Алданин М. — Руцелийский Бегун — 39

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По согласию автора произведение и рецензия выставляются на сайте www.uralstalker.com

——————————————————————————————

О спорт, ты – мир?!

 

Максим был заядлым футболоманом. Ещё в дошкольном детстве он заразился футбольной лихорадкой от отца, сам гонял мячи в родном дворе и с тех пор не мыслил себя без этого прекрасного изобретения англичан.

Каждые выходные после ВУЗа, когда подходило время матча, он запирался в своей комнате, включал визуальную пластину, висевшую на стене напротив его кровати, и погружался в таинство футбольного волшебства. Окружающий мир забывался до самого утра. Вплоть до завтрака, потому что он долго ворочался в постели, находясь под впечатлением от ночной игры.

С младых ногтей, изо дня в день его приучали видеть в футболе цель и смысл своего бытия. Посещение матчей и Олимпиад по возможности практиковались в семье с завидным для соседей, друзей и родни постоянством. Родители отважно выбивали лишний билетик для сынишки, простаивая в километровых очередях к кассе, не гнушаясь и служебными подлогами. Они понимали, что в мире, больном спортивным недугом, если ты – не его часть, «инквизиционные» силы спорткомитетов не оставят от такого изгоя камня на камне. «Умри или играй, беги или погибай» – вот девиз успешного оптимиста гиперактивного ХХII века. Будущее стало похоже на древнеримскую эпоху Нерона, где бал правила чернь, требуя хлеба и зрелищ. Однако в те времена спорт и Олимпийские Игры устраивались от недостатка развлечений, а теперь – от пресыщенностью ими.

— Будь храбрым, сынок, – частенько говаривал отец, взывая к «пионерской» совести наследника. – Держись Правил и, ежели настанет твой черёд, исполни своё предназначение как подобает настоящему поклоннику спорта. Неси свой крест достойно и планета-мать тебя не забудет. Помни об этом.

Сегодняшний день был особенный. Не из-за того, что сегодня воскресенье и завтра начиналась серия скучных лекций. Отнюдь! Максима такая неприятность совершенно не трогала. Причина в другом: он (одним из немногих!) выиграл в спортивной лотерее честь стать на пару часов доставщиком мизкафского болотного пузыря на старый, как Советский Союз, бой титанов – земного Спартака и альдебаранской Руцелии, чего он ни разу не удостаивался. И речь шла не только о матчах двух прославленных команд. Ему вообще с трудом перепадало посетить игру-другую, такой уж он был везучий на живой футбол. Зато с приобретением временного звания доставщика пузыря он автоматически получил право бесплатного стадионного просмотра матча. А подобной льготы многие и многие жители Земли так и не дожидались, почивая в Бозе. Ведь Максим отныне пополнит не бесконечную, но громадную череду славных доставщиков болотного пузыря Мизкафа VIII… Если останется в живых.

Всё-таки, несмотря на наступившее светлое техногенное будущее, стадионные зрелища оставались по-прежнему небезопасным занятием. В этом Максим убеждался неоднократно. Осматривая в зеркале ванной комнаты вставленный искусственный левый верхний резец, он размышлял над тем, как бы не потерять естественный правый в предстоящей дороге до стадиона – вот в чём вся штука. А именно путь до указанного в  удостоверении доставщика стадиона (который располагался чёрте где) являл собой пример пробуждения в людях самых потаённых страстей, глубоко спрятанных в цивилизованном мире.

День у Максима не заладился с самого начала. Судите сами: он проспал любимую развлекательную передачу, пробудившись спустя сорок минут после её окончания. Хотя, какая уж тут передача! Долго не мог отыскать затерявшийся в бедламе комнаты биоэпидермиальный значок доставщика, прикрепляющийся на видное место. (В зависимости от того, какое место у какого разумного существа считалось самым видным). По сути, это был Знак. Дальнейшие события сего дня, накатывавшие на студента снежным комом, подтвердили дурное предзнаменование.

После проверки зуба, приведший себя в порядок Максим зашёл в свою комнату и стал собираться. Одевшись, он глянул на настенные часы. Было пять минут второго, а игру назначили на три ровно! Оставалось совсем немного времени.

— Копуша! – воскликнул Максим. – Опять провозился!

С этими словами он прихватил буклет «Истории Освоения Болот Мизкафа VIII», хлопнул себя ладошкой по лбу, наклеив значок команды руцелийцев, и выскочил в прихожую. Натянул туфли, накинул свою коричневую «кожанку», которой очень гордился, сунув удостоверение с уменьшенным в объёме пузырём – обёрнутым в силиконовый кокон – в её внутренний карман. Затем, раскодировав силовое поле двери, побежал на улицу.

Надо было торопиться, потому что ещё четвёрка таких же победителей, небось, уже пустилась в погоню за первым местом. По сути, доставка пахучего мяча – для чего его и заворачивали в прозрачный силикон – представляла из себя бега, или даже гонку на длинную дистанцию. Доставщики должны были стартовать с порога своих домов и уложиться в регламентированный Правилами Доставки временной лимит, который строго-настрого запрещалось нарушать. Главное требование бегов – доставщик обязан добраться до пункта назначения живым. Бывали случаи, когда части тела разорванных инопланетных доставщиков, независимо от воли покойного, самостоятельно доставляли пузырь до стадиона, после чего требовали засчитать их как целостный организм. Поэтому промедление для доставщика было сродни смерти. К тому же, на Максима рассчитывал его ВУЗ.

Воспользоваться отцовским аэромобилем он не мог. Не смел. Даже значок тут был бессилен, т.к доставщики добирались до стадиона на общих основаниях. Посему, встав на первом же перекрёстке у обочины дороги и оглядевшись, Максим начал голосовать, подняв над головой зажатый в руке маячковый фонарик.

Минуты превращались в секунды, секунды в мгновения, улетая вместе с проносящимся сверху транспортом. Никто не хотел подбирать попутчика, хоть и выполняющего важную миссию, что не удивительно. Игра! Когда умами социологов завладела теория игр, зарекомендовавшая себя лучшим в современных условиях способом снятия стрессов и усталости, удалось доказать её действительное терапевтическое значение. На законодательном уровне был принят акт «Об обязательности участия либо просмотра спортивных соревнований». Особое внимание в нём уделялось, соответственно, футболу.

Постепенно спорт – в том или ином виде – завоевал практически каждого россиянина. Культ спорта не оставил равнодушным почти никого. И вот однажды состоялись первые в истории Земли межпланетные Олимпийские состязания. После такого великого события, которое навсегда изменило жизнь землян, подключилось поколение пожилых. Одно время на улицах можно было увидеть голосящих с лозунгами старушек «Оздоравливайтесь спортом, граждане-товарищи!»

Не удержавшись, Максим провёл глазами по жидко-гелиевому циферблату наручных часов.

— Так и знал!

Циферблат явственно показывал пятнадцать минут второго.

Где эти хвалённые такси? Он же опоздает. Он уже опаздывает. Ведь всем известно, что чем раньше прибудешь, тем меньше возни будет с поисками своего кресла.

Наконец вдалеке Максим заметил пошедшее на снижение авто, как-будто услышавшее его мольбы.

Максим ликовал.

Блестящая чёрной краской попутка на магнитно-воздушной подушке осторожно опустилась на обочину возле голосующего.

— Стадион? – донёсся из раскрывшейся дверцы радушный голос водителя. – О-па! Доставщик?

— Точно. Довезёшь, шеф?

— Порядок. Залезай, – махнул водитель на переднее сиденье.

Не успел, однако, Максим справиться по поводу стоимости проезда, кто-то большой грубо отпихнул его сзади и влез в салон первым.

Доставщик оторопело уставился на здоровенного бугая со значком на обнажённой бугристой груди цвета ириски, в котором узнал двух с половиной метрового детину с Нилбога VI в Волопасе. Эти гуманоидные ребята всегда принимали участие в Олимпийских Играх, и их команда неизменно выигрывала в тяжёлых противоборствах и тяжёлых видах спорта. Отличительной особенностью нилбогнской расы была их нагота. Оно и понятно: нилбогны являлись существами бесполыми, поэтому не нуждались в белье. Они не носили верхней одежды и не надевали ничего «под низ». Размножение многократным дублирующим клонированием позволяло им такую роскошь.

— Какого… – начал возмущённый студент.

— Сгинь, дохляк! – скрипуче гаркнул пришелец, устраиваясь в кресле. – На стадион.

— Как вы смеете! Это моё место! Я был первый!

— Проваливай, хиляк землянский! Первым буду я! – парировал атлет и, прежде чем Максим сообразил возразить наглецу что-нибудь по-крепче, дверца хлопнула прямо перед его носом.

— Размечтался!

Студент кинулся было к ней, успев целиком просунуть руку в нутро машины, но, поняв бесперспективность предпринятого действия, вытащил обратно. Здесь-то он заметил ужасное – нижний правый конец куртки оказался зажат только что закрывшейся дверцей!

Пытаться выдернуть застрявший кусок ткани было бы непростительной ошибкой. Тем не менее, увлечённый скорейшей доставкой себя к месту проведения супер-игры, молодой доставщик стал вырывать кожанку у попутки вместо того, чтобы постучаться и попросить освобождения частицы своего гардероба. Правда, он заметил свою ошибку, но лишь когда аэромобиль плавно оторвался от пласти-бетона и лебедем взмыл в закопчённые серо-красные небеса.

Летя в общем потоке спешащих на матч машин, Максим холодел от мысли, что спортивные игры в нынешнем, двадцать втором столетии уже давным-давно превратились в кровавые игрища. Причём, становились они такими именно из-за и для болельщиков, которые не заботились о последствиях, торопясь увидеть потрясающее зрелище без посредства телепластины,. Сколько ссадин, переломов и гематом зарабатывали фанаты всех возрастов, полов и мировоззрений. Разумеется, не обходилось без жертв, потому что давки случались перед каждой игрой, будь то местный матч или Олимпиада. На долю последней выпадало наибольшее количество увечий.

И всё равно спорт – вещь восхитительная. Это грело душу, размышлял Максим, держась обеими руками за натянутый угол куртки, раскачиваясь при торможении и газе на поворотах и перекрестках, плывя по бурной металлической реке. Неумолимая стальная стихия несла его, несла неведомо куда, несла… Пардон, а, собственно, куда его несёт?

«Может, покричать? – думал Максим. – Или постараться достучаться до того безмозглого, мускулистого увальня? Вот и имей после всего дела с пришельцами».

Он посмотрел вниз.

Шумная, иноплатнетно-людская смесь без конца и края кашей текла вперёд, булькая и дрожа всей массой, дабы затем переварить саму себя, оставив на улицах, в парках и скверах искалеченные составляющие. Толпа вздыбливалась, останавливаясь у подземного перехода возле дороги. И потом, немного продвинувшись, терялась в расположенном невдалеке входе в метрополитен.

Вот куда ему надо. Остановка! Пора сходить.

— Эй! – забарабанил «случайно подобранный» наружный пассажир кулаком по гладкой полировке. – Откройте! Откройте эту треклятую дверь! Отпустите меня! Сейчас же!

ХРЫК! ДРЫНДР! – неожиданно отозвалась куртка. Коротко и ясно. А вместе с ней зачихал мотор маршрутки и авто начало оседать. При таких ситуациях перегруз – дело, в высшей степени, опасное.

— Что такое?!

— ХРЫЫК, ДРЫН-ДРЫН-ДРЫН! – повторила кожанка дуэтом с двигателем чуть дольше.

Максим перестал колотить дверцу, т.к. у него заместа кулака бешено заколотилось сердце. Дело ясное – он скоро сойдёт. Правда, не так, как рассчитывал, видимо, потому что судьба избрала для него более экзотический способ.

— ХРЫЫ-ЫК! ДРЫ-ГЫ-НГРГ!

Ну вот. Неужели конец? Неужели ему суждено погибнуть на этой игре, расшибившись в лепёшку? За что, почему, как? Подумать только – умереть в двадцать лет! На третьем-то курсе мехфака. А ведь он повидал ещё так мало живых голов и пенальти. Он должен обойти всех, быть впереди всех. ДОЛЖЕН! Потому что… он – доставщик мизкафского пузыря и это звучит гордо. Ему всегда не везло.

— КРАК!!! – хрипнула напоследок модняцкая одёжка и распрощалась с нижней правой частью, увлекаемой легковой попуткой в серо-красную даль.

— Не хочу! Сто-о-о-п! – испуганно завизжал студент.

Всё то непродолжительное время, что Максим парил в свободном падении, у него мелькнула только одна-разъединная мысль о куртке, которая оказалась весьма дрянного пошива.

Аэромобилю, поедаемому рыжим пламенем, выбрасывавшим клубы чёрного ядовитого дыма, не суждено было дотянуть даже до метро. Он рухнул, озарив себя взрывом,  опалив фанов в метрах тридцати пяти от земного доставщика, и забрал с собой гору последователей большого спорта, не считая пассажира с шофёром.

«Тридцать пять минуть второго», – с трудом расслышал студент собственные думы и пригладил растрепавшуюся рыжую шевелюру.

Галдёж внизу стоял невыносимый. Город переполнил хор галдящих-ревущих-мычащих-ноющих-скулящих фанатов с далёких и не очень космических тел планетоидной разновидности. Хуже того, что Максим, оказавшись лёжа на спине в «гуще событий», не мог привести своё серое вещество в порядок из-за народных арий, ничего дурного не должно было произойти. Ан нет!

Подхвативший студента на земле плотский бульон не пожалел свалившегося на головы его ингредиентам. В мгновение ока подхваченная рыжая «приправа» с уже заработанными мелкими телесными и в неподлежащей почину куртке запрыгала поверх питательной основы. Причём, в отличие от раздававшей Максиму воздушные оплеухи стальной реки, от этого дьявольского варева ему досталось гораздо серьёзней.

Его безжалостно «ощупывали» не только по лицу, ибо удары принимало всё израненное тело. Щёки хлестали крагонские щупальца, мяли бока кувалдообразные кулачища хузосапа, считали рёбра ынельмезские рога. Какой-то екскоф успел тяпнуть Максима за щиколотку. Ко всему прочему случилось то, чего двадцатилетний студент так сильно хотел избежать – вмешательство в его ротовую полость импульсивных фанов. Незапланированное удаление правого верхнего резца – плюс нескольких нижних левых зубов – произошло, по сути, быстро и безболезненно (никакой анестезии!).

Удара, как такового, не было. Последовал резкий, твёрдый тычок в область челюстей, после чего, не успев осознать потерю эмали, Максим сплёвывал кровь и осколки зубов, прикрывая голову руками. Однако это не спасло его от другой потери: завидев блестящий круглый значок, крагонский щупалец сбил его со лба и оставил Максима без знаменитой визитной карточки Руцелии.

Плохо, очень плохо.

Он не ощутил боли физической, ещё не понял моральной травмы потерь, потому что полученные до сего тумаки перекрыли зубное и значковое происшествия. Он просто не почувствовал этого, занятый более крепкими оплеухами.

А между тем безликая общность уже заплывала в подземный переход. Где Максим и попал под необузданный великий каток любителей спорта, который перемалывал кости и промывал мозги любому несогласному.

Эмоции били через край. Вокруг раздавалась брань на всех существующих языках вселенной, примешиваясь к головной и прочим болям. Футбольный ад всё больше и больше затягивал Максима, поглотив целиком, когда тот проплыл по течению половину перехода.

Неохотно он вынул маленький прозрачный кокон величиной с таблетку и, шумно выдохнув, положил его в рот, зажав оставшимися целыми зубами. Это была вынужденная мера сохранности мяча, который он сбережёт и не допустит повторения со значком.

— А ну слезай! – закричал сзади чей-то трубный бас на Максима.

— Пошёл вон с моей головы, не то на твою встану! Требую слезания с моей головы!.. Что вы делаете? Верните мне руку, я третий доставщик! – пропищал коротышка спереди, вторя трубачу, придушенный через секунду.

— Молокососн-ик, куд-а ты преёшь? – гаркнул на студента красивый звуковой бархат рядом с ним.

Кругом были слышны крики и стоны раненных и умирающих.

«Ха! Два – ноль в мою пользу!»

Он ничего не ответил обидчикам, которые сопровождали своё недовольство от хождения по их головам довольно… убедительными – увесистыми! – доводами в виде хорошего побития. Ведь Максим отлично понимал «собратьев». Они (все без исключения!) торопились к началу грандиозного представления, чтобы лицезреть любимые команды и её героев, на которых уповали и надеялись всеми своими насекомо-сетчатыми, длинно-стебельковыми, жидко-кристаллическими и… и… Бог знает ещё какими фибрами душ. Все в такие моменты становились равны и ответственны перед друг другом.

Ко всему прочему, были ликвидированы двое конкурентов. Осталось столько же, так что его шансы равнялись двум против одного. Совсем недурно.

«Только бы добраться, дотянуть как-нибудь. Только бы успеть и не покалечиться. Не проглотить пузырь… И не дать дуба!» – кололи назойливые мысли, неотступно преследуя Максима. Не проглотить! Он уже собрался с духом изречь какую-нибудь пакостную гадость, хоть как-то отпарировать постоянные туше противников, но неожиданно встал на ноги. Несмотря на обретение почвы под ногами, Максим умудрился нечаянно заглотнуть шар с подачи фанатов, когда опускался на землю.

— Йик! – икнул доставщик, но не смог заглушить поднятый болельщицкий хай.

Дав залп по часам – жуть, ровно два! – будущий механик (а, может, и нет) теперь стал передвигаться рысцой. Быстро-быстро перебирая своими двумя, он силился войти в бездушную карусель гонки и слиться с потоком. Однако ему опять-таки не повезло. Сотни топавших пар каблуков, словно в едином порыве, маршем навалились на его правую ступню и, ловко зажав, выдернули ногу из туфли, лишив Максима, носка, который остался в обуви.

Новёхоньким ботинкам ещё не было сносу. Он приобрёл их в память о своём последнем живом матче.

— Ошторожно! – умоляюще шипел студент, едва не оставшись без второй обувки, когда многотысячная процессия приближалась к метрополитену. – Жашибёте!.. Дайте же пройти, чтоб ваш! Пропуштите пятого доштавщика! – Сказывалась потеря зубов.

Короче говоря, пока он добирался до подземки, приключений набралось уже предостаточно. Заглянул смерти в глаза – раз; оказался между жизнью и смертью, защищаясь от неистовых побоев потенциальных болельщиков (выживали-то не все) – два. А добравшись, обнаружил, что осталась на нём одна лишь футболка, не считая на ногах брюк. Очевидно, некий особо страдавший спортивной лихорадкой поклонник футбола стащил её в переходе.

«Ну и… с ней! – заключил про себя Максим, входя в метро. – Всё равно своё она отслужила, так что земля ей пухом. Без разницы. Ведь пузырь надёжно спрятан в желудке, удостоверение в брюках… кажется. ЁЛКИ-ПАЛКИ!»

И с полными брючными карманами надежды он, со смелостью на избитом лице и со страхом в раскрасневших глазах, шагнул навстречу новым приключениям.

 

В «подземелье» события разворачивались не лучшим образом.

Уже возле турникета, когда футбольная братия валом повалила на эскалатор, студента-храбреца выхватила из бушующей охлократии цепкая рука андроида-охранника, т.к. он не опустил жетон в положенную щель и не приложил карточку прохода.

На все настойчивые просьбы механического истукана воспользоваться специально предназначенным для прохода поли-пластиковым жетоном или картой, а при их отсутствии приобрести в кассе, Максим пустился в долгие и безрезультатные объяснения. Рассказ о чине, в котором он сейчас числился, о потерянной куртки, в которой был купленный заранее злополучный жетон и припасённая на всякий пожарный наличка, не произвели впечатления на техно-человека. Охранник отказывался признавать отсутствие на студенте куртки фактом, потому что – всё одно – на нём её уже не было. Поэтому, как ни старался Максим доказать существование кожанки в действительности, андроид оставался непреклонным.

— Поймите вы! – выпалил он в суровую, недвижимую физиономию робота. – Я – дош-тав-щик бо-лот-но-го пу-жы-ря Мижкафа вошемь!!! У меня нету денег, нету дурашкого жетона и карты. Нет вообще ни-ще-го иж того, что находилошь при мне в проклятой куртке, потому что её ук-ра-ли!

Андроид остался столь же равнодушным и, следуя программе контроля движения, потребовал холодным бессердечным тоном, не терпящим возражений, сообщить свои координаты. А далее пройти в КОП (Комнату Определения Правды) для подтверждения полученных сведений.

— Щердца у ваш нет!

Максиму страстно захотелось прыгнуть в поток и покончить с собой. Встреча с безвольным жестяным болваном его совершенно удручила. Этот чурбан с точной логикой холодильника не воспринимал тёплого отчаяния. Так что, как не распинайся, без ножа консервная банка тебя не накормит.

И все же юный последователь англичан рано пал духом, ведь в спортивном братстве не повесили носов, хоботов… или что там у кого имелось. Оно, не осознавая того, пришло любителю матчей на выручку.

Внезапно отделившаяся от основного течения волна накрыла ненавистного железного дровосека, сбив с ног, ломая его дозорскую будку в щепки.

— …Пр …предъявите ваши жетоны… …ные карты. Ппж-жалуйста… выстроитесь в очередь по… одному… Сообщите ваше место жи-ттт-тельства…, – вещал умирающий стон из динамика андроида, который заглох тогда, когда озлобленная постом «почтенная» публика втоптала постового в ледяной мрамор пола.

Откуда не возьмись спустившиеся с потолка манипуляторы затеяли уборку, наскоро прибирая разодранный вдребезги труп полёгшего хранителя порядка и разбитую вдрыск будку. Полиция никогда не вмешивалась в подобные дела, выставляя за место себя шестерёнки – как ласково называли стражи закона искусственный интеллект, – чтобы те калечились во славу спортивных достижений.

А студенту-механику опять не повезло. Электрический ожог он схлопотал во время короткого замыкания охранника. Андроида так коротнуло, что из пробитой груди раскинувшегося на спине мученика запрыгали голубоватые молнии, сопровождаемые сыплющимися оттуда же снопами искр. В тот момент один из разрядов угодил в максимов бицепс, стеганув мышцу «расплавленной магмой».

Отказывая сознанию во встрече с миром иррационального, Максиму хватило мужества проглотить нарастающий ком боли и двинуть дальше за рекой жизни. Он спешил, потому как знал, что, закончив, манипуляторы вместо сметённого объекта защиты поставят запасного. Такое происходило перед каждым матчем. Поэтому на подобные случаи управление метрополитена всегда держало на складе загодя партию охранников в намалёванной молекулярными красками сине-жёлтой форме и новые пропускные будки.

Почти благополучно миновав второй серьёзный препон, Максим, перескочив гадкий турникет, шмыгнул на эскалатор. Ступенька мигом понесла его вниз.

Тело бедняги ныло непереставая, болела укушенная нога, бицепс нестерпимо пронзало жало разряда, пузырь порывался наружу (его структурная связь была верхнеустойчива и он запросто мог принять первоначальные размеры в любой момент). Челюсти тоже подавали слабые сигналы потерь. Студент кое-как доковылял до туннеля, прихрамывая через шаг под хруст костей гибнущих товарищей.

«Да упокоятся они навеки с миром», – искренне посочувствовал он друзьям-фанатам, совсем недавно чуть не забившим его до смерти. Тем не менее, он поступил правильно: проявление сострадания наряду со страданием являлось неотъемлемой частью той серьёзности, которая ценилась социологами и властью не меньше развлекательной стороны.

Следующий инцидент произошёл на площадке ожидания, именуемой в среде болельщиков туннелем смерти. Столь «необычное» название Туннель Прибытия приобрёл вследствие того, что прибывавший состав имел обыкновение давить не только людей или инопланетян с суицидальными наклонностями, но и торопыг-фанатов. Впрочем, массовая гибель фанов спорта всегда проигрывала чудовищной рождаемости до следующего спортивного безумия. Таким образом, несколько раз в году происходила схватка между Эросом и Тонатосом, контролирующими численность народонаселения во всех крупных городах и мегаполисах страны. Это был один из способов держать перенаселённое государство в узде и не позволять жизни слишком крутого размаха.

И вот Максим сошёл со ступеньки эскалатора и, обливаясь ручьями пота от очередной предстоящей борьбы за существование и приз, поплыл с другими жертвами в перспективе к несчастливому туннелю.

Плюсом в данной ситуации явилось то, что ждать поезд было недолго – он прибывал каждые семь минут. Однако именно столько времени требовалось фанатам набить собственными телами дуло отбывающей стороны на десятки метров вперёд. Понимая обречённость всего положения, футболоманы здесь ни за что не повернут обратно, почитая за честь – раз уж так вышло – умереть если не на самом матче, то хотя бы по дороге на него! Потому что, как известно, только трус не играет в хоккей.

Максима сковало от макушки до пят ледяное дыхание Смерти, когда безумствующая, кипящая эмоциями, стенающая махина устремилась прямиком к роковому стволу, параллельно заполняя противоположный. Расстояние между студентом и рельсами уменьшалось со сверхъестественной скоростью. Последние ряды напирали на первые, буквально, сталкивая с перрона на проезжую часть.

Что делает почти обречённый доставщик-студент? Вместо того, чтобы смиренно принять посланную судьбой роковую неизбежность, юноша в третий – и, он надеялся, не в последний – раз обманывает трухлявую кошёлку с косой! Показав ей язык в форме долгожданного поезда, прибывшего как раз к тому моменту, когда Максим чуть было не сыграл в ящик под левитационными колёсами.

Тем не менее, как удачно однажды сформулировал Барри Коммонер принцип мировой финансовой системы: за всё надо платить. С чем нельзя не согласиться. Максим заплатил с процентами.

Запрыгнув в тесный, пропахший потом и обеденным перегаром вагон, студент с превеликими трудностями втиснулся в уже спрессованный, разношёрстный пассажирский коктейль. Некто инопланетный вдруг вымолвил непотребство душераздирающего свойства, вроде «Жиртресты позорные!», и перестал дышать. Максиму тоже захотелось верещать от боли, которую доставил его спине фанат, озлобленный тем, что не успел влезь в банку с сардинами. Только потом Максим увидит выдранный на спине кусок футболки и кровавые порезы в районе позвоночника. И лишь по окончании всей спортивной сутолоки, спустя время, по новостям он узнает, что тем нахалом был доставщик под вторым номером, который остался на перроне кусать локти в ожидании следующего состава и опоздал.

Плотно набитая вагонетка замерла. Наконец, раздался спокойный голос привыкшего к спортивному умопомрачению кондуктора и поезд дёрнулся.

— Эй! Кто-нибудь! – прорезал дрожащую тишину вагончика звенящий баритон. – У кого часы, сколько времени?

— Щас посмотрим, – отозвался флегматичный свист, затихнув на минуту. – Ух! Ёшкин кот! Полчаса осталось!!!

Поражало то, что Максим в эту лотерею был единственным землянином, выигравшим возможность заработать бесплатный сыр. Он обставил всю конкуренцию, оставил каждую мышь в захлопнутой крысоловке, не дав им не шанса. И теперь мог немного расслабиться… Если бы имел хоть малейшее понятие о своём первенстве. Но как же быть с пропавшими документами? Живот, так или эдак, освободят, а вот документы не восстановишь. Формально он уже не являлся доставщиком.

Было не понятно, почему конкретно вопили в конец одичавшие ярые поборники спорта: то ли от неминуемо надвигавшего и давившего их паровозной решёткой белого света, то ли от счастья пополнить ряды мертвецов по пути на большой футбол. Да и было ли теперь важным ломать голову над таким пустяком? Особенно наполнившим до краёв поезд пассажирам. К тому же, если у тебя, как пассажира, вздохнуть толком не получалось и сознание было занято ещё более сложной проблемой выдоха. Впрочем, предсмертные хрипы огласили туннельный полумрак лишь мимолетно, унеся с собой в вечность души павших храбрецов. Одна из которых, кстати, принадлежала четвёртому номеру, безвременно залепившего паровозную решётку своими ошмётками, значком, пузырём и удостоверением.

Те, кто находились близко к сцеплению вагонов, видели как за поездом по всей колее тянулся сплошной кровавый шлейф самых различных цветных сочетаний. Составу пришлось пробиваться сквозь желатинное месиво, отчего снаружи набитых под завязку вагонеток раздавленные и сплющенные останки громко «зааплодировали» дружным хлюпаньем и чавканьем. Кондуктор – средних лет бородатый брюнет – невозмутимо активировал вакуумные дворники, когда загустевшая слизь склизкими комьями полетела в лобовое стекло кабины.

Поезд, за последним вагоном которого уже пробиралась, по колено увязая в густой патоке, свежая порция мясного желе, подбирался к финалу невероятного путешествия. «Мерный стук» колёс сбавлял ход, отдаваясь в голове Максима эхом отбойных молотков. Он страшно, ужасно, жутко и кошмарно волновался. От намеченной цели его отделяли всего лишь эскалатор и контролёр у входа на стадион.

«Так близко, но пока что далеко», – подумал Максим и улыбнулся собственному каламбуру.

Разумеется, после остановки покинуть вагоны смогли не все. И дело касалось не только и не столько створок дверей, задушивших несчитанное количество спартаковцев и руцелийцев. Причин было три, которые заключались в давке, давке… и давке.

Тем же, кто высыпали из вагонов и продолжили марафон, воистину несказанно повезло. Выражая всеми доступными и известными им способами всю гамму полагающихся в такой ситуации чувств, беснующиеся болельщики оккупировали верхний эскалатор.

Максим никак не поспевал за счастливыми товарищами «по несчастью». Кайфующие вследствие бьющего из-под вен адреналина нейроны предоставили ногам доставку студента до означенного пункта.

— Иик!

Пресловутый пузырь угрожающе вибрировал в юношеском брюхе. Студент боролся с набрасывающимися на горло спазмами, отчаянно подавляя тошноту на стадии её зарождения с переменным успехом.

Пятый доставщик был на седьмом небе. Он ощутил такую лёгкость во всех искалеченных телесах, что перестал чувствовать под собой мрамор метрополитена. Ступни растворились и он взлетел, осыпая других внизу божественной благодатью всемогущего Футбола. Окружавшие его виды и звуки стали чужими, далёкими, посторонними. Всё исчезло с глаз долой, из сердца вон. Остался по курсу стадион, который приближался, становился больше, рос посекундно…

Минуточку! Это СТАДИОН? Он уже стоял возле стадиона. Того самого, мигавшего в вечернее и ночное время мягким светом мощных прожекторов, зазывавших своих мотыльков на огонёк. Огонёк, который обещал захватывающее зрелище каждому праведнику спорта!

— Извините, молодой человек. Ваш билет, – донёсся до гулявшего в облаках Максима дежурный голос, мигом отрезвив.

Студент посмотрел на четвёртое, последнее препятствие перед Эдемом. Среднего роста и худощавого телосложения, примерно пятидесяти лет, с подкрашенной в золотистый, но пробивавшейся сединой четырёхглазый контролёр таращился на него сквозь толстые стёкла в черепаховой оправе. Очередь достаточно быстро дошла до Максима и он не успел очнуться от сладкой эйфории на выходе из метро.

Внезапно его огрела воздушно-дорожная шпала. Нет, не начинающие выходить из себя тянущиеся задние ряды, а мысль о потерянной куртке. Ведь в свистнутой кожанке имелся наархиважнейший предмет, без которого ему ни за что не попасть на масс-культурное мероприятие – УДОСТОВЕРЕНИЕ!!! Даже значок посеял, а про билет и говорить не стоило. Ох, за что такие муки! Мир жестоко несправедлив! В отчаянии Максим застонал вслух.

Контролёр смерил его подозрительным взглядом, попеременно останавливая тот на видимых изъянах передней стороны оборванного, всклокоченного молодца,  и повторил:

— Ваш билет, юноша.

— Йиик! – ответил тот, зажав рот ладонью. Шарик вновь зашёлся вибрациями.

— Прошу прощения?! – спросил сухой очкарик, подметив замешательство в лице фаната.

— Ижвините, икота, – растерянно мешкался Максим. – Я щейщаш вщё объящню.

— У вас что, нет билета?

— Э-эм…

Сзади прокатился недовольный шёпоток.

Максим посмотрел на жидкий циферблат остекленелыми глазами и обомлел. Мать честная! Без пяти три!

— Что-то не так, молодой человек? – поинтересовался очкарик, заподозрив неладное в оборванном пареньке.

— Э… Небольшое недоражумение, – начал страдалец, едва сдерживая в бездонном горе слезы, чуть не брызнувшие из мальчишечьих глазёнок. – Понимаете… У меня был билет,.. то ешть был бы, но… Но так как я победил в лотерее и штал доштавщиком, то его у меня, шоответштвенно, не было и быть не могло. У меня имелошь ш шобой удоштоверение доштавщика и… А ещё жнащок… на лбу. Удоштоверение украли ш курткой, в которой оно лежало и которая была на мне. Надета… Её ш меня шняли в толкущке… Вы же понимаете – уж такая щехарда хороводом жакруживает, хоть крылья отращивай… В общем, куртку шняли, а удоштоверение я во внутренний карман шунул. В левый… Нет, в правый… по-моему. Короще, в итоге его украли ш карманом, в котором была куртка… А жнащок шбили. И потом…

— Стоп, стоп! – прервал заболтавшегося юнца четырёхглазый барьер и, подумав, добавил: — Стоп. Пожалуйста, успокойтесь и не спешите.

«Как бы не так. До матча пять минут».

— То есть вы пытаетесь уверить меня в том, что выиграли спортивную лотерею и превратились в доставщика болотного пузыря Мизкафа VIII, получив соответствующую бумагу и полагающийся в таких случаях отличительный знак доблестной Руцелии? Однако утеряли всё это по дороге до стадиона в связи с кражей вашей куртки, в которой они находились, и щелбаном, что пришёлся прямиком в лоб?

Несчастный нервно дёрнул лохматой гривой, произведя нечто смутно похожее на кивок.

— Хм, – состроил заумную мину очкастый сухопарник. – Поздравляю, вы – первый из пяти… Что ж. Раз вы действительно доставщик пузыря, тогда вас должны были снабдить, кроме выше перечисленного, самим пузырём. Он у вас при себе?

— Пощти. Шмешно, конечно, – запнулся горемыка, выдавливая слова из ослабевшей глотки, – но… В общем, я его… проглотил.

— Вы проглотили мяч?!

— Шовершенно верно.

— Как же вас угораздило?

— О-о-о!!! Долгая иштория. Но, как видите, я вшё ж добралщя.

— Дела-а! Выходит, вы добирались сюда зря, – понимающе сказал контролёр. – Мне очень жаль, молодой человек, я искренне вам сочувствую. Но поймите и меня правильно: нет билета – нет атлета. У вас, молодой человек, нет ни одного вещественного доказательства, подтверждавшего бы правоту ваших слов.

Это прозвучало приговором всем послеобеденным начинаниям. Ради чего теперь ему жить? Зачем куда-то рваться, о чём-то мечтать, строить планы, если он пропустит такую игру (что с ним никогда не бывало за всю двадцатилетнюю жизнь)? Что делать? Как быть? Как одолеть тускнеющий близорукий шлагбаум? Думай, Максимка, ты ведь доставщик.

Выстроенный в ряд хвост футболоманов, тем временем, стал беспокойно извиваться гигантской змеей. Фанаты зароптали во всю, разозлённые ступором у главного входа, когда до потрясающего всю Вселенную события рукой подать!

— И.., – пересохшим ртом просвистел бледный Максим, – нищего не поделаешь?

То, что сказала ему поблёкшая за пройденные годы сушёная вобла, вернуло Максиму прежнее здоровое самочувствие цвета крови с молоком, буквально, за секунду.

— Почему же? – ответил тот. – Я ничего похожего не говорил. Выход есть. Всегда найдётся где-нибудь неприметная лазейка – нужно только как следует поискать.

— Вы… вы щерьежно? – ушам не поверил порозовевший студент. – Я шмогу пройти? – И его глаза вспыхнули огнём надежды.

— Без проблем, – заверил контролёр. – Доставщик вы либо «рядовой». Но при одном условии. – Он поднял вверх указательный палец.

— Конещно. Щто угодно.

— Вам придётся заложить какую-нибудь свою вещь в стадионный ломбард на сумму, кратную стоимости билета, с правом её дальнейшего выкупа. – Пояснили черепашьи окуляры, указав на расположенное в стороне от стадиона мрачное здание с открытым окошком, из которого выглядывала скуластая морда.

— Великолепно! – радостно заулыбался Максим и тут же осёкся. – Ай-йя-яа! У меня ведь нищегошеньки нет. Што бы жаложить такое-эдакое? Ражве щто, душу?

— Ну, – посоветовал стареющий очкарик, осмотрев босую ступню юнца, – на вас уцелели штаны. Можете заложить их.

— ПРОШТИТЕ?! – выпучил шепелявый доставщик бильярдные шары.

— А что? Вы же пойдёте не голышом, в подштанниках. Займёте чьё-нибудь место и насладитесь матчем. Только представьте!

— Допуштим, я шоглащен, – вяло прошамкал студент. – Тогда мне надо будет оштавить ощередь, идти шдавать брюки, потом вожвращатьщя и вштавать в шамый хвошт. Времени уже никакого абшолютно, а иж меня пужырь надо выташкивать!

— Не трудитесь, я сам всё сделаю. А после игры вручу вам талон на закладную.

— Да щто вы?

— Всё путём. Новое распоряжение дозволяет подобное.

— Какое рашпоряжение? Щьё?

— Мэра города, конечно. Чьё же ещё?.. Поживей, молодой человек. Не задерживайте враждебно настроенную по отношению к нам спятившую очередь.

— Охо-хо, – вздохнул молодой человек. – На шледующих выборах фиг ему, а не мой голош. – И под грозное рычание фанов, с бесстрастным лицом подчинился закону.

 

Многоголосный рокот лавиной катил с трибун на поле, где футболисты обеих команд демонстрировали непревзойденную технику владения упругим болотным пузырём с Мизкафа VIII в роли мяча.

Свет неоновых цифр и букв табло ослеплял танцующими огоньками с ореольной подцветкой вокруг них, а большущая визуальная пластина во всю ширь экрана освещала игру для дальних рядов. А также для тех, кто пришёл упиваться самим присутствием на матче, нежели отслеживать штанги и голы команды противников по сезону.

Всё бы ничего, да от мизкафского пузыря тянуло тухлятинкой на весь стадион. Однако Руцелия соглашалась показывать класс лишь при обязательном использовании в игре национального элемента с родного Мизкафа. Иначе обида в масштабах Межгалактической Войны до скончания пятой эпохи. Но самая жуткая вонь наступала в хоккее, потому что на шайбе вместо «Сделано на планете Земля» стояло клеймо альдебаранского Мизкафа. Поэтому, чтобы предупредить смертельные исходы от удушья и перехватить инициативу у ненасытной сборщицы душ, городская мэрия постановила пускать по рядам продавцов носовых затычек и кислородных пакетов с ароматизаторами для детей и стариков.

Максим не улавливал отвратительный газ, испускаемый мячом при каждом пинке, начхав и на неприятную процедуру его изъятия способом предварительного зондирования и проверку его статуса доставщика. И вовсе не из-за затычек в ноздрях или пристёгнутого к лицу пакета, которых у него не было. Натерпевшийся за предыдущую пару часов бывший доставщик, влекомый реальной игрой, снова завис в розовых облаках, совершенно не воспринимая вредоносность оказываемых на него воздушных выделений. Такая безалаберность, естественно, даром ему не обошлась.

Но расплата была потом. А пока хромой от укуса на одну ногу, босой – на другую; с электрическим ожогом на бицепсе; с исцарапанной спиной; с растрёпанными волосами; в едва прикрывавших тело футболке и боксерах; с улыбкой до ушей, в которой не хватало, помимо правого резца, нескольких коренных зубов слева на нижней челюсти, он блаженствовал.

«Первый! ПЕРВЫЙ! Первый! ПЕРВЫЙ! – жужжал в мозгу пчелиный рой. – Я – царь горы! Чемпион мира! Бог Вселенной! Завидный жених».

Он смог. У него получилось. Он дошёл до потолка и отныне мог с полным на то основанием именоваться Сопричастником мировой истории футбола – его любимейшего вида спорта. Максим – человек-легенда!!! Как звучит! Родных и потомков будет распирать от гордости лишь при одном упоминании его имени.

Оплакав усопшую четвёрку, студент Возликовал с большой буквы под улюлюканье спартаковцев по поводу забитого в руцелийские ворота гола. Без пяти минут болельщик остро переживал назначение «нашим» спартаковским штрафного, позабыв укрыть свои дыхательные центры от зловонного аромата.

Отключаясь, Максимка хотел позвать на помощь, но кроме «Братцы!» почему-то ничего лучше на язык не шло. Он отрубился, сидя на кресле за номером шестьдесят шесть, в шестом ряду, счастливый и умиротворенный.

Он уходил в бессознательное победителем!

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок отдела фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения может быть удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале