казаться непроницаемо густым.

X

Они бежали что есть мочи по склону, густо поросшему лесом, стараясь не оборачиваться на громкие крики сзади. Колючие кусты ежевики в кровь исцарапали её ладони, но Татьяна не чувствовала боли, равно как и тяжести намокших от бега по руслу неглубокого ручья кроссовок. Всё, о чем она думала в этот момент, продираясь сквозь заросли, это было не упустить из виду обогнавшую её Брук. И как можно больше нарастить дистанцию между ней и бросившимся за ними в погоню парня со смуглым лицом и редкой щетиной.

Они, задыхаясь и обливаясь потом, бежали без остановки в течении двадцати минут, пока Брук не споткнулась о корягу и не упала на мшистый и влажный берег ручья. Татьяна остановилась и помогла ей подняться. Брук слегка подвернула ногу. Они, тяжело дыша, с диким выражением лиц осматривались вокруг, стараясь уловить каждый звук. Шумел ветер, раздувая парусами листву по-прежнему не красных клёнов. Судя по всему, их больше никто не преследовал.

К вечеру, грязные и голодные, они вышли из леса на просёлочную дорогу и протопали по ней около часа. Брук прихрамывала из-за подвёрнутой стопы, но не останавливалась. Незадолго до наступления темноты, они увидели крест на высоком шпиле; старенькая церквушка была недалеко. «Армия Спасения»[11] предсказуемо располагалась неподалёку; её узнаваемая вывеска не содержала орфографических ляпов. Кое-что тут было абсолютно таким же, как и там.

Пожилой дежурный в офисе был участлив и добр. Он запустил их внутрь, дал возможность умыться и накормил их супом из консервных банок. Ничего не спрашивая, он показал им место внутри, где они могли переночевать. Жёсткие койки казались периной после холодного топчана в бетонном подвале и Татьяна с Брук, не разговаривая, уснули даже не раздеваясь.

А утром пришла менеджер этого филиала «Армии Спасения» и, выслушав историю Брук и Татьяны об их бегстве из логова загадочных похитителей, предложила им пожить некоторое время тут, в офисе, пока не наступят холода.

— С наступлением холодов станет тесно и народу будет больше, — сказала она, намекая, что у них есть неделя-другая, чтобы решить вопрос с жильём.

Было видно, что она не поверила в то, что они говорили, посчитав их за обычных бомжей, сочиняющих что попало ради того, чтобы не мерзнуть на улице.

Татьяна начала понемногу привыкать к местным реалиям, и отсрочка на пару недель не казалась ей чем-то устрашающим. Они не стали говорить менеджеру о том, что с ними случилось на самом деле. Вместо этого, они решили изучить окрестности и, по возможности, найти какой-нибудь приработок. Брук всё ещё прихрамывала и ходить для неё было не так уж легко и поэтому они несказанно обрадовались, когда кухня церковной столовой предложила им мыть посуду и стирать белье в ночную смену.

А на третий день, выходя из столовой, где она до утра трудилась, моя посуду, сортируя бельё и бесконечно перекладывая его из стиральных машин в сушильные, Татьяна увидела Снохомиш и едва не лишилась дара речи.

XI

Она выглядела абсолютно так же – та же традиционная шляпа в виде усечённого конуса, та же лёгкая сгорбленность, то же изрезанное глубокими морщинами лицо, словно поверхность Аризоны Гранд Каньоном. Смена Татьяны только начиналась, когда она увидела её, с тарелкой бесплатного супа, у стола недалеко от входа. От волнения, она выронила стеклянный стакан, который с треском разбился, разлетевшись на множество осколков. Немногочисленные посетители столовой вяло посмотрели в её сторону. Старуха тоже подняла на неё свои, слегка осоловелые, глаза с полукружиями мешков под ними, и, на мгновение, оторвалась от супа, но почти сразу же равнодушно отвернулась. Татьяна, позабыв о грязной посуде, нервно направилась в её сторону, ускоряя шаг. Её сердце норовило выпрыгнуть из груди, и она чувствовала, что едва не задыхается от волнения.

Приблизившись к ней, Татьяна села напротив и, тяжело дыша, посмотрела на старуху в упор. Та, казалось, её не замечала; она молча хлебала суп, спрятав лицо под своей плетёной шляпой с узнаваемым узором. Татьяна почти закричала:

— Это же я! Мы виделись на берегу озера! Там, в горах, у канадской границы!

Старуха продолжала плескать ложкой в супе, слегка втянув плечи.

— Я случайно столкнулась с вами, когда споткнулась на песке!

Старуха, приподняла шляпу и недобро посмотрела на Татьяну. Потом встала, поправила свой головной убор и неспеша направилась к выходу. У Татьяны навернулись слёзы на глазах. Она шумно отодвинула стул и пошла за старухой, всхлипывая от рыданий. Они вышли на улицу. Входная дверь в столовую, закрывшись, громко хлопнула; небритый бомж в грязном свитере с интересом наблюдал за ними через пыльное окно.

Старуха молча и небыстро шла по улице; Татьяна, всхлипывая и дрожа, семенила за ней. Холодный резкий ветер сушил слезы на её раскрасневшемся лице. Старуха не оборачивалась.

— Помогите мне, — тихо сказала Татьяна и замерла на месте.

Старуха проковыляла ещё несколько шагов и тоже остановилась. Медленно обернувшись, она пристально и по-прежнему недобро посмотрела на неё из-под своей плетёной шляпы. Татьяна мёрзла на холодном ветру, всхлипывая и вытирая слезы и нос окоченевшей ладонью. Зелёные кроны клёнов шумели под порывами осеннего ветра. Старуха сделала несколько шагов в её сторону и, причмокивая, сказала:

— Я тебе говорила – будь осторожней.

Где-то сверху громко прокричала чайка. Татьяна вновь заплакала, но уже без слез. Слез не осталось. Обессиленная, она села прямо на холодном асфальте, не сводя взгляда с индианки, которая казалась немного комичной с этого ракурса, и шляпа её теперь выглядела как нимб вокруг головы святого на иконе. Старуха взяла её за локоть и помогла подняться.

— Как тебя зовут? – спросила она Татьяну, шамкая ртом с совсем не белоснежными зубами.

— Татьяна, — дрожа ответила та.

— Я Снохомиш, — сказала старуха, — пойдём обратно. Холодно тут.

Невесть откуда взявшаяся энергия переполнила Татьяну и обратно в столовую она шла почти в припрыжку несмотря на окоченевшие стопы.

XII

От конечной остановки до парка нужно было пройти около мили.

Они небыстро шли по серому гравию; Брук всё ещё прихрамывала. У кромки кедрового леса, где обосновались бомжи и бродяги, были узнаваемо навалены кучи мусора; пустые бутылки из-под алкоголя, рваные пластиковые пакеты и одноразовые контейнеры из дешёвых забегаловок. Тут же стоял тент благотворительной организации, раздающей нуждающимся новые шприцы.

Татьяна с опаской осмотрелась с омерзением пробежавшись глазами по мусору. Заросший мужик в грязной кепке с любопытством смотрел на них из-под натянутого между деревьями брезента. Татьяна чувствовала, что не он один изучающе смотрит на них из-за деревьев. Мужик вышел к ним навстречу и грубо спросил:

— Вы кто? Чего вам тут надо?

Прежде чем Татьяна ответила, откуда-то послышался уже знакомый голос Снохомиш.

— Это ко мне. Не лезь.

Старуха вышла из леса и жестом показала им следовать за ней. Мужик что-то пролепетал себе под нос, сплюнул, и вернулся к себе под брезент. Через несколько минут они сидели в крошечной палатке Снохомиш в которой запах дешёвого виски смешивался с ароматом высушенных трав и копчёного лосося.

Старуха бесцеремонно взяла за Татьяну за левую руку и подняла рукав вверх, обнажив татуировку, опоясывавшую её запястье. Татьяна слегка дёрнулась от неожиданности, но Снохомиш не выпускала её руки, внимательно изучая орнамент таттуажа.  Вздохнув, она отпустила её руку и обратилась к Брук:

— У тебя такая же?

Брук молча кивнула.

Снохомиш извлекла откуда-то почти пустую бутылку с чем-то бурым внутри, щедро плеснула в помятый пластиковый стаканчик и, не торопясь, выпила. В воздухе резко запахло крепким алкоголем. Она жестом предложила им, показав на бутылку. Татьяна и Брук почти синхронно отрицательно покачали головами.

— Где мы? – тихо спросила Татьяна индианку.

Снохомиш усмехнулась и налила себе ещё, опустошив бутылку.

— Если я скажу вам, где вы это вам ничего не даст. Вопрос, который должен вас занимать – почему. Но скорее всего вас интересует даже не это. Вас интересует то, как вернуться туда откуда вы сюда попали. Я права?

Они вновь почти одновременно кивнули, и Татьяна почувствовала учащённое сердцебиение; ей казалось, что ритмичный звук из её груди наполнял старушечью палатку также основательно, как и пары дешёвого виски. Напряжённое ожидание повисло в воздухе пока старуха допивала содержимое бутылки. Глухие возгласы где-то недалеко от палатки говорили о том, что жизнь бездомных в этом лесу шла своим чередом.

— Что вы знаете о хайда? – спросила Снохомиш вращая осоловелыми от выпитого глазами.

Татьяна смутно помнила, что так назывались острова к западу от Принц-Руперта. Глаза Брук говорили о том, что она знает об этом больше, чем Татьяна.

— Я работала туристическим гидом недалеко от Массета, — сказала Брук.

Снохомиш утвердительно покивала, с сожалением посмотрев на пустую бутылку и продолжила.

— Хайда всегда были кочевыми. Обычно это было две годовые перекочёвки, летняя и зимняя. Ну ты то знаешь, — она посмотрела на Брук, — то лосось, то киты… Бывало, что и после набегов на континент приходилось откочёвывать.  Всё в каноэ и вперёд…

Снохомиш прищурила глаза, будто бы представляя себе это перемещение целого индейского племени на многочисленных каноэ с одного места на другое в зависимости от нереста лосося или миграции китов, бормоча себе при этом под нос что-то невразумительное. Татьяна и Брук терпеливо ждали. Пламя свечи нервно колебалось под дыханием старухи. По палатке забарабанил лёгкий дождь.

— Но только мало кто знает, что хайда были в состоянии кочевать не только в пределах одного пространства. Иначе, как бы они спаслись от эпидемии оспы, тогда, когда Компания Гудзонова Залива открыла торговую факторию на острове Ванкувер?…

Снохомиш вновь сузила глаза. Татьяна и Брук нервно и растерянно переглянулись.

Снаружи послышались ругань, чей-то пьяный смех и крики. Кто-то громко звал старуху.

— Подождите, я сейчас, — сказала Снохомиш и шумно вышла из палатки.

Снаружи вновь раздался чей-то смех. Татьяна вопросительно посмотрела на Брук.

— Хайда Гвай, так сейчас называют Острова Королевы Шарлотты, — сказала ей Брук полушёпотом, поняв вопрос в её глазах, — я несколько лет работала у Массета. Со мной в паре была одна местная индианка. Хайда сейчас только по виду индейцы, даже язык почти полностью утрачен и замещён английским. А раньше они были как викинги; в огромных лодках из кедра делали набеги на соседние племена, воевали как с русскими на Аляске, так и с англичанами вдоль побережья. У них каста шаманов необычная, она мне рассказывала. А ещё она говорила, что у хайда было развито рабство…

Вход в палатку распахнулся и шум дождя наполнил пространство внутри; Снохомиш вернулась и грузно уселась в центре, держа в руках непочатую бутылку.

— Ну вот, — сказала она, откручивая пробку, — теперь вам всё понятно?

Татьяна непонимающе смотрела то на неё, то на Брук. Брук вздохнула и тихо спросила:

— Но почему нас?

— Вы, надо полагать, одинокие женщины? Разведённые скорее всего? Родители либо далеко, либо уже умерли? Кто вас будет искать, кроме полиции, которая всё равно не верит в старые легенды? Вот близкие люди, они могут и поверить. Поэтому Нуксак и ищет таких как вы, чтобы затащить сюда.

Она показала на синяки всё ещё заметные на шее Брук.

— Сколько раз тебя заставляли этим заниматься? Тебе, — она показала на Татьяну, — похоже, повезло.

Она налила себе еще и выпила.

— Мало кто знает про Нуксака. Я вот тоже раньше не знала.

Смяв пластиковый стаканчик, она бросила его в угол палатки и задрала рукав на левой руке. На провисшей и сморщенной годами коже у запястья был видел размытый временем орнамент, такой же, как у Татьяны и Брук.

Татьяна почувствовала смятение, но тут же подумала о том, что ведь она все-таки видела её не только тут, но и там! Старуха знает что-то. Что-то, что может им помочь.

— Я жила с ним долгое время. Пока не состарилась. Но пока жила, кое-чему научилась. Ему я, конечно же, не чета…

— Вы сможете нам помочь? – спросила Татьяна, едва не плача.

Снохомиш сделала глоток прямо из горла.

— Я не могу ручаться за точное место там, если стану вам помогать. И время тоже. Некоторые секреты Нуксак хранил очень хорошо.

«Да плевать на точность!», подумала Татьяна, чувствуя себя так, будто бы выпила три чашки эспрессо подряд. Ей хотелось только одного – вернуться туда, где нет ручных динозавров и листья на деревьях перестают быть зелёными осенью.

— Помогите нам, — почти закричала Брук со слезами на глазах.

Снохомиш сделала ещё глоток и задумалась, прищурив глаза. Молчание окутало внутренность палатки как предрассветный туман океанский залив. Татьяна боялась что-либо добавить. Казалось, их с Брук судьба бешено металась, словно шарик в колесе рулетки в казино, прежде чем замереть на решающем всё на свете номере. Она почувствовала лёгкую дрожь в руках.

— Ну хорошо, — наконец произнесла Снохомиш.

Передав бутылку Брук, она полезла куда-то в ворох барахла в дальнем углу, бормоча себе под нос что-то. Брук неожиданно отхлебнула из горла и дала бутылку Татьяне. Татьяна сделала тоже самое. Бурая жидкость обожгла ей горло, и она резко закашляла. Снохомиш обернулась на кашель и с недоумением посмотрела на них. Потом выложила перед ними два кольца, таких же бурых, как и виски из бутылки.

— Не золото. Деревянные. Но должны сработать.

Татьяна взяла кольцо и осмотрела его при пламени свечи. Знакомый узор бежал по периметру – то ли цветы, то ли волны с океанской пеной поверху. Размер соответствовал мизинцу как было и с тем, золотым, кольцом. Снохомиш жестом показала им на них, предлагая натянуть кольцо на палец. Переглянувшись, Татьяна и Брук одели кольца. Снохомиш показала им на выход из палатки. Брук выскользнула первой. Татьяна еще раз глотнула виски и последовала за ней.

Обернувшись, она увидела, что Снохомиш уснула; сидя в центре палатки она мирно похрапывала, скрестив узловатые пальцы на руках. Орнамент на конической шляпе освещался огоньком свечи и, казалось, танцевал вместе с её пламенем.

XIII

Дождя не было, равно как и леса вокруг; вместо этого была полная темнота. Где-то рядом раздавалось громкое капание воды с гулким эхом. Глухой рокот слышался откуда-то совсем далеко, как будто бы из-за многих сотен метров доносился шум водопада. Татьяна поскользнулась и едва не упала, вовремя схватившись за что-то мокрое и склизкое; через мгновение она поняла, что всё вокруг буквально пропитано влагой. Рядом кто-то громко выругался. Татьяна узнала голос Брук; похоже она тоже едва не упала на скользких камнях под ногами.

— Сюда! – крикнула ей Брук.

Татьяна повернулась и пошла в сторону её голоса, балансируя на склизкой поверхности.

— Я тут!

Татьяна нащупала руку Брук и почти сразу же увидела огонёк где-то впереди, слегка заслоняемый силуэтами огромных валунов.

Они шли, ускоряя шаг, в сторону огня. Проход каменного подземелья постепенно расширялся и уже можно было идти не сгибаясь. Огонь то пропадал за камнями, то опять появлялся – туннель был изогнутым, иногда делающий резкие спуски и подъёмы, заставляющий либо идти по колено в воде, либо карабкаться по мокрым скалам вверх.

Татьяна совсем продрогла, когда они наконец-то преодолели последний бугор и оказались вблизи большого костра в центре каменного свода. Выход из пещеры был виден сквозь дым, ползущий наружу, туда, где был яркий просвет. Сквозь пелену дыма на просвете маячили деревья с красной листвой. Сердце Татьяны бешено застучало.

Внезапно Брук схватила её за руку и показала куда-то в сторону костра. Татьяна посмотрела и замерла; у каменной стены с удивительно красочным рисунком мчащегося бизона, валялись белые кости. Обструганные прутья с каменными лезвиями на конце аккуратно стояли прислонёнными вдоль стены. Тут же лежал каменный топор.

Со стороны просвета послышался лай и мужские голоса, говорящие на неизвестном наречии. Татьяна крепко сжала ладонь Брук с тревогой вглядываясь в дымовую завесу на просвете. Силуэт человека сквозь дым становился всё более отчётливым. Лай стал громче, но вдруг неожиданно смолк. Из-за костра вышла огромная собака пепельно-серого окраса, больше напоминавшая волка, и стала молча принюхиваться, глядя на них. Татьяна ещё сильнее сжала руку Брук.

Голоса продолжали слышаться с нарастающей ясностью. Атлетичная мужская фигура, затянутая в пятнистую шкуру, появилась из-за дыма вслед за собакой и с диким изумлением уставилась на них. Его мускулистые ноги были одеты в подобие кожаных мокасин; в одной руке он держал длинную палку с каменным наконечником, а в другой – нанизанную на прут серебристую рыбу. В дымовом полумраке ярко сияли белки его широко раскрытых от безграничного удивления глаз. «Кроманьонец», с безнадёжным отчаянием подумала Татьяна, «с форелью на кукане».

Вновь послышались голоса. Татьяна перевела взгляд туда, на просвет, сквозь который стали различаться другие силуэты. Красная листва на деревьях через густую пелену дыма стала напоминать запёкшуюся кровь.

XIV

Го Цзи с наслаждением отхлебнул кофе и проверил электронную почту. Несколько деловых писем с его фабрики пластиковых изделий в Шанхае не требовали срочного реагирования. Он довольно потянулся и сделал ещё несколько глотков. Сиэттл нравился ему всё больше. Тут было куда меньше народу, чем в в любом городе на берегу Жёлтого моря. Местный Уолл-Март[12] успешно торговал тазиками и вёдрами с его фабрики. Он обожал кофейни, типа этого «Старбакса» в просторном помещении книжного супермаркета. Купленный им недавно дом был отлично расположен вблизи главного хайвея и недалеко от одной из лучших школ в городе, куда уже начали ходить его дети. Но особенно ему нравился местный воздух после дождей – такого не найдёшь ни в одном городе Поднебесной и не купишь ни за какие деньги. Уж это он знал наверняка.

Го Цзи прошёл к урне с рециклингом и скинул туда пустой бумажный стаканчик из-под кофе; трепетное внимание в этом мегаполисе к окружающей среде ему тоже импонировало, несмотря на то, что его пластиковое производство в Китае не имело ничего общего с заботой об экологии. Он пошёл было обратно к своему лаптопу у окна, как вдруг что-то смутно знакомое привлекло его внимание. На доске объявлений, стандартной для любой кофейни, был приколот листок с портретом молодой женщины, лицо которой показалось ему знакомым. Текст под портретом гласил следующее:

«Полицейское управление Сиэттла просит помощи населения в установлении местонахождения Татьяны Кауровой-Картер. Татьяне 41 год, рост 5 футов 3 дюйма, вес 149 фунтов. Татьяна работает риэлтором в отделении Келлер Виллиамс – Эверетт. Последний раз её видели 25-го сентября сего года. Любого, у кого могут быть данные о местонахождении Татьяны, просим связаться с полицейским управлением Сиэттла по телефону …»

Го Цзи пробежался глазами по тексту, изобиловавшего незнакомыми ему английскими словами, но суть объявления была ему понятна. Он хорошо помнил эту девушку риэлтора, весьма профессионально сумевшую закрыть его сделку в течении суток.

Покачав головой, он задумчиво почесал подбородок. Снаружи пророкотал гром и внезапно начавшийся ливень стал хлестать в окна кофейни. Го Цзи посмотрел на улицу. Сквозь нечеткие разводы от капель дождя на стекле, были видны припаркованные машины и пожилая женщина в конической шляпе, неторопливо шагающая по мокрому тротуару. Через мгновение, стеллаж с книгами заслонил собой её фигуру и только шляпа, как по волшебству, двигалась поверх разношёрстных фолиантов сама по себе. Табличка с буквами крупным шрифтом над стеллажом гласила: «Туризм и Путешествия».

Го Цзи опять почесал подбородок, нахмурился и направился в туалет этого «Старбакса».

 

 

Примечания и Disclaimer:

Хайда – реальное индейское племя, проживающее на архипелаге Хайда Гвай (бывшие Острова Королевы Шарлотты в Британской Колумбии) и в южной части Аляски (в районе Кетчикана).  Данная история является чистым вымыслом, любое совпадение имён, фамилий, кличек, прозвищ и названий населенных пунктов – абсолютная случайность.

[1] «Катти Сарк» (Cutty Sark) – известный брэнд шотландского виски.

[2] Мандарин – основной из китайских континентальных диалектов.

[3] Together and forever – вместе и навсегда (англ.)

[4] «Сиэттл Саундерс» (Seattle Sounders) – клуб Сиэттла по соккеру (европейский футбол).

 

[5] Сасквач (Sasquatch) – реликтовый антропоид, «снежный человек», обитающий согласно легендам в удалённых районах штата Вашингтон и Британской Колумбии.

[6] Ширдак – войлочный ковёр с характерным узором у казахов и киргизов.

[7] «Барнс энд Нобл»  (“Barnes & Noble”) – сеть книготорговых супермаркетов в Северной Америке. В каждом магазине этой сети обязательно есть кофейня «Старбакс».

[8] Би Би Кинг (B.B. King) – известный американский композитор и исполнитель музыки в стиле блюз.

[9] Фуд-банк (Food Bank)  — сеть благотворительных организаций в Северной Америке, оказывающих бесплатную помощь продуктами питания малоимущим семьям. Иногда офисы и пункты раздачи продуктов фуд-банков располагаются в помещениях церквей.

[10] Джеймс Кук (James Cook, 1728 — 1779) – английский мореплаватель и исследователь (в том числе) Тихоокеанского побережья Северной Америки.

[11] «Армия Спасения» (The Salvation Army) – благотворительная христианская организация.

[12] Уолл-Март (Wall-Mart) – крупнейшая в мире сеть универсальных магазинов со штаб-квартирой в Америке.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок в отдел фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале