Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» . Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией. По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия
——————————————————————————————
Первая мировая война – один из самых
широкомасштабных вооруженных конфликтов
в истории человечества
Историческая реальность
— Смелей! — воскликнул он. — Вон там, в туманной дали,
Причалим мы к земле. Чуть пенилась вода.
И в сумерки они к чужой стране пристали,
Где сумеречный час как будто был всегда.
В тревожно-чутких снах дышала гладь морская*, — продекламировал Дэниэл вполголоса.
Никаких сумерек в проливе не наблюдалось, напротив, день только разгорался, он обещал быть жарким и солнечным. Но Дэниэлу это вовсе не мешало. Бликующая вода и топазовые оттенки окружающего мира подходили стихотворению просто удивительно. Бух, бу-бух, бу-бух! – билось сердце войны в унисон со строчками великого Теннисона.
— Турки наши позиции обрабатывают, — прокомментировал сержант. Он был настроен не столь романтично. Наверное, этому способствовал шрам на лице, который начинался от виска и извилисто тянулся к самому подбородку. Насколько Дэниэл знал, под пехотной формой со знаками пятого Норфорлкского полка шрамов было ещё больше. Ещё Дэниэл знал, откуда они: осколки немецкого снаряда. Сражение под Монсом. Как бы он хотел там участвовать! Увы, увы, увы. Для бывшего троечника из Оксфорда высадка в бухте Сувла была первой кампанией. Впрочем, он надеялся, что награды его не минуют. Вот он сходит с поезда. Чемоданчик в руке, вся грудь в медалях. Никто его не встречает, дома ждут только завтра. Ну, так получилось – машина из госпиталя пошла раньше, поэтому и билет на поезд он взял на день раньше. Ранение не серьёзное, так, пробило руку навылет. И идет он по родному городку. Встречные смотрят уважительно, девушки улыбаются. На площади героя встречает сам мэр….
— Не спать, ходить! Рядовой Дэниэл Смит!
Дэниэл попытался по привычке вскочить и едва не вывалился из лодки.
— Доберёмся до места, получишь два наряда вне очереди. Если ещё жив будешь.
Сержант в своем репертуаре.
— Есть сэр!
Дымчатые кубики и горушки впереди превратились в скопище лодок и ящиков, между которыми курсировали человеческие фигурки. Фигурки двигались торопливо, но особо не пригибаясь – пляж бухты походил на дно широченного оврага, края которого для надёжности усилили мешками с песком. Оттуда, сверху, всё громче разносилось это «бух, бу-бух, бух-бух». Теперь оно сопровождалось сухим треском выстрелов. И вдруг всё резко смолкло.
— В атаку наши пошли, — снова прокомментировал сержант.
В последующие дни Дэниэл не раз вспоминал этот день: строчки Теннисона, топазовый мир в золотых бликах и слова сержанта. Сержанта, прошедшего огонь, воду и медные трубы, убило в первый же день. Шальная пуля. Мир больше не был топазом с золотом, под выцветшим от зноя небом он был кровавой жарой, пропитанной трупным запахом, запахом пота, мочи и полевой кухни. Кошмар, от которого не очнуться, но стать частью его – раздувшимся трупом наверху бруствера. Оставался только Теннисон.
Справа – огонь по ним!
Слева – огонь по ним!
В лоб – обломали пыл
Дивизионом.
Била картечь в упор,
Но не слабел напор,
К дьяволу в пасть — на смерть
В адовом блеске шпор –
Поэскадронно.* *
Эти строчки Дэниэл повторял, подползая к краю окопа, вжимаясь всем телом в окаменевшую от жары глину, упираясь прикладом в плечо, стреляя в набегающего врага, коля штыком, когда шел в атаку. Смерть пока миновала его, но надолго ли? Он не знал.
Сэнди Деррик – он улыбался и после смерти, Бэнни Гордон – так и остался стоять в узком окопе, Ричард Мэристок, Ники Смит, Кеннет Мейсон, Дон Купер, Джон Аддерли – не вернулись из атаки. Лица, лица, лица. Дэниэл помнил их всех. Он надеялся, что когда придет очередь, его тоже будут помнить. Но смерть пока проходила мимо.
— Кухня приехала! Кухня. Кухня уже здесь, – побежало оживленное по извилистым ходам окопов.
Дэниэл сплюнул сухую слюну и вслух помечтал:
— Лимонаду бы холодного. В большом прозрачном стакане. С трубочкой.
— Да, жарковато, — откликнулся кто-то сбоку.
Дэниэл внимательно посмотрел на сказавшего. Парень был определённо знаком, но имени его он не знал.
— Я Джек, — улыбнулся тот. – У меня вода есть, хочешь?
И он протянул Дэниэлу потёртую кожаную флягу.
Дэниэл чиниться не стал и сделал хороший глоток. Вода слегка отдавала затхлостью, но была холодной, что компенсировало все недостатки.
— Спасибо, — пробормотал он, отдавая флягу назад.
— Да не за что, — пожал Джек плечами, снова просияв улыбкой. – Ты здесь давно?
Дэниэл не успел ответить.
Бух-бух-бу-ух! Началось.
Турки сопротивлялись упорно – они не хотели пускать англичан к деревне Анафарта. Эта пыльная дыра, о существовании которой англичане раньше и не подозревали, стала для командира пятого Норфолкского полка, полковника Бошема, Небесным Градом на холме. Прекрасным и недостижимым. Англичанам никак не удавалось серьёзно продвинуться вперёд. Дэниэл снова и снова стрелял, полз, бежал, колол штыком, чтобы в результате оказаться в родном окопе. Он был весь в крови, своей и чужой, но Теннисон оставался с ним, и реальность обретала значение и смысл. Совсем не глубокий, но Дэниэлу было вполне достаточно знать, что из кошмара есть выход, ну или, по крайней мере, маленькое окошко в реальный мир, где под древними стенами Оксфорда кипит студенческая жизнь.
Везение ли, упорство, а может, даже военный гений полковника Бошема, наконец-то сломили упорство противника, и батальон Дэниэла смог значительно продвинуться вперёд. Сейчас они шли по лощине, которая позволила бы им незаметно подобраться к высоте 60. Их батальон был изрядно потрёпан, но выстрелы позади становились всё реже. Оторвались. Жаркий день тоже остался позади. Охлаждая воздух, постепенно сгущались сумерки. Они пахли лавандой и мёдом. Края лощины, вначале довольно пологие, незаметно задрались вверх, откуда в обрамлении незнакомой растительности на усталых людей смотрело небо, густо-синее, каким оно и бывает в Среднеземноморье по вечерам. Было тихо. Не было войны. Она осталась там, в другой реальности, где нет запаха лаванды и мёда.
— Отдых пять минут, — раздалась команда, и Дэниэл повалился на нагретую за день россыпь камней.
— На, — протянули ему флягу с водой.
Дэниэл благодарно кивнул, сделал экономный глоток и передал флягу дальше. Их оставалось мало. Раненых и совсем ослабевших отправили обратно на позиции еще полчаса назад, благо перестрелка намертво стихла. Дэниэл искренне надеялся, что они туда доберутся, не нарвавшись на турок. Отступившая горячка боя оставила после себя запредельную усталость и жажду. Он бессмысленно смотрел вверх. Рядом с ним кто-то плюхнулся. Дэниэл скосил глаза. Это был Джек, на его лице всё так же сияла улыбка. Война не смогла оказать на неё влияния.
— Жив? – без особого интереса спросил Дэниэл.
— Ага, — радостно сообщил Джек.
— Ну и хорошо, — заключил парень и закрыл глаза.
— У меня ещё вода есть. Хочешь?
Конечно же, Дэниэл хотел. Вода снова была холодной и слегка затхлой. Наверное, этому стоило удивиться, но на удивление сил не оставалось.
— Спасибо.
— Скажи, а вот что бы ты сейчас хотел?
Дэниэл даже открыл глаза.
— В смысле?
— В прямом. Чтобы ты сейчас хотел? Не сиюминутные желания типа попить, отдохнуть и поесть. Нет, что-нибудь глобальное.
Джек для наглядности очертил руками круг.
— Поесть, попить и отдохнуть. Не знаю, как для тебя, но для меня это глобально.
— Я серьёзно.
Разговор становился странным, но почему бы и нет? Реальность плыла, обнажая дальние берега подсознания.
— Зачем тебе? – всё же поинтересовался он.
— Понимаешь, я изучаю поведенческие реакции людей в экстремальной ситуации, причём экстремальная ситуация должна быть пролонгированной, например, война подходит лучше всего.
— Ты учёный?
Дэниэл бросил оценивающий взгляд на Джека. На учёного Джек никак не тянул с его улыбкой и взглядом, в глубине которого отсутствовал опыт прожитых лет.
— Я только учусь.
— А-а, студент. Доброволец, небось? За родину и отечество.
— Можно и так сказать, — замялся Джек. – И всё-таки, чего бы ты хотел?
— Пиявка. Прицепился. Чего бы я хотел?
Дэниэл задумался. Джек затаил дыхание.
— Хочу в будущее. Там нет войн.
— Уверен?
— После этого? – повел Дэниэл головой.
— Хорошо, — кивнул головой Джек.
— Что хорошо?
Команда, и вновь полушаг-полубег по россыпи камней.
Пол лиги, пол лиги,
Пол лиги ещё –
Скакали в долину на смерть
Шесть эскадронов…**
Сознание мутилось.
Пол лиги, пол лиги,
Пол лиги ещё — … * *
Дэниэл шарахнулся от тёмного куста, попытавшегося достать его штыком, увернулся от падающего неба.
Нету причин скорбеть:
Сделать — и умереть!* *
По лиги, пол лиги,
Пол лиги ещё — … * *
Особо коварный камень бросился Дэниэлу под ноги. Он летел на землю долгие-долгие доли секунд.
«Пол лиги, пол лиги,
Пол лиги ещё -… **
«К дьяволу в пасть — на смерть…**
Дальше наступила темнота.
Они стояли посреди ярко одетой толпы. Устремлялись ввысь розоватые башни. Диковинного вида механизмы, похожие на дружелюбных пауков, расхаживали вокруг, как будто обладали собственным сознанием. Везде бушевало море смуглых смеющихся лиц, выкрикивающих что-то птичьими голосами. Дэниэл не знал птичьего языка, поэтому не понимал — что. Да он и вообще ничего не понимал. Одно знал чётко: войны нет. Ему этого хватало. Остальным, судя по всему, тоже. Он оглянулся: оказалось, что в незнакомое место они вывались всем батальоном, вернее тем, что от него осталось. Люди недоумённо озирались.
— Ты хотел в будущее?
Джек улыбался.
— Это оно?
Дэниэл спросил для проформы, он был уверен нутряной уверенностью, что проклятая лощина далеко. Как в пространстве, так и во времени.
Джек улыбался.
— Здесь нет войн?
— Здесь, — с нажимом произнес Джек, — нет.
— Хорошо-то как. Мир, покой… Наконец-то.
В памяти мелькнули тенистые аллеи с прогуливающимися в задумчивости профессорами. Мелькнули и пропали. Теннисон молчал. Дэниэл глубоко вздохнул и задрал голову к синему-синему, без единого облачка небу. Небо слегка выцвело от жары. Будущее тоже встретило их жарой. Ну что ж, нигде нет совершенства. Сначала небо просто было, потом на нём проявились белые точки. Дэниэл вгляделся пристальнее. Шесть-семь штук белых точек. Точки росли. Через минуту они превратились в белых же ажурных стрекоз. В рамке из розоватых башен это выглядело красиво. На грани слышимости возникло гудение.
— Как красиво, — снова вздохнул он. – Что это?
— Будущее.
Дэниэл покосился на стоящего рядом парня. Джек улыбался. Почудилось ли Дэниэлу, но улыбка его стала злой.
Стрекозы приближались.
Дэниэл любовался ими.
Он так ничего и не понял, когда все на мили вокруг превратилось в ревущее пламя.
* «Вкушающие лотос», пер. Константина Бальмонта
**«Атака бригады легкой кавалерии», пер. Илья Бесстужев
________________________________________________________________________________
каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго
выложено в блок отдела фантастики АЭЛИТА с рецензией.
По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале
Замечания по набору текста и грамматическим моментам те же, что и к рассказу «Пиратская история» – повторяться не стану (хотя здесь в данном случае автор не использует увеличенные интервалы между абзацами – уже хорошо).
В целом неплохо написано в литературном отношении, но несколько хромает стилистика из-за часто не вполне нужного изложения через рубленые фарзы, например: «…Но Дэниэлу это вовсе не мешало. Бликующая вода и топазовые оттенки окружающего мира подходили стихотворению просто удивительно…» (Почему бы не написать вот так, соединив два предложения через двоеточие: «…Но Дэниэлу это вовсе не мешало: бликующая вода и топазовые оттенки окружающего мира подходили стихотворению просто удивительно …»).
Это можно было бы называть неким «авторским стилем», если бы не одно «но», и вот яркий пример: «Их батальон был изрядно потрёпан, но выстрелы позади становились всё реже. Оторвались. Жаркий день тоже остался позади. Охлаждая воздух, постепенно сгущались сумерки. Они пахли лавандой и мёдом…» – Если такие «рубленые» фразы являются определённым «стилем», то его следовало бы придерживаться более последовательно, а не пускать сразу после этих куцых фраз «нормальное», сочное, ёмкое и сложное по построению предложение: «…Края лощины, вначале довольно пологие, незаметно задрались вверх, откуда в обрамлении незнакомой растительности на усталых людей смотрело небо, густо-синее, каким оно и бывает в Среднеземноморье по вечерам…», поскольку выглядит всё вместе не неким «стилем автора», а просто неровностями стилистики изложения.
Попадаются и просто не слишком хорошо построенные фразы, например: «…Кошмар, от которого не очнуться, но стать частью его – раздувшимся трупом наверху бруствера…». Тут явно пропущено некое дополнительное слово типа слова «легко»: «…но ЛЕГКО стать частью его…». Но это всё мелочи, которые сравнительно легко устранить квалифицированному редактору. Хуже другое – сам сюжет.
Что мы имеем в данном случае? Явно присутствует завязка – есть даже эпиграф с серьёзной претензией на определённую «идеологическую глубину», – есть некое развитие сюжета, но, увы, «концовка» как «итог» просто отсутствует, без чего текст никак не является законченным произведением, а выглядит неоконченной зарисовкой. Дело в том, что сюжет и сопутствующая концовка должны объяснять смысл происходящего, и давать определённые ответы (пусть часто и в завуалированной форме) на то, зачем и почему автор нагородил свой сюжетный огород. Часто именно концовка и являет собой суть сюжета, ту оригинальность, которую сумел создать автор.
Что у нас происходит? Герой находится в гуще сражения Первой мировой – это всё описано весьма сочно и хорошо. Рядом с ним появляется некий Джек, являющийся кем-то (наблюдателем, экспериментатором?) из будущего, и задаёт вопрос Герою: о чём ты мечтаешь? Герой мечтает о мире без войны и хочет попасть в мир будущего, где, по его мнению, войн нет. Джек снова спрашивает Героя – а ты уверен, что в будущем нет войн? Уверен, отвечает Герой. Тогда Джек каким-то образом (следует весьма путаное описание, перемежаемое цитатами из Теннисона) переносит Героя и почему-то, зачем-то ещё какое-то количество его однополчан в некое будущее. Герой «нутром» (как утверждает автор) ощущает, что вокруг царит мир, но тут с неба падает огонь – и мир сгорает. Конец рассказа. (Кстати, а как же «нутряное» ощущение Героя?)
Так в чём же тут смысл сюжета? Что Герою зачем-то продемонстрировали, что человечество никогда не сможет жить без войн? Весьма глубокая мысль и очень ценное заключение, но в чём тут оригинальность сюжета, который попробовала выстроить автор? Увы, увы, не внятно и не понятно.