Русалева Е.-В ожидании Мигеля-29

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия

——————————————————————————————

Планетоид мне сразу не понравился. Но Мигель велел ждать здесь. Пропасть со всех радаров, затаиться. Так что выбирать не приходилось.

Прошла неделя, Мигель не проявлялся, и мне пришло в голову, что безопаснее будет спуститься на поверхность, а не отсвечивать на орбите, где корабль могли засечь. К тому же меня раздирало желанием испытать скафандры в полевых условиях. Чтобы убедиться, что я спёр именно рабочие образцы. А то Мигель меня убьёт. Заодно проверю, так ли хорош этот гринго, Эдвард, как мне расписывали. Он хоть и сидел целыми днями в своей каюте тихо, как мышь, но одно лишь присутствие постороннего на корабле действовало мне на нервы.

Выбирать место посадки особенно не приходилось – большую часть планетоида занимал океан. Материк имелся всего один, и тот маленький. Размером примерно с мою Мексику. Скорее остров, не материк.

– Мы сядем тут, – я ткнул пальцем в экран и оглянулся на Эдварда. Не знаю, зачем позвал его на мостик.

– Как долго мы собираемся здесь торчать? – скривил он рожу. – Где твой распрекрасный Мигель?

Развернувшись, я дал ему в зубы. Не сильно, главный инженер всё-таки. В профилактических целях, так сказать. Чтобы понял, что не стоит попусту трепать имя Мигеля.

Эдвард взвыл и отшатнулся. Слабак! Давай заплачь ещё.

– Не хнычь, Эдди, – весело сказал я. – Иди к себе и не мешайся под ногами.

Зыркнул зло из-под руки, но смолчал. Упрямый. Сразу мне не понравился, не люблю я упёртых умников. Запоздало сообразил, что надо было заставить его языком кровь вылизать, а то накапал мне тут.

Искин провёл расчёт и выдал оптимальное для посадки место. Атмосфера не сильно отличалась от земной, растительность своим видом напоминала наши джунгли, крупной живности не водилось, так, мелочь всякая, не больше зайца. Даже удивительно, почему сюда ещё не налетели переселенцы. Они же, как саранча, забивали всё более-менее подходящие уголки разведанной вселенной. Хотя, если немного подумать, то для колонистов здесь мало свободной территории. После того, как природу на Земле окончательно засрали, экологический комитет Сената взялся рьяно контролировать, чтобы на новых планетах к этой самой природе относились бережнее. Разрешение на вырубку леса гипотетическим колонистам никто бы не дал, а иначе на планетоиде делать нечего. Не пройти толком, не проехать. Ну если только сквозь чащу ломиться.

На Земле давно забыли, что такое первозданная природа. Ею теперь могли наслаждаться лишь колонисты да исследователи. А в метрополии приказом Сената оставили все технологичные производства. Чтобы держать колонии под централизованным управлением. Чем больше в руках власти оружия и новых разработок, тем она сильнее, Мигель мне объяснял. Основной, говорил, принцип. Всё ясно, не совсем уж я и тупой, такие вещи понимаю.

А ещё я понимал, что скафандры, которые сейчас находились на борту моего корабля – это прорыв. В них можно стартануть прям с поверхности любой планеты и безо всяких там челноков и модулей выйти в космос. Недалеко, конечно, но пристыковаться к кораблю на орбите – запросто. Спуститься на новую планету для первичного исследования – пожалуйста. Это вам не громоздкий, неповоротливый скафандр, привязанный к кораблю тросом сомнительной прочности.

И до сих пор не верилось, что мне подфартило влегкую украсть два экспериментальных образца. Два полностью готовых и абсолютно рабочих, как уверял Эдвард, образца. Называлась разработка странно – Пернатый змей. Не так чтобы я был силён в живности, но змею в перьях никогда не встречал. По крайней мере, у нас в Кампече таких не водилось.

Мигелю никогда бы не удалось провернуть эту операцию, если бы не помощь Эдварда. Который знал все коды доступа, пароли и шифры. Входы и выходы. И смог обмануть систему безопасности. Любопытно, как Мигель заставил Эдварда действовать в своих интересах, но точно не обещанием денег. Их у главного инженера корпорации должно было водиться с избытком, да и Мигель так не работал. Он предпочитал действовать методом устрашения, а не подкупа. Скорее всего, нарыл компромат. По каким каналам Мигель вышел на Эдварда – я не знал. Но то, что он поднял все связи, чтобы меня взяли простым уборщиком в корпорацию, – я в курсе. Внедрили, так сказать, в логово противника.

С миссией я справился – спасибо Эдварду, конечно, – теперь оставалось только дождаться Мигеля, передать ему скафандры и получить свою долю. А дальше его дело. Думать о том, кто заказчики, я не собирался. Меньше знаешь, крепче спишь.

 

Приземление на планетоид прошло удачно. Искин, ювелирно лавируя в густых зарослях, покрывавших буквально всю сушу, опустил корабль на небольшую ровную поляну. Когда компьютер сообщил, что все необходимые замеры выполнены и можно выходить, я нажал на кнопку внутренней тревоги. И заржал над перекошенным от испуга лицом Эдварда, ввалившегося на мостик.

– Пришло время примерить твои хвалёные костюмы, Эдди.

Эдвард влез сначала в один скафандр, потом в другой. Протестировал. Выбрался за пределы корабля, чтобы испытать их лётные свойства. Я велел ему не подниматься высоко, поэтому он сделал лишь несколько кругов над ближайшими деревьями. Я остался на капитанском мостике, наблюдая за Эдвардом на экранах панели управления – хоть анализаторы и утверждали, что местный воздух максимально приближён к земному, выходить без защиты казалось мне несусветной глупостью. Как и влезать самому в непроверенный скафандр.

– И как впечатления? – встретил я Эдварда в шлюзовой камере.

– Пока не попробуешь сам, не поймёшь. – Динамик скафандра искажал голос, и тот звучал гулко и пафосно. Обычно-то Эдвард не говорил – пищал.

– На случай, если ты что-то поменял в настройках с целью меня угробить, – начал я, влезая во второй скафандр, – учти, только я знаю отзыв на секретный пароль Мигеля.

Эдвард сделал вид, что не понял и принялся объяснять принципы работы скафандра, но я быстро его оборвал – если я справляюсь с управлением космического корабля, то и сейчас как-нибудь разберусь. Материал обтягивал тело плотно, вес скафандра почти не ощущался. Спустившись по трапу, я огляделся.

Компьютер утверждал, что на этой части планетоида сейчас лето. Похоже на то. Корабль окружал непроходимый лес. Деревья один к одному наши мангровые, только высокие очень, стволы толстенные, в три обхвата, и обвиты лианами. Цвет листьев лишь другой – не зелёный, а тёмно-фиолетовый. Но тоже ничего так.

Эдвард решил оторваться, покомандовать – часа два гонял меня, как мальчишку, туда-сюда, вверх-вниз. То пролететь невысоко над землёй, то плавно развернуться. Но тут ладно, он в своём праве, я сжимал зубы и молчал. Не терпелось подняться высоко, чтоб ощутить, что такое настоящий полёт. В конце концов инженеришка смилостивился и дал отмашку – валяй, мол. Но недалеко чтоб. И я полетел.

Дева Мария, как же это офигенно – лететь! И слов-то таких не подобрать, чтобы выразить восторг. Я, как снаряд, нёсся вперёд, воздух вокруг рвался, гудел, хоть шлем и приглушал звуки. В теле чувствовалась необыкновенная лёгкость, а в груди сладко щекотало. Свет двух солнц бил в глаза, и визор затемнялся автоматически. Внизу колебалась тёмная масса деревьев, и казалось, что подо мной плещутся волны нескончаемого моря. Несколько раз я перекрутился в полёте и закричал от избытка чувств. «Связь выключи и ори себе на здоровье», – пробормотал в ухе Эдвард, на что я лишь рассмеялся.

Через какое-то время он снова возник у меня в голове: «Карлос, топливный кристалл на исходе. Возвращайся». И точно, совсем я голову от радости потерял – в левом верхнем углу визора тревожно мигал красный значок. Я развернулся. Ладно, завтра ещё полетаю.

– Что за дурацкое название «Пернатый змей»? – спросил я у Эдварда, когда снимал скафандр. – Ты придумал?

– Да, в юности увлекался историей Мезоамерики.

– И? – понятнее не стало.

– Кетцалькоатль.

– Что?

– Кетцалькоатль, – повторил он чуть не по слогам, как для придурка.

– Что за дьявол этот Кетац… Коаль?.. – Ненавижу, когда на меня смотрят вот так – с фальшивым сочувствием. Хочется сразу в морду дать.

– Ты же из Мексики вроде. И что, даже не слышал об атцеках? В школе не проходили?

В школе?! Ну-ну. Вот поэтому я и терпеть не могу умников. Какая школа? Бывали дни, когда поесть-то за праздник считалось. Не до учёбы, знаете ли, когда все мысли только о жратве. Я ненавидел своё детство, трущобы, тотальную нищету вокруг. Спасибо Мигелю, вытащил из той дыры. Вот он наверняка знал об этом чёртовом Кетцалькоатле, потому что Мигель умный.

Сдержался я, не хотелось приподнятое настроение себе портить. Ушёл молча, а после залез в сеть и прочитал про Пернатого змея, который Кетцалькоатль. Вот, блин, имечко, не выговоришь.

 

Прошло несколько дней, заполненных полётами. О Мигеле я теперь почти не вспоминал. Даже иногда мелькала трусливая мысль, чтобы он особо не спешил. Так мне нравилось летать. Возвращался под вечер. Хотя под вечер – это условно. В местных сутках было по тридцать часов, ночь толком и не наступала – одно из двух солнц обязательно болталось над горизонтом.

Эдвард же в основном торчал на корабле, с умным видом втыкал в экраны. Заполнял какие-то таблицы и графики, объяснял, что мониторит параметры скафандра. Он вообще много умных слов говорил. Про то, что надо собрать исследовательскую базу о флоре и фауне и прочей научной чепухе. Про то, что в таких условиях возможна разумная жизнь. Смешно, право слово. Мне было вполне достаточно и одного-единственного разумника. С избытком.

На четвёртый день Эдвард ворвался ко мне в каюту.

– Карлос, вставай быстрее!

– Что, Мигель прилетел? – прохрипел я спросонья.

– Нет, круче.

Интересно, что может быть круче Мигеля? Но через минуту, когда я, пытаясь продрать глаза, уставился в монитор, то согласился с Эдвардом. Автоматический зонд, прочёсывающий материк дважды в день, зафиксировал скопление крупных особей, предположительно относящихся к животному миру. Эдвард включил камеры, и мы в полном офигении уставились на толпу прямоходящих существ. С двумя руками, с двумя ногами и вообще внешним видом очень напоминавших людей – гуманоидов, как пробормотал себе под нос Эдвард. Только кожа у них была голубоватого оттенка, а волосы ярко-жёлтые, что выглядело, конечно, фантастически. Берег, на котором разместились их кривые хибары – да, у этих гуманоидов были домики, – был огорожен от моря высокими холмами и свободен от буйной растительности.

Вся эта ситуация мне сразу не понравилась.

– Колонисты? – спросил я очевидную глупость.

– Аборигены, – Эдвард закатил глаза. – И неизвестно откуда взялись.

На соседнем мониторе он включил предпоследнюю запись.

– Смотри, ещё вчера здесь рос лес и ничего не было.

– Ну, может, они выползли из каких-нибудь пещер. Или у них эта, сезонная миграция.

– Выползли, ага. И притащили с собой хижины. Надо сообщить на Землю.

Этот кретин явно собрался именно так и поступить.

– Стой! – схватил я его за руку. – Не рехнулся ли ты часом?

– Идиот, – прошипел Эдвард, выкручиваясь из моей хватки. – Неужели ты и впрямь такой дурак, Карлос, не понимаешь, что это?! Это контакт! Это не люди, не переселенцы, не колонисты. А гуманоидная разумная раса. Надо вызвать представителей Земли.

– А как же Мигель?

– В задницу Мигеля! – Эдвард отскочил в сторону.

Но я что-то добрый стал с этими полётами. Не полез драться, только сказал жёстко:

– А ну стоять! Никаких сообщений ни на какую Землю. Мы здесь ждём Мигеля. Дождёмся и свалим. А потом сообщай куда хочешь. Мне насрать на аборигенов и контакт. Я жить хочу.

Эдвард пытался что-то возразить, но я не стал слушать. Заблокировал внешнюю связь и пошёл досыпать.

В дверях развернулся и успокоил его:

– Позже сгоняем вместе, разведаем, что да как.

 

Мы подлетели со стороны леса, чтобы нас не заметили издалека. Эдвард мне всю дорогу нудел по внутренней связи, что проанализировал место обитания и внешний вид существ и пришёл к выводу, что они находятся на самом примитивном уровне развития – первобытном. Живут родоплеменным строем и, скорее всего, даже не умеют добывать огонь. Особи делятся на мужские и женские, всё как у людей. Внешних различий с нашей расой, кроме цвета кожи, волос и глаз, он не обнаружил. И хоть непонятки с гуманоидами меня бесили, новость про женщин порадовала.

Мы медленно вылетели из-за холма и предстали перед аборигенами. Была середина дня, одно из солнц светило нам в спину, и наше появление произвело фурор, да. Все побросали свои дела и потрясённо уставились на нас.

На самом тихом ходу опустившись на краю поляны, я громко произнёс:

– Приветствую вас, о синерожие жители. Зовите меня Кетцалькоатль.

Ха, получилось! Я выговорил это дурацкое название. Не зря последние пять минут твердил его про себя. Эдвард держался выше, прикрывая меня на случай внезапной атаки. Хотя будь то копья или стрелы, они не причинили бы вреда ни мне, ни скафандру, но всегда лучше перебдеть, как говаривал Мигель.

Но никто и не думал нападать. И я понимал аборигенов, потому что даже для меня, ко многому привычному жителю индустриальной планеты, скафандр выглядел футуристично – тело облегал серебристый материал, на спине топорщился горб двигателя, объёмный шлем украшал выдающийся вперёд визор, напоминавший глаз диковинного насекомого. И когда такой чувак спускается прямо с неба в твою дикую и первобытную жизнь, единственное желание – пасть на колени и молить его о пощаде.

Эдвард неслышно приземлился рядом и буркнул загадочное: «А я Тескатлипока». Шагнул к коленопреклонённому существу мужского пола, явно вождю, судя по причудливой раскраске тела, и сунул ему под нос переговорное устройство, в которое тот что-то заголосил высоким птичьим голосом.

– Для анализа нужна их речь, – объяснил мне Эдвард по внутренней связи.

– Делай как знаешь. Ты у нас по культурной программе. Я в основном по бабам. Смотри, какие девчонки в сторонке стоят. Ничего так, фигуристые и сиськи торчком.

– Ты всё-таки неотёсанная деревенщина, Карлос. На твоих глазах вершится историческое событие, а ты о сиськах думаешь?

– Не дерзи, Эдди. При этих я тебя не трону, чтобы не подрывать авторитет. Нас же, поди, за богов приняли.

– Ты отлично подходишь на роль грозного бога, Карлос. Уверен, местные оценят твои таланты.

И до самого вечера я размышлял, нахамил мне Эдвард или похвалил.

 

На корабле он слил на компьютер записанные разговоры и назавтра загрузил в скафандры программу-переводчик. Теперь мы могли понимать речь аборигенов, а они нашу. Себя они называли лойлы и, как ни удивительно, соображать могли.

Эдвард, в котором внезапно проснулся талант миссионера-колонизатора, принялся культурно обрабатывать лойлов. Он мог часами беседовать с вождём и мужчинами племени, расспрашивать об их жизни и обычаях. Пытался лечить, учить, всячески лез в их привычный уклад. И, конечно же, он осчастливил их первобытные очаги, не знавшие огня, огнём небесным.

Мне же было с ними до зевоты скучно, совершенно не интересовала вся эта примитивщина. Всё чаще я вспоминал про Мигеля. Куда же он подевался?

Иногда я поднимался над морем, высматривал в волнах косяки морских обитателей, похожих на земных коров, только в два раза толще. Вытаскивал самого жирного и кидал на поляну. Типа, жри от души, дорогое племя, не стесняйся. Они радовались добыче, прыгали и хлопали в ладоши. Как дети, ей-богу.

– Надеюсь, ты не собираешься открыть здесь культ имени себя? – поинтересовался раз Эдвард. – Или организовать кровавые жертвоприношения?

Я немного помолчал, собираясь мыслями.

– Как бы тебе подоступнее объяснить, Эдди. До недавнего времени эти двуногие не умели сварить себе самую простую кашу или пустую похлёбку. Их жизнь тяжела. А я знаю, каково это. Зачем мне её усложнять?

Эдвард посмотрел на меня внимательно, но никак не прокомментировал. Не высказался в своей любимой ехидной манере.

Но это только в этот раз. А вообще он доставал меня рассуждениями, начинавшихся со слов «я тут прикинул».

– Карлос, смотри. Я тут прикинул – всё это очень странно. У нас есть планетоид, покрытый океаном, а на нём небольшой материк. И на материке живёт тридцать восемь гуманоидов. Всего тридцать восемь особей, Карлос! Ты понимаешь, что для поддержания популяции этого совершенно недостаточно.

– Так остальные, может, по пещерам сидят.

– Каким пещерам?

– Ну этим, для сезонной миграции. – Мне нравилось это словосочетание. – Или в спячку впадают.

Эдвард привычно закатывал глаза.

– В племени нет стариков и маленьких детей. Даже ни одной беременной женщины. Я не понимаю, как они размножаются. Такое впечатление, что однажды они просто вышли из леса в полном составе. Для чего?

Я разводил руками.

– Я тут прикинул – устройство их жизни, элементарный быт, эпосы, культурные обычаи до невозможности напоминают земные. Я всегда думал, что если в космосе нам повстречается разумная раса, то это будет что-то совершенно отличное от людей. Не обязательно разумные камни или что-то подобное, нет. А что мы видим здесь? Гуманоиды, та же углеродная органика. Строение внутренних органов почти идентично с человеческими. Я проверял. Не смотри на меня так, я никого не вскрывал, есть портативные сканеры. В общем, я тут прикинул – это невозможно, Карлос. Всё, что творится в племени, начиная с того, что оно вообще существует, – невозможно.

И такие лекции мне приходилось выслушивать каждый вечер.

Девицы, на которых я положил глаз ещё в первый день, посматривали на меня с интересом и явно были не против более близких отношений. Единственное, что я не продумал – чтобы перейти к таким отношениям, необходимо было снять скафандр. Полностью. Отверстия для физиологических нужд в нём не предусматривались. И как бы не хотелось, но сбросить оболочку супер существа ради потребности в женской ласке я был не готов. В том, что тебя зовут богом, есть свои преимущества.

Зато я отрывался на еде. В первый же день нам с Эдвардом натащили кучу всяких яств. Ну или того, что лойлы принимали за них. Есть, не снимая шлема, мы не могли, поэтому забрали еду на корабль и там сунули её в анализатор. По результату выбросили большую часть, а остальное попробовали. Немного, по чуть-чуть, держа под контролем своё состояние и медицинскую капсулу наготове. Но всё обошлось. В дальнейшем мы повелели подносить нам те продукты, которые оказались для нас съедобны, и по вечерам наслаждались натуральной едой. А то от безвкусных смесей из пищевого синтезатора уже тошнило.

Дни напролёт мы обычно проводили в племени. Эдвард миссионерствовал, а я развлекал себя полётами. За мной по пятам повадился ходить подросток лет пятнадцати, сын вождя. И пока я взмывал в небо, выписывая фигуры высшего пилотажа, он не сводил с меня глаз. Сидел на вершине крутого холма и любовался. Не скрою, это льстило.

– Поаккуратней с Мвоном, – как-то вечером сказал мне Эдвард. – Он признался мне по секрету, что мечтает летать. И хочет попросить Кетцалькоатля, то есть тебя, чтобы ты научил его.

– А кто это? – хмыкнул я и заржал, ткнув пальцем в ожерелье из цветов, которым женщины племени украсили Эдварда как рождественское дерево. – Смотри, скоро в бабочку превратишься.

– Мвон – сын вождя. Ты что, так и не выучил его имя?

– Зачем мне знать его имя, Эдди? И мне пофиг, что он там себе хочет. Тем более я не смогу его научить летать даже при всём желании.

– Так отговори его. Я уже объяснил, что для того, чтобы летать, у него должны быть специальные наросты на спине – я про двигатели, – откуда разворачиваются невидимые глазу крылья. Скажи ему и ты.

– Зачем?

– Он может навредить себе.

– И что? Если у него мозгов нет, ему свои отдать? Они не могут летать, мы не можем летать. Без скафандра никто не может летать. Это же элементарно. Эле-мен-тар-но, – повторил я по слогам. Чего Эдвард ко мне привязался со своими глупостями?

– Я тебя предупредил, Карлос, – угрюмо заявил он.

– И что? Что ты мне сделаешь? – разозлился я. – Предупредил он меня! Что ты так переживаешь за пацана? Кто он тебе?

Эдвард молча развернулся и пошёл к себе в каюту. А меня как кипятком ошпарило внезапное озарение – вот в чём дело. Вот какой компромат нарыл на инженера Мигель. Это в давние времена, я слышал, к нетрадиционной ориентации относились лояльно. Даже слово такое существовало – толерантность. И, во что с трудом верилось, официально допускались однополые союзы. Сейчас такие наклонности считались преступными и наказывались по всей строгости закона. Нет, извращенцев не убивали, но подвергали публичному и конфискации имущества. После чего их жизнь уже никогда не возвращалась в нормальное русло.

– А не по мальчикам ли ты, Эдди? – бросил я ему в спину.

Эдвард застыл, сжал кулаки до побелевших костяшек.

– Среди нас есть только один пидарас, – глухо сказал он. – И это не я.

И ушёл.

 

После того разговора к лойлам Эдвард стал отправляться в одиночестве.

Я же открыл для себя такое занятие – поднимался за пределы атмосферы и в несколько витков облетал планетоид. Смотрел то на россыпи звёзд в угольно-чёрном космосе, то на бесконечный океан внизу. Представлял, как из вод возникают новые земли. Мысленно прикидывал, где разместить людей, если бы они тут жили. Где лучше устроить города, а где оставить свободные пространства. Мечтал. Чувствовал неожиданное одиночество. С одной стороны на душе было муторно, с другой – давно я не был так счастлив.

На обратной стороне острова-материка обнаружилось приятное местечко, словно специально созданное для меня. Там река впадала в море, образуя на излучине что-то наподобие небольшого пляжа. Налетавшись, я снимал скафандр, ополаскивался в прохладной воде. Затем устраивался на белом песке и нежился под лучами двух солнц. Иногда ловил мелкую речную живность и жарил её на костре. Вспоминал, как частенько в детстве выбирался из города в пески, чтобы, если повезёт, выследить пустынного тушканчика и полакомиться его жёстким мясом.

Ночью десятого дня после нашей ссоры Эдвард не вернулся на корабль. Я даже подумал – не случилось ли чего. Но решил оставить решение на утро. И правильно, что не поспешил – с рассветом тот нарисовался. Усталый, поникший и какой-то измученный.

– Мвон погиб, – еле слышно проговорил он, стягивая скафандр. – Взобрался на самый высокий холм и полетел. Вниз, на камни. Разбился. Я хотел доставить его на корабль и положить в капсулу, но он умер сразу. В племени горе. Я не смог сразу их покинуть. Они ждут тебя, чтобы ты указал Мвону лёгкую дорогу в посмертную жизнь. Что скажешь?

– Дорогу? Какую дорогу?

На самом деле я немного расстроился. Парень, безусловно, кретин. Досадно лишиться такого преданного поклонника. Кто же теперь будет на меня так смотреть? Я это и озвучил.

– Что?! Тебя только это волнует?! Поверить не могу, какая ты бесчувственная скотина, Карлос!

Я хотел ему врезать, но пожалел – у человека явно нервный срыв. Совсем границ не видит, страх потерял. Ничего, отоспится, оклемается, и поговорим. Выясним, кто тут главный, а то кое-то запамятовал.

В итоге в племени я всё-таки появился. Так, залетел на пять минут. Помахал издалека рукой, типа благословил или что-то в этом роде. А потом отправился на своё любимое место.

Полетал, искупался и только пригрелся на берегу, как внезапно потемнело. Я резко сел и уставился на небо. Оба солнца закрывал огромный корабль. Земной. Дьявол! Похоже, с Мигелем мы так и не встретимся.

Я решил не дёргаться, не метаться. Зачем, ведь в скафандр встроен датчик местонахождения. Постарался максимально расслабиться и прочувствовать последние свободные мгновения до прибытия службы безопасности. Жаль, меня не убьют прямо здесь – отличное, надо сказать, местечко для смерти. А так впереди меня ждали только пытки и публичная казнь. Я повернулся и стал смотреть на море.

Они добрались быстро, если не сказать – очень быстро. Я постарался не обращать внимания на шум, который издавал катер при посадке, на топот множества ног за спиной. Но когда меня протянули чем-то тяжёлым по ногам и я упал на колени, игнорировать чужое присутствие стало глупо.

На запястьях и щиколотках защёлкнулись электрические наручники, шею сдавил такой же ошейник. Руки завели назад и цепями притянули к ногам. Голову так же жёстко зафиксировали. И из этой офигенно удобной позы я рассматривал исполнительного комиссара. За плечом которого стоял Эдвард. Свободный, не скованный Эдвард. И даже совсем не избитый.

Он глядел мне в глаза с мрачным торжеством. Проклятый гринго, решился-таки вызвать службу безопасности. Наверно, погибший пацан всё-таки зацепил его. Мне никогда этого не понять.

– Карлос Мигель Мендес, вы обвиняетесь в государственной измене и приговариваетесь к смерти. У вас нет права на защиту, права на сообщение родственникам, если таковые у вас имеются. И вообще у вас нет никаких прав, – комиссар откровенно издевался. Ну что ж, его-то как раз понять можно.

Он махнул рукой, отдавая приказ транспортировать меня на катер. Вдруг со стороны леса раздался неясный гул, напоминающий звук работающего скафандра.

Комиссар беспокойно обернулся, и даже я попытался выгнуть шею. Что было весьма проблематично из-за цепей. Но то, что я увидел, заставило меня забыть о неудобстве.

Над верхушками деревьев показались лойлы. И они летели. Летели! Без всяких приспособлений и усилий они спокойно держались в воздухе, чуть разведя в стороны руки, подражая нам с Эдвардом. Прилетело всё племя, все тридцать восемь человек. Нет, теперь тридцать семь. Сейчас я готов без всякого сомнения назвать их людьми.

Я боялся, что комиссар прикажет открыть по ним огонь, но он застыл на месте.

Лойлы один за другим опустились на песок. Шагнув вперёд, вождь заговорил.

– Мы пришли за нашим богом, – раздался механический голос переводчика из моего скафандра, который ещё не успели унести. – И не дадим в обиду Кетцалькоатля.

Я валялся на земле, скованный цепями, без скафандра. Сломленный, поверженный. Но для них я оставался великим и всемогущим. Они опустились передо мной на колени.

Комиссар стоял с открытым ртом.

 

***

 

По роже чиновника было не понять, доволен он или, наоборот, расстроен.

– Карлос Мигель Мендес, считайте, что вы родились с серебряной ложкой во рту. Иными словами – вам чудовищно повезло. Я бы, конечно, с удовольствием посмотрел на вашу казнь. Как представлю, – он мечтательно завёл глаза к потолку, – что на моих глазах мучительно подыхает главарь самой опасной банды в наших широтах. Красота. Но так вышло, что ваш путь, мистер Мендес, весьма неожиданно пересёкся с иной расой. А Сенат весьма заинтересован в контакте. К сожалению, контактировать эта раса возжелала исключительно с вами. Ну и с мистером Симмом, безусловно. Куда же без него? Но отдельно мистер Симм их не устраивает, они желают вас в паре. И я нахожу это даже забавным. Прям полное соответствие древним мифам, да, мистер Мендес? Понимаете, о чём я? В одних прочтениях Тескатлипока соратник Пернатого змея, в других антагонист. Или вы не понимаете? Вы что, в школе не учились?

И этот туда же. Ненавижу умников. Но не в моём положении сейчас обижаться. Как можно незаметнее я потёр под столом запястья – наручники глубоко врезались в кожу.

– Скажу вам по секрету, Сенат очень сомневался относительно вашего помилования, мистер Мендес. Но возникли новые обстоятельства, – и чиновник, перегнувшись через стол, громко прошептал: – Появились новые материки. Поднялись из океана буквально за два дня. А никакой вулканической или любой другой геологической активности замечено не было. Смотрю, вы не удивлены этой новостью. Значит, гипотеза некоторых учёных о вашей связи с планетоидом имеет место быть. Вот мистера Симма известие просто потрясло.

Я вспомнил, как, летая на орбите, представлял себе похожую картину, и потянулся за стаканом воды, стоявшим на столе. Но чиновник успел раньше. Он перехватил стакан и отодвинул его как можно дальше.

– Итак, мистер Мендес, решение по вашему вопросу таково. Вы на неопределённый срок поселяетесь на планетоиде без права его покидать. Считайте, что это ваша тюрьма. Навсегда. Скафандр вам оставляют как часть имиджа. Вы не имеете права подниматься над поверхностью выше стратосферы. А так летайте себе на здоровье. Вы обязаны поддерживать связь с уже виденными вами представителями чужой расы или любыми другими, если таковые внезапно появятся. Полный отчёт вы будете предоставлять раз в местные сутки. Вы работаете в тесном сотрудничестве с мистером Симмом. И не кривитесь так, он тоже не в восторге. Кстати, он просил вам передать, что у него гетеросексуальная ориентация. На Земле остались жена и двое сыновей. Которые, правда, отреклись от него после его проступка, но сам факт… Подробнейшие инструкции вам предоставят позже. И запомните, мистер Мендес, за каждым вашим шагом будут пристально следить. При первом же нарушении будут применены санкции. Например, вы на время будете лишены скафандра. Но это я так, немного пугаю. Не сомневаюсь, что вы поведёте себя разумно. Да, чуть не забыл – я ваш прямой куратор. До скорой встречи.

Я шёл по коридорам под конвоем и думал о словах Эдварда, что физическое строение лойлов не отличалось от человеческого. Но как-то же они поднялись в воздух. Развернули невидимые крылья? Смогу ли я провернуть такой фокус, если при первой же провинности у меня отберут скафандр? Поддержит ли меня планетоид?

И уже на пороге тюремной каюты я вспомнил, что и комиссар, и чиновник, обращаясь ко мне, упоминали имя Мигеля. Что они имели в виду? Где сейчас Мигель, вышли ли на его след? Хотя, если бы властям это удалось, мне наверняка продемонстрировали его казнь в принудительном порядке. Ради устрашения. Но это не случилось. Наверно, Мигель хорошо спрятался. Но я не терял надежду, что однажды он вернётся и придумает, как вытащить нас отсюда.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок отдела фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале