Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» . Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией. По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия
——————————————————————————————
Вначале ничего не было.
Только размашистой подписью с вензелями вокруг главных знаков выступали бугрые облака, непохожие на привычные дымчатые фигуры. Можно было прочитать их, если знать их звуки. Они стояли прочно и навечно, и не меняли своих форм, словно и не было движения воздуха там, наверху, словно и не было этого верха, а было лишь продолжение земли с бездвижной травой и горами, где-то угадывающимися за тяжёлым туманом, попасть в который означало – смерть. Поэтому туман жил сам по себе, а люди сами по себе, и, когда он приближался, они поспешно собирали детей и прирученных животных (сверху казалось, как дары Божьи, сброшенные с неба), и плотно закрывали тяжёлыми камнями маленькие округлые входы в свои пещеры, а туман считали живым существом и оставляли ему откуп, как идолу жертву. Пётр догадывался, что где-то в горах растёт сильно снотворное растение, и, насытившись его ароматом, сползающий в долину туман, отравляет людей.
И теперь, накинувшись на оставленное бедное животное, туман затаился на некоторое время, наслаждаясь трапезой, и, дождавшись первых лучей, стало вяло и изнеженно растворяться в их тепле. С солнцем очнулись облака и нехотя разбрелись по небу, разрывая узоры вензелей; опасливо зачиркали ослепительной белизны птицы, проявились удивительно правильной формы шары ярко-сиреневых и матово-алых кустов… Солнце поглотило рваные остатки тумана, и долина снова рассыпалась визгом детей и снисходительными окриками женщин. Пётр в который раз поблагодарил местного Бога, что капсула упала в лесу, возвышающемся над долиной, и что он мог ремонтировать её с утра и до утра, не взирая на туман и ливни в полдень и на закате, заставляющие людей жить в страхе. Мужчины охотились в долине на грызунов и небольших хищников с зеленоватой шкуркой, они не доходили даже до леса, не рискуя в любой момент попасть под дождь. Сам дождь был не так страшен, но сильные лучи солнца смертельно быстро испаряли влагу, создавая брата утреннего тумана. В долине не было крупных зверей – они не могли укрыться в норах, как грызуны, донимали Петра в лесу.
Ночные облака расплавились, и небо окунулось в ручейки острыми блёстками своего света. Осталось собрать всё вместе, проверить в движении и можно исчезать из этого мира навсегда, как эти странные облака. Странным здесь казалось всё. Внешне напоминающая Землю, Планета была похожа на миниатюру, застывшую во времени: как будто каждое утро здесь начинался один и тот же день, как будто люди жили одни в нежном спокойствии, с ними ничего не происходило, к ним не приходили чужаки, они ни с кем не дружили, не воевали. Поверхностное сканирование показало разум только в этой части, севернее никого не было. Но не могло же всё племя планеты быть только этими людьми с долины?
В полдень, как и положено, грозовые облака оторвались от гор и понеслись на долину. Мужчины повернули к пещерам. Пётр собрал последний узел. Когда долина вновь зажила, он уже отправил образ капсулы домой и успешно принял её обратно, значит, можно и самому. Обидно, что не выполнил свою задачу. Но оставаться здесь больше нельзя – радиация сильнее, чем на Земле. Пётр прибрал всё вокруг, присел, закурил. Вспоминая свои первые дни здесь, вдруг затосковал: так он и исчезнет, ничего не узнав? Не познакомится с людьми, не ощутит себя Богом, не даст им новых знаний, не разгадает каких-то загадок? Всё это сделает другой. А его самого сейчас, буквально через пару часов, обложат приборами и будут долго и нудно вытягивать радиацию, а потом отправят куда-нибудь в Карелию или Оренбург поправлять здоровье и отдыхать неизвестно от чего. Пётр коснулся сканера: но хотя бы возраст этой зарождающейся расы, от которой пойдут все цивилизации на Планете, он может узнать? Он задохнулся от такой мысли. Первораса. Праматерь человечества. Праатланты этой Планеты! Конечно, образ его капсулы зафиксирован дома и его ждут… Пять-десять минут – что радиация. А его должны понять. Пётр медленно нажал кнопку… По экрану поползли линии…
То, что он увидел… нет, не сказать, что его потрясло, он просто онемел. Он-то считал, что здесь зарождается жизнь, цивилизация, а она здесь и угасает. Сканер капсулы показывал возраст расы 500 миллионов местных лет, больше, чем земной, и за это время они не придумали даже железа! Жалкая кучка людей… Пётр снова нажал кнопку… Нет смысла. Конечно, земляне дадут им необходимые знания, и тогда они, возможно, начнут развиваться, но…
Он начал понимать…
Был прилив. Небесно-голубого света (земного неба!). Подбежал тихим шёпотом к краю чаши, соскользнул (так показалось) со стебельков и, ласкаясь, осторожно коснулся Петра; потом вздохнул огорчённо, замирая, наверное, в ожидании его ласк, и, вздрагивая всей чашей бесконечной поляны, опять потянулся к тому единственному живому существу, которое отважилось здесь явиться. Петру захотелось снять Защиту, ощутить, конечно, необычный аромат этих завораживающих цветов, усыпляющих одним только своим прикосновением к глазам, услышать их мелодию и шагнуть в их бездонные объятия… Разве вправе он распоряжаться судьбой этой Планеты? Он Бог? Он маленький человечек с маленькой Земли на краю маленькой галактики… Пётр присел у края чаши, желая и боясь притронуться к свету… «Вот где рай», — подумал вдруг… И очнулся от боли: капсула использовала примитивный способ, чтобы привести его в реальное сознание.
Но мысль осталась. Почему обязательно должна быть какая-то эволюция? Не оставить ли всё как есть?.. Он посмотрел запись обследования, — всё так. Как он и предполагал… Об этом спорят уже более трёхсот лет, и Пётр не был противником изменений. Ему нравилось исследовать и помогать развитию, ему нравилось представлять, что будет через много-много лет с той планетой, где он появлялся Богом.
…Он набрал код задания…
Ему впервые расхотелось быть Богом.
…Нажал на кнопку…
Небесной голубизны свет (земного неба) стал тихо растворяться…
Теперь люди смогут расселиться в долине, дойти до леса, сразиться с хищниками, а для этого придумать лук, арбалет и порох. Они будут спорить – есть Бог или нет, изобретут письменность, машины, корабли; и когда-нибудь встретятся с теми, один из которых дал им такую жизнь…
Сравнение облаков с «вензелями» и «надписями», конечно, весьма оригинально, но слишком уж надуманно, как мне кажется (сложно представить, что облака достаточно часто могут складываться в фигуры, напоминающие буквы).
Но главное, конечно, не это. К сожалению, автор данного текста не смогла до конца ясно выразить сюжет, который, скорее всего, и сама для себя целиком не продумала. Что-то ощущая, до конца не понимаю и поэтому и точно выразить не могу. Нет, в общих чертах, конечно тут можно догадываться, что происходит: ГГ обнаруживает на некой планете племя, которое за 500 миллионов лет осталось на пещерном уровне. Судя по туманным (прошу прощения за такую аллюзию с содержанием!) авторским описаниям причина такого заторможённого развития кроется в неком свойстве долины, где проживает племя – там имеется некий источник дурманящего тумана. Автор пытается описать этот источник очень поэтично, но, видимо, сама не представляет себе, что же описывать, и читателю остаётся только гадать, что же это такое.
Этот туман (или чаша? Или что там?) пытается воздействовать на ГГ, но человек Земли оказывается сильнее, видимо, убирает источник тумана (не ясно, как) и улетает. Т.е., теперь люди открытой планеты начнут развиваться по восходящей. Конец рассказа.
За кадром авторской «логики» остаются вполне закономерные вопросы: а как могло так произойти, что племя вполне развитых антропоморфных созданий существует на целой планете в единственном экземпляре? Как в процессе эволюции могло сложиться, что единственное на планете место, где есть такой туман – именно в этой долине? Как получилось, что за 500 (!) миллионов лет биоценоз и геологическое строение долины остались неизменными.
Нет, если бы сюжет рассказа содержал какую-то оригинальную философскую идею, такие «научно-технические» натяжки ещё можно было принять. Но какой-то философской, да и вообще хотя бы достаточно оригинальной сюжетной идеи тут не присутствует. Автору явно хотелось создать в этом тексте что-то философско-притчевое, но, к сожалению, не получилось. Хотя неплохое владение словом просматривается. Если автор научится сочетать неплохое владение словом с неплохим владением мыслью, то из-под её пера, скорее всего, станут появляться и неплохие, как минимум, произведения.