Шевченко А. — Элен — 22

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия

—————————————————————————————-

Иногда кажется, что жизнь остановилась. Дни сменяют друг друга, похожий один на другой, словно кубинские сигары цвета maduro. Но даже самая большая коробка сигар рано или поздно заканчивается, а дни складываются в месяцы, месяцы в годы, а годы падают в пустоту, как ненужные листки из старого отрывного календаря.

Но сегодня всё иначе.

Пётр Сергеевич ворвался в квартиру, хлопнув дверью так, что безделушки в сервантах задребезжали. Сбросил ботинки, плащ по-молодецки швырнул на диван. Казалось, даже колени сегодня не болели. Будто молодость вернулась.

Впрочем, в какой-то степени так оно и было.

Пётр Сергеевич с отвращением окинул взглядом свою холостяцкую квартиру. Три огромных комнаты с высоченными потолками, заставленные тяжёлой мебелью. Три комнаты – это очень много. В этих шкафах, на антресолях не меньше тонны разного бесполезного хлама, копившегося годами.

Где же оно?

Он решительно тряхнул головой и подошёл к застеклённому серванту. С полок на него смотрели блестящими глазами многочисленные статуэтки. Всё, что он собирал за долгие годы службы.

Бесполезные годы.

Нет, это не здесь. Нужно искать где-то в ящиках. Лучше начать с кладовки.

Первую коробку Пётр Сергеевич вытаскивал минут пятнадцать. Отдышался, вытер платком лысую макушку. Долго же ему придётся возиться! Как же всё захламлено! Зачем он всё это копил? Кому оно достанется? Ни семьи, ни друзей. Настанет день, и чужие люди въедут сюда, а потом вывезут все эти вещи на свалку.

Давно пора.

Ну-ка, что у нас здесь? Старые наградные грамоты. «За отличную службу», «Ко дню дипломатического работника»,  «200-летие образования Министерства Иностранных дел России». Когда-то эти нарядные бумажки висели на стенах в красивых рамках, и  Пётр Сергеевич любил демонстрировать их гостям.

Он фыркнул и тут же закашлялся от пыли. Как смешно и нелепо выглядит теперь его мальчишеское тщеславие.

Впрочем, всё это пустое. Гости давно не ходят к нему.

Грамоты без жалости полетели на пол. Больше в коробке ничего. Оно и понятно. Но лучше проверить. Да, надо всё хорошо проверить, оно того стоит. Когда жизнь превращается в жалкое бессмысленное существование, любое новое событие делает день необычным. Даже если это просто знакомое лицо в толпе.

За долгую карьеру дипломата Пётр Сергеевич повидал немало. Мало кто из граждан бывшего Союза мог похвастаться тем, что побывал в сотне стран. Впрочем, в молодости он всё воспринимал, как должное: успешный выпускник МГИМО, сразу отхвативший выгодное место в Министерстве благодаря родительским связям, работа в Софии, Брюсселе, Будапеште.

А потом был Париж.

Лет эдак двадцать назад, когда гости ещё хаживали к нему, Пётр Сергеевич частенько рассказывал курьёзные байки о дипломатической службе, большей частью приукрашенные или даже выдуманные. Но об одной истории, совсем незначительной в череде тогдашних событий, не упоминал никогда. Что было тому причиной? Он бы и сам не ответил. Да и о чём говорить? В самом деле, экая глупость: познакомился с девушкой, пригласил на свидание, девушка не пришла. Обычное дело. Любой мужчина может поведать сотню подобных сюжетов. И дело было даже не в том, что обычно женщины не отказывали красавцу-дипломату. Но странное чувство, посетившее его тогда, поселилось навсегда глубоко внутри, чувство чего-то несравненно прекрасного, но утраченного. Пётр Сергеевич не любил патетику, но иногда ему хотелось думать, что жизнь тогда разделилась на «до» и «после», и хотя внешне ничего не поменялось, внутренне он ощущал: неуловимо изменился он сам, словно бы отразившись в лживом кривом зеркале, и тайна и смысл этого изменения не давала покоя до сих пор. Он не мог бы выразить суть этого изменения словами, но казалось, что всё могло сложиться иначе, и жизнь пошла бы по другому пути – настоящему. Но случилось так, как случилось, и он жил так, как жил: отражением себя настоящего, играя чужую роль.

Однако что теперь думать об этом? Жизнь прожита. Но воспоминания, как всегда, накатили, захлестнули с головой, разворачиваясь с поразительной точностью, словно загадочная древняя книга…

 

***

 

– Вы хорошо говорите по-французски.

– Что?

Пётр оторвался от пейзажа за окном. Перед ним стояла официантка с подносом. Слегка улыбалась.

– Я сказала, что вы хорошо владеете французским. Хотя вы не француз.

Пётр вежливо улыбнулся.

Она поставила бокал и тарелку, разложила приборы, поправила салфетку. И не уходила.

– Да, я не француз, – прервал он молчание. – Ну и что? Говорят, в Париже живёт только три процента самих французов. Остальные – иностранцы.

Она засмеялась.

– Это не совсем верно. Скорее, легенда для туристов. Впрочем, не мне об этом судить. Я ведь тоже иностранка.

Пётр осмотрел девушку внимательнее. Миловидное лицо с тонкими чертами, белая кожа, красивые карие глаза. Ярко-алые губы, аккуратная стрижка-каре. На рубашке карточка с именем: Элен. Самая что ни на есть типичная француженка. Во всяком случае, именно так Пётр их и представлял.

Официантка перехватила его взгляд.

– Не обманывайтесь именем. Мои дед с бабкой приехали сюда из России в двадцатом году. Я родилась в Париже, но здесь я чужая. А вы тоже из России, я сразу это поняла.

Пётр с сожалением посмотрел на остывающий «Бёф брезе». Пожалуй, это невежливо с её стороны. Официантам не следует так навязчиво приставать к посетителям. Но дипломатическая выучка не позволяла просто так прогнать девушку или, тем более, начать есть в её присутствии.

– Да, я из России, – сказал он сухо.

И выразительно посмотрел в сторону тарелки.

– Я сразу это поняла, – зачем-то повторила Элен, не обращая внимания на намёк.

Пётр подавил раздражение и вгляделся в девушку внимательнее. Она так настойчиво желает знакомства?

А почему бы и нет?

Он улыбнулся одной из своих заученных улыбок.

– Похоже, вы не прочь поговорить, – сказал он.

Она застенчиво оглянулась и поправила волосы.

– Других клиентов всё равно нет.

– И часто вы вот так болтаете с посетителями? – засмеялся Пётр. Ему начинала нравиться эта наивная непосредственность.

– Только с теми, кто культурен и образован.

– Это комплимент?

– Я знаю, о чём говорю.

– И что же вы знаете?

– Например, вы разбираетесь в винах.

Вот оно что. Пётр мысленно сложил два и два. Иностранец, разбирается в вине, ходит по ресторанам – значит, богат. Он засмеялся, довольный, что разгадал невинную женскую хитрость.

– А вам не попадёт от начальства?

– Нет, что вы. Я наоборот должна любезничать с клиентами, чтобы они возвращались. Вот, посмотрите.

Она вытянула руку. На ладони лежал предмет. Сувенир. Три маленькие бутылочки из зелёного стекла, скреплённые деревянной рамочкой.

– Это подарок от ресторана. На память.

Пётр машинально взял.

– Ясно. – Он вдруг ощутил разочарование, поразившее его самого. Только что он желал, чтобы девушка убралась подальше, а теперь стало обидно от осознания, что внимание Элен – не более чем рекламная уловка.

Он всё же назначил ей свидание, и она, к его удивлению, легко согласилась. И даже потом, когда она не пришла, когда он стоял на третьем ярусе Эйфелевой башни – ах, как банально! – ёжась от холода в тонком свитере, бросая взгляды то в толпу туристов, то на раскачивающийся под ногами город, он ни на секунду не усомнился в её искренности. Талантливый дипломат, он отлично умел распознавать ложь и все её оттенки, превосходно владел этим знанием и сам пользовался им. Ответ напрашивался один: что-то случилось. Элен не смогла прийти.

Ни тогда, ни теперь Пётр Сергеевич не смог понять, что заставило его размышлять об этом. Мало ли несостоявшихся встреч и неудавшихся романов несёт в себе жизнь человеческая? Но следующим же днём он снова сидел в том же ресторане за тем же столиком.

К столику подошла другая официантка.

– Простите. Вы могли бы позвать Элен?

Ему пришлось повторить дважды. Ответ по-настоящему обескуражил. Здесь не работала никакая Элен. Нет, и вчера не работала. Никогда не работала. Назвалась другим именем? Он попробовал описать. Нет, не работает. Но как же? Здесь, на этом самом месте. Не могло же всё это привидеться? Ведь вот он, вот – брелок с тремя бутылочками. Ведь он настоящий!

Но ресторан не дарил клиентам сувениров.

Всё это было очень странно. В течение недели Пётр каждый вечер приходил в ресторан, ожидая встретить загадочную Элен. А в пятницу его вызвали к начальству для доверительного разговора: уполномоченные органы вежливо интересовались, с какой целью подающий надежды дипломат, сын уважаемых родителей интересуется некоей эмигранткой и настойчиво ищет контакта с ней? Пришлось унизительно оправдываться. Больше он в том ресторане не появлялся.

Трудно сказать, повлияло ли это, казалось бы, незначительное событие на дальнейшую судьбу Петра Сергеевича. Но всякий раз, едва лишь он задумывался о своей жизни, столь же лживой и бессмысленной, как пластмассовые фрукты на столике дешёвого кафе, он отчего-то вспоминал Элен, словно именно она стала некоей отправной точкой, поворотным знаком, дорожным символом на ткани бытия. Пусть внешне ничего не изменилось, он продолжил карьеру дипломата и вышел на пенсию в шестьдесят восемь, но тогда, именно тогда всё могло пойти по-другому.

С годами воспоминание поблекло, превратившись в смутное неприятное чувство, и, ощущая его, Пётр Сергеевич всегда старался переключиться на что-нибудь позитивное. А сувенир в виде трёх бутылочек отправился туда же, где был и весь остальной хлам – в коробки и ящики. Там, в темноте и пыли, терпеливо доживали свой век выцветшие чёрно-белые фотографии, позолоченные ордена и значки, старые билеты, карты городов, брелоки для ключей, и прочее, прочее, прочее… Всё то, что не имело значения, но сохранилось, потому что ничего другого не было.

Но сегодня жизнь словно повернулась вспять. Будто и не прошло полувека, и ему снова двадцать шесть, и стоит выйти на улицу, как он ступит на знакомый Ланнский бульвар, вдохнёт неповторимый аромат французской выпечки, а потом – в знакомый ресторан; и всё будет иначе. Как именно – иначе, Пётр Сергеевич не знал, знал лишь, что чувство это – лживо, что на самом деле он дряхлый, никому не нужный пенсионер, но ощущение было столь сладостным, что он смаковал его и лелеял.

Вот оно…

Губы сами расползлись в торжествующей улыбке. Обретённый в Париже сувенир лежал на ладони, отсвечивая бликами на зелёных бутылочках.

Всего час назад он убедил себя, что наконец-то свихнулся, ибо в толпе людей, спешащих к автобусу, увидел лицо Элен – лицо, которое столько раз видел во снах, что не мог спутать ни с каким другим. Это не могла быть она, но это была она. Тогда, не в силах справиться с ощущением дежавю, он окликнул её по имени.

Она обернулась. Нахмурилась, обеспокоенно мазнула взглядом по толпе, а потом скрылась в автобусе. Тогда он понял, что сошёл с ума.

Потому что Элен ни капельки не изменилась. Прошло почти пятьдесят шесть лет, а она молода и красива. Значит, он тронулся умом, и Элен ему привиделась. Так же, как и тогда, в Париже. Он сам её придумал.

Но вот же он, злополучный сувенир! Лежит на ладони, переливается в лучах солнца. Он-то настоящий! Где же бред, а где явь?

Пётр Сергеевич почувствовал необычайное воодушевление. Давно он не ощущал себя настолько живым! Он разгадает эту загадку во что бы то ни стало!

Зажав в кулаке заветные бутылочки, будто боясь, что они растают, Пётр Сергеевич поспешил прочь из разгромленной квартиры, отпихивая ногами пустые коробки. Многочисленные статуэтки грустно таращились ему вслед блестящими глазами.

 

***

 

Что первым делом изучает хороший следователь? Правильно – место преступления. Поэтому Пётр Сергеевич отправился к автобусной остановке. Он сам не знал, что собирался найти; суетливые горожане торопились по своим делам, погрузившись в мысли или уткнувшись в смартфоны. Конечно, Элен там не ждала.

Если она села в автобус, то куда могла ехать? Куда угодно. Вернётся ли она этим же маршрутом? Кто знает? Самым верным казалось прийти сюда завтра и подкараулить загадочную гостью из прошлого. Однако на ум пришла другая мысль.

Прямо напротив остановки располагался один из корпусов Политеха, и, заприметив над входом видеокамеру, Пётр Сергеевич удовлетворённо кивнул.

Уже четырнадцать лет минуло, как он оставил службу, но старые связи всё ещё давали многое, и вот Пётр Сергеевич сидел в одном из кабинетов института, а рядом уткнулся в монитор худой программист Антон, любезно предоставленный администрацией.

– Когда это было? – спросил Антон.

Худой и нескладный, с нестриженными сальными волосами и длинным носом, он напоминал грустную птицу из забытого мультфильма далёкого детства.

– Где-то… – Пётр Сергеевич закашлялся. – Где-то в обед. Может, в полдвенадцатого.

Парень скорчил унылую гримасу и отмотал запись. На экране было видно остановку и снующих туда-сюда горожан. Цифры в углу экрана показывали время: 11.19.

– Будем смотреть, – пробурчал Антон.

Пётр Сергеевич разделял его чувства. Можно ли что-то углядеть в этой бесконечной веренице прохожих? Но что остаётся?

Таймер медленно отсчитывал минуты. Пётр Сергеевич внимательно смотрел в экран, рядом терпеливым сфинксом застыл Антон. Внезапно Пётр Сергеевич ощутил нечто, некую тень узнавания. Что-то изменилось в картинке. Сейчас… Ну же! Что именно привлекло его внимание? Почему взгляд возвращается к этому пенсионеру с тростью?

Да это же он сам! Точно! Он как раз проходил под камерой. Сейчас он постоит, откашляется в платок, а потом повернёт голову в сторону толпы, вливающейся в салон автобуса. И там…

– Здесь, – прошептали непослушные губы.

Антону пришлось перематывать два раза, но момент уловить удалось. Вот она, Элен, во всей красе своей неувядающей молодости. Стоп-кадр даже зафиксировал удивление на хорошеньком лице – в этот момент она услышала своё имя.

Пётр Сергеевич удовлетворенно откинулся в кресле. Существует! Значит, не рехнулся.

– Мне нужно найти её.

– Это лучше в органы, – неуверенно сказал Антон.

– Ефимов сказал, ты хороший специалист.

Парень поджал губы, но промолчал. И правильно: негоже заставлять начальника сомневаться в своей квалификации.

– Ладно. Попробуем для начала через поиск.

Манипуляциями Антона картинка была увеличена, очищена от посторонних лиц.

– Ну, ничего себе!

– Что? – Пётр Сергеевич подался вперёд. На экране мелькали разноцветные фото и надписи, но ему это ни о чём не говорило.

– Найдено две тысячи четыреста сорок три совпадения.

– И что это значит?

– Это значит, что ваша знакомая очень активно ведёт себя в интернете.

Антон принялся клацать мышкой, и перед Петром Сергеевичем замелькали картинки. Это была Элен. В разных образах, под разными именами, но это была она. Никаких сомнений.

– Сайты знакомств, соцсети, форумы, – бормотал Антон непонятные слова. – Похоже, она довольно общительная.

– И мы можем написать ей? Или позвонить?

– Не думаю, – Антон запустил пятерню в волосы. – Тут в основном фейки.

– Чего?

– Боты. Ложные аккаунты.

Пётр Сергеевич крякнул.

– Ты мне зубы не заговаривай, медвежатник. Что делать-то?

– Есть у меня одна программка…

Спустя минут пятнадцать Антон с довольным видом представил результат.

– Вот. С большой долей вероятностью эта страница – основная.

На экране красовалось фото Элен с пометкой: «Елена, 24 года». А ниже: «Познакомлюсь для любви, отношений», «замужем не была, детей нет».

Кто же ты, таинственная незнакомка?

– Пиши ей, – приказал Пётр Сергеевич.

– Чего? – смутился Антон.

– Пиши, говорю.

– Зачем?

– Надо.

Антон засопел.

– И что писать?

– Она хочет встретиться с мужчиной? Вот и пригласи её на свидание. Как хочешь, но сделай.

Антон хмыкнул, но подчинился, быстро застучал клавишами. Время от времени он бросал на Петра Сергеевича косые взгляды. Что он, интересно, думает? Что старый пердун решил тряхнуть сединой и «подцепить» молоденькую подружку? Ничего, пусть думает, щенок. Главное – найти её.

Антон и в самом деле оказался хорошим специалистом. Элен вскоре ответила.

Она согласилась встретиться.

 

***

 

Во времена его молодости этот каштан считался излюбленным местом для свиданий. Теперь здесь всё поменялось: заменили старые скамейки, вместо выщербленного асфальта – аккуратная брусчатка. И ни одной влюблённой парочки. Но было что-то символичное в том, чтобы встретиться с Элен именно здесь. Ещё одна уловка, чтобы почувствовать себя молодым.

Пётр Сергеевич покосился на часы. Скоро должна появиться Элен. Он расправил газету и уткнулся в неё взглядом, делая вид, что читает. Должно быть, выглядело это очень глупо: старик в длиннополом плаще, тёмных очках и с газетой. Не хватает шляпы – тогда он будет точь-в-точь шпион из старых фильмов.

Он узнал её сразу. Да, ничуть не изменилась. Элен нетерпеливо оглядывалась, покусывая губы. Несколько раз сверилась с часиками на руке. Достала телефон, посмотрела, с раздражением бросила в сумочку.

Нужно было что-то сказать.

– Элен…

Она обернулась, и лицо её выдало столь искреннее удивление, что последние сомнения отпали: перед ним стояла именно Элен, не двойник, не внучка, изумительно похожая на бабку; нет, это была она, та самая девушка, подарившая ему сувенир пятьдесят лет назад в Париже.

Она нахмурилась. Быстро осмотрелась по сторонам.

– Я жду вас, – сказал он.

– Вы?

– Да.

Он с трудом поднялся, опираясь на трость.

– Вы ошиблись, – резко сказала она. – Я жду здесь кое-кого.

– Это я писал вам. Я хотел встретиться с вами, Элен.

Она отшатнулась. Сощурила глаза.

– Почему вы меня так называете? Меня зовут Елена.

Он покачал головой.

– Когда-то вас звали Элен.

– Откуда вам известно это имя?

Небо словно стало темнее, в воздухе повеяло какой-то необъяснимой угрозой. Или так показалось? Пётр Сергеевич улыбнулся.

– Мы встречались. В Париже. Не помните?

Он снял очки.

– Я тогда был моложе. Где-то годков на пятьдесят. А вы…

Лицо её смягчилось.

– Я поняла, – тихо сказала она. – Я помню вас. Пётр, кажется. Да, Пётр. Что вам нужно?

– Самую малость, Элен. Всего лишь ответы на вопросы.

Она вздохнула и отвернулась в сторону. Помолчала.

– Ответы… Ответы не имеют значения, Пётр. Как и вопросы.

– Имеют. Я хочу знать, что всё это значит. Кто вы? Почему вы не постарели? Почему познакомились со мной тогда?

Он достал из кармана подарок Элен.

– Почему подарили мне это? Зачем? Почему я не мог вас найти потом? Почему, почему? Почему?!

Голос его сорвался, и он закашлялся. Достал платок, прижал к губам, силясь справиться со спазмом. Утёр выступившие слёзы.

Элен смотрела с грустной полуулыбкой.

– На один вопрос я могу ответить. Почему я не пришла тогда? Потому, что я ошиблась. Когда я поняла это, то исчезла, чтобы никогда больше с вами не встречаться. Что же до того, кто я? Вам не нужно знать. Более того, это знание опасно для вас. Это удивительно, что мы встретились через столько лет. Но две встречи со мной – это и так слишком много.

Он прервал её нетерпеливым взмахом руки, подошёл, стараясь не обращать внимания на боль в коленях.

– Что ты несёшь? Чем опасно? Почему?

– Опасно для вашей жизни.

Он засмеялся сиплым, лающим смехом.

– Мне восемьдесят три года. Думаешь, меня может что-то испугать? Говори!

Она медленно покачала головой.

– Не мне решать, кому жить.

– Обещаю, я не сделаю ничего плохого. Я просто хочу знать. Больше ничего.

Элен отступила. Брови её сдвинулись.

– Глупец. Ответы и убьют тебя. Уходи и забудь меня. Никогда не ищи больше. Третью встречу со мной ты не переживёшь.

– Ах, так?

Он шагнул вперёд, неожиданно резво даже для себя, поймал её за руку, дёрнул на себя.

– Не знаю, зачем тебе всё это нужно, но я знаю, что ты врёшь. Зачем ты врёшь? Ответы убьют меня? Третья встреча убьёт меня? Почему же я ещё жив? Ведь я вижу тебя в третий раз!

– Нет, – она попыталась вырваться, но он держал крепко. – Это правда. Отпусти, глупый!

– В Париже – раз. Сейчас – два. И вчера – на автобусной остановке – три!

Она замерла.

– Вчера?.. Это был ты?

– Да! Я окликнул тебя, и ты обернулась!

Элен больше не пыталась вырваться, а словно бы обмякла. Лицо её жалобно сморщилось, будто она собиралась заплакать.

– В этот раз ты подобрался очень близко, – зашептала она. – Три раза… Зачем, глупый? Тебе всё равно не вспомнить… Как же ты не поймёшь? Ты всё забудешь, снова забудешь. И всё будет заново.

– Что – снова? Что будет? Отвечай!

Но Элен молчала. Лицо её замерло, словно превратившись в маску, взгляд смотрел в одну точку. Пётр Сергеевич рванул её за руку, чтобы привести в чувство, но рука была тверда и неподвижна, будто камень.

Да это же и есть камень…

Он отшатнулся. Перед ним замерла каменная статуя. На мраморном лице застыла маска со странным выражением. Он коснулся лица, под пальцами осыпался песок. Порыв ветра взметнул пыль с недвижимой скульптуры, и Пётр Сергеевич зажмурил глаза и закашлялся. А когда смахнул слёзы, статуя уже разваливалась на куски.

Дыхание перехватило, колени подогнулись. Небо неожиданно качнулось, и Пётр Сергеевич провалился в пустоту.

 

***

 

Он заставил себя разлепить глаза.

Лампа на белом фоне. Потолок. Значит, он лежит в кровати.

Остатки тяжёлого сна ускользали, растворялись в голубоватом мерцании лампы, а с ними исчезало что-то важное. Что-то, о чём следовало помнить.

Повернул голову. Больничная палата. На соседней кровати – мужик под капельницей.

– Где я?

Подошла медсестра – маленькая пухлая девушка в белом халате.

– Проснулись? Как чувствуете себя?

– Что со мной?

– Вам сделали операцию. Доктор сказал – всё прошло нормально.

– Сообщите… в Министерство…

Медсестра странно посмотрела.

– Я позову врача.

Вскоре она вернулась в сопровождении худого парня в халате.

Кого-то он ему напоминал.

– Так, Игорь Петрович, – жизнерадостно объявил врач. – Операция прошла успешно. Жить будете.

Игорь Петрович? Кто это? Ах, да. Ведь он и есть Игорь Петрович. Как странно. Имя вроде и его, но как будто чужое. Вот же глупость…

– Кому вы просили сообщить? – вкрадчиво осведомился доктор?

– В Министерство, – неуверенно сказал Игорь Петрович.

И запнулся.

– Какое министерство? Зачем?

И впрямь – зачем? Он полжизни проработал водителем, а сейчас – сторож на почте.

– Антон Викторович, – вмешалась медсестра. – Да он же ещё от наркоза не отошёл.

Складки на лбу доктора разгладились. Он снял очки, почесал кончик своего длинного носа и улыбнулся.

– Да, конечно. Игорь Петрович, сегодня вам сделали операцию. Мы достали у вас два камня из протоков…

Камень? Серый, изрезанный трещинами, осыпающийся под руками?..

– Ну, что же вы так дотянули? Говорил же, раньше надо было ложиться. Хорошо, успели. Лена, смените капельницу Васильеву. Ага. Игорь Петрович, после операции жёсткий режим. Пока полежите у нас, но диету придётся ещё долго соблюдать. Я же вам говорил. И никакого домашнего вина больше. Слышите?

Игорь Петрович слышал. Всё верно. Ему пятьдесят восемь, он работает на почте за пять тысяч восемьсот пятьдесят в месяц, чтобы доработать до пенсии. Он никогда не был дипломатом. Не учился в университете.

Никогда не был в Париже.

Антон Викторович ушёл, наказав отдыхать, а Игорь Петрович всё не мог отделаться от назойливых мыслей. Бывают ли сны, в которых можно прожить целую жизнь? Теперь он знал, что бывают. И ощущал себя глубоким стариком.

Нет, правильно сказала сестра – это всё последствия наркоза. Ему просто нужно отдохнуть и не думать о всяких глупостях. Мало ли что привидится! Скоро он вернётся домой, к своему винограднику, и всё будет, как прежде.

Игорь Петрович поправил подушку, устраиваясь поудобнее. Пальцы нащупали в постели что-то жёсткое. Что это там? Странная игрушка, зелёные бутылочки в рамке. Откуда? Нечто это означает, нечто важное. Что-то, связанное со сном.

Пальцы разжались, и игрушка упала на тумбочку.

Потом. Он подумает об этом потом.

 

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок в отдел фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале