Kreola Lita-Охота- 14

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия

——————————————————————————————

1.Сборы.
Всю зиму проведя будто в спячке, с первой оттепелью она засобиралась. Пора. Пора на
охоту. Место она приметила ещё позапрошлым летом. Путь был не близкий. Она не любила ездить верхом, но тащиться в такую даль на своих двоих тоже не прельщало. Вполне достойно держась в седле, всё-таки на лошади она чувствовала себя неуютно. Забавно: ей всегда казалось, будто животное делает ей одолжение, соглашаясь перевозить на себе такую не тщедушную тушку. Товарки неизменно смеялись над ней: «Таких жеребчиков объезжаешь – только ну! А в седле как куль с репой болтаешься!»
Собираясь в дорогу, нужно было тщательно продумать каждую мелочь. Говорят, когда-то их орден был в почёте. Давно это было и неправда. Теперь, если её опознают, можно будет ждать одних только неприятностей. Даже то, что женщина путешествует в одиночку, и то вызовет подозрение. Отправляясь в путь, послушницы не имеют при себе никаких знаков, могущих выдать их принадлежность к ордену. Только тайное слово поможет в случае крайней нужды найти сподвижников в чужих краях. И от палаша к сожалению придётся отказаться. Из оружия подойдёт только то, что можно надёжно скрыть под тёплым меховым балахоном. Впрочем, мастера учитывали окружающую обстановку: армид¹ обучали защищать себя всем, что попадёт под руку. Конечно, основой их «жизнеобеспечения» была их собственная наука, однако всем известно – на Бога надейся, а сам не плошай. Все ветви ордена делились между собой своими знаниями настолько, насколько позволяли способности учеников к восприятию искусства смежной линии.

Кержацкие леса – хорошее место для укрытия. Увы, не только Орден счёл их таковыми. И речь не об одних лихих людях, озорующих на торговых трактах и возвращающихся под покров таёжных
лесов с добычей. Местному населению на глаза тоже лучше не попадаться. Они только с виду мирные селяне. Беспоповцы-кулугуры народ злобный, недоверчивый. Чужаку воды испить из своего ведра не каждый даст, уж не говоря о том, чтобы в дом пустить на ночлег. Впрочем, их тоже можно понять. Пробираться придётся тропами лесными, в обход жилищ. Так что и продуктами придётся запастись так, чтобы хватило до людной местности с большими городами, с трактирами и постоялыми дворами вдоль дорог, поближе к цивилизованной Европе. Да уж, цивилизация: моются раз в год, и помои льют прямо на улицу на головы зазевавшимся прохожим.

2.ДУМЫ

Она неспешно продвигалась на своей муругой² лошадёнке по лесной тропе и, жуя вкусный сухарь сдобного пшеничного хлеба, раздумывала о превратностях судьбы. Многие века существует их Орден, и по пальцам можно перечесть годы, когда им не приходилось ни от кого скрываться. Их гнали наравне с ранними христианами, потом они бежали от окрепшего католицизма и его походов за веру, за Христа, по существу являющихся банальным грабежом и насаждением власти. Уж про мусульман с их крайним неприятием иных верований и культур и говорить нечего. Теперь их школа рассеяна маленькими островками по всему миру, и только диву даёшься, как она ухитряется сохранить единство традиций. А может по этому и ухитряется? Учение не предполагает борьбы за власть, расширения территорий, привлечения большого числа адептов. Большинство из практиков живут, даже не подозревая о том, что несут в себе частицы тайного знания. Лишь немногих избранных мастер разрешает ввести в круг посвящения – им предначертано стать учителями. Она тоже станет учителем! Но пройдёт ещё не один год, прежде чем послушница покинет скит на берегу реки и «выйдет в люди», чтобы подыскивать молодых барышень и женщин, которым можно будет доверить разрозненные части искусства армид. И может быть даже ей повезёт, нет, просто обязательно повезёт найти среди них таких, которых можно будет ввести в Орден.

Долог путь армиды к месту охоты. Почему? Да потому что такое не забывается. Пойдут слухи, разговоры. Начнут рыскать искатели большой и чистой любви, просто любопытствующие, жадные ловцы необычной добычи. В общем, охота начнётся на неё. И к тому времени она должна быть уже далеко на пути назад к своему неприметному скиту в лесах у тёмной реки, увозя в себе семя будущей жизни.
Долог путь в обход больших городов, где вечно идут какие-то свалки, где людям не живётся без дележа власти, земель, денег.
Долог путь, потому что Земля прекрасна! Потому что везде есть на чём задержать взгляд. Много мест на пути, где хотелось бы остаться не на день, чтобы дать лошади отдохнуть после долгого перехода, а навсегда.
Путь течёт, как большая река, неспешно и величаво. И мысли в дороге текут плавно
и складно. Чего только не передумаешь. Вот к примеру: почему большинство армид остаются
одинокими в мирской жизни? Им не запрещено обзаводиться семьями, детьми. И, казалось
бы, само их искусство к этому располагает. Ан нет. Не выходит. Не может армида отдать одному кому-то всю свою душу, а это всегда чувствуется, и приходят ревность, обида, злость. Сложно объяснить законному супругу, что в твою задачу входит дарение любви всему миру. Не в плотском смысле, а в духовном – всё равно. Мужчины — слишком ярые собственники в любви. Даже те, что принадлежат к Ордену. Воины Ордена знают суть армид. Но одно дело теоретическое понимание, и совсем другое – приятие этого на практике. Мало кто из них оказывается способен смириться. Но на то они и воины. Это их сущность. Ведуны и знахари же слишком озабочены своими науками, большинству из них брак попросту не интересен.

Ей повезло добраться до западных границ практически без приключений. Благословен мир, заключённый между державными соседями! На долго ли? Не предсказуемо. Ради этого Вечного мира был нарушен другой мирный договор с южными соседями, назначенный аж на двадцать лет и не продержавшийся и четверти того срока. Сложное дело — политика — непонятное. И армиде осталось всего-ничего пути. Совсем скоро она доберётся до места.

3. Двое.

Растеплело. Меховой плащ теперь нужен только для ночёвок. Леса зазеленели тонкой прозрачной листвой, лишь дубы ещё в полусне стоят раздетые, да по утрам иногда вдруг схватывает изморозью размытую ухабистую дорогу. По дороге пробираются рыцарь и его оруженосец. Чалого конягу ведут в поводу. Животина явственно хромает на правую заднюю и оскальзывается всеми ногами на подмёрзшей дорожной мешанине. Видно, выводя бедолагу с ночёвки из тёплого стойла, кое-кто поленился вычистить ей копыта. Теперь прелая подстилка, набившаяся в подковы, подмёрзла, и у коня разъезжаются ноги.
Рыцарь выглядит пообносившимся, но всё же бодр и благороден. Он спешит. Наверное, торопится из какого-нибудь приграничного бастиона на родину, в свой родовой замок, где грустит без него красавица жена, или пропивает наследство непутёвый младший братец. Утренний ветер треплет светлые волосы, овевает бледное вытянутое лицо. Рыцарь тощ, так же как и его верный конь, но в глазах праведный блеск! Помятая кираса начищена, крылья закреплены с обеих сторон седла.
Оруженосец, не смотря на свой простонародный вид, не походит на слугу. Это скорее пахолик, пришедший в войско вместе с товарищем, обмундированный и вооруженный за его счёт. Вместо кирасы на нём бехтерец³. Его фигура смотрится скорее стройной, чем худой. На красивом лице с крупными скулами и ясными глазами часто промелькивает выражение доброй снисходительности к чудачествам своего товарища. Чувствуются в нём игривый задор и потаённая житейская мудрость.
Армида нагнала их пару дней назад, ещё у посёлка, и теперь следовала за ними в отдалении, укрываясь за деревьями, с обеих сторон обступающими дорогу. В одном месте лесная тропа, по которой она пробиралась, подходила почти вплотную к дороге. Именно в этот момент какой-то неловкий поступок оруженосца вызвал гневную напыщенную тираду рыцаря, из которой, кроме витиеватых ругательств в адрес спутника, она узнала имя доблестного воина: Тарасиас Кир. Забавно! Впрочем, глядя на него, и следовало ожидать чего-то подобного. А у неунывающего спутника прозвище попроще: Чекарь.

4.Танец армиды.

Путники миновали развилку и повернули на север. Теперь стало очевидно, что мужчины
двигаются в нужном ей направлении. Она обогнала их и, выехав на пустынную дорогу, припустила лошадку. Нужно было опередить их хотя бы на пару часов, чтобы придать заброшенной избушке более-менее жилой вид и подготовиться к встрече долгожданных гостей. Да и себя не мешало бы привести в порядок после долгой дороги. Всё-таки женщина всегда остаётся женщиной, повадливой к чистоте и украшательству.

Огонь пылает в печи. На стол постелена белая льняная скатерть. Томится в горшке похлёбка из вяленого мяса, крупы и овощей. «Хозяйка» избушки подоткнув подол домывает щелястый пол, чтобы кинуть на него найденный тут же в сенях, тщательно выбитый от пыли домотканый половик. Дорожная сумка, охотничий нож и ладные походные сапоги спрятаны в тёмный угол под лежанку. Жаль, что не получится задержаться здесь хоть на несколько дней, дать отдых и себе и измученной дорогой лошади. Пора! В огонь брошена горсть сушёных трав, смешанных с тайным снадобьем. Нехитрый приговор понесёт дым к дороге. Люди не разберут запаха, но почувствуют настоятельную необходимость свернуть на просеку и доехать до одинокого, приткнувшегося в лесной глуши хуторка.

— Бог в помощь, хозяйка. Нельзя ли двум усталым путникам обрести покойный ночлег и горячий ужин в твоём гостеприимном доме? – это, конечно, Тарасиас Кир.

Вот интересно: он действительно так мыслит или всё-таки больше рисуется?

Можно! Всенепременно и обязательно! Давно жду вас, ненаглядные вы мои. И всё уже приготовлено, и расстелены на лавках меховой плащ и одеяло. И конягу вашего сейчас пристроим, и ногу у него поглядим-полечим. У-у! Да тут делов-то! Наминка⁴ у скакуна вашего. Сейчас мы её вырежем, к ранке тряпочку в скипидаре смоченную приложим, глиной копыто обмажем — к утру полегчает. Ах, у пана рыцаря сладости в походном мешке «завалялись»? Это хорошо. А у его благородного спутника вино во фляге?! Так это ещё лучше!
Хорошо сидим. Уж за полночь далеко, того гляди первый петух закукарекает, а сна нет ни в одном глазу! И то ли вино в голове играет, то ли глаза у хозяйки блестят уж очень заманчиво. Поднимается хозяйка из-за стола и говорит: «Ох, потешили вы мне, гости дорогие, душеньку рассказами о своих подвигах славных! Даже не знаю, как и отблагодарить-то вас. А не хотите ли, я вам станцую?»
Хороша хозяйка. Молода, статна. Идёт по полу словно утица-лебёдушка по воде плывёт. Из стороны в сторону как трава луговая гнётся. Закружится будто пламя на ветру. И всё быстрее, быстрее. Пятки
босые ритм отстукивают по полу, а Чекарь в ладоши бьёт, улыбается и чувствует, как сердце его в тот же такт стучит и разгорается.
Тарасиас Кир откинулся на лавку и спит. Крепко спит! Не то, что до утра – до вечера завтрашнего не добудишься. «Пойдём на двор! Душно в избе!» – шепчет горячими губами Чекарь хозяйке на ухо. На улице тихо, небо звёздами усыпано, словно драгоценное покрывало на макушки деревьев наброшено. Горяча любовь хозяйкина, так хороша, что не знает Чекарь усталости. Утомилось его тело от ратной службы, да стосковалось по ласке женской. Солнце уже к полудню поднимается, а они всё сеновал уминают.

  5.Отъезд.

— Да, просыпайся же ты, чёрт криворожий! – Кир плескал водой из ковша прямо на приятеля, но тот
мычал, ворочался и не хотел открывать глаза. Наконец он сел на лавке, зевнул, чуть челюсть не вывихнул, потряс головой.
— Что, что? Уже ехать пора?
— Куда там ехать! Вечер на дворе. Придётся опять здесь ночевать. Сколько тебя знаю, первый раз вижу, чтоб ты так дрых. Несколько часов добудиться тебя не могу!
— А и хорошо, что здесь. Сколько можно бежать?! Отдохнём по-человечески. День-два тебя не спасут.
Обводит Чекарь глазами комнату. Не так что-то в ней, а что – не поймёт. Лавки, стол на месте, горшок с похлёбкой на шестке.
— Где ж хозяюшка наша?
Кир помолчал, поморщился, не ответил. Нет хозяйки. И скатерти нет, и шкуры на лавке. И видно, что не живёт на хуторе никто уж давно. Вон дверь на одной петле болтается, и крыша в сенях – одни дыры. Если бы не горшок с похлёбкой, да не копыто у коня перевязанное, так и поверили бы, что кроме них в избе не было никого.
С рассветом мужчины двинулись в путь. После хорошего отдыха и горячей еды шагается легко. Даже коняга – и тот трусит веселее. Чекарь улыбается на ходу. Долго помнятся воинам такие ночи. А и наплевать, что хозяйка такая странная. Ведь была же! И дрожала струной под его руками, и стонала сладко, и шептала на ухо самые горячие, самые ласковые слова. Шагал Чекарь по дороге, и складывалась в его уме в такт шагам песня. Потому что простыми словами о таком рассказывать грешно, а в секрете держать тошно.
Алым маком заряница расцветала за горой.
С коромыслом молодица собиралась за водой.
Серебром сверкают росы, звон воды у журавля,
Васильки вплетёны в косы: «Здравствуй, лада, это я».
Смех хрустальный, голос звонкий, лада легче, чем перо.
Всколыхнулся стебель тонкий, опрокинулось ведро.

С небом шепчутся берёзы, паутинку ветер рвёт,
Льётся солнце на покосы, за рекою хмель цветёт.
Нас укроет одеялом трав медвяный аромат,
В тайне стены сеновала всё, что было, сохранят.

1. Армида — в данном тексте колдунья, владеющая любовными чарами.
2. Муругий окрас — тёмно-рыжий с чёрной остью или чёрными кончиками остевых волос.
3. Бехтерец — разновидность доспеха из металлических пластин.
4. Наминка — болезненная припухлость или мозоль на подошве копыта.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок в отдел фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале