Абакшин В. — Тридевять земель-71

Произведение поступило в редакцию журнала «Уральский следопыт» .   Работа получила предварительную оценку редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго  и выложена в блок «в отдел фантастики АЭЛИТА» с рецензией.  По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия

——————————————————————————————

Пролог

Кабинет главкома корпуса разведки был обставлен аскетично. Из всей мебели здесь наиболее дорогими предметами были современнейший коммуникатор, мощность которого позволяла вести удалённые видеоконференции с колонизаторами Луны и эргономичное кресло. Последнее здесь появилось по настоянию докторов. После тяжёлого ранения в североамериканском конфликте 2055 года, шеф страдал спиной.

Однако сейчас полковник Игорь Федорович Клеменко был недоволен не из-за своего ранения. Брови подняты, нижняя челюсть выдвинута, из-за чего кончики губ опустились вниз. А в глазах безжалостное утверждение: «Экий ты бездарь»

Майор Иванов за долгие годы слишком хорошо изучил своего начальника. Это выражение глаз возникало у него только в самых экстренных случаях.

«Где же я напортачил?» — лихорадочно соображал офицер. Клеменко отжал клавишу трансляции.

• Кто это? – словно угадав мысль подчинённого, спросил полковник, указывая на возникшее объёмное изображение фоторамки. Со снимка, предоставленного гвардейцами корпуса совместной вести (КСВ), мёртвыми глазами смотрел один из лучших агентов КР – Леонид Шип. Рваные раны от крупнокалиберных пуль шли через грудь вниз к животу
• Лёня, – похолодев, ответил Иванов
• Кем он занимался?
• Ричард Фэроус
• Этот богатей?
• Да. Владелец компании «АстроДжамп». Мы разрабатываем его уже второй год. Компания обладает рядом передовых технологий. Лёня работал для учёных.

Полковник грузно встал и, заложив руку за спину, прошёлся по кабинету к закрытому маскировочными ставнями окну.

• Шип убит в Южной Америке. Гвардейцы КСВ сообщают, что контрразведка Фэроуса была полностью осведомлена о тайниках, маскировке, прикрытию, каналах связи нашего разведчика. Это как!?

Шеф повернулся на каблуке и вперил яростный взгляд в Иванова.

Майор почувствовал себя хуже школьника в кабинете директора. Это был провал. Фиаско. Крах. Звонкая пощечина от врага всем каэровцам. Чувствуя себя так, словно на него вылили ушат холодной воды, майор Иванов сдавлено промычал, опустив глаза:

• Не знаю, – если бы кто-то дал ему за эти слова затрещину, он бы только поблагодарил. Стыд-то какой! Перед Леонидом, товарищами…Иванов чувствовал, как лицо наливается пунцом.

Шеф смягчился. Видимо он остался довольным эффектом выволочки.

• Как Лёня маскировался?
• Колония аргентинских муравьев
• Что искал?
• Исследования и технологии связанные с гравитацией. Компания Фэроуса сильно продвинулась в изучении.

Шеф погладил тыльной стороной ладони поясницу, затем вернулся в кресло.

• Фэроусом займёшься сам. И вот ещё — помощник тебе – шеф переключил фоторамку. На Иванова с объёмного снимка смотрел совсем молодой парень с серо-зелёными глазами, тяжёлым подбородком и соломенными кудрями. Он был одет в форму пилота. На шевроне знак армейского спортивного клуба.
• Это Глеб Седьмица. – пояснил шеф — Очень хороший летчик. Используй его, чтобы подобраться к Фэроусу. Но не более. Ясно?
• Так точно – Иванов чувствовал облегчение от того, что перед ним поставили задачу.
• Ну, с Богом. Занимайся.

Иванов щёлкнул каблуками и вышел.

 

 

Кубок

В последнее время, закрывая глаза, Глеб вспоминал ту злосчастную гонку на Кордильерах. Он, на красно-синем авиалёте клуба идет за Шульцем. Вдвоём они оторвались от основной группы. Немец отлично контролирует преследование, пресекая любые попытки обхода. До финиша сотня километров – ничто по меркам воздушных пилотов. И Седьмица в бессилии понимает, что у него нет шанса. Шульц не дал ему и капли преимущества – ни в высоте, ни в манёвре, ни в скорости. Что черт дери его, с ним делать? Идти на таран? С отвращением к себе, Глеб почувствовал, как у него опускаются руки, и убаюкивающий шепоток проносится в голове – «в следующий раз, в следующий раз».

И вот он следующий раз.

Воздушная гоночная трасса проходила в Алтайских горах. Он тянулась на среднегорье вдоль Тигрецкого хребта. Из-за частого чередования высоты и поворотов трассу считали одной из самых сложных в мире. Опаснее был только арктический гоночный маршрут Чкалова.

Участник турнира авиалётных гонок на кубок чемпиона мира Глеб Седьмица, прикрыв квадратной ладонью, необычные зелёные с серым оттенком глаза, изучал карту алтайского маршрута. Солнце палило нещадно. Состязатель ощущал, как капли пота катятся по спине.

Расстегнув комбинезон до пупа, Глеб ещё раз повторил алгоритм действий во время гонки. «На старте, чуть отпускаю вперёд. На первом повороте точно кто-то засыплется. Слишком он тесный для входа стартовой десятки. Тут – Седьмица провел квадратным ногтем по ровному как стрела участку трассы на карте – делаем горку и ускоряемся до трёхсот. Затем витой поворот с петлёй Нестерова. Хм, места много. Ныряем в ущелье. Здесь я должен быть или первым или хотя бы в тройке. В ущелье даже двоим не разойтись…»

— Привет, Глеб!

Седьмица поднял глаза. Перед ним стояла Евдокия Зайцева. Чемпионка Азии по гонкам на авиалётах. С ней была потрясающе красивая девушка с ярко зелёными глазами, под челкой соломенных волос.

— Знакомься, Светозара – кивнув на спутницу и с усмешкой наблюдая за гонщиком предложила Евдокия

Глеб протянул руку и встретил взгляд новой знакомой.

— Седьмица. Глеб – он почувствовал, в руке ее тёплые пальцы и далекое, неясное видение вдруг зайчиком прошло по дну сознания. Буд-то он отходит в мир иной, положив голову к ней на ладони. Странное чувство – смесь нежности и опасности.

— Светозара Ткаченко – шутливо-официально представилась девушка, слегка присев.

С трудом оторвав взгляд от изумрудных глаз красавицы, Глеб повернулся к Евдокии

— А ты участвуешь?

— Не до того. Всё время на подготовку уходит. Слышал про лунный проект?

— Гелий 3?

— Да. Сейчас группу собирают.

— Я подавал заявку. Пока молчат.

Глеб слегка расстроился. Лунная программа освоения и добычи ценного ресурса гелия 3 давно не давала ему покоя. Седьмица грезил космосом. Вот ведь урок! Евдокия уже участвует в первых испытаниях, значит тестовая группа, скорее всего, сформирована.  «Девчонка попала, а я по левому борту? Есть ли у меня шанс?» — беспокойно думал гонщик.

— Посмотри на него, Светозара. Лучший авиагонщик в мире – хлопнув по плечу Глеба, сказала Евдокия. Ободряла.

— Внимание участникам гонки – взревело оповещение организаторов состязаний — Авиалёты на стартовый рубеж.

— Лучший, после Шульца – ворчливо прокомментировал Глеб и, застегнув комбинезон, взял в руки шлем с навигационным очками

— В это раз ты его обойдешь. Главное правило помнишь? Контролируешь высоту, получаешь запас в скорости – продолжала окрылять Седьмицу Евдокия

Гонщик только улыбнулся. Да. В аэрогонках высота позволяет быстро нарастить скорость. Положение внизу выгодно лишь в том случае если у машины отличная скороподьёмность. То есть она может быстро набрать высоту. Но алтайский маршрут не годился под классический гоночный круг. Слишком необычен.

Девушка с изумрудными глазами сделала странное движение, словно выписала легкий полукруг бедром.

«Какая! Привораживает что ли» – подумал гонщик, оглядывая, словно выточенную из мрамора фигурку новой знакомой.

— Удачи, Глеб Седьмица – мягко улыбнувшись, пожелала спортсмену Светозара.

«Кажется, я ей нравлюсь» – мелькнуло в голове. Глеб показал известный знак – два скрещенных пальца, – «свидимся-спишемся» и улыбнулся Светозаре. Отходя, он едва уловил, как новая знакомая шепнула Евдокии, – «Какие у него глаза необычные, цвет меняют – то серые, то зелёные…»

Больше Глеб не услышал. По общей трансляции заговорил спортивный комментатор:

— В этом году наш генеральный спонсор британская компания «АстроДжамп». Её бессменный руководитель Ричард Фэроус в нашей студии. Дик, вы упомянули, что на этом чемпионате предложите зрителям удивительный сюрприз. В чём он?

Глеб мельком посмотрел на огромный 3Д-экран, чтобы увидеть одного из самых богатых людей планеты. Тёмные на выкате глаза, высокий с залысинами лоб, массивный двойной подбородок с ямочкой, шея борца. Фэроус сдержанно улыбался.

— Непобедимый чемпион Вольфганг Шульц — заявил он — сегодня выступит на абсолютно новой машине – «Квазаре». Удивительная инженерная победа. За такими авиалётами – будущее.

— В чем его отличие?

— В двигателе. Это ноу-хау нашей компании. Он использует энергию гравитации. Благодаря новым эффектам, масса двигателя авиалёта увеличена вдвое, но компенсирована настолько же. Разгонный блок у «Квазара» невероятно мощный, а вес в рамках требований правил.

— Вы ставите на стартовые возможности? Но трасса известна как маневровая…

— Пятиминутная готовность! — взревело оповещение.

Глеб поспешил к своему красно-синему авиалёту с эмблемой армейского спортивного клуба (АСК). Эту машину он знал на зубок. Сам не раз собирал и разбирал ее с техником Дмитрием Степановичем в ангаре. Вместе они придумали пару усовершенствований для повышения манёвренности, значительно усилили скороподъёмность и мощь разгонного блока. Вживался в машину Глеб три года, постепенно улучшая её и тренируя свои навыки. Сейчас он первый в клубе, как и в стране. Второй на планете. Это выяснилось на прошлом чемпионате, когда Шульц, показал невероятное чувство дистанции.

Глеб забрался в авиалёт, по привычке провел ладонью по трём портретам великих соотечественников над спидометром — Святослава Рюриковича, Александра Суворова и Иосифа Сталина. Затем кинул взгляд на машину немца, раскрашенную в цвета германского национального флага. Все участники выстроились на старте вертикальной стеночкой. По три в ряду. Чемпион получал чисто символическую фору, выдвинувшись перед всеми на корпус вперёд.

За двумя боковыми винтами Шульца было не разглядеть. Но Глеб и так отлично помнил его лицо. Голубоглазый, веснушчатый прусак с подбородком похожим на меч.

— Минута!

«Так. Собрался! – приказал себе Седьмица. Он вдруг увидел лицо Светозары на огромном демонстрационном экране у стартового рубежа.

Все зрители наблюдали гонку в специальном зале, напичканном видеокамерами и большими мониторами. Так все перипетии сражения на трассе до них доводились лучше всего. Но и зрителей снимали без спросу.

Оператор выхватил отличный кадр. Девушка восхищённо смотрела на гоночные авиалёты, взволнованно разыскивая кого-то глазами. «Неужели меня?» — подумал Седьмица.

— 5!

Глеб повернул ключ. Авиалёт бархатно взревел.

-4!

Накинул ремень.

-3!

Откинул крышку с кнопки разгонного блока.

-2!

Поднял глаза. Перед ним лежало пространство между небом и скалистыми перекатами.

-Старт!

Створ трассы накрыл оглушительный рев двигателей. Десять авиалётов с места пошли в галоп. Венгерская машина справа сверху постаралась сразу реализовать преимущество в высоте, выдав полный разгон. Но Шульц лидерство не отдал, бесстрашным манёвром закрыв дорогу наглому выскочке. Итальянец каким-то чудом забрал третью позицию, Глеб едва не столкнулся с китайцем, но четвёртое место отвоевал. За китайцем встал никому не известный бразилец. Дальше расстановку Седьмица изучать не стал, а сосредоточился на гонке.

Итальянец попался на старый трюк на витом повороте. Манёвры вправо-вниз, влево-вверх и прямо-вниз с большой потерей высоты позволили оказаться впереди. Встав на крыло, Глеб закрыл итальянцу проход по высоте, а затем, забравшись повыше, и вовсе свёл потерянное преимущество к нулю. С венгром вышло еще проще. Едва увидев почерк вождения пилота, Глеб вспомнил его имя — Энр Петеф. Венгр нагло лез вперёд, увлёкшись дуэлью с Шульцем. Глеб даже хмыкнул, удивившись. Энр бился с первых секунд, не выжидая удачного момента. С немцем так и надо. Ну и что – чемпион? Я здесь зачем? За серебром? За бронзой?

Глеб вдруг с какой-то незнакомой трусливой паникой представил как, закончив гонку вторым, он ловит сочувственный взгляд Светозары. От этой картинки Седьмица аж заскрипел зубами.

Вправо! Вверх! Вниз! Входим в ущелье! Бочка! Скользим, вниз показывая пузо авиалёта небесам.

Глеб со зловещей ухмылкой видит в прозрачном колпаке венгерского авиалёта задранное удивлённое лицо Энра. И оставляет его сзади. Затем машинально смотрит на карту маршрута. После ущелья трасса петляет серпантином по пологому склону, затем взбирается через сложный многоэтажный вираж на открытое плато. За ним финиш.

«Серпантин не даст немцу разогнаться» — размышляет Глеб, привычно маневрируя. Вторая позиция оказалась очень неудобной. Приходилось, и атаковать немца и следить за венгром.

Вправо! Влево! Вверх! Вправо!

Хвост немецкого авиалёта все время оказывается впереди ни на миллиметр не уступая трассу. Видеокамера фиксирующая обстановку сзади авиалёта транслирует безупречно. Глеб отмечает, что к тройке лидеров уже подобрался китаец, опередивший итальянца. Сел за венгерской машиной в аэродинамический мешок и выжидает.

Бросая взгляд на маршрут, Глеб начинает размышлять — «Так-с. Впереди четыре крутых поворота. Шульц будет контролировать внутреннюю кромку и высоту. Венгр сейчас чуть выше, скорее всего, пойдет в атаку оттуда. Китаец полезет за ним. Шульцу придется закрывать верх, чтобы не отдать преимущество в скорости. На втором почти под углом в 90 градусов, повороте, можно попытаться проскочить по низу.

Глеб почти угадал. Но атаковал не венгр, а китаец, сумевший прошмыгнуть на первом повороте по внутреннему кругу. Венгр банально прозевал его финт. Но немец атаку лётчика из Поднебесной увидел и перед вторым поворотом закрыл проход. Глеб впился в джойстик управления, выдал разгон перед поворотом, и одновременно развернул машину носом к преследователям. Получился своеобразный полублин. В поворот сине-красная машина вошла не на крыле, как остальные, а носом и уже с включенным разгоном. Тень германской машины скользнула поверху и ушла назад. Манёвр позволил выиграть почти две сотни метров.

На третьем повороте Глеб повторил полублин. Теперь ему никто не мешал. Еще пятьсот метров плюс. Последний четвертый поворот был эстакадный, как витая лестница. Пришлось отключить разгон и сбросить скорость.

Бросив взгляд на маршрут, Глеб выдохнул. Почти километр он выигрывал. Осталось плато. Немец еще не давал полный разгон. Что от него ждать?

Последний вираж! Авиалёт выскакивает на ровную как стол площадку. Полный разгон!

Машина ревет, наращивая скорость. Отрыв уже пять километров. Преследователи выскакивают из виража. Ба! Китаец обогнал Шульца и не дает ему разогнаться. Что за везение? Неужели победа!

До финиша 50 км. Надо бы добрать высоты. Глеб посмотрел на преследователей и чуть не выронил штурвал. Авиалёт Шульца рос на глазах, приближаясь с невероятной скоростью. Китайцу не удалось удержать чемпиона.

Закрыть!

Вправо! Влево! Вверх!

Финиш!

Не веря своим ушам, Глеб слышит, как оповещение гремит:

— Невероятная гонка! Победу одержал авиалёт Глеба Седьмицы. Армейский спортивный клуб.

Гонщик чувствует, как у него взмокла спина. Как болят мышцы рук. «Получилось – думает он – получилось»

Награждение победителей гонки организовали быстро, прямо перед зрителями в зале трансляций. Когда призёры поднялись на пьедестал, Шульц на ломанном русском поздравил Седьмицу и, наклонившись к уху, пообещал с застывшей улыбкой — «Покффитаемся еще».

— С удовольствием – обещает Седьмица. Несмотря на усталость и дрожь в коленях, внутри его всё ликует. Он старается контролировать своё состояние, но радость от долгожданной победы рвётся наружу. Слёзы наворачиваются на глаза, когда Глеб принимает от главного судьи гонок японца Сандзо Иошико тяжеленный инкрустированный янтарем кубок.

Победа! Чёрт её дери! Я — чемпион!

Седьмица поднимает над головой кубок и орёт что есть мочи: «Ура-а!»

Щелкают затворами летающие фоторобототы, техник Дмитрий Степанович и два спортсмена из АСК неподдельно радуются победе. Глеб не замечает тяжёлого взгляда Дика Фэроуса. Не видит, как маской окаменело лицо немца.

Гонщик глазами ищет её. Новую знакомую. Светозару.

«Победителю все можно» – убеждает себя он.

Девушка вместе с Евдокией стоит в ряду зрителей. Взяв кубок под мышку Седьмица, соскакивает с пьедестала и широкими шагами подходит к ним. Берёт немного опешившую Светозару за руку и, подхватив за тонкую талию, целует её в губы.

Смех. Ободряющие выкрики. Смешливый упрёк от Евдокии – «Гле-еб, ну ты наглый»

И чей-то отчётливый комментарий

— Однако у него губа не дура.

«Конечно не дура» – думает Седьмица, изловив губами ее губы. Светозара не сопротивляется. Почти. Лишь немного придерживает порыв победителя, положив ладонь ему на грудь.

«Всё. Теперь она моя» — думает Глеб

Что думает Светозара, он не знает.

 

Стычка

Седьмица привычно окинул глазами рабочую зону орбитальной станции. Все участники проекта «Комбинат» были заняты делом. Бульба тщательно рассчитывал маршрут, Румянцев следил за состоянием «Тобола», Мансур и Евдокия терзали тренажер. Двое техников Володя и Роберт перепаивали сложную схему.

Итак. Сказал себе Глеб. Готов? Первая доставка строителей. Первый шаг к лунному дому. Это не фантики перебирать. Еще раз, размяв руки до покалывания в пальцах, Глеб сделал глубокий вдох.

О том, что на Луне есть ценный ресурс для ядерных реакторов изотоп гелий-3 известно с 20 века. Учёные подсчитали, что вывозить его сверхприбыльно.

Контуры русского проекта добычи ресурса стали появляться после испытания атомной установки Филимоненко и доставки изотопа на Землю. Через год над спутником повисла орбитальная станция «Тобол» и началась формироваться логистическая цепь. Испытания первого лунного робота-летуна — «Королёва» стали ключевыми в ее развитии. Многоцелевой аватар, управляемый оператором с орбитальной станции, способный взлетать и садиться в безвоздушном пространстве, огибать горы, нырять в кратеры, возвращаться на орбиту — обошелся очень дорого. Но создатели обожали его. Машина получилась настолько удачной, что её уже через полгода планировали запустить в серийное производство, а опытный образец свозить на пару выставок. Похвастаться.

Вмешалась космополитка.

Кроме русских, над программой освоения лунных ресурсов работала крупная английская корпорация Ричарда Фэроуса «АстроДжамп». Подбиралась к Луне и Китайская республика. Их проект был сверхсекретным. По слухам и у немцев с французами создавалось нечто такое, о чем, околонаучные издания писали с придыханием. Подробностей они не давали почти никаких.

Были ли у соперников данные о месторождении? Когда они намеревались штурмовать Луну? Знали ли о том, на какой стадии русский проект?

Чтобы первыми застолбить крупное месторождение, опытный образец решили испытать в деле. Так «Королёв» стал трудиться на Луне и попал под управление операторов на «Тоболе». Глеб Седьмица был одним из них.

Романтичный флер навевает мысли о безобидности Луны. Это вовсе не так. Опасностей здесь хватает. Повышенная радиация, метеоритные дожди, чудовищный перепад температур от -120 до +130.

При первых же полетах преподнесла Луна и неприятный сюрприз. Отрабатывая взлет и посадку, операторы обнаружили гравитационные лакуны, которых компьютерный симулятор предусмотреть, конечно, не мог. В мешанине гор и кратеров и, как предполагали, лунологи из-за больших пустот под поверхностью планеты сила притяжения незначительно менялась. Этого оказалось достаточно, чтобы дважды повредить «Королёва» и уволить не одного стажера с формулировкой – «в операторы не подходит». Глеб был третьим стажером, который сдал все тесты. Вместе с ним удаленное управление освоили чеченец с быстрыми серыми глазами Мансур Гареев и любимица всех мужчин синеокая полнеющая девушка Евдокия Зайцева.

Поверхность Луны, обращенная к Земле преимущественно ровная. Горы и впадины расположены на обратной стороне и в южной части спутника, за морями Дождей, Облаков, Спокойствия. Там и находились залежи бесценного гелия 3. Сотни квадратных километров концентрированного в грунте изотопа у кратера Птолемей.

Клондайк! Эльдорадо!

Место под рабочую зону искали неделю. Еще дольше изучали надёжность грунта и рисовали карту гравитационных лакун. Первый лунный горно-обогатительный комбинат решено было развернуть с южной внутренней стороны Птолемея. Кратер нагло использовали как естественную преграду. Чтобы растянуть купол над жерлом, «Королёв» должен был доставить к восьми намеченным точкам на высоте группы автоматических строителей. Основной каркас купола сплетался из нового наноматериала – титанита. Его нужно доставить с орбитальной станции. Как и остальное — модули комбината, жилые помещения, блок атомной станции. Последнюю спроектировали так, чтобы она работала на лунном гелии-3.

Привезти, собрать, подключить, вернуться на «Тобол» и снова по кругу. Все эти задачи мог решить только «Королёв». Как-то Глеб с Мансуром подсчитали: первому летающему роботу Луны придется сделать минимум 60 вылетов. «По двадцать на нос» – пошутил тогда чеченец, как показалось Глебу с облегчением. С прототипом, стоимость которого наверняка не снилась и самому богатому торгашу Земли Дику Фэроусу, обходились как с писаной торбой.

Усевшись в широкое кресло оператора, Седьмица привычно окинул взором приборную панель. Его взгляд задержался на джойстике управления роботом. Тот был вытерт до белизны от частого использования. В квадратных ладонях Глеба Седьмицы он за последний месяц побывал не одну сотню раз. Если бы руководитель проекта «Комбинат» Владимир Сергеевич Бульба не прекратил испытания, посчитав, что стажер годиться в операторы, джойстик стёрли бы в пыль от усердия.

Глеб ещё раз провёл пальцами по вытертым клавишам. Проверил заряд батарей. Надел шлем управления, огладил линзы 3Д-очков, чтобы они легли к надбровным дугам плотнее. Обнял ладонью джойстик и, нажав одну из кнопок «открыл глаза» робота. Под ним неспешно плыл стальной горб Луны. Справа и слева за продолговатым днищем орбитальной станции мерцали звезды. Обзор был великолепным, и Седьмица ощутив знакомый холодок на затылке, отрапортовал:

— Отрыв.

«Королёв» по дуге начал падать к спутнику. Глеб знал, что в космосе не свистит ветер в ушах, не бьет упругий воздух в лицо. Скорость, которую набирал робот, он чувствовал по едва заметному дрожанию джойстика и гулу обшивки, раздающемуся в наушниках шлема. Его посетило знакомое ощущение – словно он раздвоился. Он сидел на орбитальной станции в кресле и краем уха слышал разговоры сотрудников, напряженное дыхание Бульбы по каналу конференц-связи, тихие сигналы диагностической аппаратуры. И в тоже время все его внимание было поглощено полетом робота.

Лунная поверхность все ближе. Уже можно различить рельеф.

— Включаю атом!

— С Богом! – тихо шепчет Владимир Бульба.

«Атомом» операторы называли установку Филимоненко, питающую двигатели «Королёва». Мизинцем Глеб отбрасывает тумблер на джойстике. Толчок. Ускорение. Все четыре двигательных установки на подвижных полусферах дали плазменный залп. Вытянутое в эллипс тело робота начинает вращаться. Подгадав момент, Глеб сбрасывает тягу на трёх двигателях и дает «больше» на верхний. Вращение прекращается. Птолемей стремительно надвигается.

Первая точка. Уже! Ну и скорости!

Зависнув над пологим склоном кратера, «Королёв» манипуляторами бережно достает трёх строителей. Роботов включат и направят дистанционно через пару минут. Можно лететь дальше.

Глеб, наслаждаясь мощью и стремительностью, заставляет лунного летуна скользить над поверхностью в нескольких метрах. Он слушает глухо и ровно работающие двигатели, словно музыку. На лице оператора расплывается глупая мальчишеская улыбка. Он лихо с мгновенным переключением тяги, подкручивает робота у подножья кратера.

— Седьмица — ворчит Бульба и интеллигентно ругается. Он как всегда наблюдает за полетом. Отдаленно в единой конференц-связи слышно дыхание других участников проекта. Смотреть за тем, как трудиться летающий робот любят все.

Глеб поднимает «Королёва» ко второй точке. Опасная лакунка, тянет летуна на острый выступ. Больше тяги на нижний! Глеб вспоминает, что здесь повышенная метеоритная опасность. Разворачивает летуна, чтобы взглянуть в звездное небо и, обомлев от страха, видит как, едва не чиркнув «Королёва» мимо пролетает приличный камень. Кто-то в конференц-связи ойкает.

Повезло!

Выполнив отработанный маневр, «Королёв» зависает над второй точкой. Три строителя расставляют манипуляторы и сразу вгрызаются в грунт. Здесь уступ Птолемея слишком крут, поэтому десантируются роботы, уже включившись.

Глеб смотрит заряд атомных батарей. Достаточно. Машинально управляя «Королёвым» он вспоминает план работы: «Сегодня доставка строителей и титанита. Завтра снова титанит, модули, послезавтра – опять модули и сборка, а через два дня подключение, проверка. Только потом начнут работу лунологи». По конференцсвязи Глеб слышит обращение бортинженера Димы Румянцева к Бульбе

— Владимир Сергеевич, в районе Птолемея скоро прилуниться английский космобот.

— Хм. Ну и что? Луну еще не делили, пусть садиться — ворчит руководитель проекта

— Он не отвечает на запросы. Полное молчание в радиоэфире.

Для немногих космонавтов, астронавтов и тайконавтов, работающих на орбитальных станциях в космосе, молчание в радиоэфире — признак дурного тона. Ведь тишины бездонной пустоты и так было чересчур много. Людской голос, пусть и далекий, пусть и говорящий на другом языке скрадывал ощущение одиночества.

— А с чего ты взял, что он английский? – спросил руководитель

— Силуэт похож, – Дима включил видеозапись. Одна из многочисленных камер на орбитальной станции зафиксировала пролет гостя.

— Да, действительно – Бульба почесал двухдневную щетину, – напоминает модель «Кромвеля». Можем понаблюдать?

— У нас две камеры «смотрят» по ходу движения станции. Нижнюю поверну, – ответил Румянцев.

Он поколдовал на пульте внешнего видеонаблюдения и вывел картинку на общий экран. Теперь все видели, как космобот подняв облако пыли, прилунился. От него отделилась странная двуногая тень.

— Похоже на мехвара – неуверенно предположил Мансур, который когда-то в армии управлял боевыми роботами.

«Тень» уверенно зашагала к рабочей зоне проекта «Комбинат».

— Кого вести? – спросил Румянцев, имея в виду что, камера может наблюдать только один объект — космобот или «тень»?

— Смотри на «тень» – приказал Бульба.

— Что у вас там? – спрашивает Глеб. Его разбирает любопытство.

Некоторое время сотрудники орбитальной станции, забыв о Глебе, напряжённо наблюдают, как мехвар двигается к Птолемею. Вот он подошел к уступу, за которым вторая точка. Там строители уже «вили» фундамент. Прошел мимо к третьей точке.

— «Погляди» на космобот – приказал Бульба, испытывая смутное беспокойство

Румянцев «метнул» взор камеры на место посадки. Космобот словно испарился. Взлететь он не мог, слишком слабоват двигатель. Провалился? Взорвался? Съеден лунными каннибалами?

И тут Бульба все понял.

— Где «Королёв»!?

Побледневший Румянцев немедленно навёл камеру на третью точку. Кажется, он тоже стал понимать замысел не званого гостя.

Все посмотрели на Глеба.

— Да что у вас там? – оператор не спеша выгрузил партию строителей, и хотел было лететь к четвертой точке, но получил приказ руководителя:

— Глеб разверни «Королёва». Сзади английский робот. Будь готов ко всему.

И ворчит кому-то в сторону: «Странный англичанин. Только прилетел, а уже следы заметает».

Глеб не без фатовства разворачивает летуна лицом к «гостю». Перед ним, едва заметный во тьме из-за раскраски робот на двух мощных манипуляторах. Но что это у него? Седьмица напрягает глаза, и делает «зуум» правой камерой. Спаренные пулеметы, энергетическая пушка, ракетные установки по бокам.

— Владимир Сергеевич – растерянно докладывает он – это не добытчик.

— Ты снимаешь? – раздражённо спрашивает Бульба

Глеб поспешно отжимает клавишу видеозаписи.

То, что происходило дальше, отлично видели все на орбитальной станции. Мехвар приблизившись к «Королёву» открыл огонь. Трассы пуль прошли под роботом, попали в одного из строителей и тот, перекувыркнувшись, затих.

«Тень» замерла, наводясь на летающего робота, и дала ракетный залп.

Мансур выругался по-чеченски. Прямо в конференц-связи. Глаза у него стали как бойницы. Евдокия подскочила и завопила, обращаясь к Глебу «Не надо вверх! Достанут! За скалу уходи!»

«Королёв» неуклюже ныряет. Но одна из ракет задевает робота по касательной и от её взрыва летуна бросает к грунту.

— Не надо, не надо! — умоляюще шепчет Глеб. Его побелевшие пальцы плотно сжимают джойстик. Пытаясь выровнять машину, он сбрасывает скорость, смотрит серо-зеленными глазами на приближающуюся скалу и ждет второй залп. Две, одна.… Всю тягу на правый! Теперь на нижний! И снова на правый! За уступ! Четыре всполоха впереди – ракеты ушли мимо, в скалу. Глеб хищно улыбается. Развернувшись, он три секунды смотрит на врага, словно пытаясь угадать его следующий ход. Мехвар несётся вскачь. Замирает, чтобы выстрелить и погасить отдачу, принимая в лунной пыли отработанные стойки. Пробежка. Залп! Пробежка. Залп! Прыжок на уступ. Залп! Им можно залюбоваться. Машина для убийства.

«Королёв» делает немыслимый диагональный разворот. Потом «горку» и сразу «бочку». Перед глазами Глеба мелькают каруселью скалы и звёздный небосвод. Справа, очень близко, тьму прорезает синий луч. Энергетическая пушка тоже мимо!

— Держись, уводи, – сквозь зубы почти скрежещет Бульба.

Глеб закусывает губу. Он необыкновенно сосредоточен. На общем экране «Королев» в бешеном танце между кратером и скалами неумолимо отрывается от преследователя. Пули чиркают о камни и искрами уносятся в звёздное небо.

Мансур одобрительно кивает, наблюдая картину боя. Он делает ладонями странные движения, словно держа в руках джойстик и управляя им.

— Правый двигатель не тянет, – жалуется Глеб, как ни странно с облегчением.

— Ничего, починим. Ты только приведи «Королева» — клятвенно обещает Бульба.

Но и уже становилось, очевидно, – лунный летун ускользнул от пешего мехвара. Расстояние между роботами стремительно увеличивалось Потрепанный «Королев» возвращался домой.

— Владимир Сергеевич, тут китайцы радируют, – изумленно сказал Дима Румянцев. Он включил громкую трансляцию.

— Нихао, русские! Мы сажаем «Дракон Поднебесной» около Альфонса, недалеко от вас. Будем рады сотрудничеству.

— Прямо проходной двор какой-то – ворчит Глеб в сторону. Но, немного поразмыслив, вспоминает, что при расчёте курса выдается не так уж и много благоприятных дней для подлета к спутнику и прилунения. Вот почему такой наплыв «посетителей» случился именно в эту дату.

— Подлётное время, что ли началось? Предупреди их об этом роботе-боевике, – мрачно говорит руководитель проекта Румянцеву, и добавляет – так и выделенную линию мне в кают-компанию подключи.

— Смотрите, что он делает! – завопил Мансур в бессильной ярости

Те, кто начал уже с облегчением отворачиваться от экрана, немедленно снова смотрят на него.

Мехвар расстреливает строителей на третьей точке. Делает контрольный выстрел. Идет ко второй. Видимо хозяева запрограммировали терминатора максимально сдержать развитие проекта «Комбинат». Если бы им удалось сбить «Королёва», то проект встал бы минимум на полгода.

— Все фиксируй на видео, – строго приказывает Бульба Румянцеву, и уходит в кают-компанию. Мрачный и решительный.

На орбитальной станции подавленно смотрят, как робот уничтожает строителей, разрушает фундамент. «Комбинат» был сугубо мирным проектом. На «Тоболе» ни армейских дронов, ни оружия, ни ракет. Участники проекта могли лишь наблюдать как «гость» расправляется с беззащитными строителями. Ну и конечно материть его страшными словами. Особо преуспел в этом Мансур.

Оторвавшись на безопасное расстояние, Глеб направляет робота «мордой» вверх и корректирует направление с помощью автоматики. Дает тягу на все четыре двигателя, отмечая про себя, что один из них работает вполовину мощности. Ажурная конструкция орбитальной станции начинает быстро приближаться. Когда зажимы фиксируют «Королева» Седьмица вздыхает. У него мокрая спина, но довольное лицо.

Из кают-компании выходит Владимир Бульба.

— Всё. Отстрелялся – сказал он.

Все повернули головы к руководителю, и тот неспешно с достоинством объяснил.

— К нам идёт армейский корвет «Суворов». Будет прикрывать до завершения проекта. Боевика естественно в кандалы.

Все зааплодировали. Только Мансур со свойственной прямотой спросил:

— А ответит-то кто?

— Думаю, это Фэроус – предположил Бульба – Его почерк. Выловят пару посудин богатея, арестуют пару счетов

— Ненаказанное зло увеличивается – отметила Евдокия

— Зайцева, у тебя есть факты? – строго спросил Бульба

Женщина грустно покачал головой. Глеб выбрался из кресла оператора и поддержал разговор:

—  «АстроДжамп» всегда грязно играет. Но почему этой фирме все сходит с рук?

Ответа он не получил. О хитром торгаше Дике Фэроусе ему рассказывал дедушка Мирослав Кузьмич. «Изобретательный бандит» — оценивал его дед. Но сейчас эти сведения были не к чему. Глеб вспомнил глухой рокот двигателя, скольжение над Луной и предпочел не лезть в бутылку. Бульба бывал, крут с подчиненными. К тому же в «Королёва» Глеб влюбился всей душой и боялся потерять место оператора.

— Где мехвар? — робко спросила Евдокия, растерянно указывая на экран.

Бульба невольно открыл рот от удивления. Еще недавно трансляция показывала бесчинства мехвара на первой точке. Теперь там не было ни каких боевиков. В лунной крошке лежали лишь покореженные строители.

— Румянцев есть видеозапись?

— Да – бортинженер перемотал на пару минут назад, и участники проекта увидели как робот, едва расстреляв последнего строителя, растаял на глазах за считанные секунды.

— Кислота, возможно? Но очень быстрая реакция,– предположил Умар

— Кислота в безвоздушном пространстве? Ничего не отвертится – начал утешать Бульба, но его прервали.

— Русише космонаутен, гутен абенд — раздался незнакомый голос с немецким акцентом по общей трансляции. Румянцев так и не выключил ее, – наш разведывательный дрон упал в Море бурь. Ваши рекомендации.

— Евдокия, Мансур осмотрите «Королёва» — сказал руководитель проекта и отключил общую трансляцию.

Глеб посмотрел на Зайцеву и вспомнил её слова – «ненаказанное зло увеличивается». «Кому-то ведь придётся вступить в схватку»– подумал он.

 

 

«Индеец»

Дик Фэроус не производил впечатление человека творящего страшные злодеяния. Полноватое, благодушное загорелое лицо с большими карими глазами и широким носом. Двойной подбородок. Незаурядную силу в нём выдавали широкие плечи и мощные покрытые рыжеватыми волосами руки борца. Торгаш был одет в лёгкую шёлковую гавайскую рубаху и белые летние брюки. Сидя в плетёном кресле, он, вежливо склонив голову, ждал ответа.

— И космокатер останется моим навсегда? – спросил Глеб. Чтобы не выдать волнение он равнодушно оглядывал огромный балкон фазенды хозяина.

Дик, обворожительно улыбнулся, и кивнул.

— Вы же понимаете, досточтимый Глеб – мягко, но необычайно убедительно сказал Фэроус. У него был вкрадчивый с легкой хрипотцой голос. По-русски он говорил почти без акцента — У Юпитера самая большая группа спутников. 62 небесных тела. А Европа одна из загадок, терзающая ученые умы. Возможно, вам кажется, что я ставлю лёгкую задачу. Это не так. Гравитационные поля и их взаимодействие в этой группировке спутников очень плохо изучены. Если вы сумеете десантировать в указанные квадраты интерферометры, мы больше узнаем о притяжениях и о возможном существовании поблизости черных дыр, гравитационных провалах, волнах радиации Юпитера. Как вы думаете, стоит эта информация одного не нового космокатера?

«Мягко стелет – вспомнив дедушкины поговорки, подумал Седьмица – Итак. Задача — стартовать с Земли. Долететь до Юпитера. Выбросить на орбитах Ио, Ганимеда и Европы автоматические зонды с интерферометрами. На последнюю совершить посадку и выгрузить робота-бурильщика. На обратном пути можно заскочить на Каллисто, к Витьке Коронцу и Игорю Косолапову, порасспросить про проект. Хм. Не такая уж и простая работа. Торгаш прав. Юпитер и его спутники пока оставались малоизученными. На Каллисто обосновались русские, которые пытались вывести новую расу переселенцев живущих в условиях очень низкого тяготения. На Ганимеде китайцы, стремящиеся построить под толщей льда в океане город-колонию. «АстроДжамп» видимо облюбовал всё сразу. Ведь составлять гравитационную карту системы спутников Юпитера пока никто не спешил.

• Не понимаю, зачем тащить интерферометры к группировке спутников? Там уже курсирует несколько, – недоумённо сказал Глеб
• Это немного другие приборы – белозубо заулыбался богач. Но зачем вам такие детали?
• Хм. Ну ладно. Согласен. Полет очень опасный – начал было Глеб, надеясь, как следует поторговаться

Но Ричард, прервал его:

— Позвольте вам кое-что показать?

Хозяин фазенды встал и сделал приглашающий жест. Глеб, подозрительно задрав левую бровь, проследовал за ним. Они спустились с балкона в просторный холл. Фэроус уселся на мягкую широкую тахту, и таинственно улыбаясь, пригласил присесть Глеба на такое же широкое кресло рядом. Затем он взял какой-то пульт и торжественно нажал на нём кнопку.

Прямо перед Глебом распахнулась 3д-картинка. На экране появился приземистый космокатер на двух широких выдвижных лыжах. Глеб и раньше видел на космодроме такой тип кораблей. Внушительный голос диктора начал знакомить с «товаром».

— Грузовой космический катер дальневосточного бюро имени Ивана Степановича Филимоненко. Типовой проект «Иртыш». Сверхнадёжен. Управляется одним или двумя членами экипажа. Полностью защищает людей от космической радиации. В классификаторе космических аппаратов имеет индекс 27. Он теоретически способен долететь до любой известной планеты Солнечной системы. Эта модель снабжена датчиками гравитационной угрозы и специально предназначена для полетов к планетам-гигантам, таким как Юпитер, Сатурн, Уран.

3Д-картинка повернулась в фас. Глеб с удивлённой улыбкой рассматривал катер. Притупленный нос, два «глаза» панорамного окна и перья компенсаторов тяги на турбинах. Космокатер в анфас удивительно походил на «лицо» индейца в шлеме из перьев.

— Я его так и назову – прошептал Седьмица

— Кого назовете? – удовлетворенно наблюдая за русским космонавтом, спросил Дик.

— Я этот космокатер назвал бы «Индейцем» — объяснил Глеб.

Впервые за всю встречу по лицу торгаша пробежала мрачная тень. То ли подобие совести шепнуло англосаксу из глубины веков – «убийцы», то ли он просто не ожидал в своей комфортной и сытой жизни услышать это подзабытое слово.

— Как пожелаете, – натянуто улыбаясь, сказал Фэроус. Выдержал паузу. Как переговорщик он отлично владел собой. Глеб даже немного позавидовал ему. – Так значит, по рукам?

— Присовокупите к космокатеру пожизненное бесплатное сервисное обслуживание — сказал Глеб

— Договорились – помедлив, сказал Дик и радостно заулыбался. Он как волшебник достал из стола электронный формуляр с золоченой окантовкой, дописал предложение о сервисном обслуживании и протянул его для подписи Глебу. Ничего не оставалось кроме как подписать. Мужчина сказал. Мужчина сделал.

– Катер на моем личном космодроме – получив назад подписанный формуляр, ещё шире заулыбался капиталист — На его борту все документы, и оборудование. Мой помощник вас доставит.

——————————————————————————————————

«Индеец» оказался универсальным кораблем. Небольшая скорость в сравнении с «Ветерком» компенсировалась просторной кабиной пилота и вместительным грузовым отсеком. Суженный обзор, подменяла «умная» система навигации, а мощная ядерная установка Филимоненко могла бы с легкостью поднять с Земли не одного, а двух «Индейцев».

После того как два интерферометра благополучно ушли в автоматическую разведку к Ганимеду и Ио, Седьмица направил катер, который уже считал без пяти минут своим к грязно-бежевой Европе. Спутник находился в смертоносном поясе радиации Юпитера и чтобы хоть как-то снизить его дозу Седьмица решил сесть на южном полюсе небесного тела – отгородившись от излучения. Европа не вращалась вокруг своей оси, будучи обращённой, всегда северным полюсом к Юпитеру. Если бы человек стоял в северном полушарии спутника – огромный пульсирующий Юпитер нависал бы над его головой.

Когда Европа закрыла весь обзор, Глеб осторожно перевел «Индейца» в орбитальный полёт.

— Ну что, служи, как полагается!– сказал он зонду и отжал последний рычаг автоматической пушки, специально установленной для его отправки на миссию. Из грузового отсека послышалось – «Пыкф-ф!» Через секунду перед глазами пилота в космосе над белым горбом Европы появился третий серебристый зонд с интерферометром, десятью видеокамерами и собственной двигательной установкой.

• Третий пошёл! – ни к кому особо не обращаясь, улыбаясь, сказал Глеб и взглянул на плывущую внизу Европу. Одна часть договора была выполнена. Оставалось самое сложное — посадка на неизученный спутник. Европа не интересовала никого, поэтому Глеб оказался первопроходцем. Ориентиром Седьмица выбрал ударный кратер Пуйл, извергающий вязкий лёд вперемешку с океанской водой. Выбрав сравнительно ровный участок, космонавт рассчитал курс, ввёл данные и взялся за штурвал. Неприятным сюрпризом стало то, что «Индеец» не оборудовали приборами телеметрии, которые оценивали дополнительные риски. Садиться приходилось практически вслепую, ориентируясь только на уровень горизонта и полагаясь на систему навигации. Но что может случиться? Европа покрыта окаменевшим многокилометровым льдом. Почти без торосов и разломов. Сплошная пустыня.

Притяжение на спутнике было почти таким же, как и на Луне, поэтому Глебу не пришлось особенно приспосабливаться. Сказывался опыт пилотирования «Королёвым». Правда «подарок капиталиста» был гораздо тяжелее и неповоротливее.

Спускаясь к поверхности, Глеб с неудовольствием отметил, насколько она однообразна «Серый лёд до горизонта. Кто может таким соблазниться?» — сделал вывод он. Чтобы не рисковать, Седьмица приблизившись к поверхности, дал больше тяги на двигатели. Он рассчитывал плавно, если не торжественно, опустить катер, как и полагается первопроходцу. Но неожиданно грязно-белый лёд под днищем «Индейца» в милисекунды превратился в огромную лужу, а затем вдруг разверзся многокилометровой пропастью. Под верещание системы навигации космокатер со скрежетом зацепился правой турбиной за один край пропасти, а носом пробороздив отвесную стену, уперся в другой. «Индеец» повис над бездной, выдвинув бесполезные лыжи-опоры.

Глеб, боясь вдохнуть, ждал, когда катер сорвётся вниз. Он тупо смотрел через лобовое стекло на сверкающую удивительно прозрачную ледяную стену перед собой, думая, что, наверное, это последнее что он видит в жизни. К реальности его вернул равнодушный голос системы безопасности.

— Корабль получил повреждения. Под грузовым отсеком, в корпусе трещина. Кабина пилота изолирована. Есть нарушение обшивки в носовой части. Положение корабля исключает возможность взлёта. Рекомендуется закрыть скафандр и подключить баллоны к системе кислородного снабжения. Сигнал «SOS» отправлен на ближайшие станции на спутниках Каллисто и Ганимед. Режим активной рации включён.

Глеб тихонько облегчённо выдохнул, поднял глаза к «потолку» космокатера и мысленно поблагодарил Богов за новые испытания, а систему безопасности за дельные советы. Опустил забрало шлема и, порывшись, справа от кресла пилота, нашёл кислородные шланги. Ему пришлось встать чтобы подсоединить их снизу к широкой плоской «фляжке»-баллону на спине. Только после этого он спустил давление в грузовом отсеке. Теперь корабль погрузился в вакуум. Кислород циркулировал только в кабине. От агрессивной среды Глеба спасал скафандр, подключённый к системе кислородного снабжения и магнитный экран, имеющий автономное питание. Осторожно переступая, Седьмица почувствовал, что катер даже не шелохнётся. Видимо застрял он прочно. Этот факт порадовал космонавта. Всё же лучше чем погружаться в бездонный океан Европы. На секунду Глеб представил колышущейся мрачный океан со стокилометровой глубиной и зябко поёжился. Но сейчас больше всего его волновала радиация. Конечно, все кто работал в космосе проходили специальный физиотерапевтический курс, придуманный хитроумными китайцами, чтобы повысить свое сопротивление к этому вредному излучению. А корабли в обязательном порядке снабжались системами радиационной защиты. Но если контур у «Индейца» нарушен?

— Радиация? – строго спросил Седьмица у СБ.

— Превышения не обнаружено.

— Дай карту местности

Проекция карты в два квадратных километра повисла над приборной панелью. И Глебу сразу всё стало ясно. В ловушку космический катер «поймал» ударный вулкан Пуйл. Телеметрия предупредила бы об опасности. Но Фэроус посчитал, видимо, что русский справится и без неё. Пуйл «изюминка» Европы появилась после того как крупный метеорит или астероид врезавшись в ледяной панцирь Европы пробивал его. От удара вокруг «разбегались» миллионы огромных трещин в многовековом льду. А в образованной гигантской воронке начинал извергаться вязкий лед вперемешку с водой.

В одну из таких трещин и угодил «Индеец», проплавив при посадке тонкую корку над ней.

— Так пишем отчет – распорядился Глеб и продиктовал все свои соображения о неправильном выборе места посадки, «коварности» спутника и важности использования телеметрии. Традицию фиксировать свои ошибки и капризы небесных тел все космонавты соблюдали свято.

Закончив одно дело, Седьмица сразу вспомнил и о другом. Вторая часть договора. Бурильщик. Глебу нужно было выйти на поверхность, установить робота и запустить его. Раскалённый бур начнет плавить лед, пробиваясь к океану. Но как выйти из висящего над бездной катера? Один люк располагался в хвосте «Индейца» между двумя турбинами, и два в кабине пилота. Один слева под вторым креслом пилота. Второй — катапультирующее кресло, выходом считать было нельзя. Он на Европе решительно не годился. Некоторое время космонавт напряжённо думал, как ему поступить, перебирая варианты и условия договора. В задумчивости Седьмица вышел в грузовой отсек и стал разглядывать бурильщика. Чтобы рассмотреть английскую «штучку» пришлось включить освещение. Вытянутый в округлый ромб робот был сделан из черного композита, способного выдержать давление льда в тысячи атмосфер, а его форма позволяла выскользнуть из самых суровых ледяных тисков. Оба конца бурильщика могли быть раскалены до невероятных температур, и лед становился под ними топленым маслом. Что для него какая-то вода? Что для него высота?

— Эй, – чувствуя смутную догадку, остановил себя космонавт — почему ты так не последователен? Бур нужен, чтобы достичь океана и исследовать его изнутри. Если я его отправлю включенным в бездну под «Индейцем», то договор можно считать выполненным.

Глеб мысленно похвалил себя за догадливость.

— Температура за бортом? – весело просил он

— Минус 246 по Цельсию – равнодушно сообщила СБ

— Глеб! Седьмица! Гле-е-еб! – вдруг заорала рация. Это был Коронец с Каллисто.

Глеб поспешно подключил наушники с микрофоном скафандра к системе связи.

— Седьмица на связи

— Что с тобой стряслось? – Глеб улыбнулся, представив Витьку Коронца с его вислыми усами и огромными на выкате серыми глазами. Они встречались на тестировании «Королева». Коронцу не повезло – не вытянул робота на одной из гравитационных лакун. Но от космоса он не отказался, устроившись связистом на спутник Юпитера.

— Застрял в трещине рядом с Пуйлом – объяснил космонавт

— Я уже вылетаю, буду через пару часов. Держись там.

— Жду, Витька

Отключившись, Глеб решительно встал и вышел в грузовой отсек. Робот-бурильщик был очень компактным и весил не больше 70 килограмм. На спутнике он был еще легче. Космонавт осторожно на полусогнутых ногах подошел к грузовому люку и, открыв замок, потянул вверх. Люк послушно скользнул в паз, открывая сверкающую ледяную стену. Смертельный холод ударил в грудь. Он ощущался даже через специально предназначенную систему обогрева скафандра. Морщась от дикого мороза, Седьмица принялся разглядывать место сброса. Турбина была вынесена на кронштейне, поэтому промежуток между стеной и катером был большим. Подтащив бурильщика к краю, Седьмица активировал его, и чтобы тот не начал плавить днище катера сразу столкнул его вниз. Мигая аварийными огнями первый «европеец» полетел в бездонный океан.

— Адью, мон шери – козырнув, сказал Глеб и поспешно опустил люк назад. Щелкнул замком. Вдруг катер нехотя заскрежетал и сполз вниз. Всего на какой-то миллиметр, но Седьмица похолодел от ужаса. В голове пронеслось как «Индеец» охнув, соскальзывает и медленно поворачиваясь, летит в бездну. Но «подарок капиталиста» вновь замер. На цыпочках космонавт прошел в кабину пилота и сел в кресло. Его посетило ложное чувство безопасности. Казалось, что в кресле ему ничего не грозит. Но умом Глеб понимал, если катер сорвётся, то ни кресло, ни кабина, ни он…

— Хватит скулить, – жёстко сказал он сам себе, звук собственного голоса прозвучал в гермошлеме глухо, – Что можно предпринять? Например, выйти и закрепиться двумя титанитовыми тросами. Но пробью ли я окаменевший лед? Вопрос есть – обратился он к СБ. – Можно молотобоем пробить здесь лед?

— Молотобоем невозможно. Окаменелый лед на Европе можно проплавить.

— Ах, да – рассеяно сказал Глеб. Вариант исключался. Проплавить окаменевший лед можно было только плазмой турбин «Индейца».

— Нихао, Седьмица. Что у вас случилось? – радировали китайцы с Ганимеда. Видимо «SOS» дошёл и до них.

Подключившись к рации, космонавт успокоил их, сообщив, что помощь уже в пути. Глеб сразу посмотрел на наручный информер с часами. Миновало почти два часа. Витька должен был прилететь с минуты на минуту.

Глебу показалось, что по лобовому стеклу скользнула полоска света. Тут же рация разорвалась возгласом Коронца

— Я на месте! Спускаю дрона с тросом. Сейчас он твой катер спеленает и подымем.

— Отлично! – ответил Седьмица и, положив голову на приборную панель, попытался разглядеть через лобовое стекло, что делает Витька. Он только увидел мелькнувшую тень аэродрона с длинным «хвостом». Ледяная стена закрывала почти весь обзор, да и шлем скафандра не давал толком ничего разглядеть. Снаружи зашуршал по корпусу титанитовый трос. А через десять минут «Индеец» подвешенный к кораблю с Каллисто проскрежетав турбиной и носом по стенам пропасти, поднялся над расщелиной.

Оттащив катер на ледяное плато в двух десятках километров от ударного вулкана, спасатель положил его на грунт.

— Пробуй запустить двигатели – распорядился Коронец по рации

Вместо ответа Глеб повернул стартер. «Индеец» сыто заурчал. «Сверхнадежный» — вспомнил Седьмица презентацию, и осторожно добавив тягу, поднял «Индейца» над Европой. Лететь на короткое расстояние с трещиной в днище, изолированной кабиной пилота катер Глеба мог вполне, поэтому космонавт скомандовал Витьке

• Отстегивай трос, дальше я своим ходом.
• Есть, отстегнуть трос – довольно сказал Коронец и помолчав добавил – Глеб, что за радиопередача идет с Европы? Только что засёк.
• Первый поселенец со дна океана – ответил Седьмица

————————————————————————————————

Фэроус с упрёком смотрел на Глеба. Он сидел в любимом плетёном кресле, но в этот раз в халате и легких брюках.

—  Зачем вы затеяли эту авантюру с роботом-бурильщиком? С ним нет связи.

• Нет связи? – Глеб настороженно посмотрел на капиталиста. «Странно. Почему он врет? Подставить? Найти причину для обвинения. Нет, с ним выкладывать карты на стол сразу нельзя» – подумал он и ответил вопросом на вопрос — Разве он не должен был достигнуть океана?
• Должен. Но плавно, медленно. А вы его сбросили, не зная, что там внизу.
• А кто знает, что там внизу? — парировал Глеб

Дик аж закряхтел от такой наглости русского.

— Извините Седьмица, но я считаю договор не выполненным. Катер я, конечно, вам оставлю, но вы полностью оплатите его ремонт.

Капиталист окончательно разонравился Седьмице.

«Дал корабль без телеметрии. Отключил радиоэфир с бурильщиком. Он думает, что поймал меня на крючок, – злорадно подумал Глеб – тешься надеждой, капиталист. Я тебе ещё Луну припомню». Вслух же он обиженным голосом спросил:

— Сколько?

Фэроус не скрывая удовлетворения, назвал сумму.

Глеб закрыл лицо руками, разыгрывая, как учил майор Иванов, горечь поражения.

 

Крылья

Седьмица проснулся от английской речи. Чей-то низкий с хрипотцой басок убеждал неизвестного. Глеб прислушался.

— He tears up from us three skins, how can tepet…(Он дерёт с нас три шкуры, сколько можно терпеть)

— Russian lantern to your problem (русскому до фонаря твои проблемы) – шёпотом отвечал другой голос. Он принадлежал соседу по комнате Тиму Ройсу.

Седьмица сразу всё понял. Пришли жаловаться, искать защитника.

Три недели он жил на лунной базе Дика Фэроуса и успел познакомиться со здешними порядками. Подчинённых тут ни во что не ставили. Тот, кто забрался повыше по карьерной лестнице, рабочих в цеху, на складе или в шахте называли «black nails» – черные ногти. Глеб видел однажды как один такой руководитель «метр с кепкой» брызгая слюной, отчитывал, словно школьника двухметрового бугая-поляка. Седьмица живо представил как на лунной базе Союза, например, малорослый начальник смены Костя Боровских вдруг бы повысил голос на сибирского великана экскаваторщика Святогора Денисова. От нарисованной в воображении картинки он чуть не захохотал в голос. На лунных базах русских с давних пор сложилась дружеская атмосфера. Так повелось с первых поселенцев, которые знали, что на Луне от взаимоотношений в коллективе буквально зависит жизнь.

Поёрзав и давая понять, что просыпается Глеб, открыл глаза и перевернулся на спину. Его взгляд уперся в низкий потолок из дешёвого пластика.

— Аny dreams, friend? (что снилось, друг) – спросил его Тим.

— House Kuzmich (дом Кузьмича) – Глеб повернул голову, пристально посмотрел на второго, невысокого чёрноглазого латиноамериканца с седыми висками и холодно сказал — I heard your conversation, is unlikely to help. (я слышал ваш разговор, вряд ли смогу помочь).

В тёмных глазах латиноамериканца вспыхнула злость. Он встал и глухо проворчал:

— Nobody wants the troubles of the old Brazilian (Никому не нужны беды старого бразильца).

С силой толкнув дверь комнаты, он вышел.

— What had happened? (что у него случилось) – спросил Седьмица

То, что рассказал ему Тим, не удивляло, скорее, напротив, навевало смертную скуку и тоску. От того, как алчность и невежество попирают мораль, топчут веру в человечность.

Неделю назад в карьер « АстроДжамп» по добыче изотопа гелия 3 назначили нового топ-менеджера из местных. Ещё недавно он трудился с такими же работягами как он сам и, конечно же, знал многие тайны своих коллег. На одном секрете, того самого латиноамериканца Васко Баросса новый начальник – его звали Энтони Мур, решил поживиться. Васко собирал деньги для своей семьи, Как и многие трудяги, хотел построить дом рядом с морем и переселить туда всех домочадцев. Энтони устроил аттестацию персонала, которую Баросса не сдал. Три дня он не давал допуск латиноамериканцу в карьер и тот платил за проживание в жилом блоке лунной базы из скопленной суммы, не имея возможности заработать. До тех пор пока не отдал новому начальнику четверть скопленных денег.

— Poor fellow (бедняга) – сказал Глеб и встал с кровати. Он облачился в лёгкий и удобный английский скафандр, махнул Тиму рукой и вышел. Без колебаний он направился в ангар к своему «Индейцу».

«Если бы только скафандр был таким удобным, – привычно переключил мысли он — в «АстроДжамп» буйство новых технологий. Энергетическая установка, питающаяся от гравитационного поля, удобные наручные информеры, легкие компактные батареи с большой ёмкостью заряда. Откуда?» Перед тем, как Глеб улетел на базу к капиталистам, полковник Клеменко битый час заклинал его найти какие-то зацепки. Где Дик Фэроус добывает все более совершенные двигатели, материалы, оружие? Кто генерирует идеи?

За пару недель Глеб не обнаружил ни одной ниточки и уже отчаялся что-либо отыскать, хотя изучил лунную базу вдоль и поперек. Только одно подозрение не давало покоя. Однажды ему попалась на глаза в кабинете коменданта общежития полная схема лунной базы. Несколько жилых комнат и кабинетов руководителей базы располагались, примыкая, друг к другу. Под ними было огромное пустующее пространство, обозначенное как «рабочая зона». Но Глеб точно знал, – к этому помещению не ведёт ни одна знакомая дверь. Как попасть туда?

Двигаясь по светлым коридорам, машинально сворачивая в знакомые повороты, Седьмица как обычно оглядывал всё вокруг. Он шёл в «белой зоне», предназначенной для начальства. И вдруг его взгляд наткнулся на табличку с фамилией Энтони Мура. Секунду Глеб размышлял, а затем открыл дверь хитроумного топ-менеджера.

Тот в мятой пижаме сидел на кровати, удивлённо воззрившись на вошедшего. Сделав два широких шага, Седьмица схватил за воротник «хозяина» и поднял. Пижама жалобно треснула.

— Васко Баросса. Where is the money? (Где его деньги) – рявкнул он

От Энтони несло перегаром, и Глеб с силой швырнул его вглубь комнаты.

Мур сшибая стулья, отлетел к стене. Седьмица пошел к нему и вдруг новоиспеченный начальник, проявив недюжинную прыть, метнулся к столу, на ходу шаря что-то рукой под столешницей, и …провалился вниз.

— Куда? – только успел сказать Седьмица. Прыгнув к исчезнувшему он только успел увидеть, как рядом со столом закрывается потайной люк. Пары секунд хватило, чтобы обнаружить под крышкой стола выступ.

Делая шаг в открывшийся тёмный провал, Глеб подумал, что наверняка пожалеет о своей горячности.

Он скатился по пологому желобу вниз и выскочил в просторное светлое помещение. Сигнализация, конечно же, ревела. И Энтони был уже не один. Рядом с ним стояли два охранника Дика Фэроуса. И сам торгаш. Но не это привлекло внимание Седьмицы. В центре зала в сетях проводов тонула невероятная фигура из сияющего потока энергии. Глебу пришлось напрячь память, прежде чем он вспомнил – бутылка Клейна. Шутка немецкого математика. Но тут она не для хохмы.

— Так я и знал – по-русски сказал Фэроус – чтобы русские и не подослали шпика.

Он сделал знак охранникам и те, подскочив, заломили Седьмице руки. Да так, что аж в глазах потемнело.

— Чёртов Мур, грабит рабочих – хрипло сказал Седьмица

— Я знаю. И что? Тебе какое дело? — с сарказмом спросил Фэроус

«Потому что тот, кто видит преступление и не останавливает его сам преступник, — с горечью вспомнил Глеб слова Кузьмича – глупо попался. Подловил капиталист». Вслух космонавт не сказал ничего.

Не дождавшись ответа, торгаш вздохнул:

— Ты утомил меня. Всюду разнюхиваешь. Бьёшь моих исполнителей. Сначала диспетчер ангара Роуз, потом комендант общежития Стивенсон. Ищешь справедливость? Профсоюз выковываешь? Жаль. Погибнуть таким молодым

Фэроус подошел к «бутылке Клейна» и спросил

— Знаешь что это?

— Шутка немца – ответил Седьмица

— Молодой и эрудированный – засмеялся торгаш – Это Нуль-Т. Прототип.

— И ты сейчас его будешь испытывать, – сквозь смех ехидно сказал Энтони.

Глеб почувствовал, что охранники ослабили хватку и, сделав шаг под правого, перебросил его через себя. Но второй охранник среагировал мгновенно, врезав тяжеленым кулаком по затылку Седьмицы.

Свет померк…

Сознание приходило медленно.

— This sent here, too (сюда отправляли и сюда тоже) – услышал Глеб голос Энтони.

— The sector check (этот сектор проверим) – велел Фэроус.

Глеб осторожно открыл глаза и попытался поднять руку, чтобы ощупать шишку на затылке. Не тут-то было. Он был, пристегнут наручниками к одной из многочисленных труб, ведущих к нуль-Т.

— Что очнулся? – сказал Фэроус, услышав, как Седьмица гремит наручниками, — давайте его сюда

Охранники освободили Глеба от наручников и подтащили его к установке.

— Ну что шпион, готов напоследок послужить человечеству?

Глеб мрачно молчал.

Дика это нисколько не смутило, и он продолжал:

— Возможно, тебе повезёт, и ты окажешься на планете, где есть шанс выжить. Но скорее всего этого не произойдёт. Поэтому скафандр тебе лучше закрыть. Нуль-Т не может знать есть атмосфера пригодная для человека на планете или нет.

Фэроус сделал паузу, что-то колдуя над пультом рядом с бутылкой Клейна

— А полетишь ты на самую дальнюю планету. У вас, небось, про такие и не слышали. У неё даже названия нет.

Он сделал знак охранникам и те поставили Седьмицу прямо у сияющего потока энергии. Глеб почувствовал затылком колючий холод. Один из охранников надвинул забрало шлема скафандра Глеба и это ощущение пропало.

— Прощай, Седьмица – сказал Фэроус, его голос прозвучал глухо – у тебя последний прямой эфир с неизвестной планеты.

В глазах Дика, мелькнуло некое подобие сочувствия. Толчок в грудь. Хлесткий разряд.

Глеб упал в непроглядную мглу спиной вперед.

Он падал очень медленно, так что сумел перевернуться и посмотреть, куда его сбросили. В темноте внизу был виден только неясный силуэт то ли гор, то ли больших камней. Затем он разглядел быстро приближающийся рельеф. Еще минута, и Глеб, подняв облачко серой пыли с глухим стуком приземлился на ноги. Притяжение было небольшим, атмосферы, как и предрекал торгаш, не было и в помине. Чёрное небо без спутников и звезд. Пустота. И справа и слева простирались невысокие острые скалы, которые освещало очень далекий оранжевый карлик.

Седьмица посмотрел на информер скафандра. Кислорода на час, энергии – половина батареи. Радиация – норма. Связь? Только одноканальная – передает все в эфир. «Как на Марсе» — невесело подумал он. Приёма нет, только передача. Так. А местоположение? Ничего себе, какая карта! Край гравитационного поля Солнца. Откуда у богача такая подробная карта дальнего космоса Глеб начал уже понимать. С помощью Нуль-Т Фэроус не только составлял ее, но и семимильными шагами осваивал дальний космос. Куда нам до него на своих «Иртышах», да «Ветерках». Скорее всего, планета, на которую попал Глеб, была последней в Солнечной системе и самой дальней от светила.

Планета-могила. Его могила.

Глеб судорожно вздохнул. С трудом подавил в себе подбирающийся к сердцу холодный ужас от безысходности. «Без ведома наших богов волос с нашей головы не падает» – вспомнил Седьмица слова дедушки. И тут же с желчью вслух спросил сам себя:

– Где тут Боги?

«Всё, что я делаю, записывают в прямом эфире где-то на далёкой Луне» — осёк себя русский. Позориться перед смертью Глеб не хотел, поэтому он решил занять себя. Чем? Например, коротким походом вон к той странной округлой горе. На фоне острых скал она выглядела как бельмо на глазу.

Найдя цель, Седьмица пошел, стараясь ступать размеренно и мягко, чтобы не слишком подлетать над грунтом. Пытаясь заглушить кричащий голос отчаяния — «Чем я провинился?! Почему я?!» он стал напевать:

— Ночью в поле звёзд благодать,

В поле никого не видать,

Только мы с конём по полю идём…

В памяти всплыл второй день его свадьбы. Он в мельчайших подробностях вспомнил бисквитный торт с вишней и орехами. Как он кусает солидный ломоть лакомства и благосклонно слушает Евдокию Зайцеву. Та восторженно рассказывает о «Королёве-3». Новый робот, который разрабатывают на Дальнем Востоке, предназначен для погружения в Юпитер. «Вот как ты думаешь, эти хитрецы решили обеспечить возможность пилотирования на газовой планете-гиганте?» «Смеёшься? Пилотировать в этом киселе невозможно» — прожевав, говорит Глеб. «Робот может менять плотность» – торжествует Евдокия и лихо забрасывает в рот изрядный кусок торта. «Какой богатый был стол, – невольно вспомнил Седьмица – взвары, пышки, медовуха. А эти биточки с творогом, амарантовые лепешки с клубникой…Что это я про еду?» — спросил сам себя космонавт и вспомнил, что не ел со вчерашнего дня.

Так за воспоминаниями Седьмица добрёл до округлой горы.

Нет. Неспроста видно кто-то толкнул его идти к ней. Присмотревшись, Глеб, не веря своим глазам, пощупал пологую стену. Она была покрыта жесткой шерстью. И вдруг «гора» грузно зашевелилась, поднялась на коротких могучих лапах, развернулась к Седьмице и взглянула одним огромным голубым глазом.

— Человек? – спросила она. Ее голос прозвучал так, словно спрашивал не один человек, а сразу три. И говорили они почему-то в голове Седьмицы. В разноголосицу.

Глеб попятился назад, споткнулся о камень, и сел на пятую точку подняв вокруг себя пыль.

— Да – растеряно ответил он

Гора открыла еще пять глаз – один голубой, два зеленых и два карих и выдохнула:

• Ну, наконец-то. Долго же тебя ждать пришлось

В темноте очень трудно было понять форму морды существа. Глаза, расположенные по восходящей лишь обозначали ее контур.

— Ждать? – переспросил космонавт

— Пару тысяч лет точно тут валяемся от скуки

— А вы – это кто?

Гора приподнялась, расправила огромные тёмные крылья и представилась. В темноте с трудом угадывались очертания крупного тела.

— Звёздный ныряльщик Мыслеслав со своими помощниками Горияром и Добронравом.

— Ныряльщик?

— Да, звёздный – объяснил новый знакомый.

— Можешь сказать, где я нахожусь? – подумав, спросил Седьмица

— Заходи я лучше покажу

Справа в «корпусе» нового знакомого  шкура разошлась. Оттуда струился оранжевый свет.

Глеб вошёл в звёздный корабль не без опаски. С сухим шелестом за спиной закрылся «люк». Перед Глебом лежал короткий коридор, за которым угадывался небольшой зал. Проследовав к нему, космонавт не без удивления определил его как своеобразную кают-компанию. У стен нечто похожее на диван, покрытый мягким ворсом, в центре стол из белой кости, справа огромный прозрачный витрина-иллюминатор за которым угадывался пейзаж планеты.

— Капитан на палубе – с радостью возвестил голос Мыслеслава. На этот раз он говорил один

— Двигатели в норме – отрапортовал другой голос

— Состояние ныряльщика идеальное – отчитался третий голос. Слово «идеальное» он произнес с необыкновенным подобострастием.

Они словно играли. Как дети. И в этих голосах Седьмица без труда читал счастливые нотки.

— Это земля Дайма – сказал Мыслеслав

Над столом возникла проекция закрученной в расширяющуюся спираль Солнечной системы. Меркурий, Венера, Земля, Марс и прочие планеты вращаясь в рукаве, стремились за Солнцем. А эта мигающая точка на краю видимо и была планетой, на которой находился Глеб. Проекция была необычайно подробной. Она даже давала представление, какая звезда «тянет» за собой Солнце.

— Последняя двадцать седьмая планета порубежного круга системы Ярило-Солнца. – объяснял дальше звёздный ныряльщик — Здесь наш капитан. Бывший капитан Пересвет нашёл покой и просветление.

— Двадцать семь планет? – переспросил Глеб

— Да тридевять земель. Три системы по девять земель в каждой – двадцать семь – объяснил Мыслеслав

Глеб сел на мягкий ворс. Он, вглядываясь в проекцию, пытался пересчитать все планеты, но никак не мог сосредоточиться. Двадцать семь планет! Выходит всё то, что люди стремятся открыть, найти, невзирая на жертвы, уже давно известно? Седьмица почему-то вспомнил что у «Индейца» категория с тем же числом.

«Индеец», Светозара, Машенька, дедуля. Земля! Дом!

Глеб машинально посмотрел в информер. Кислорода оставалось на двадцать минут.

— Тут можно дышать?

— Сейчас – быстро ответил Мыслеслав. Стены корабля словно вздохнули – Готово

Седьмица открыл забрало шлема. В «кают-компании» пахло озоном.

— Есть еще распоряжения капитан?

Глеб ещё раз посмотрел на проекцию тридевяти земель и задумчиво переспросил:

— Распоряжения? Какие могут быть распоряжения? Летим на Землю.

— Горияр, огня!!! – радостно завопил Мыслеслав.

Звёздный ныряльщик расправил крылья и, выдав столб пламени, взмыл в чёрную высь Дайма.

 

 

Экзамен

Солнце стояло в зените.

В поле было знойно. Стрекотали кузнечики, жаркий воздух плыл словно кисель. Мама доплела венок и, нежно положила пряно пахнущую зелёную корону семилетней дочке на голову.

• Запомни, Машенька, – сказала мама, изучая чадо ясными изумрудными глазами — ведьмы не добрые и не злые. Они одинаково любят и демонов и Богов. За сто восемь жизней кем только не побываешь.
• Демоны же слабых обижают?
• На то щука в озере, чтоб карась не дремал, – грустно парировала мама, – не отвлекайся. Чем больше ведьма знает и умеет, тем скорее она может найти союзников в своих делах. Потому что в отличие от магов ведьма никого не заставляет силой или магией. Она договаривается, ищет решение выгодное обеим сторонам. Ясно?

Машенька кивнула. Ей не терпелось приступить к экзамену. Но мама не спешила. Она критично оглядела одежду дочери, расписанную обережными узорами и рунами, и строго спросила:

• Молвинец где?

Машенька поспешно показала амулет.

• Повтори главный довод?
• Духовное развитие, помощь в самосовершенствовании – последнее слово Машенька произнесла очень медленно, почти по слогам
• Теперь послушай про заброшенную деревню, в которую ты сейчас отправишься. Раньше она называлась Мытаревка. Потом в советское время там был колхоз «Ленинский путь». Но он быстро зачах. Место там плохое. Разных людей хоронили – пьяниц, лентяев, трусов. Тебе нужно поселиться в центре Мытаревки и начать чистку Нави. Если появится сущий, зови. Все ясно?

Машенька улыбнулась, показав мелкие белоснежные молочные зубы, и погладив тоненькой ладошкой мамины волосы сказала:

• Угу. Не волнуйся, мамочка.
• Да помогут тебе наши трисветлые Боги и земля-матушка, – крепко обняв дочь за плечи, сказала мать и, повернув ее, легонько подтолкнула в сторону деревни.

Машенька прихватила лежащую у ног расшитую велесовой вязью суму с широким ремнём и легко зашагала прямо к виднеющейся в нескольких километрах рощице. Близ деревьев угадывались силуэты кособоких изб, и блестела узкая полоска ручья.

Едва отдалившись от мамы, Машенька принялась напевать свою любимую песенку. С каждым словом она чувствовала, как волшебные звуки растекаются в жилах, проникают в каждую клетку. Тело становится легче, замедляются мысли, а небеса заполняют сознание. Оттолкнувшись босой ножкой от покрытой разнотравьем земли, Машенька, погасила мысли вопросом без ответа. Теперь, когда суета ума не мешала, она поплыла в магнитных волнах матушки-земли, держась только за ритм и мелодию.

На землю её вернула вредная ворона, сидящая на покосившемся могильном кресте. Её карканье отвлекло от чарующих звуков небес. Пришлось открыть глаза.

Сразу за крестом начиналась улица брошенной деревни. Прикоснувшись ногами к чёрной заросшей сельской дороге, Машенька почувствовала давящую тяжесть этих мест. Расфокусировав зрение, Машенька ахнула. На втором плане мира около Мытаревки было жутко. Летали лярвы разных цветов и размеров. Бродили неприкаянные призраки умерших мытарей. Из черных провалов окон выглядывали мертвенно-бледные лица с синими кругами вокруг пустых глазниц. Носились брошенные хозяевами немытые домовые, то заигрывая с кикиморами в лужах, то передвигая что-то в полуразрушенных домах.

Машенька сузила зрачок и пошла прямо к центру деревни. На первом плане все было благопристойнее. Чёрные заросшие мхом избы скрипели ставнями, хлопали рассохшимися дверьми на вонючем от разложения ветру. Блестя дурным глазом то тут, то там кричали вороны. Но память не давала забыть, что твориться на втором. Маша вспомнила жадно обращённые к ней белые зрачки и поёжилась. Буквально минуту назад она летела под теплыми и ласковыми лучами. Здесь они словно рассеивались от надвинутой неизвестным творцом мглы.

«Её» изба была еще крепкой. На ней даже висела табличка с адресом «ул. имени 1 Интернационала, д. 3». Зайдя в сени, девочка краем уха уловила быстрый хлопок. С таким звуком обычно закрываются дверцы шкафов. Она вошла в большую комнату и увидела справа полированный рыжий шкаф с очень пыльным зеркалом. В центре комнаты стояла грязная серая печь, слева на сломанной кровати кто-то навалил затхлой, гниющей от времени одежды. Сместив зрение на второй план, юная ведьма увидела в шкафу притаившегося домового. Он озлобленно исподлобья буравил Машеньку красными глазами. «Расшевелю-ка я его» – подумала девочка

• Мир в хату! Добра хозяевам!

Машенька напряжённо наблюдала за реакцией домового. Тот, кажется, немного опешил.

• Гостинец у меня для Вас – сказала девочка, надеясь, что пока домовой растерялся, наладить контакт.

Домовой только сверкнул глазами. Сделал неприличный жест и груда тряпья на кровати, распространяя зловоние, стала подниматься, раскручиваясь в вихрь.

Девочка пожала плечами, перевела зрение на первый план. Вынула гостинец – два бутерброда с мёдом и маслом завернутых в тетрадный листок. Еще раз оглядела комнату в поисках стола. Не нашла. Положила на край кухонной плиты печки. Затем достала походный алтарь – ароматические палочки, лампадку, морскую ракушку и солонку с чистой землей. Подняв глаза к потолку затянутому паутиной, повторила несколько наговоров и молитв. Расстелив широкий узорчатый рушник прямо на пол, девочка торжественно водрузила на него всё, что достала, кроме бутербродов. Хозяйственно расправив рушник, она покосилась на шкаф. Взгляд домового жёг щеки. Вращение тряпья усилилось. «Вихрь» стал приближаться.

Машенька зажгла свечу и ароматические палочки, достала из сумки термос с водой и немного налила в ракушку. Бережно поставила в центре алтаря миниатюрный чур Сварога. Села на пол, подобрав ноги и осмотрев алтарь, прошептала про себя: «четыре стихии – огонь, земля, воздух и вода. Пятая стихия наши мысли, молитвы и желания». Ведьма набрала в грудь побольше воздуха…

• А-а-а-у-у-у!!! – уверенно заголосила Машенька.

Домовой, перепутав дверь со стенкой шкафа, с сухим стуком врезался в дерево, ушел на второй план и проскочил сквозь. Тряпки упали безжизненной кучей. Каркающие вороны на улице удивленно притихли. «Теперь поищем самых наглых» — подумала ведьмочка и запела:

—  Славен будь Индра! Бозе Воитель!

Ты, на земле Свята Расы Хранитель!

Мечи твои востры и крепки по праву,

и воспеваем для Тя, Индра, Славу!

Ты многомудрый, познавша все Веды,

дарующий помощь и в сечах победы!

Имя Твое в наша сердце прибуди!

Тако бысть! Тако еси! Тако буди!

Тишина деревни разорвалась многоголосым воем. В избу влетели глупые лярвы. Воплощённые мыслеформы ненависти, страха, чревоугодия и других пороков, пытаясь войти в ментальное тело девочки, только мешали друг другу.

Сложив руки, Машенька замкнула мысленный контур. Нельзя давать лярвам и капельки энергии. Ни капельки надежды. Будто их и нет вовсе. Но эти сущности были — тертые калачи. Сквозь защиту в голову юной ведьмы всё же проскочили три быстрые назойливые мысли – «Съесть, что ли бутерброд?», «А вдруг здесь, сущий!», «Перестрелять бы этих ворон». Чревоугодие. Страх. Ненависть. Маша понимала, что это мысли не её. Чтобы лярвам негде было закрепиться, девочка вынуждена была остановить ум и погрузиться в тишину. Для мыслеформ она стала невидимой. Лишь через десяток минут, так и не найдя источника энергии лярвы вылетели наружу.

Осторожно открыв глаза, Машенька увидела домового, восхищённо глядящего на неё. Глаза у него были не красные, а скорее розовые. Поцарапанный нос картошкой возбуждённо тянул в себя запахи гостинца. Свалявшаяся от грязи борода доходила до пупа. Ростом домовой был не больше овчарки, даже ниже Маши. Выражение лица у него сменялось настолько быстро и неуловимо, что, казалось, в нём живет несколько …э-э разных существ.

• Как ты их? – сказал он
• Это что. Это пустяки, домовушка – ласково пропела Машенька и протянула новому знакомому бутерброд с медом

Домовой опасливо взял. Принюхался. Мелкие морщинки у его глаз разгладились.

• Ах, мёд! – восторженно воскликнул он и принялся уплетать подарок за обе щеки, поднеся под бутерброд ладошку, чтобы крошки хлеба не падали на пол.

Машенька между тем достала заговорённую ленту с обережными узорами, и, легко обежав комнату, закрепила ее по периметру.

• А что батюшка, кто тут у вас главный? – вежливо спросила девочка
• Главный? – домовой, чуть не подавившись, доел бутерброд, зыркнул глазом на второй и, развалившись на печной лавке, с хамоватым выражением потребовал, – а ну-ка подай, девка.

Пришлось поучить уму-разуму. Пробормотав наговор, «девка» разошлась на восемь малых копий и, окружив ими домового, назидательно тыкнув восемью бутербродами в домового, спросила голосом Вия.

• Не многовато ли для животика?

Домовой вмиг превратился в жалкого трусливого лилипута и, подняв руки, залепетал:

• Ладно-ладно, милая девочка. Главный здесь князь Туманецкий. Его все кикиморы слушают. А зачем вам знать? – подобострастно осклабившись, спросил домовой, опять настолько неуловимо сменив выражение лица, что ведьма на всякий случай разфокусировала только один глаз, чтобы увидеть знакомца сразу в двух планах.
• Потолковать надо с ним – деловито сказала Машенька, не обнаружив ничего подозрительного.
• О чём?
• Скоро в деревню люди переселяться будут. Надо бы почистить ее. Если поможешь мне, помогу и я.
• Чем это? – недоверчиво спросил домовой.
• Затащу на следующую ступень.

Глаза у домового зажглись. Достигнуть следующего этапа духовного развития и стать вновь человеком – мечта каждого домового.

• И других мытарей, если помогут мне, – вытащу из межмирья,– искушала ведьмочка. Чувствуя, что домовёнок колеблется, она сотворила клубок огня, пасами раскатала в плазменный блин, свернула в шаровую молнию и подвесила ее прямо перед глазами сомневающегося.

Домовой, открыв рот, смотрел на бирюзовый потрескивающий шар, затем собрался с мыслями и спросил.

• А что делать?
• Много тут неприкаянной смертью померло – от пьянки, дурных болезней, жадности. Надо отыскать их тела и сжечь. Потом порядок в домах навести, ворон расшугать.
• Много дел, — недовольно сказал домовой
• Так ты расскажи сотоварищам. Всем же из этой шкуры – девочка потеребила шерсть на домовом, – выбраться хочется.
• Покумекаем, – загадочно ответил домовой, и Машенька просто физически ощутила его замысел. Домовёнок хотел с каждого своего «товарища» что-нибудь содрать, за её обещание. И как такого в люди? Мелочный, жадный! Такой и кусок мыла сэкономит, будет грязным ходить.
• Где Туманецкого искать? – чтобы отвлечься спросила девочка
• Кикимор спроси.

Выходить к назойливым лярвам из комнаты, окутанной обережной лентой не хотелось.

• Вот тебе первое задание, – протягивая бутерброд с маслом, сказала Маша, – скажи кикиморам, что Туманецкий здесь не хозяин больше и ко мне направь.

Домовой взял бутерброд. Доверчиво поглядел на девочку и вышел из избы.

«Так, теперь прибраться» — сказала себе Машенька. Как бы ни мечтали лентяи, чистить пространство только на астральном и ментальном планах молитвами да заговорами недостаточно. Чистоту приходится наводить и вручную. А веник сам собой не сметёт мусор, тряпка не выжмется, паутина не рассосётся.

Из нескольких рассохшихся дров ведьма растопила огонь в печи, морщась, побросала в пламя затхлую одежду. Порылась в шкафу и, найдя сравнительно чистую тряпку, принялась стирать ею пыль в комнате. Затем нарисовала на полу несколько ведьминых ловушек для лярв и кикимор. Оттёрла пыльное зеркало и окно выходящее во двор. Собрала паутину из потолочных углов

Дом приобретал обжитой вид. Уютно гудела печка, а сквозь окно пробился слабый луч солнышка. Но чтобы привести его в нормальный вид, нужны еще пара кадушек воды и помощь домового.

Кикиморы вошли без стука. Две худые морщинистые полупрозрачные бабы, с неопрятно торчащими волосами и обломанными немытыми когтями как водиться что-то выпрядали. Одна разведя острые локти, держала моток серых ниток и веретено, другая неуклюже вила толстую нить. Покосившись на Машеньку пустым глазом, они, подвывая, стали приближаться. Юная ведьма знала, что кикиморы обожают опутывать людей и не только метафизически, но и фигурально. Девочка встала между печкой и одной из ловушек, и когда одна из кикимор ступив в начертанную руну, вытянулась от паралича и боли прыгнула на спину второй. Что тут началось!

Визжа и подпрыгивая, оседланная бабища стала невероятно быстро носиться по комнате, разбрасывая повсюду серую нить. Машенька, крепко держась одной рукой за ее шею, в ладони второй быстро перебирая пальцами, смешала и нагрела воздух. Рукотворное пламя вырвалось наружу, сжигая нить кикиморы. И Машенька защебетала заговор:

— Ах ты, кикимора домовая,

Ночная-полночная, в ночи шалая,

Выходи из горюнина дома поскорее,

А не то задерём тебя калёными прутьями,

Сожжём огнём-полымем

И чёрной смолой зальём!

Слово моё твердо!

Да будет, как речено! Гой!»

Кикимора длинными шагами побежала вон из дому. Машенька легко соскочила с нее прямо у выхода.

Всё. Теперь князь придёт обязательно. Только когда? Ночью, чтобы получить силушки от луны или сейчас? Да всё равно не хватит ему силы. Луна-то убывает.

На улице раздалось нестройное многоголосье. Машенька выглянула во двор и удовлетворенно улыбнулась. Домовой вел своих товарищей. Девочка насчитала девятерых домников. Все грязные, засаленные, но необыкновенно оживленные.

Они ввалились в хату и самый крупный из них, с соломенными волосами и шкурой с большими залысинами от долгого лежания с ходу спросил:

• Правду он говорит, – соломенный большим пальцем через плечо указал на «её» домового.
• Правду, – ответила Машенька и для пущей уверенности показала на дрожащую от паралича кикимору — Только помощи мне от вас много потребуется. Тела, неправедно похороненные нужно сжечь, в домах прибраться, лярв разогнать.
• Где ж это видано, чтобы домовые лярв гоняли, – оскорблёно спросил заросший черной бородой по самые глаза другой «товарищ».
• Вы и не будете. Кикимор, лярв и князя беру на себя.
• А всех ли домовят сумеешь затащить на ступень?
• По труду своему и получите. За честность и награда достойная будет.

Машенька знала, что толкнуть водящихся с нечистой силой домовых вверх – благое дело. И в этом обряде ей всегда поможет мать. Вот только справятся ли домники с собой и своими столетними привычками, став людьми?

• Ну, лады. Берёмся,– сказал домовой с соломенными волосами – пошли по домам убираться.
• В добрый час – напутствовала их Машенька. Затем поймала, за шкуру «своего» домового и твёрдо сказала, – иди пол скобли, я печь помою.

Домовой словно кисейная барышня закатил розовые глазки, но пошёл доставать необходимые инструменты.

Они трудились, не покладая рук. Время от времени Машенька выглядывала в окно, чтобы посмотреть, как снуют туда-сюда домовые, таская чьи-то кости, затем дрова. Не один день пройдет, пока они закончат. Но начало положено.

Солнце совсем уже скрылось за горизонтом. Домовой, устало развалившись на печных полатях, наблюдал, как Машенька домывает последнее окно. Чтобы развлечься он кидал в ставшую совсем прозрачной кикимору собранные на печи пыльные шарики.

В доме было чисто, постелена найденная в закромах вязаная дорожка, поставлен скособоченный стол. На печке готовился зашуметь тщательно отмытый старый чайник.

Поглядев сквозь чистое окно на небо, Машенька подумала, что вскоре покажется Луна. Придет ли князь? Аккуратно сложив тряпку, она подошла к кикиморе точным движением пальцев ослабила хват руны (кикимора тихо сползла на пол). Затем, зажав в ладони амулет против лярв, вышла на улицу. Деревня сильно изменилась. Кикимор нигде не было видно, вороньё не орало. В окнах многих домов горел свет. Рядом, под крыльцом запел сверчок.

С дороги, по которой пришла Машенька, послышался лошадиный храп и топот копыт.

«Вот он» – внутренне напрягшись, подумала юная ведьма, и машинально посмотрев на небо, увидела, как из тучи выплывет тонкий серп Луны. Она напряжённо вглядывалась в опустившуюся тьму и поэтому сразу различила силуэт князя. Он сидел в седле как влитой. Вороной конь, слегка гарцуя, вошёл во двор. Всадник с улыбкой на мёртвом лице приблизился к ней. Маша никак не могла понять сущий это или нет. И на первом и на втором плане всадник оставался всадником без сопровождающих или астрального оружия. Просто призрак мёртвого Туманецкого. Маша зажгла над головой два огненных шара и увидела, что князь смотрит не на неё, а куда-то мимо.

• Князь, опять вы здесь? – услышала Маша, голос мамы. Маша лишь немного удивилась. Её мать выделывала и не такое.
• Ах, поглядите-ка, барышня Светозара – сказал всадник. Он говорил странно, только одним углом губ.
• Неужели мне придется уйти? – в его голосе ощущалась бессильная издёвка.
• Туманецкий, вы как всегда угадали.
• Эх, зеленоглазая. Суровая ты ведьма. Ладно, за кикиморами приглядите, – и он уехал. Грустно ссутулившись в седле.

Маша помолчала, ожидая пока он скроется за поворотом, а затем спросила:

• Это сущий?
• Нет, дочка. Обманутый герой. Участник Брусиловского прорыва. В первую мировую и после революции за царя и отечество истребил столько русского народу, что ни земля, ни небо не принимают. Сейчас — любимец кикимор… Ладно дочка пойдём спать. Нам завтра придётся спозаранку вставать и продолжать.
• Пошли, мама.

________________________________________________________________________________

каждое произведение после оценки
редактора раздела фантастики АЭЛИТА Бориса Долинго 
выложено в блок в отдел фантастики АЭЛИТА с рецензией.

По заявке автора текст произведения будет удален, но останется название, имя автора и рецензия.
Текст также удаляется после публикации со ссылкой на произведение в журнале