Кульков А.Б.- Анекдот про Шухова — 36

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия

——————————————————————————————

Стоял 1Q73 год. Мне исполнилось 10 лет. Всё было как обычно. В очередной раз отец написал обоснование, «выдающаяся личность своего времени, совершившая революцию в инженерно-конструкторской мысли, один из создателей отечественной отрасли мостостроения и ажурных стальных конструкций». В очередной раз Алекс прочёл обоснование с абсолютно ничего не выражающим лицом, лишённым какой-либо мимики. Потом он сказал без интонаций: я думаю, что с очень хорошей вероятностью предложение будет признано достаточным. Заявку одобрили, и поставили нас номером один в лист ожидания. Как обычно, неизвестный нам «номер ноль» успел отстреляться за полчаса, и у нас было три с половиной часа «машинного времени» на уточнение наших представлений об интересующей нас личности и эпохи, в которой он жил.

Всё время работы установки нарезано кусками по 4 часа. На каждый четырёхчасовой кусок пишутся заявки, которые затем ранжируются в зависимости от обоснования. Самые важные и обоснованные ставятся нулевым номером, затем идёт лист ожидания. Вероятно, наше везение заключалась в том, что «номер ноль» пытался поймать какое-то событие, точная дата и даже год которого были неизвестны. Мы приходили к «ущелью» минут за пятнадцать, поскольку время нашего старта было точно неизвестно, и просто стояли втроём. А если бы у «номера ноль» сбылось, нам бы дали отбой через час с небольшим, и мы бы «пошли домой». Или ещё куда-нибудь. А счета в такой ситуации оплачивал «номер ноль».

Дорожка вдоль берега в приморском парке, как в Форосе. В сторону «от воды» отходит другая аллейка, упирающаяся в склон примерно через 150 метров. За полчаса перед заброской там с боков аллейки нарисовывались два холмика высотой метров двадцать, а между ними клубился туман. На дверь и на ворота ни фига не похоже. Похоже на ущелье. В другое время суток и в «нерабочие» дни никаких холмиков не просматривалось, и был включён, как выразился Алекс, психологический отпугиватель. Эта штука внушала всем проходящим по основной дорожке, что в стороне той аллейки отсутствует что-либо любопытное и даже наоборот, там очень скучное и неинтересное.

Уже привычно высадили нас на каком-то глухом пустыре примерно в километре от точки контакта. И тут нас ожидала неожиданность. Алекс вдруг заявил, что для данного конкретного случая получено разрешение применить режим невидимости, так пристально интересовавший нас ранее с технической точки зрения. Много раз нам отказывали по причинам значимой вероятности столкновения с внезапно изменившими траекторию движения: людьми, лошадьми, птицами. А также: шальными пулями, стрелами, копьями и иными предметами, способными привести к повреждениям организмов и увечьям времянавтов. Увечий нам, понятное дело, не хотелось.

А также: возможного дождя, тумана, дыма, пыли, насекомых и т.п., способных обнаружить наше присутствие. Быть обнаруженными аборигенами, будучи невидимыми, также не хотелось.

Надо сказать, что примерно за год до этого мы применили режим экстренного перехода в невидимость при ситуации, имеющей значимую вероятность перерасти в опасную. Это была экскурсия во времена Василия Ивановича (отца Ивана Грозного). Находясь на расстоянии трёхсот метров от строящейся крепости, мы укрылись в лощине (углублении в ландшафте) и экстренно врубили невидимость. Стояло надоевшее нам по самые брови межсезонье, был заметный ветерок, а трава на местности была редкая. И дальше мы благополучно добрались до пункта заброски. Видело нас тогда человек пятьдесят. Вероятно, пара аборигенов видела сам момент нашего перехода в невидимость.

Годом позже описываемой здесь экскурсии к Шухову (уже в 1Q74) выяснилось, что этот инцидент получил огласку. Выходцем из Византии была написана заявка на исследование, а Василий Иванович финансировал научные разработки шапки-невидимки. Идея шапки взялась из-за того, что отец был в кепке а ля «Ленин в Октябре», а перед тем как врубили невидимость, он одной рукой взял меня за руку, а другой рукой взялся за головной убор, опасаясь порыва ветра, и меня заставил придержать мою шапку. Часто смена стационарных режимов сопровождалась чем-то, воспринимаемым нами как порывы ветра. Например, начало передвижения или окончание движения.

Научные разработки при поддержке Василия Ивановича проводились в течение трёх лет, и безуспешно. По отзывам отца, работы в первые полтора года были очень любопытные. Все результаты работ протоколировались и были строго засекречены. Однако, циркулировавшие в народных массах слухи и утечки информации привели к появлению в русском национальном фольклоре соответствующей легенды. Это было конечно нашим проколом. Однако, эту единичную ошибку нам простили.

Такое экстравагантное поведение отца с шапками имело предысторию. Общепринятым мнением в научной фантастике на тему машины времени является, что люди совершают скачок во времени не голышом, а в своей одежде и со всем содержимым в карманах одежды. А участники пространственно-временной флуктуации в Велесовом овраге из 1571 в 1621 год вывалились с саблями, луками, пиками и на лошадях. Получается, что существенно, что конкретный человек осознаёт себя личностью в конкретной одежде, с амуницией и при лошади. Иными словами, сам времянавт является активной рабочей деталью установки для экскурсий во времени. Задали вопрос Алексу: «Что будет с платком, оброненным на границе нашего и другого времени?». Алекс хмуро ответил: «Поскольку предмет из одного времени убыл, а в другое не прибыл, то ни там, ни сям он существовать не должен. Следовательно, он неизбежно должен диссипировать, согласно общим законам мироздания. Впрочем, этот вопрос не изучался, как не имеющий практического значения». Так он и выразился: диссипировать, т.е. перестать существовать.

А на уточняющий вопрос отца он ответил: «Да, закономерность, известная у вас как формула Энштейна в каком-то варианте должна быть применима к процессам диссипации такого рода предметов». А формула Эйнштейна E=mC², для тех, кто подзабыл. С тех пор мы с отцом осматривали одежду на предмет насекомых, а обувь отряхивали и очищали от грязи и плевали на обочину перед входом в туман при возвращении. А Алекс при этом смеялся бы, если бы считал нужным изображать смех.

Вот такая цепочка лирических отступлений, чтобы быть точным в отношении режима невидимости. С другой стороны, я тем самым дал вам представление о том, какие мысли были у нас в головах (или где там они обитают). Под конец я застрял на воспоминаниях про то, как этот (как потом выяснилось) византиец громко вопил и тыкал пальцем в траву, где мы недавно неаккуратно прошли. А второй мужик в шапке с коричневой опушкой что-то ему уважительно отвечал. Тогда было неприятно. Но сердиться на мужика не получалось. Он любопытство своё удовлетворял, прячась за кустиком. А чем мы от него отличаемся? Только технической оснащённостью. У него кустик, а у нас установка в момент максимальной нагрузки потребляющая (если пересчитать на электроэнергию) как мощность четырёх АЭС. Конечно, там стоят «своеобразные накопители энергии», как выразился Алекс. Но все же.

Отец был возбуждён. У меня же было состояние отупелого безразличия от лёгкой эмоциональной усталости. До этого экскурсии шли чередом по одной каждую неделю. Как просто — быть просто солдатом. Но вернёмся к нашим барашкам.

Примерно на полдороге нам включили невидимость, при этом без какого-либо изменения в ощущениях. Алекс после этого сослался на занятость. Ещё сказал, что куда идти отец знает, и обратно мы сами тоже доберёмся, поскольку дорога обратно очень приметная. И развернувшись с деловым видом бодрым шагом удалился. Вот вам вторая неожиданность.

Народу на улицах было очень мало. А те местные, которые присутствовали, передвигались поодиночке, с явно выраженными приметами озабоченности на лицах и в походке. Мы с отцом были вдвоём, и имели вид праздно шатающихся туристов. И уже этим мы привлекали бы внимание местных, если бы мы были видимыми. Может быть нам поэтому и разрешили невидимость.

Улицы без людей. Начало лета. Нежарко, но уже душно. Полуоткрытые двери какого-то учреждения. Широкая лестница на второй этаж.

***

Это было примерно начало лета 1919 года. Шухов ходил по большевикам. Градоначальниками сидели молодые парни с буграми мышц. Ходившие в кавалерийские атаки. И лично зарубившие по крайней мере десять врагов и расстрелявшие по крайней мере десять контриков из своего личного маузера. Секретарши и машинистки с короткими стрижками.

Шухов говорил так.

— Товарищи. Я, конечно, понимаю, что это преднамеренная и осознанная деятельность. Что это — часть вашей идеологии. Сначала надо разрушить старый мир до основания и только потом построить свой новый мир, лишённый недостатков старого мира. И в первой части плана вы уже сильно преуспели. Разрушено и уничтожено многое. Но многое ещё и осталось. Неожиданно оказалось, что разрушение – это временами тяжелый и протяжённый во времени процесс. В связи с этим возникает мысль, что, если в результате двухлетних титанических усилий так и не удалось полностью уничтожить старый мир, не имеет ли резон несколько изменить первоначальный план. Во-первых, может, не надо фабрики, больницы, железные дороги сносить прямо-таки до фундамента, и имеет смысл использовать некоторые элементы старого мира, только лишь изменив идеологию в головах людей? Во-вторых, поскольку процесс разрушения реально длительный и трудозатратный процесс, не имеет ли смысл параллельно с разрушением начать процесс строительства? А при использовании элементов старого мира возможно даже называть этот процесс ремонтом? Временами, так сказать, в виде исключения, на неключевых участках.

Молодой парень за письменным столом покосился на секретаршу. Он привык либо рубить с плеча, либо не рубить вовсе. И у него не было ощущения, что этого бойкого интеллигента с бородкой в русском стиле вот так вот сразу надо и рубануть. Может, стоит сначала его выслушать, к чему он клонит?

— Товарищ. Возможно, ваше правительство всё же изыщет средства на ремонт самых остронеобходимых объектов? Например, железнодорожный мост через реку N.

— Да этот мост у нас уже больше года как бельмо на глазу. Никто браться не хочет. Кому уж только не предлагали. Не хотят ни в какую.

— Именно как бельмо на глазу. Или ещё хорошее сравнение: как чирей на заднице. Это же надо такое. Любой груз. Абсолютно любой груз, чтобы доставить с одного берега на другой — это надо ведь пятьсот вёрст крюку давать без малого. Вот это чирей — так чирей.

— Даже уже за деньги предлагали. Не соглашаются. — Брякнул по инерции парень и впал в задумчивость, быковато глядя на интеллигента.

— Но чирей на жопе тоже так просто не вылечишь. В амбулаторию надо идти. За прием у врача тоже надо заплатить, или как-то иначе просоответствовать.

— А Вы откуда про пятьсот вёрст знаете? Эта информация ни в одной газете не приводилась. Это закрытая информация.

— Так ведь. Кхм. – мужик поперхнулся. – Так ведь по географической карте и так всё замечательно видать. – И он сделал рукой жест как бы водя указкой по карте. – А некоторые люди её, карту то есть, наизусть помнят.

— Указ гражданскому населению сдать все карты в начале этого года был. В январе. – Парень взглянул на секретаршу, она кивнула. – Так там всё ясно и чётко прописано было.

— Да помню, помню я. У меня самого ничего такого дома не было. А у всех моих знакомых такой шорох стоял. Январь, февраль, морозы, снег на улицах не чищен. Дома бы сидеть, и чай пить хотя бы с сахарином, да в окошко глядеть. А все бегали по городу как с наскипидаренными жопами. Да было.

— Ну так вот.

— А. Вы об этом. О подробных топографических? Двухвёрстках?

— Ну да. — Парень кивнул.

— Ну эти то все посдавали. А я имел в виду, учебник политической географии для обучающихся в гимназии за девятый класс. Там на тридцать седьмой странице приведена карта-схема сети железных дорог России. Я почему так хорошо помню? У меня сын как раз перед революцией успел гимназию окончить. А так бы иначе и остался недоученным. Ну вот я с ним этот учебник и прочёл. Неплохая книжка. А в то время, когда я учился в гимназии, такой схемы ещё не было, и быть не могло. Потому как много железных дорог ещё не были достроены. Мда. А учебников географии команды не было сдавать.

Парень, наклонив голову, думал о целесообразности издать указ о сдаче этого учебника. Получалось, что нецелесообразно.

— Мда. А у меня через эти переживания со сдачей карт двое старичков знакомых померли. Переживали сильно. Мороз – не мороз, а они мотались по Москве. Простудились, выскакивали больными на мороз. Слегли и померли от пневмонии. Один из них преподаватель в гимназии был, в свободное от службы время коллекционировал такого рода издания. У него их пуда три было.

— Люди умирают – это закон природы. Сейчас на войне много молодых и здоровых гибнет.

— Это – да. Но получается, что если бы они в голову этого не брали и сидели бы просто дома – то на них скорее всего никто и внимания бы не обратил. И жили бы до сих пор. А если бы и обратили внимание – всегда бы можно было сослаться на старость и немощность. Это как на воде после кораблекрушения. Кто очень боится утонуть – тот обязательно утонет. Получается, что причиной смерти этих людей были не большевики – а их, этих самых людей, собственный страх. Но вообще странно всё это. Получается, что если у тебя дома имеется политическая карта Африки (допустим) – то это приравнивается к тому, как если бы у тебя дома была бы винтовка-трёхлинейка или, допустим, пулемёт Максим. Ну какая скажите может быть угроза для власти, если я узнаю — как называется столица государства Мадагаскар? Никакой.

— Это всё взгляд на некий предмет с определённой точки зрения. И только. А Вы и представить себе не можете, какая это проблема. В Москве, Петрограде, в каждом губернском городе имеется сотни пудов полиграфической продукции. Топографические карты оттуда все изъяты, потребности Красной Армии в картах полностью обеспечены. Собственно, для этого и заварили эту кашу. Создан запас карт. Что делать с остальным добром? Это проблема. Всё это надо складировать. Обычно, потом это приходилось переносить в другое место. Силами каких кадров? Каких временных затрат? Всё, в конечном счёте, утилизировать надо.

— Да вывезите это всё за город да сожгите. Или в печке, или в камине.

— Да, так и поступим, в таком духе. Проблема, что почти во всех городах из-за хранения в неприспособленных для этого помещениях это всё пришло в нетоварный вид. Попросту говоря, подмочено. Вот будет погода посуше. Тогда и будем решать вопрос.

— Мда. Ну и ситуация у вас. Ну да. Однако, с этой бумажной продукцией уже ничего исправить нельзя. Давайте вернёмся к вопросу о железнодорожном мосте. Я в этом усматриваю признак здравомыслия.

— Как это? В каком смысле?

— В том смысле, что людям что-то очень надо сделать. Это главное. Они сначала пытаются заставить кого-то другого это нужное им сделать бесплатно. Попросту говоря, заставить не удаётся. Безрезультатно, несмотря на усилия. Тогда пытаются найти подрядчика за деньги. Это логично. Это признак здравомыслия.

— Ах. Вот Вы про что.

— Вот, товарищ, про что я и говорю. Почему не соглашаются? А потому, что непонятно как им его отремонтировать. Опять же ответственность. Его в прошлом году так хитро подвзорвали, что в этом году так никто и не допёр ещё, как его отремонтировать. А мы вам, так сказать, план работ и проект составим для ремонта этого моста. Подрядчика найдём. Но, товарищи, сразу предупреждаю – за деньги. И деньги, зная репутацию большевиков, вперёд. И стоить будет это десять процентов от стоимости работ.

— Поставлю вопрос сегодня вечером на партактиве. Думаю, что удастся убедить. – тяжело, будто двигая комод, сказал парень.

— Ну вот и ладушки.

— С деньгами сейчас большая напряжёнка. Денег нет. В прошлом году ещё деньги как-то были. За счет этих… Кхм.

— Экспроприации.

— Ну да. А в этом году как-то поступлений совсем мало. Но под это дело думаю, что удастся убедить.

— Ну вот. Как говорится – надежда есть. И вот ещё одно обстоятельство. Мы даём гарантию только на три года. Фермы погнуты. После ремонта по мосту можно будет проводить составы наполовину загруженные и на скорости двадцать вёрст в час. Если очень осторожно – можно будет пользоваться. А через три года надо будет сделать уже серьёзный ремонт. Новые фермы, новые опоры. Там будет стоить совсем другие деньги. По крайней мере – раз в двадцать больше, чем предполагается на этот временный ремонт.

— Не знаю я. В прошлом году деньги ещё были. В этом году денег раз в десять меньше. Это потому, что самых богатых экспроприировали первыми. Значит, в следующем году денег будет ещё меньше, а через год ещё меньше. А Вы говорите, что должно быть через три года. И ещё в двадцать раз дороже. Это утопия.

— Ну, так будут поступления в бюджет за счёт налоговых отчислений. Как это во всём мире устроено.

— Экий Вы несознательный. Мы — большевики. Мы строим государство, в котором труд будет свободным. Свободным от эксплуатации труда капиталом. В нашем государстве не должно быть налогов. И в прошлом году не было, и в этом году нет. И не будет. Такова линия партии.

— Так как же нет – когда уже есть? Вы же знаете. Газеты ведь Вы читаете?

— Да. Ввели налог. Но только для представителей класса эксплуататоров. Их наша идеология облагать налогом допускает.

— Кхм. Обязательно должны быть налоги в государстве. Иначе, на какие деньги разрушенный мост ремонтировать? В этом году капитальный ремонт не сделать. А в следующем году уже надо заказы по предприятиям размещать. А иначе этот мост так и останется разрушенным. Постепенно и другие мосты выйдут из строя. Со временем. И придется осуществлять доставку грузов по водным артериям. Как это было во времена. Кхм. Во времена, скажем, Петра Первого. Ведь ваша идеология признаёт Петра Первого прогрессивным несмотря на то, что он был царь? Так ведь?

— Да. – неохотно сказал парень. — Он Флот российский создал и Армию.

— Вот. А на какие деньги содержать эту самую армию и флот? Ведь содержание и того, и другого очень больших денег стоит. Вот поэтому и налоги нужны. А ремонт мостов – это уже так, сопутствующие расходы.

— Послушайте. Я сейчас Вам кое-что скажу. Этого ещё не было в газетах. Но через неделю или через две будет напечатано. Думаю, что можно. Так вот, на этот год намечена Мировая Революция. Пролетариат Германии и всех промышленных центров Европы нас поддержит. Короче говоря, к концу этого года вся территория от Тихого океана до Британских островов будет свободна от эксплуатации труда капиталом. А там, глядишь, в следующем году и в Америке что-нибудь произойдёт. В этом году и, возможно, в следующем необходимы будут единовременные расходы на содержание армии и флота. В дальнейшем, само существование армий у государств станет ненужным. Потому, как класс эксплуататоров будет отстранён от власти. Армии будут распущены. И затраты на их содержание исчезнут.

— !? – интеллигент впал в столбняк.

— Такова идеология нашей партии на текущий момент. Создание армии и флота было необходимостью при Петре Первом. Иначе, внешние враги просто раздербанили бы Россию на куски. И, следовательно, это было необходимым и прогрессивным. Но на каком-то этапе развития общества, потребность в армиях отпадает. И армии, как пережиток прошлого, будут упразднены. Принцип отрицания отрицания в действии. Диалектика.

— Ну допустим.

— Знаете, не надо этого. Я и так к Вам по-человечески….

— Не в том смысле. Наоборот. Допустим, что так оно всё и произойдёт, как Вы говорите. И в Европе и в мире в целом армии будут упразднены. Допустим. А флот? Он что? Тоже будет упразднён?

Парень поворочал жернова в голове и выдал, делая усилие над собой. Ему было жаль уничтожать красавцы-эсминцы, крейсера и линкоры.

— Да. Военный Флот тоже будет упразднён.

— Допустим, что и здесь всё произойдёт так, как Вы говорите. Допустим. А граница. Границы между государствами? Они тоже будут упразднены?

— Границы будут. Потому как, к примеру, мы языков ихних не знаем, а они русского не знают.

— Вот. А ввиду большой территории России и граница у неё будет протяжённая. Так? И значит охранять границу должны никак не меньше десяти тысяч человек. Так?

— Ну так. Зная устройство Армии изнутри, могу сказать, что десяти тысяч мало будет. Реальная цифра – это, я думаю, около тридцати тысяч будет.

— Вот. Каждого обуть, одеть, накормить надо. Помещения казарм построить и содержать.  Дрова на зиму запасти. И жалование желательно платить. И когда заболеют люди – лечить их надо. На какие средства спрашивается?

— А тех, кто на границе служит, их желательно хорошо кормить и одевать. А то ноги стёр в казённых сапогах — и привет. Граница уже не на замке.

— Вот. Для этих, которые на границе. Вот для этого нужны налоговые отчисления.

— Налоговые пошлины будут. За провоз товаров. Пошлины не противоречат марксизму.

— Послушайте, у меня знакомый хороший есть. Мы с ним волею судеб долго жили в одном парадном. Он в финансовом управлении работает. Выражаясь вашей терминологией – он специалист. Так вот, согласно самым свежим и надёжным источникам сведений, до конца этого года будут введены налоги для предприятий.

— В принципе, марксизму это не противоречит.

— А в следующем году введут налоги для физических лиц.

Тут возникла заминка. Было видно, что для буграстого теоретические рассуждения предпочтительности наступательной стратегии супротив оборонительной – это одно дело. А самые свежие разведданные от только что заговорившего перебежчика – это совершенно другое дело.

— Ну что же. Спасибо за информацию. – это буграстый.

— А пошлину действительно, значит, собрать надо. В центр передать. А центр вернёт часть этих денег на благоустройство границы. Не контрабандисты же будут им жалование платить и казармы благоустраивать. А иначе это очень скоро превратится в….Превратится в   . Кхм.

— Можно часть пошлины. Например, десятую часть сразу оставлять на границе. И затем учитывать.

— Так не годится.

— И контрабандисты тоже разные бывают. С некоторыми тоже можно входить в отношения. Возможны несколько вариантов решения этой ситуации.

— Да. Варианты возможны.

Буграстый парень принялся в уме перебирать варианты, тяжело двигая извилинами. А интеллигент продолжил речь. Но при этом он разговаривал как бы не сам с собой — а как люди разговаривают с кошкой или с собакой. При этом он как бы обращался к буграстому, который в это время находился в отключке, перебирая варианты.

— Старая-старая идея. Захватить территорию. Обложить людишек податью. А чтобы людишки не разбежались в поисках лучшей доли – необходимо завести опричников. Чтобы они этих людишек на границе ловили и обратно в родные рубежи доставляли. Старая -старая идея, жаль, что за тысячу лет человечество не изобрело ничего лучше. А значит, и изобрести невозможно. Мда. Надо пользоваться старыми изобретениями, Также — как колесом, огнём, палкой, ткацким станком и так далее. Мда. А жаль. Хотелось бы что-нибудь более изысканное. – мужик негромко, но протяжно вздохнул. – И конечно же, этих самых молодчиков-опричников надо хорошо кормить и заботиться об поддержании их в хорошей физической форме. А имущими им быть совершенно необязательно. А поэтому, они (те, кто захотят) будут сами заботиться, чтобы стать имущими. И они будут иметь для того определённые возможности, потому как о поддержании других граждан в хорошей физической форме князьям заботиться незачем. И даже вредно это. Ведь, будучи в хорошей форме, этот самый гражданин сможет убежать от опричника. Кхм. В определённой ситуации. Простая логическая четырёхходовка: территория-подати-опричники-физподготовка, приводящая к определённым социальным последствиям. Не то что в древней Греции, где все граждане были военнообязанными. Поэтому государство было заинтересовано в хорошей физической подготовке абсолютно всех граждан.

Честное слово, мужику было жаль, что люди не могут додуматься до более сложной, но при этом более эффективной общественной конструкции. Ему было почти западло пользоваться общественной конструкцией, изобретённой во времена Александра Македонского. И ему было жаль, что другим гражданам (например, ему и его сыну) не полагается быть сильными и выносливыми. Ему хотелось быть сильным и выносливым. Ну просто так, для полноты ощущения жизни. И для своего сына хотелось. А парень все перебирал варианты жизнеустройства промежду пограничниками, государством и контрабандистами. И интеллигент рукой потормошил его за плечо, возвращая к действительности.

— Послушайте, молодой человек, товарищ. Мы тут с Вами ни до чего хорошего не додумаемся, перебирая варианты общественного жизнеустройства.

— Ну почему же. Это тоже полезный вид деятельности.

— Ну предположим. Даже если мы изобретём здесь и сейчас такой вариант. Ну, произойдёт чудо. Ведь мы живём с Вами во времена, когда чудеса возможны. Даже если мы с Вами вот прямо тут, и сейчас, изобретём этот оптимальный вариант взаимодействия на границе, нас никто по головке не погладит и спасибо не скажет, а уж тем более не наградит. Потому, что нам этого никто не поручал. А первый вопрос, который Вам зададут конкретные ребята из ЧеКа будет следующим. Откуда Вы так хорошо осведомлены о вариантах взаимодействия таможенников и контрабандистов? Так?

— Предположим.

— Вы что? Тоже на Чёрном море выросли. Где-нибудь под Одессой?

— Ну да.

— А у меня родственники в пригороде Николаева жили. А отец мой в Петербурге чиновником служил. Так я каждую зиму в Петербурге в гимназии учился, а каждое лето в Николаеве. Своя компания у нас там была. Мда. В древних греков играли. А давайте мы с Вами что-нибудь практическое сделаем. Например, мост починим. Для пользы народного хозяйства. За это нам точно спасибо скажут. А глядишь и наградят. Какой-нибудь орден дадут или ещё как там у вас принято. Именной маузер. Как Вам такой вариант?

— Интересный вариант.

— Ну вот и отлично.

— Сегодня же на партактиве вопрос поставлю. Думаю, что удастся убедить.

— ?. — Интеллигент явно взял паузу и пропустил свою реплику.

— Тогда мне надо будет дать Вам об этом знать. Но главное – это решение партактива. Если будет решение партактива – всё будет. Слушайте, а давайте я Вам телеграмму пошлю. Молнию. Я имею возможность в любое время суток воспользоваться телеграфом. А для надёжности, лучше, я Вам на главпочтамт – до востребования. А Вы завтра на главпочтамт с утречка зайдёте и получите. Так что, нужны Ваши точные фамилия, имя, отчество. Вот здесь у меня бумага и карандаш.

— Момент, товарищ. – и интеллигент почти жестом фокусника-иллюзиониста из неведомых глубин внутренних карманов своего пиджака непростым движением извлёк маленький прямоугольник белого картона. – Имею возможность представиться по всей форме.

— Визитка. – Этот маленький, белый кусочек плотной бумаги абсолютно не вязался со всей обстановкой. Не вязался он и с сильно изношенным пиджаком, и с выражением лица интеллигента. Как если бы Боярский в фильме про д’Артаньяна вдруг в кульминационны момент победы выхватил бы автомат-Калашникова и начал бы палить в воздух с криками «Аллах акбар». Но буграстого это не смущало. Он рассматривал визитку.

— Так вы почти в центре Москвы проживаете. Вас могут в любой момент переселить – в связи с переездом правительства в Москву.

— Так мы в глубине Чистопрудских переулков проживаем. Армянский переулок там рядом. Может, слыхали? Там, если конкретно не знаешь, по адресу можно и полчаса искать. А иной раз и дольше получалось. А для учреждений – им надо где-нибудь на центральной прямой улице.

— А телефонный номер у Вас ещё не отобрали? – сказал буграстый, не отрываясь от визитки.

— Пока бог миловал. У меня, в связи с этим, вопрос. Не могли бы Вы мне сделать справку для телефонной станции. Что я выполняю важную и срочную работу для нужд народного хозяйства, и телефон в этой связи мне остро необходим.

— Сделаем, не вопрос. К завтрашнему вечеру. У нас для этого всё есть. Бланки, машинки, печать. – сказал буграстый, на секунду отрываясь от визитки. – Как здесь указано, Вы «Высшее Техническое Училище» закончили?

— Ну да.

— Недавно обсуждался вопрос о присвоении этому учреждению звания имени пламенного революционера Баумана.

— Я слыхал.

— Признали нецелесообразным. Ввиду того, что Бауман никакого отношения непосредственного к этому учреждению не имел.

— Нельзя сказать, что революционер Бауман совсем никакого отношения к этому учебному заведению не имел. Какое-то отношение он таки имел. Если вопрос обсуждался. Возможно, он проходил как-то мимо центрального входа, или вдоль ограды. – с примирительной улыбкой и соответствующей интонацией сказал интеллигент. — Или, например, он присутствовал как-то на студенческой гулянке, где был представитель этого учебного заведения.

— Оно понятно. Дело ведь молодое.

— Вообще говоря. Это очень интересная для меня тема. Как выбираются названия для населённых пунктов, городов, в частности. Мы с Вами живём в эпоху перемен. Много названий меняют люди. Одни из них приживутся. Другие – нет. От чего зависит? Сейчас люди много на эту тему говорят. И каждый раз мне на ум приходят два примера. Кхм. Что-то вроде баек. Могу рассказать – если Вы располагаете временем минут пять.

— Расскажите. Сейчас много приходится переименовывать. Так что мнением каждого человека в этой области пренебрегать не стоит. А пять минут у меня есть для этого.

— Так вот. Как обычно называют город? Возможны варианты. По имени человека, основавшего город, например Владимир и Петербург, или в связи с географической особенностью, например Москва – по имени речки. Или какой-то функцией особой – например как Брюссель. Но обязательно название должно быть звучным. Часто бывает, что название дали в давние времена люди, в той местности обитавшие. А потом те племена делись куда-либо, а название прижилось, потому что звучное. Я родился и до полугода прожил в городе Грай-Ворон. Степи кругом, Белгородская губерния, никаких географических особенностей. Протекающая речка Ворксла.

— По названию речки не назовёшь.

— Населённый пункт возник в связи с постройкой железной дороги. В этом месте организовали пункт скупки зерна у мужиков. Не называть же город Пересыпкинском.

— Это точно.

— Там, как водится, часть зерна просыпали. Ну и расплодились совершенно дикие стаи ворон. Ну и каждую осень, и весну там такой гомон стоял, что даже привычные люди впадали от этого в состояние удивления. Хотя, конечно, ночью вороны спали, и люди тоже. Ну вот и прозвали так. Хотя вначале тоже название какое-то городу давали. Но его потом быстро забыли.

— Непонятная история.

— Птицы эти город не основывали и географической особенностью не являются. И функциональной тоже. А звучно.

— Да. Звучно.

— Или вот другая история в том же духе. Верстах в ста от нас, тоже в Белгородской губернии, похожий населённый пункт. Так там деревне долго не могли название придумать. Так там говорили: поехал в Деревню, или пришёл из Деревни. И не заморачивались. И вот как-то в пасхальную ночь мужик один сильно водки накушался и по дороге к деревне той в придорожную канаву упал и заснул. А ночь выдалась ясная и сильно морозная. И мужик насмерть замёрз. А звали мужика Прохор. И местных людей так впечатлила эта история, что развилку дороги, где мужик этот замёрз насмерть – стали называть Прохоровкой. А потом и саму деревню, к которой от развилки дорога шла – тоже стали называть Прохоровкой. Так она и называется сейчас. А какое тот мужик Прохор имел отношение к этой деревне? А название звучное, крепкое такое получилось. Хорошо и на слух ложится и запоминается.

— Анекдот какой-то.

— К чему это я? Не исключено, что пламенный революционер Бауман имеет гораздо более существенное отношение к Высшему Ремесленному Училищу. Он и в фоййе там покойником лежал, и панихида там по нему была. Или как там у вас это называется такое мероприятие. А мужик тот – Прохор – он ведь на расстоянии с версту от окраины той деревни замёрз. А жил ли он в той деревне? Бывал ли в той деревне хоть раз, или не заходил в неё вовсе? О том история умалчивает. А название – Бауманка – звучит. Ей богу звучит. Даже лучше, чем Прохоровка.

— Ну что же. Взгляд на вещи у Вас необычный. На досуге ещё раз обдумаю.

— Вот сейчас, ну где я учился, Эм-вэ-тэ-у называется. Ну хоть как то. А раньше оно называлось И-м-т-у. Ни звука, ни запаха. Совсем никак. Имтушник – так студентов звали. Не удивительно, что и студенты, и преподаватели будут голосовать за смену названия.

— Взгляд у Вас свежий. Есть над чем подумать.

— Ну да ладно, действительно, хватит об этом. Я, пожалуй, пойду на станцию. У меня поезд через два с половиной часа, согласно расписания. Но в наше время лучше заранее приходить на вокзал. Пока билет купишь. А могут и поезд раньше времени подать. А бывает, поезд раньше отправят – чтобы избежать толкотни и давки людей при погрузке. Например, на час раньше. Такое бывало уже. Ну что же рад, что удалось поговорить с Вами.

Интеллигент встал, взял головной убор и посмотрел в сторону двери.

— Товарищ. – буграстый впервые за весь разговор назвал интеллигента «товарищем». Это была победа. Явная победа интеллигента. Буграстый признал его и запротоколировал это. Но интеллигент и бровь не повёл. Хотя и он прекрасно понял, что это признание. – Товарищ, я Вам хочу дать один совет, так сказать, бытового плана. Это недолго.

— Да. Я с удовольствием.

— У нас сейчас в ЧеКа много людей новых, у которых с сознательностью слабовато. Скажу прямо. Примерно половина сотрудников чрезвычайки несознательные товарищи. Во всяком случае — пока. Надо — не надо, могут рубануть не разобравшись. Вы этот учебник географии найдите у себя дома. Я понимаю, что он Вам может быть дорог как память. Сантиментам все мы подвержены. Так Вы ту страничку с картой вырежьте. Так ножичек перочинный хорошо наточите и раз. Так аккуратненько. А ещё вариант. Года три уже, как появились лезвия для бритв безопасных. Так сказать, тлетворное влияние загнивающего запада. Вот такие. – он подобрав со стола лезвие и переложил на край стола ближний к интеллигенту.

— Да знаю я прекрасно. Мы ими уже года три как пользуемся, когда надо немного чертёж подправить, подчистить там.

— Отлично. И лезвиёчком таким аккуратненько страничку и вырежьте.

— И сжечь затем страничку? – с сарказмом в голосе спросил интеллигент.

— Ну зачем же сразу сжечь? Это как в детективе. Как в приключениях Пинкертона или Шерлока Холмса. Пламя очень заметная штука и привлекает внимание. Его могут заметить, во-первых, в окно из дома напротив. Во-вторых, кухарка может заметить. Во-третьих, запах от сгоревшего. Люди могут подумать, что Вы сжигали действительно что-то связанное с серьёзным преступлением. Ну и доложить куда-следует. Гораздо практичнее разорвать на мелкие кусочки и выкинуть в унитаз. Вы ведь в городе живёте? – очень спокойно и обстоятельно объяснил буграстый.

— Да сделаю. Сделаю я.

— Да. Владимир Григорьевич, просьба к вам. Со всей серьёзностью отнеситесь к этому. Завтра же. Продумайте. Просмотрите все книжки географического или исторического содержания. Энциклопедии там. И вырежьте страницы с картами. Или вообще такие книжки выкинуть, если не нужны конкретно для чего-то.

— Это похоже на манию.

— Владимир Григорьевич, Вы даже представить себе не можете, каких затрат времени и нервов мне понадобится, если Вы так вот по небрежности загремите в места не столь отдалённые. А грозить Вам будет восемь лет лагерей. В молодой Советской Республике разворачивается индустриальное строительство. Будут, в частности, гидроэлектростанции строить. Остро нужна будет дешёвая рабочая сила. И в самое ближайшее время.

— Хорошо, я всё сделаю, как Вы рекомендуете. – смутился интеллигент.

— Лезвие одно могу дать.

— Да не надо. У нас много таких.

— Ну и хорошо. А то у меня уже все тупые сильно. А то подождём, когда секретарша вернётся, и я у неё попрошу. – секретарши в комнате не было. Где-то посредине разговора она тактично испарилась из комнаты.

— Да не надо. У меня дома действительно есть.

— Ну и ладно тогда. – буграстый переложил лезвие обратно. – Ну что же. Не буду Вас дольше отвлекать. До свидания, Владимир Григорьевич. Надеюсь, что у нас получится.

Буграстый встал, не выходя из-за стола протянул руку. Произошло рукопожатие. Буграстый сел за стол.

— До свидания. Буду ждать Вашего звонка. – интеллигент развернулся и пошёл на выход.

И он уже почти дошёл до двери, как его окликнул буграстый.

— Постойте. – интеллигент затормозился в пол-оборота. – Владимир Григорьевич. А что Вы мне про древнюю Грецию что-то рассказывали? Ну. Когда я отвлёкся.

Та-та-та-там. Всё шло к тому, что игра закончится вничью, вопреки всем прогнозам. И тут на последних секундах матча…. Казалось, со времён «Острова Сокровищ» Стивенсона человечество не знало такого полного и сокрушающего разочарования…. Гримаса отчаяния на одну десятую секунды коснулась лица интеллигента, но борода скрадывала это. Слава солдатам, способным отчаянно защищать безнадёжные позиции.

— Да. Вы задумавшись были. А я стоял и наблюдал Вашу превосходно развитую мускулатуру. И у меня невольно возникли ассоциации с древнегреческими атлетами.

— Да, кое-что осталось. Но уже не то, что раньше было. Работы много. Текучка.

— И мне стало завидно. Знаете, такой белой завистью, что не все учебные учреждения дают такую превосходную возможность заниматься физкультурой и спортом, как это было, насколько я понимаю, в Вашем случае. Вот, я и начал рассуждать о том, какие общественно-экономические предпосылки привели к такому расцвету физкультуры и спорта в древней Греции. И о том, как бы нам по-возможности перенять этот опыт.

— Да. Изо всех сил пытаюсь поддерживать себя в форме. Но больше, чем один час в день не получается выкраивать. Ну что же, идите Владимир Григорьевич. Думаю, что вскоре увидимся. До свидания.

— До свидания.

(Занавес)

***

Кхм. Это для вас он, для зрителей — этот занавес. А у нас продолжаются трудовые будни. Нам ещё до дома минут сорок добираться. Кхм. Минут сорок. Здесь всё как-то по-другому со временем. Кхм. Примерно, как от нашего дома в Средневолжске до остановки «Автозавод» пешком дойти. Километра два будет.

Надо отвлечься от раздумий. Тут у нас заминка вышла. Интеллигент в бородке уходя плотно закрыл дверь. Не иначе как от нервов он это. Хорошая такая дверь. Высокая, толстая. А замок недавно был выломан с куском дерева. А потом его на место обратно поставили.

Однако, пока мы с отцом по сторонам оглядывались, проблема рассосалась. Вернулась секретарша, а буграстый попросил её совсем дверь не закрывать. Потому как душно. Немного узковатая щель. Но ничего, вперёд. Как-то я её немного небрежно приоткрывал. Недоуменный взгляд буграстого, укоризненный взгляд отца. Пока мы спускались по лестнице, буграстый не поленился подошёл к двери и выглянул в коридор. Догнать он нас может быть и догнал бы. Если бы знал куда надо бежать. А так, он топотом своих ног заглушил звуки наших шагов по лестнице. А прислушиваться он не догадался. Объясняет что-то секретарше стоя на пороге комнаты, та ему что-то отвечает изнутри комнаты. А мы уже выходим на улицу. А там шелест листвы от ветерка. Нас уже не догнать. А дальше ножками, ножками. Топ, топ. Устал Андрюша, устал. А надо ножками топ, топ.

Космические корабли, звездолеты и прочее, и тому подобное. Это очень завлекательно и интересно. Но почему-то, когда писатели всё это описывают, они забывают сказать, что последний километр приходится ножками, ножками. И не только туда, пока ты свеженький и тебе интересно, но и оттуда. И ножками, ножками. Не думать об этом. Думать о том, что написано в книжке, которая лежит у тебя на диване дома, какие там картинки. И ножками, ножками в наш родной 1Q73 год. Как всё-таки у нас там хорошо.

Бодренько, рысью. Ну вот он пункт заброски. Посреди двора какой-то фабрики. Промышленные здания красного кирпича. Нестарые совсем, стёкла в окнах целые, а людей — никого. На ворота ни фига не похоже. Похоже на ущелье. Знакомое гудение. Знакомый туман, скрывающий рабочие механизмы установки. Сорок шагов в тумане. Много раз считал. На сорок восьмом шаге тумана уже нет. И мы уже в парке. Там отсвечивает Алекс неожиданно. «Привет Алекс. У нас всё в полном порядке». А там, каких-то десять минут, и мы дома. Диван, приоткрытая балконная дверь. Отец из прихожей кричит: «Андрей, ты перед тем, как заляжешь на диван, компота выпей».

Стакан компота — это хорошо. Это помогает. Слегка отдаёт ягодой-малиной. Это то, что надо. Диван. Вид большой воды через балконную дверь. Вдали маленький белый треугольничек. «Белеет парус одинокий, в тумане моря голубом». Наконец то можно ничего не решать. Своё, родное. Родина.

Кстати. Со вкусовыми ощущениями здесь нестыковки. Отец делал эксперимент. Из прозрачного кувшина в прозрачные стаканы наливал приятного красного цвета напиток и людей угощал. А потом просил описать вкусовые ощущения людей. У меня был компот с малиной. У другого мужика был компот без малины. Ещё один мужик вообще сказал, что он пил портвейн очень хороший, и он захмелел минут через пять. А отец тоже пил что-то иное, но хорошее и вкусное. Сказал что-то про амброзию. Так что, восприятие цветов здесь совпадает. Тактильные ощущения, типа, стакан гладкий, а напильник шершавый, совпадают. А вкусовые ощущения не совпадают. С запахами совпадаемость заметно лучше, чем со вкусовыми ощущениями. Рассказали Алексу. Тот в очередной раз начал проводить аналогию с автомобилем, у которого дворники на лобовом стекле не доведены до ума. Однако, Алекс быстро признался, что не знает. Ну и замяли разговор.

Алекс. Алекс. Ёлки-палки. Забыл предупредить Алекса, чтобы в следующий раз не раньше, чем через две недели приезжал. Кхм. Прилетал. Это неприятно. Волю — в кулак, и иду на кухню. Там сидит отец. Вид у него усталый, глаза покрасневшие. Сказал ему про Алекса. А то в тот раз, когда мы забыли про две недели его предупредить, он обижался сильно, вид у него был в стиле: «я к вам из другой галактики за десять миллионов световых лет прилетел, а вы здесь на диванах». Очень неудобно было тогда. Кхм. Но отец мне ответил, что и без меня сообразил про «через две недели» и Алексу сказал. Ну теперь уже точно всё. А гулять с ребятами завтра пойду.

Всем принять горизонтальное положение. На диван — бултых. Кстати, здесь можно сколько угодно делать бултых на диван. Я здесь упорно тренировался в этом виде спорта. И теперь уже могу очень даже художественно сделать бултых. Отец только головой качал, когда я ему продемонстрировал. Если бы здесь проводили чемпионат по художественному бултыханию на диван, я бы в призёрах был бы. Чего-то я не докрутил себя в первый раз. Ещё разочек. Вот теперь в самый раз получилось. Ну, теперь уж точно — всё. Вид большой воды. Маленький белый треугольничек у горизонта.

***

Граждане, ребятушки дорогие, что же вы так всполошились, что же вы так вскинулись? Расскажи про то, расскажи про это. А я могу вам на сто вопросов одновременно отвечать? Обещал вам историю про Шухова. Вот вам, пожалуйста. Коэффициент достоверности анекдота лучше, чем 90%. И ещё вам два бесплатных бонуса: про шапку невидимку и про вкусовые ощущения в сумеречном городе. Про сумеречный город, если жив буду, напишу отдельную книжку. Но это будет книжка номер три. А что в первой книжке следует написать? Правильно. Наши первые экскурсии в прошлое. Потому как, только один раз можно впервые войти в реку. А тут каждый из нашей троицы – впервые. И название уже придумал: «Мемуары профессионального пассажира». Хорошее название – это уже половина успеха. Так что, года через два наберите в гуугле или в яндексе. И обложку уже придумал: фотография: мы с отцом вдвоём. А на задней обложке попробую Алекса нарисовать. Фотографий его, понятное дело, не имеется.

 

Историческая справка:

Сергей Шухов в воспоминаниях писал: «Отец [Владимир Шухов] жил при советской власти несладко. Он был противник одновластия и не мирился с ним в сталинскую эпоху, которую предвидел задолго до ее начала. С Лениным близко знаком не был, но любви к нему не имел. Мне он не раз говорил: «Пойми, все, что мы делаем, никому и ни для чего не нужно. Нашими действиями управляют невежественные люди с красными книжками, преследующие непонятные цели». Несколько раз отец был на волоске от уничтожения».

В 1920 году в тюрьму попал младший сын Шухова. Чтобы освободить его, инженер передал Советскому государству все свои патенты стоимостью 50 миллионов золотом. Сына отпустили, однако он был настолько измучен и истощен, что так и не пришел в себя и умер. В том же году умерла мать инженера, следом — жена.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок в отдел фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале