Павлова Н.-Жизнь и смерть Валентина Овсянкина-12

Произведение поступило в редакцию журнала "Уральский следопыт" .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок "в отдел фантастики АЭЛИТА" с рецензией.  По согласию автора произведение и рецензия выставляются на сайте www.uralstalker.com

——————————————————————————————

— Следующий!

— Сказал заведующий, — один из двоих оставшихся в коридоре пружинисто вскочил на ноги. Был он высок, тощ и вертляв. Смоляные кудри его торчали в разные стороны словно пружины старого матраса. Потянувшись, вихрастый повертел головой, разминая затёкшую шею, и обернулся к своему спутнику: — Пошли, горе луковое!

— Проходите, следующий! — на этот раз в голосе, прозвучавшем из-за двери с табличкой «Распределитель», послышалась нотка нетерпения.

— Пойдём, говорю! Это по твою душу. Там аккуратисты почище тебя сидят, ждать не любят. Конвейер не должен останавливаться. Show must go on и всё такое.

Не дожидаясь ответа, говоривший подскочил к двери, рывком распахнул её и сделал приглашающий жест рукой: — Прошу! Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях.

С видавшей виды обитой дермантином скамейки поднялся и понуро засеменил следом среднего роста человечек. Даже отчаянно старавшийся за что-нибудь зацепиться взгляд скользил по нему, как мокрая рука по куску мыла. Жидкие мышиного цвета волосы прилизаны на прямой пробор, серый в меру помятый пиджак застёгнут на все пуговицы, средней потёртости портфель в руках человечка вызывал подозрения о своём родстве с дермантином только что покинутой скамейки. Лицо под стать владельцу не отличалось ни приятностью, ни особенным уродством, а было пресным, как столовский суп: вроде, всё как надо, а съел и вкуса не почувствовал.

За дверью оказался большой кабинет, уставленный столами, на каждом из которых белела табличка с номером. У некоторых столов сидели посетители. Принимали их офисные клерки с безразлично-скучающими лицами. В противоположность сотрудникам заведения его клиенты демонстрировали весь спектр эмоций от безграничного счастья и восторга до гневных проклятий и отчаянных безудержных рыданий. Под номером 4 грузный толстяк бил кулаком по столу и громко кричал, где-то справа женский голос невнятно что-то бормотал, то и дело всхлипывая.

Войдя в зал, двое сначала остановились, а потом долговязый подхватил напарника под локоть и потащил в сторону:

— Нам туда, к пятнадцатому номеру.

Добравшись до нужного стола, он с размаху плюхнулся на один из приставленных для посетителей стульев и подтолкнул своего подопечного ко второму.

— Buongiorno, bambino!

Сидевший за столом клерк неодобрительно покосился на развязного посетителя и, не ответив на приветствие, обратился к его спутнику.

— Овсянкин Валентин Петрович?

— Да-да, всё верно, — голос серого пиджака был спокоен и невыразителен.

—Так. Пятьдесят четыре года, разведён, имеете взрослую дочь. До недавнего времени исполняли обязанности главного бухгалтера в ООО «РосПромГлавСтрой», — закончив зачитывать информацию, клерк взглянул на Валентина Петровича поверх очков.

— Всё верно.

— Давайте ознакомимся с вашим послужным списком, — клерк зашелестел страницами тоненькой тетрадки.

— Крепкий орешек я вам принёс. Сейчас сами увидите, — снова осклабился вертлявый.

— Проводник, я попрошу вас держать себя в рамках. В моей карьере было немало сложных случаев…

— Не спорю, господин Распределяющий, не спорю. Но, думается мне, все они были обусловлены избытком деяний хороших и плохих. Здесь же ситуация противоположная: ни наказать, ни наградить не за что. Придётся вам поломать голову, куда его определить.

Клерк окинул говорившего долгим взглядом.

— Ну что же, посмотрим. Сдаётся мне, у вас просто ещё недостаёт опыта.

Проводник оскорблённо фыркнул и пожал плечами, не удостоив собеседника ответом.

Распределяющий наклонился и достал откуда-то из-под стола знакомые Валентину Петровичу с самого детства, но уже давно не виденные им весы-уточки. Растерянно моргнув, Овсянкин уставился на появившийся перед ним агрегат. Чаши весов немного покачались и замерли, выровняв красные клювики в безукоризненном равновесии.

— Итак, давайте начнём, — служащий посмотрел на Валентина Петровича и указал рукой на весы. — На правую чашу мы будем складывать ваши добрые поступки, все то хорошее, чего вы могли не делать, однако же сознательно, добровольно и без всякой корысти сделали. На левую чашу мы положим все ваши грехи, всё то, что вы сделали для себя в ущерб другим.

Клерк вновь зашуршал страницами тетради, а потом поднял голову и взглянул на Овсянкина.

— Из-за чего вы развелись с женой, Валентин Петрович?

— Это она со мной развелась. Говорила, что больше не может жить по расписанию, требовала приятных неожиданностей.

— А вы как отреагировали?

— Решил сделать сюрприз. Уточнил, во сколько она завтра заканчивает работать, и спросил, какого цвета хризантемы ей нравятся.

— Ооо… Прямо мистер Неожиданность! — залился смехом спутник Валентина Петровича. Отсмеявшись, он вновь взглянул на своего подопечного: — А почему хризантемы? Почему не розы, к примеру?

— Хризантемы долговечны, а розы быстро вянут, — Овсянкин пожал плечами, будто удивляясь наивности вопроса. — Я на все праздники покупал Лизе белые хризантемы, они всегда прекрасно стояли.

— А в этот раз тогда зачем про цвет спросили? — всё не унимался долговязый.

— Подумал вдруг, что может ей какие-то другие захочется. В качестве сюрприза… Но Лиза на следующий день подала заявление на развод.

— Тоже в качестве сюрприза.

— Так, это на весы не положишь, — ожил хозяин стола. — Никакого злого умысла. Пойдём дальше. Вы служили главным бухгалтером. За что вас повысили?

— Видимо, я хорошо выполнял свою работу, — вновь дёрнул плечом Овсянкин. — Я всегда старался чётко придерживаться должностной инструкции.

— Может, вы что-то хорошее для фирмы сделали по собственной инициативе? Сэкономили деньги, к примеру, найдя способ платить меньше налогов. Или предложили какую-то рационализаторскую идею? — всё не унимался клерк.

— Я никогда не выходил за рамки своих обязанностей, но всегда старался их хорошо выполнять.

— Я ведь вам говорил, — снова встрял Проводник и подмигнул Распределяющему. — «И жизнь его похожа на фруктовый кефир. Видал я и такое не раз».

— Хорошо, — тот лишь поморщился в ответ. — Давайте попробуем по-другому.

Служащий закрыл тетрадь и полез в ящик стола. Порывшись, он достал оттуда серое неказистое перо и показал его Овсянкину.

— Это эталон добра и зла. Абсолютный ноль, если вам так проще понять, — клерк положил перо на одну из чаш.

— Теперь ваши деяния. Возьмём их все скопом, не разбираясь, — на вторую чашу весов он опустил тетрадь с именем Валентина Петровича на обложке.

Как завороженный Овсянкин смотрел на весы. Клювики уточек встречались и расходились. Амплитуда колебаний становилась всё меньше. Не понимая до конца суть происходящего, Валентин Петрович чувствовал, что всё решается именно сейчас. Ещё мгновение и… Весы остановились в том же безукоризненном равновесии.

— Вот! Что я вам говорил?! — торжествовал Проводник. Вконец растрепавшиеся от радостного возбуждения кудри и выражение детского восторга на лице делали его похожим на обыгравшего весь двор в орлянку мальчишку. — Его даже на экскурсии ни одна комната за живое на задела. Если, конечно, у него это "живое" вообще есть…

Валентин Петрович вспомнил странную экскурсию, предварявшую их приход в распределитель. Сначала чернявый Проводник водил его по комнатам, в которых отбывали различные наказания. В одной из них люди, одетые в основном в строгие костюмы, стояли в бесконечных очередях.

— Чего они ждут? — не то, чтобы Овсянкину действительно было это интересно, но Валентин Петрович спросил потому, что почувствовал: Проводник ждёт от него вопроса.

— Это наказание для бюрократов. Они использовали занимаемые ими должности, бесконечно затягивая дела, отправляя посетителей то за одной бумажкой, то за другой. Теперь они сами стоят вечными просителями.

Тут средних лет женщина с высокой причёской выскочила из головы очереди, потрясая документом, написанным на дешёвой жёлтой бумаге, на какой так любят выписывать справки в поликлиниках.

— Похоже, одна из них уже освободилась от вечного ожидания, — усмехнулся Валентин Петрович.

— И вовсе нет! Сейчас она отстоит новую очередь, чтобы отдать справку, и узнает, что нужна ещё одна. А потом ещё одна, и ещё одна, и ещё… Не рой другому яму, как говорится. Ну, пойдёмте дальше!

В следующей комнате бывшие карманники всё время обнаруживали себя обворованными. Раз за разом переживая пропажу кошелька или телефона, они становились все более подозрительными и в буквальном смысле начинали держаться за карманы. И раз за разом неотвратимо лишались своего имущества. В их глазах загорались безумные огоньки, руки всё крепче прижимали к груди бумажники, но предотвратить потери они были не в силах.

Потом были комнаты, в которых обвешивали и обсчитывали нерадивых продавцов, насиловали насильников, убивали убийц и обманывали политиков. Когда Валентин Петрович уже было решил, что комнатам этим не будет конца, Проводник объявил, что для примера вполне достаточно, и повёл Овсянкина в другое крыло здания. Там были комнаты, в которых играли на рояле, писали картины или чертили, комнаты, где поздравляли с чем-то и дарили подарки, комнаты, в которых счастливые семьи собрались за столом, комнаты, в которых увлечённо целовались влюбленные, комнаты похожие на больничные палаты, где приходили в себя после долгой комы больные, даже комнаты, в которых люди повально выигрывали в лотерею.

— Людям, делавшим добрые дела, не нужна награда. Настоящие благотворители не мечтают о деньгах. Им нужно просто продолжать делать то же самое. Это и так делает их счастливыми. Меценаты дарят, писатели пишут, художники рисуют… Здесь поправляются безнадёжно больные, но не утратившие веру и боровшиеся, здесь щедрые обретают богатство, чтобы наконец одарить всех, здесь любят любящих и прощают прощавших, здесь верные получают верность в награду, — Проводник обвел вокруг рукой. — Однако, нас уже ждут. Пойдёмте.

И они зашагали к Распределителю, в котором Овсянкин час спустя завороженно смотрел на вытянувшиеся в линию красные утиные клювики и гадал, чем это равновесие для него обернётся.

— Как вы умерли? — вопрос Распределяющего вывел Валентина Петровича из задумчивости.

— Как и жил, в полном соответствии с инструкцией, — тут же захохотал Проводник.

— Я… я, кажется, задохнулся.

Все происходящее с ним Валентин Петрович воспринимал на удивление спокойно. Единственным, что его смущало и не давало до конца примириться с окружавшей его реальностью, был факт его собственной смерти. Будучи обыкновенным постсоветским православным атеистом, Овсянкин смутно представлял себе загробный мир, а полное отсутствие фантазии не давало его воображению шагнуть дальше ангелов в белых одеждах и чертей с рогами и вилами в лапах. Заведение же, в которое он попал сейчас, более всего напоминало ему паспортный стол. Даже название было вполне прозаическим. «Распределитель» это вам не лимб и даже не чистилище. А потому Валентин Петрович всё никак не мог отделаться от ощущения, что всё это какой-то нелепый и непонятный розыгрыш, и он вовсе не умирал, а лежит сейчас, к примеру, в коме и бредит в свое удовольствие.

— Расскажите поподробнее, — голос Распределяющего заставил Овсянкина вздрогнуть.

— Да, конечно. В здании, где я работаю… то есть работал, — Валентин Петрович помедлил, прислушиваясь к звучанию новых для него формулировок. — Так вот, в здании случился пожар. Моя контора находится на первом этаже, — вновь сбился на настоящее время Овсянкин. — Загорелось очень быстро и сразу сильно.

— Горючий мусор под лестницей, несработавшие спринклеры, перекрытые пути эвакуации. Обычная картина, — Проводник лишь пожал плечами.

— Коллеги начали ломать оконные решётки и прыгать из окон.

— И, между прочим, спаслись. Одна вывихнутая лодыжка не в счёт, — снова встрял Проводник.

— Бельэтаж высокий, я уже не молод, да и правила… В общем, я побежал по положенному пути эвакуации.

— И задохнулся у закрытой двери наружу. Через этот выход раньше любили бегать на перекур сотрудники фирмы, минуя начальственное око. Вот дверь и закрыли намертво вопреки инструкции по пожарной безопасности. Я же вам говорил, он почти что робот. Некуда его деть!

— А я вам уже говорил, что у вас недостаёт опыта, — поднял глаза на вертлявого Распределяющий, а потом указал Овсянку на один из пустующих столов рядом: — Занимайте двадцать первый номер, Валентин Петрович, и начинайте знакомиться с должностными инструкциями. Они верхнем ящике. Думаю, вы вполне справитесь с вашими новыми обязанностями.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок отдела фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения может быть удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале