Применительно к Уралу, вероятно впервые в литературе, разделение на районы было опубликовано в книге «Северная и Восточная части Европы и Азии» в 1730 году, в Стокгольме на шведском языке. Ф.И. Страленберг, автор книги, ряд лет пленником проживал в Тобольске и собрал различные географические материалы, в том числе данные русского картографа С. Ремезова.

Страленберг на Уральском хребте выделил четыре района: полуночный (с Угорией, Абдорией и Самоядью), пермско-верхотурский, исецкий и астраханский. Рубежи между районами он фиксировал градусами широты.

В 1766 году в Москве был опубликован на русском языке перевод нескольких глав из «Географии вообще, о Европе и Российской империи», написанной А.Ф. Бишингом. В этой работе выделены три района: северный, средний и южный. В 1787 году Плещеев издал книгу «Обозрение Российской империи…», в которой рассматривал, вслед за Бишингом, три полосы: северную, среднюю, южную. И Бишинг, и Плещеев для характеристики районов используют общегеографическую терминологию.

И. Фальк, руководитель одного из академических отрядов, исследовавших Россию, в 1785 году издал на немецком языке книгу «Сообщения о топографическом исследовании Российского государства», в которой рассмотрел также три района (Северный, Екатеринбургский и башкирский). При этом он использовал смешанную терминологию в названиях районов – географическую, административную и этнографическую.

Б.Ф. Герман в 1790 году издал книгу «Статистическое исследование Российского государства…», в которой, используя смешанную терминологию, выделил районы: пустынный, рудный и киргизский. При этом он в рудном районе выделил Верхотурский, Екатеринбургский и башкирский районы. К. Риттер в своей книге «Европа», изданной в 1804 году на немецком языке, выделил четыре полосы: арктическую или гиперборейскую, холодную (северную), среднюю и тёплую.

Е. Зябновский в своей книге «Новейшее землеописание Российской империи», изданной в 1807 году, используя температурную терминологию, выделил четыре полосы: самую холодную, холодную, умеренную, южную. В 1837 году А. Шренк совершил путешествие по северо-востоку России и в своём отчётном труде северную часть Урала разделил на четыре района: северный (вогульский), полярный (остякский), арктический (самоедский) и гиперборейский (морской, ненаселённый).

Э. Гофманн, руководитель северо-уральской экспедиции Русского географического общества, обследовавшей Урал в 1847–1850 годах, в своей работе «Об ипсометрических соотношениях хребта уральского» выделил шесть районов: киргизский, башкирский, русский или металлургический, остякский и самоедский. Позднее он добавил ещё один район – Пай-Хой.

Взаимосвязь разломов и рубежей

К концу XIX века окончательно утвердилась географическая номинация уральских районов: Пай-Хой, Полярный, Северный, Средний, Южный, Мугоджары. Позднее А. Журавский предложил выделить Приполярный Урал, а Л. Долгушин – Заполярный Урал.

Во второй половине XX века опубликовано большое количество книг и статей, в которых приводится информация о расположении рубежей между соседними уральскими районами. Анализ такой информации показал большой разброс данных. Так, например, южный рубеж Приполярного Урала у разных авторов находится в пределах 62– 65 градусов, то есть на участке длиною более трёхсот километров. Такой разброс данных заставляет искать новые пути оценки расположения рубежей уральских районов.

В.И. Прокаев в ряде своих работ, например, в статье «О физико-географических границах» убедительно показал, что для геокомплекса рубежом высшего порядка является тектогенный. Поэтому далее целесообразно рассмотреть взаимосвязь глубинных разломов Урала с рубежами уральских провинций (районов).

П.С. Воронов в своём труде «Очерки о закономерности морфометрии глобального рельефа Земли» показал, что при географическом районировании необходимо использовать структурно-тектонический подход, который учитывает геофизические особенности крупных блоков континентальной коры. Он показал, что сетка планетарной трещиноватости Земли представляет собою комбинацию систем ортогональных и диагональных трещин. А развитие таких трещин определяется флюктуациями угловой скорости вращения Земли, вызывающими усилия сжатия и растяжения в земной коре и генерирующими в ней возникновение трещин скалывания. При этом образующиеся трещины распределяются по пяти азимутам, среди которых для Урала важнейшее значение имеют направления 325 и 0 градусов. Именно по таким азимутам располагаются основные глубинные разломы в уральской сетке трещиноватости в направлениях север – юг и с юго-востока на северо-запад.

Фундаментальные геофизические исследования И.С. Огаринова («Глубинное строение Урала»), Н.Д. Буданова («Особенности геологического строения и гидрогеологическая карта Урала») и других показали, что Урал представляет собою подвижный пояс блоков и разделяющих их разломов, кососекущих меридиональные уральские структуры. Такие глубинные разломы на Урале имеют северо-западные направления. Каждый такой блок является обособленным.

Выделим восемь

Между тектоническими блоками находятся шовные зоны разломов. Именно такие разломы и определяют пространственное положение естественных пограничных рубежей между различными геоморфологическими уральскими районами. Проведённый мною совместный анализ распределения кососекущих уральских глубинных разломов земной коры и физико-географических уральских районов показал следующее:

1. Южно-прикаспийский глубинный разлом отделяет Мугоджары от Устюрта и проходит по долинам рек Атжаксы – Акшолак на западном склоне и реки Майлысай на восточном склоне.
2. Северо-прикаспийский глубинный разом разделяет Мугоджары и Южный Урал и проходит по широтному участку реки Сакмары.
3. Златоустовский глубинный разлом разделяет Южный и Средний Урал и проходит по широтному участку реки Уфы в её верхнем течении.
4. Серовский глубинный разлом располагается между Средним и Северным Уралом и проходит по верховьям рек Усьвы – на западном и Ис – на восточном склоне Уральского хребта.
5. Печорский глубинный разлом находится между Северным и Приполярным Уралом и проходит по истокам рек Укъю – на западном и Няйс – на восточном склоне Уральского хребта в районе южной оконечности горы Маньхамбо.
6. Берёзовский глубинный разлом разделяет Приполярный и Полярный Урал и проходит по верховьям рек Кожым – на западном склоне и Малая Тынагота – на восточном склоне Урала.
7. Усть-Обский глубинный разлом разделяет Полярный и Заполярный Урал и проходит между верховьями рек Елец – на западном склоне и Собь – на восточном склоне Урала.
8. Пай-Хой отделён долиной реки Кары от Заполярного Урала, что, по мнению некоторых исследователей, обусловлено воздействием огромного Карского метеоритного кратера.

Таким образом, уральские глубинные разломы предопределяют размежевание геоморфологических областей Уральского хребта. Использование системы уральских глубинных разломов в качестве индикатора для определения границ между географическими районами позволяет сделать уточнения в выборе высших вершин в различных уральских областях. Так, например, следует считать неверным расхожее представление о том, что гора Тельпос-Из является высшей вершиной Северного Урала. Реально же, исходя из расположения Печорского глубинного разлома, гора Тельпос-Из должна быть отнесена к Приполярному Уралу. По аналогичным соображениям, высшей вершиной Северного Урала является гора Конжаковский Камень, а Среднего Урала – гора Качканар.

Следует также отметить неудачную попытку А.А. Чибилева разделить Южный Урал на две подобласти («Физико-географическое районирование Южного Урала…»). В качестве обоснования такого разделения Южного Урала он предложил считать «обширность территории и сложность ландшафтной структуры». К сожалению, оба эти критерия не имеют достаточно научного географического содержания и поэтому, по существу, – неубедительны. Дополнительно, следует отметить, что А.А. Чибилев предлагает рубежом разделения территории Южного Урала принять южное окончание хребта Ирендык на междуречье Таналыка и Большой Уртазымки. Однако в этом районе отсутствует глубинный разлом. А обе, якобы разделённые, области располагаются на едином блоке земной коры, что не позволяет принять указанное разделение Южного Урала на две подобласти.

Вернуться в Содержание журнала

Относится по-доброму

Зима в этом году не задалась. Тёплая слишком была. Все ручьи в лесу бежали до конца февраля, лёд на реках стоял не очень уверенно. Поэтому в новогодние каникулы у нас не получилось сходить в Вишерский заповедник. Там возникла необходимость наметить по лесу снегоходную дорогу от избы «Анчуг» до избы «Таборная», находящейся под самым Тулымским камнем. Можно было бы попробовать, но… Вишера не пустила. Очень жидкая была в новый год.

Тулымский камень, если вдруг кто-то не знает, – высшая точка Пермского края. Насколько высшая – это загадка. На разных картах высоты его главных вершин то 1469, то 1445, то 1437 метров. Но совершенно точно: выше горы в крае нет.

Находится она на территории Вишерского заповедника, то есть свободный доступ на неё невозможен. Однако этот заповедник, в отличие от многих других, довольно по-доброму относится к посетителям. В нём создан разрешённый летний маршрут «Тулымское кольцо» длиной семьдесят шесть километров. От границы заповедника в урочище 71 квартал туристы пешком идут до Тулыма, восходят на него и спускаются к реке на кордон Лыпья. Туда же доставляются сплавсредства, на которых затем можно сплавиться обратно на 71-й.

«Кольцо» для посетителей обычно открывается только в июне, когда в лесу везде сходит снег. На горах он при этом обычно ещё лежит. Зимой по заповеднику могут перемещаться только волонтёры-посетители, которые что-то полезное для него по пути делают. Маршруты им согласовывают индивидуально, как и планы работ.

Зато бензопила добралась

К началу марта 2025 года в Пермском крае подморозило. Речки, где бежали, – встали. И мы попросились в заповедник попробовать проложить упомянутую дорогу, а также что-нибудь нужное сделать. Ведь из-за плохой зимы и инспекторы тоже не могли подняться по реке. А снега-то было очень много. Все крыши завалены.

Мы в новый год избушку на Катышере под Конжаком чистили, где до нас никого не было, так там выше пояса сугроб на крыше оказался. Плотный такой. А настанет весенняя оттепель, так он наберёт воды и станет совсем неподъёмный. Того гляди, крышу провалит. Чистить надо.

Заодно дров заготовить – зимой это совсем не сложно. Отъехал по речке на снегомопеде, положил сушинку, привёз. Гляди только, чтобы дерево лёд не проломило, когда валится. Сплошная польза: в избе – дрова, в лесу – становится одним рассадником паразитов меньше.

В общем, договорились с директором заповедника П.Н. Бахаревым, что нас в районе 8 марта пускают, а мы пытаемся всё это сделать. Тут надо ещё уточнить, кто такие «мы». Во-первых, это остатки березниковского городского турклуба «Кристалл», до сих пор известного походникам всей России, но практически уже не существующего. Во-вторых, инвалиды по зрению из Санкт-Петербурга, Андрей и Сергей, с которыми мы раньше успешно сходили на Народную и на Ослянку. И, конечно, наш опытный участник зимних походов, восходитель на Качкар в девять лет – Савелий, как без него. Плюс два снегохода: нормальный, у Анила, и мопед «Динго» – у меня. Конечно, он не тащит столько, как «Викинг»… Но и бензин, по сравнению с тем, не столько ест, сколько нюхает. Да и по лесу ехать может, выписывая кренделя между деревьями. Поэтому всякие там обеспечения бивака, разведки и тому подобного на нём делать значительно удобнее.

Дорогу на Таборную мы так и не проложили, к сожалению. То, что на спутниковых снимках выглядело редколесьем, на деле оказалось крупозным ветровалом. Деревья, местами в два слоя, навалены на землю и друг на друга, и всё это покрыто глубоким снегом. То есть на мопеде-то я там потихоньку гарцевать мог, но сани бы точно сваливались в «низины». А на вторую попытку, севернее Анчуга, времени уже не хватило.

Но с крыш всё скинули, Савелия с них можно было согнать только по окончании работ. Очень ему понравилось крыши чистить. Ещё дрова заготовили на Таборной. В «бортовом журнале», тетрадке для рассказов посетителей, прочитали негодующую запись известного путешественника-волонтёра, что ему вот даже пришлось сюда спуститься из модулей (крохотных избушек) на хребте, потому что там никто дров не заготовил, и почему это несознательные туристы отсюда туда дрова не несут, а?

Ну вот чтобы их нести, надо сначала, чтобы они внизу появились… Мопед наш сюда не доехал, но бензопила-то на плечах добралась. Никаких проблем дров напластать, в лыжном походе этим каждый вечер занимаешься.

Без «кошек» нельзя зимой

Урочище Таборное – приятное живописное место. Избушка стоит на обширной наклонной поляне, обрывающейся в лог одноименной речки. Речка здесь делает крутой поворот, и её дуга внизу под склоном далеко просматривается в обе стороны. Рядом небольшое озерко, зимой, разумеется, заметённое снегом.

А главная достопримечательность, конечно, это грандиозная стена Тулымского хребта на востоке. В анфас уклон определить сложно, и кажется, что склоны, обращённые к избе, почти вертикальные. Возвышаются такие – белые стены, устремлённые в синее небо…

Да, пока мы добирались до Таборной, стояла прекрасная погода. Но вечером, в разгар заготовки дров, из-за хребта попёрли тучи. Быстро так и кучно. Ночью поднялась такая метель, что колпак с трубы сорвало. К утру ветер стих, нагнав нам совершенную непогоду. Видимости нет, горы куда-то пропали… Ну и что? Собрались, и вперёд. Гора-то теоретически несложная, 1А.

Кто не знает: в туризме горные препятствия делятся по полукатегориям: 1А, 1Б, 2А, 2Б и так до 3Б. Если упрощённо, то 1А можно просто идти ногами, на 1Б разгруженному человеку временами приходится руками придерживаться, а уж на 2А без верёвок обычно не залезть. Формально 1А означает уклон склона до тридцати градусов и чтобы безо льда.

Но ещё важно, особенно зимой – что именно произойдёт, если на этом склоне споткнёшься. Или недалеко можно в какую-нибудь мульдочку въехать и остановиться, или же будешь шуршать километр за километром, набирая скорость, и до низу одни уши доедут.

Тулым, как я уже написал, очень высокий. Граница леса чуть выше избушки – на высоте 700 метров, до вершины ещё 700 с лишним. Для людей среднего уровня подготовки это около трёх часов подъёма. Склон при этом под тобой совершенно прямой во-он до той самой границы леса.

Поэтому эта 1А – единственная из известных мне на Урале, где совершенно нельзя зимой без «кошек». Так-то снег, просто снег, да. Ставь правильно ноги, дыши и иди. По твёрдому снегу вообще хорошо и комфортно ходить. Но вот если поставишь неправильно… А ведь вид такого склона под тобой вызывает определённый мандраж. Причём опыт здесь даёт «мандражную инверсию»: я вот понимаю, насколько туда опасно усвистеть, и мне страшно.

А Савелий… Впрочем, он лёгкий, мотает его мало. «Кошки», конечно, на его ногах смотрятся, как перекормленные леопарды, такие здоровенные. И нет, ему не страшно. Эх, молодость, молодость…

Поэтому плохая погода сегодня была, скорее, в плюс. Молоко и молоко. Бреду себе вверх потихоньку, подыскивая выполаживания да поглядывая на GPS, и вовсе не беспокоюсь. Не видно же, сколько там снизу. Только метров пятьдесят от силы, а дальше молоко. Ну и хорошо, всем остальным ведь тоже и не видно, и не страшно.

Чем печальнее, тем веселее

Однако к вершине задул ветер. Причём его интенсивность с подъёмом росла совершенно нелинейно. Два шага вверх – и он в полтора раза крепче, ещё два – и ещё в два раза крепче. Ёлки-моталки. Вон она, вершина, даже уже глазами видно, хоть и непогода. Правда не 1469 (1445), а 1437, но они обе считаются главными. Но подойти к ней ногами никак не получается!

Вот уже можно перемещаться только на коленях. Вот Савелий, как самый лёгкий, встал на четвереньки, вот и остальные тоже. Не, ну его к лешему. Войпель, здешний бог ветра, явно что-то нам этим хочет сказать. Остаётся слушаться, даже если не понимаешь.

По сути, мы на вершине, на пологом месте. GPS это подтверждает. Видимость совсем никакущая стала, тур не видно, следы заметает с реактивной скоростью. Лицо поднять невозможно: сразу же начинается интенсивная чистка лица, как наждачкой. Если прикрывать варежкой – а идти-то на чём тогда? Руки нужны…

Назад, в общем. Медленно. Медленно! Не спешить!!! Ветер в спину, там склон впереди крутой – не положило бы. Понесёмся тогда фейсами вниз на пузе… Вот, уже можно встать на четвереньки. Вот уже на ноги. Плотной группой, плотной! Не разгоняться! Чем печальнее идём сейчас, тем веселее будет потом, и лишь бы не наоборот!

Уф. Спустились метров всего-то на двадцать, а уже и ничего стало, нормально так. Ох и морды лиц у вас, товарищи-коллеги… Облепило снегом всех. Хорошо, что, по сути-то, тепло, градусов минус десять всего. Уже в двадцать было бы совсем не приятно в такой ветрище. Сейчас во-он к тем скалкам спустимся, перекусим, пофотографируемся… На вершине-то снимать можно было только лёжа и только коленопреклонённых. Так себе фотосессия.

Ну а теперь ведь надо ещё все эти 700 метров по высоте спуститься. Это всегда сложнее, чем подниматься. Подниматься – труднее (физически), а спускаться – сложнее (технически). Кроме всего прочего, когда идёшь вверх, склон не страшит. А вот вниз… Тоже не страшит. Потому что видимости нет, вот и прекрасно. Теперь главное – с дороги не сбиться, чтобы  лишний раз за GPS-ом в карман не лазить…

Увидели под ногами

Наутро потеплело, да так, что лыжи вниз не ехали. По своим следам до Вишеры спускались, будто в горку толкались. К вечеру только и добрались. Ещё успели одну сушинку с русла притащить до ночи. А утром там, под правым берегом, уже бодро и весело журчала вода, смывая остатки веток. Вот некстати. Сюда мы два дня поднимались, ночевали на 71-м квартале. Но с такой динамикой погоды… Местами вода поверх льда бежит поперёк наших следов, приходится проскакивать с подгазовкой, а лыжников потом мопедом перевозить через воду. Не-не-не, понятно, что все устали, но… Напрягите ягодицы. И всё остальное, чтобы на лыжах стоять.

Да, я же всё ещё не рассказал, как мы передвигались-то. Снегоходов всего полтора, а участников девять. Всех не посадишь. Но мы же не первый год с мопедом ходим. Все умеют ездить за ним на верёвке с петлями. Это не так просто, на самом деле, – ехать и не падать.

Совсем не падать, вообще, ни в какой ситуации. Хоть подъём, хоть резкий спуск, хоть корень под лыжу. А то придётся всем экстренно отцепляться, ждать, пока упавший поднимется на ноги, снова стартовать… «Викинг» могуч, и тащит в сумме шесть человек. Анил с Андреем на сидении, Сергей стоит на приступочке за санями, как каюр на собачьей упряжке, трое сзади на прицепе.

Мопед столько не утащит, тем более по раскисшему снегу. Кое-как одного на верёвке за санями, и Савелий едва-едва умещается на небольшой сидушке: задом наперёд. Да, сани тоже есть, конечно. Не на себе же всё тащить. Мы все ночи провели в избах, но палатка с печкой, разумеется, у нас с собой была тоже. А как же иначе? Вдруг до какой-то избы не дотянем или что-то неприятное случится? Теперь всё это медленно раскисает в санях от мокрого снега, который щедро мечет туда с гусянки снегоход…

Выстояли. Дотянули! Вот он, Вёлс. Обед, отдых, ночлег в доме. Назавтра выяснится, что снежник от тепла «упал», и УАЗик с тяжёлым прицепом кое-как бурится сквозь дорогу, проваливаясь и мотаясь из стороны в сторону. А через ледовую переправу в посёлке бежит целая река. В Вёлсе ведь моста нет через Вишеру. Зимой намораживают переправу, летом только на лодках.

Но ничего, выедем. Как всё же мы метко попали в это маленькое окно холодной погоды и увидели под ногами Тулым. Точнее, почти не увидели, но – всё же под ногами…

Вернуться в Содержание журнала

На голодном пайке

В окрестностях города Нязепетровска, что стоит у впадения реки Нязи в Уфу, раскинулось Нязепетровское водохранилище. Это один из самых больших искусственных водоёмов Урала, входящий в список семидесяти восьми основных водохранилищ России.

Появилось оно почти полвека назад, в 1976 году, и причиной тому стало катастрофическое положение с водоснабжением Екатеринбурга. В середине 70-х годов прошлого века из-за нескольких сухих лет обмелел основной источник воды – Волчихинское водохранилище на реке Чусовой. И столица Среднего Урала сидела буквально на голодном водном пайке.

Насосы – в помощь

Единственной надеждой стала река Уфа, до которой по прямой более ста километров. Чтобы преодолеть это расстояние, было принято оригинальное техническое решение. Река Уфа у Нязепетровска была перегорожена земляной плотиной, и образовалось водохранилище площадью зеркала около двадцати пяти квадратных километров.

Чтобы уфимская вода дошла до Екатеринбурга, был сооружен 35-километровый водовод, прошедший через отрог Каслинско-Сысертского кряжа, разделяющего бассейны Уфы и Западной Чусовой. Воду пришлось поднимать насосными станциями на семьдесят пять метров. Далее, по руслу Западной Чусовой, потом по самой Чусовой вода пошла через Волчихинское водохранилище в систему водоснабжения Екатеринбурга.

Встать на воду

Создавалось водохранилище в почти безлюдной местности. На его берегах нет населённых пунктов и многочисленных туристических баз. Здесь почти отсутствуют проезжие дороги, и единственный способ добраться до его берегов — по воде.

Но если вам удастся оказаться на его берегах, то девственная прибрежная тайга и чистая прозрачная уфимская вода оставят неизгладимое впечатление от этого созданного руками человека, но уже дикого уголка уральской природы.

Самое удобное место, чтобы, как говорится, «встать на воду», находится перед Нязепетровском, где дорога Верхний Уфалей – Нязепетровск пересекает залив водохранилища, образованный на участке впадения реки Кукозар. Здесь есть территория для отдыха и хороший подход к воде.

Вернуться в Содержание журнала

Две стратегии

Чаще всего мы взаимодействуем с птицами в городе. Достаточно много видов пернатых собратьев освоили урбанизированные ландшафты и вошли в ранг синантропных видов. Обычно центрами притяжения птиц в городе являются парки, скверы, водоёмы, помойки, то есть те места, где птицам удобнее всего найти пропитание и места для гнездования.

Именно в таких местах чаще всего начинается увлекательное хобби под названием бёрдвотчинг (от англ. слов «bird» – птица и «watch» – «смотреть, наблюдать»). Несмотря на то, что бóльшая часть наблюдателей птиц далека от мира большой биологии, довольно часто именно она вносит в орнитологическую науку важные сведения об особенностях пребывания и биологии птиц на определённых территориях. В связи с этим подобное хобби становится всё более популярным среди простых людей и всё более уважаемым представителями научного сообщества.

Изучать мир птиц можно двумя способами. Первый заключается в том, чтобы просто идти по определённому маршруту, замечать птиц, пытаться определить «на ходу» или фотографировать их и потом уже разбираться, кого встретили. Второй – от обратного – вначале дома изучаем литературу и составляем примерный перечень потенциально обитающих на местности птиц, пытаемся запомнить их внешний вид, особенности пения и поведения.

Обе эти стратегии вполне приемлемы, и, в конечном итоге, определяются лишь внутренним желанием наблюдателя.

Источники информации

Начинать стоит с книг. Потому что в интернете, конечно, много информации, но зачастую она не систематизирована и не всегда правдива. В настоящее время существует большое количество различных справочников по птицам: и рисованные, и фотоопределители, и от разных авторов.

Для Свердловской области самыми главными орнитологическими справочниками являются издания Вадима Константиновича Рябицева – ведущего уральского орнитолога, доктора биологических наук, профессора, автора самых популярных в России определителей птиц.

Дело в том, что Вадим Константинович соединил две важные для этого дела профессии: художника-анималиста и учёного-орнитолога, в настоящий момент им нарисованы более 700 видов птиц, встречающихся на территории России и прилегающих регионов.

Фотоопределители тоже хороши, но они значительно уступают рисованным изображениям птиц по степени и точности цветопередачи (которая, в случае с фотографиями, очень зависит от освещения). Поэтому я бы рекомендовал всё же обращаться к рисованным определителям.

Подбираем оптику

Бинокль иногда называют вторыми глазами орнитолога, потому что очень часто мы видим птиц издалека и рассмотреть и определить вид без бинокля бывает очень сложно, а то и невозможно.

В настоящее время рынок биноклей достаточно богат: есть модели как отечественного, так и зарубежного производства. По личному опыту могу сказать, что отечественные бинокли ничем не уступают по качеству зарубежным аналогам.

При выборе бинокля следует обращать внимание на две цифры, изображённые на его корпусе (например, 8х20). Первое число обозначает кратность увеличения бинокля (то, насколько близко будет видна наблюдаемая картинка), второе указывает на диаметр объективов, что определяет уровень светосилы бинокля.

В погоне за лучшим качеством изображения не стоит гнаться за высокой кратностью увеличения, так как бинокли с высоким увеличением обладают низкой стабилизацией изображения, то есть картинка будет как бы «трястись» при использовании в руках. Поэтому бинокли или зрительные трубы с высоким увеличением используют в сочетании со штативом.

Вторая цифра, отвечающая за светосилу, определяет способность использования бинокля в затемнённых условиях: чем больше значение диаметра объектива, тем в более тёмных условиях можно будет пользоваться биноклем. Впрочем, практически все бинокли теряют способность качественной передачи изображения в сумерках и ночью, поскольку оптическая система бинокля поглощает часть света, попадающего в объективы.

Камеры для съёмки

В каких-то случаях фото- или видеокамера может заменить бинокль, и это будет даже удобнее, так как вы зафиксируете изображение птицы. При выборе фототехники я бы рекомендовал обратить внимание на фотоаппараты из категории «ультразум» – они зачастую обладают хорошим увеличением и не требуют дополнительных объективов, позволяя делать снимки в большом диапазоне расстояний. Немаловажным фактором при выборе фототехники является скорость фотографирования: чем она выше, тем у вас больше шансов успеть запечатлеть птицу в полёте (иногда понаблюдать за птицей удаётся лишь  мгновение).

Определение по голосам

Иногда мы можем определить птицу, даже не видя её,  по голосу. Но для этого желательно обладать хорошим слухом, и хоть как-то ориентироваться в большом многообразии птичьих песен, сигналов, позывок.

Кстати, определение птиц по голосам считается достаточно серьёзным навыком в орнитологии. Помочь в аудиоопределении птиц смогут подборки голосов птиц, которые легко можно найти в интернете, а также фонотека голосов животных им. Б.Н. Вепринцева.

По перьям и гнёздам

Также можно идентифицировать птицу по оперению: тот случай, когда мы гуляли и под ногами увидели птичье перо. И вот тут мы снова возвращаемся к книгам: рекомендую «Атлас-определитель перьев птиц» Д.А. Кореповой, в нём представлены отсканированные наборы перьев наиболее распространённых птиц нашей страны.

А иногда мы можем найти гнездо. Понять, чьё оно, помогут «Определитель птичьих гнёзд» А.В. Михеева, а также шикарный многотомник «Гнёзда птиц Сибири и сопредельных регионов» Н.Н. Балацкого.

Цифровые ресурсы

Сейчас существуют многочисленные приложения для смартфонов, в которых содержатся сведения о внешнем виде, голосе, особенностях биологии и распространении практически всех птиц, встречающихся на территории нашей страны.

Умный диктофон в таких программах способен анализировать запись на предмет видовой принадлежности. Кроме того, в некоторых приложениях определение видов ведётся на основании ответов на ряд вопросов о размере птицы, её окраске, месте встречи, особенностях вокализации, то есть заполняете небольшую анкету и получаете вероятные предположения.

Объединения бёрдвотчеров

Увлекающиеся птицами любители организуют экскурсии (новичкам проще начинать именно с них), делятся наблюдениями и советами. Найти их можно в соцсетях. Подобные объединения есть в Екатеринбурге,  Челябинске, Перми, Тюмени и других соседних и дальних регионах нашей страны.

Интересно, что в России в течение года Союзом охраны птиц России и другими организациями проводятся акции по учёту птиц. Например, «Серая шейка» – зимний учёт водоплавающих птиц, «Соловьиные вечера» – учёт поющих соловьёв, «Всероссийская перепись воробьёв» и другие.

В этих случаях волонтёры-бёрдвотчеры приносят реальную пользу науке: собранные данные используются орнитологами для оценки численности птиц и понимания процессов, происходящих в экосистемах.

Мы, как они

Напоследок хочу поделиться ещё одним весьма важным советом: для того, чтобы ваши наблюдения имели практический смысл и интерес для научного сообщества,  ведите полевой дневник. Записывайте в нём всё, что вам удалось увидеть, и чем подробнее будут ваши наблюдения, тем большую ценность они будут представлять в аспекте гражданской науки. Рекомендуется для каждой экскурсии указывать в полевом дневнике дату, время наблюдений, биотоп (описание местности, где вы видели птиц), погоду. И, конечно, самое главное, видовой состав и численность встреченных видов птиц, по возможности можно указывать половую принадлежность, а также примерный возраст (молодая или взрослая особь). Если вы собираете коллекцию перьев, то также стоит указывать не только вид, но и дату и место, где вы обнаружили перо.

И ещё важно помнить об этике: наблюдая за птицами, фотографируя их, будьте осторожны, особенно в период их гнездования. Излишнее внимание к гнезду может вынудить птицу бросить кладку или привлечь хищников.

Орнитология – дело не простое, но для целеустремлённых людей это очень интересно и увлекательно. Птиц нужно уметь замечать, тренировать свою внимательность и наблюдательность, порой думать, как птица. И тогда вы непременно станете замечать, насколько разнообразный и удивительный мир пернатых нас окружает, сколько тайн и загадок в себе таит и как этот мир нас учит (ведь, основываясь на эволюционных связях, будет правильнее говорить не «они, как мы», а «мы, как они»…).

Очень надеюсь, что данный материал поможет найти свой путь многим начинающим орнитологам. Успехов на этом поприще, и пусть птица счастья непременно встретится именно вам!

Вернуться в Содержание журнала

Дорогой рудознатцев

Спешили когда-то по тракту горные инженеры, рудознатцы, купцы, путешественники и даже императоры российские здесь проезжали. Как-то проехал мимо Куяша  (и известный естествоиспытатель и путешественник Пётр Cимон Паллас. Направлялся он с Каслинского завода мимо озера Аллаки прямо в Тюбук и дальше в Cысерть. Так и описал в своих дневниках, что, дескать, от озера Иртяш проехал на большую дорогу, ведущую из Башкирии в Екатеринбург. До ручья Синары ехал всю ночь мимо озёр Алабуга и Лалак (Аллаки).  А дальше через Щолкун (Щелкун) на Сысертский завод. Собственно говоря,  в июне 1770 года в Куяше смотреть было и не на что. Разве что на озеро.

Усадьбу Алексей Фёдорович Турчанинов отстроил в 1778 году. Именно Паллас оставил описание усадьбы Турчанинова в Сысерти, восхищался трудами Алексея Фёдоровича. «…желание обозреть все достопамятности естества и искусства в Сысертском заводе заставили меня прожить следующий день в оном. Он принадлежит титулярному советнику Алексею Фёдоровичу Турчанинову».  Пётр Симон Паллас побывал в Сысерти в зверинце Алексея Фёдоровича, описал зверей.

Зиму 1770 года Пётр Симон проведёт в Челябинске, где посетили его географ и путешественник Николай Петрович Рычков, сын Петра Ивановича Рычкова, и шведский натуралист на службе в Санкт-Петербургской академии наук Иоганн Петер Фальк. 200 вёрст – серьёзное расстояние. За один день не одолеешь. Только по казённой надобности, погоняя без устали, можно скакать, меняя лошадей на почтовых станциях. В среднем 8–10 вёрст в час, – такова была скорость путешественника. За день проезжали до 80 вёрст, если сильно не торопиться и жалеть лошадей. Осенью и весной в распутицу скорость передвижения снижалась до 4–5 вёрст в час (русская верста равнялась 1066,8 метра).

Придорожный трактир

Движение по тракту всегда было интенсивным, и придорожные трактиры и почтовые станции становились островками спасения для усталых путников и лошадей. Место со временем стало известным, почти посередине пути, на берегу, славившегося своими уловами озера Куяш.

Вот и сегодня меня гостеприимно встречают половые (официанты) в белых косоворотках. В трактире вкусно пахнет свежей выпечкой. В меню лучшие блюда русской и уральской кухни XVIII–XX века в расчёте на самого взыскательного путешественника. Останавливаюсь на салате «Оливье» в классической традиции Люсьена Оливье. На обратном пути обязательно отведаю карасей печёных по-турчаниновски.

Половой тактично подсказывает, что все продукты местные, выращивают здесь в районе села Большой Куяш. Перепелов доставляет местный фермер. Пулярды и пулярки – с аргаяшской птицефабрики. Осетрина и раки – из местных прудов, как и было при Турчаниновых. Щуки, караси, окунь – из окрестных озёр. «Ананасы выращиваем в оранжереях по рекомендациям Алексея Фёдоровича Турчанинова. Ну, разве что зёрна кофе получаем от поставщиков», – посетовал половой.

Усадьба Турчаниновых

Перекусив и отдохнув, отправляюсь дальше. Неспешно еду по селу. Навстречу попадаются коляски, запряжённые орловскими рысаками, одиночные путешественники, группы в сопровождении экскурсоводов. Справа на холме чудесный храмовый комплекс. Небольшая приземистая церковь и храм-корабль начала XIX века. Рядом парк. А с другой стороны, под тесовой крышей – двухэтажная усадьба.

Это сельская усадьба Алексея Фёдоровича Турчанинова, уральского солепромышленника и горнозаводчика. Выстроена была в 1778 году. Ради неё я и собрался в путь. Кирпичные стены окрашены красной краской, окна с полукруглыми арочными завершениями. Кирпич местный, вытянутый по форме. Залежи красной глины были обнаружены рядом с селом. В плане строение напоминает букву Е. По легенде, это была дань уважения императрице Екатерине II, пожаловавшей Турчанинову дворянство. Парадный вход с внутренней части здания, где расположена лестница на второй этаж. Восстановлен балкон. Реставраторам здания пришлось поработать, убирая напластования времени. Расчищены заложенные оконные проёмы и убраны «новодельные» образования.

Много лет в здании располагалась школа, позже – участковая больница, и каждый хозяин вносил изменения в конструкцию. А потом и хозяев не стало, здание стояло брошенное, смотрело выбитыми окнами на озеро. Прямо напротив усадьбы, на берегу постройки. На указателях: мельница, конезавод, винокурня, земская школа,  дом купца.

Неожиданно от холма, на котором стоят церкви, доносится звук орудийного выстрела. Над озером клубится пороховой дымок. Вторит выстрелу перезвон колоколов, который далеко разносится над озером. Восстановлена старая традиция – по престольным праздникам стрелять из пушки. По преданию, холм под фундамент церкви насыпали сами жители села, чтобы церковь стояла выше над озером.

На парковке с трудом нахожу место. Легковушки, автобусы. Номера пермские, екатеринбургские, челябинские. Несколько круизных автобусов. А я направляюсь в мультимедийный центр «История Урала», расположенный на двух этажах усадьбы Алексея Фёдоровича Турчанинова. Знаю, что экспозиций несколько: это история рода Турчаниновых, история уральской горнозаводской промышленности, Урал в Отечественной войне 1812 года, путешествие Александра I на Урал в 1824 году. Есть и новая виртуальная выставка: «Троицкая фабрика медных самоваров Алексея Фёдоровича Турчанинова».

Не только солеварением и горными заводами занимался Алексей Фёдорович. Собрал он лучших мастеров в Соликамске и Сысерти и производил чайную расписную посуду и самовары из томпака – сплава меди и цинка, по цвету напоминавшего золото. Художники использовали в оформлении чеканку, финифть. Были это «самовары аглицкого фасону и осьмиугольные», «самовары круглые в виде чайников», «чайники горшочками двоеперсонные большие», «чайники горшочками двоеперсонные малые», сахарницы, подносы и много другой украшенной посуды. Лучшие образцы отправлял Турчанинов в Санкт-Петербург. Умел Алексей Фёдорович продвигать свою продукцию. Вот и изделия из малахита с его подачи прижились в особняках знати.

1 января 1759 года Алексей Фёдорович Турчанинов вступил во владение пришедшими в упадок казёнными Сысертскими заводами. Главными соперниками Турчанинова были генерал-аншеф П.И. Шувалов и бароны Строгановы. Сысертский завод стал центром одноимённого горнозаводского округа, который объединял 5 заводов: Сысертский, Ильинский, В-Сысертский, Полевской, Северский. Интересовали Турчанинова и земли вдоль тракта на Челябинск.

«19 сентября 1776 года на земли вокруг озера Куяш была совершена купчая. У 12 башкирских старшин 30 тысяч десятин земли за 1700 рублей приобрёл уроженец Тамбовской губернии, титулярный советник Алексей Фёдорович Турчанинов. Он поселил здесь крепостных крестьян из своих имений в Тамбовской, Пензенской и Нижегородской губерний (10–15 семей). В деревне Куяшской А.Ф. Турчанинов выстроил усадьбу, которая состояла из двух господских каменных двухэтажных домов, между которыми располагались три деревянных амбара и каменная кухня. Также тут имелись два хлебных магазина, каретный сарай, две деревянные «людские» избы. На берегу озера работали мучная «коннодействующая» мельница и деревянная винокурня. Здесь же располагался скотный двор»

В ноябре 1883 года Императрица Екатерина II пожаловала А.Ф. Турчанинову дворянство и фамильный герб.  Герб Турчаниновых представляет собой «Щит, разрезанный надвое, в верхней части в золотом поле орлиное крыло в знак Нашей Императорской милости; в нижней части в голубом поле серебряная цапля, держащая в правой лапе камень в знак того, что он бдением своим учинил многие как Нам, так и государству услуги, щит сей увенчан обыкновенным дворянским с тремя страусовыми перьями, шлемом открытым, намет на щите на правой стороне золотой, подложенный голубым, а на левой серебряный, подложенный красным».

Грамота на дворянство хранится в Свердловском областном краеведческом музее имени О.Е. Клера, куда попала из частной коллекции последнего владельца Сысертских заводов Дмитрия Соломирского.

Алексей Фёдорович Турчанинов скончался 21 марта 1787 года в Санкт-Петербурге, в собственном трёхэтажном доме между 5-й и 6-й линиями Васильевского острова и был похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

Благодаря творчеству Павла Петровича Бажова (сказы «Каменный цветок», «Приказчиковы подошвы», «Горный мастер», и др.)  образ заводчика, развивавшего горные промыслы на Урале, сохраняется в нашей памяти несколько суровым. Мультимедийная экспозиция в селе Куяш представляет нам этот образ более завершённым…

Вернуться в Содержание журнала

Станет домом

Оторванное порывом ветра от ветки могучего дерева опушённое семя медленно бросало из стороны в сторону, пока оно не упало в стремительно бегущий ручей. Вода намочила пух, семя намокло, бурлящие воды то опускали его на дно, то поднимали на поверхность. Из миллионов сестричек-семян, уносимых ветром от матери-дерева, оно одно оказалось в этом ручье, уносящем его всё дальше на север.

На одном из поворотов русла семя не успело последовать за течением и осталось прибитым к небольшой заводи. Но долго оставаться здесь было не суждено: тяжёлое копыто сохатого глубоко погрузило его в мягкий грунт ручья. Однако семя не захотело оставаться здесь утопленным. Оно сумело зацепиться вместе с вязкой грязью к краю копыта и выбраться на берег. Несколько раз оно погружалось в след и вот, вновь оказавшись под землёй, семя отцепилось от переднего копыта, а заднее прошлось у края глубокого следа, обвалив часть земли прямо на него.

В один из солнечных весенних дней в лунке того самого следа показался небольшой побег. Будучи семенем, он уже видел этот мир, но сейчас дело иное – теперь уже невозможно переместиться, и, чтобы увидеть мир, нужно расти. А чтобы развиваться, необходимо на первых порах просто выжить в этой полной неожиданностей среде. Теперь этот маленький клочок лесной земли станет домом для едва появившегося на свет ростка.

Годы волнений

Наступил 1740 год, деревце вытянулось. По листочкам можно было определить, что относится оно к тополиному роду. Рядом с ним росли берёзки, ивы, а ближе всех соседствовала вечнозелёная шершавая ель, наверное, одного с ним возраста. Могучих деревьев в округе было ещё больше: куда ни глянь, зеленели их кроны. А вокруг обосновывались и разрастались небольшие башкирские поселения. Для жизни людей необходимы были строения, которые воздвигались из деревьев.

Иногда молодому тополю становилось больно смотреть, как человек, всё дальше углубляясь в лес, выбирал самые лучшие и ровные стволы, рубил их, и с помощью лошадей либо на телеге, или волоком уносил с собой. Однажды такое ещё живое стройное дерево протащили совсем рядом с тополёнком, лишь чудом не поломав его и не втоптав в грязь. А недавно вблизи свалили высокую липу, верхние, самые тонкие ветви которой больно ударили его, но не сломали. Липу уволокли, а на месте падения дерева наш герой заметил опрокинутую, сломанную в нескольких местах, ту самую молодую ёлочку. Ей не повезло… не стало теперь ближайшей соседки.

Каждый месяц тополь прибавлял в росте и уже свысока поглядывал на окружающие кустарники и мелкорослые деревья. Среди людей шли какие-то волнения, движения. Мужское население верхом на лошадях, обвешанное оружием, целыми деревнями уходило куда-то за гору. Позже вновь возвращалось, но уже в меньшем количестве…

Тополь тогда не понимал, что шли периодические башкирские восстания. Это продолжалось долго, поэтапно. Волнение проявлялось и в голосах людей: крики, брань, плач. Слышны были выстрелы, топот копыт, ржание лошадей. Часто можно было видеть пеших людей, углубляющихся в лес, к склонам гор, чтобы занимать какие-то позиции, с которых проглядывалась вся округа. Но однажды, в один миг, волнения утихли, наступило затишье. «Наверное, помирились», – подумал тополь.

Радость бытия

Время летело быстро. Год сменялся годом, наступил ХIХ век. Прошло более полувека, как тополь появился на свет. Он окреп, вытянулся, появилась обширная крона. Но, в отличие от стройных соседок лип и берёз, высокого роста не достиг, наверное, подействовали на него угнетающие факторы или стресс. Зато он был шире и мощнее, его ветви могли посоперничать со стволами своих соседей.

Жители ближайших деревень, занимающиеся собирательством в лесу, чаще всего для отдыха выбирали именно его: удобно было прислониться к стволу, да и рядом протекал чистый звонкий ручей. В такие моменты тополь чувствовал себя нужным и даже старался меньше шуметь листьями, чтобы послушать разговоры: «О чём же они говорят?»

Недалеко возвышалась гора Кунгак, она была самой приметной вершиной в округе. Тополю нравилось смотреть на неё.  Наверное, и людям она нравилась, потому что в определённый момент к его подножию и даже на открытую поляну на вершине стали стягиваться огромное количество конных всадников. «Собираются на какой-то праздник», – подумал тополь, с интересом наблюдая за происходящими событиями.

Тревожные годы

Но, шёл 1812 год… Конники собирались и, по мере укомплектования отрядов, длинной вереницей уходили куда-то вдаль… Выяснилось, что мирной жизни угрожают чужеземцы-французы, лидер которых заболел идеей мирового господства. Об этом тополь узнал у влюблённой пары, беседующей под его кроной. Парень со своей верной лошадкой тоже собирался к западным границам страны, а девушка, прислонив голову к груди батыра, тихо роняла слёзы к корням дерева. Вместе с ними загрустил и он, листья неестественно поникли на кончиках черенков. Дереву хотелось обнять и защитить эту пару своими ветвями…

Как же обрадовался тополь, увидев под своей зелёной кроной вновь ту самую влюблённую пару спустя время. На сей раз эмоции у них были совсем другие – радость, смех и веселье. Тополь понял, что всё сложилось хорошо, французов прогнали, а парень на своей лошадке дошёл до самого Парижа. Более двадцати полков башкир-ополченцев воевало против армии Наполеона. Северными Амурами назвали их французы.

Лук со стрелами он прислонил к стволу дерева и заключил свою любимую в нежные объятия. Лошадка также молчаливо, как и в прошлый раз, щипала на поляне траву, будто бы и не было той дороги через полмира на чужбину. И уже через минуту она медленно увозила своего хозяина и его подругу в сторону деревни. Тополь был рад, что у этой пары всё сложилось благополучно!

Воля к     жизни

Подходил к концу ХIХ век. Дерево продолжало увеличиваться в ширину. Вокруг местности, где рос тополь, появилась большая открытая поляна, куда в летнее время приходили на сенокос жители деревень. У каждого аула был свой участок, споров не было: травы хватало на всех. Лишь одно озеро неподалёку служило для двух деревень предметом раздора: не могли поделить его соседи, каждый из них считал водоём своим. Озеро удобно располагалось на границе двух населённых пунктов и использовалось как водопой для скота. Тополь же думал о своём: «Хорошо, что мне не приходится претендовать на озеро, ведь у меня есть такой замечательный ручей, протекающий прямо под тенью моей кроны, и что такое жажда, мне незнакомо».

В суровые долгие зимы тополю было приятно ощущать на своих ветвях мягкое снежное одеяло. Весной и летом скучать не приходилось: нужно было заниматься своим зелёным нарядом. Порою удобные широкие ветви служили отличным укромным местом для гнёзд птиц, в которых появлялись маленькие, вечно голодные пищащие птенцы. Тополю было приятно такое соседство, он ощущал себя домом для них, осознавал своё важное участие в их жизни, старался укрыть гнездо от внешних воздействий – более широкие листья словно зонты прикрывали желторотых птенцов от глаз хищников и непогоды. А когда пернатые, вырастая, улетали, в ветвях становилось тихо, пустовало гнездо, – он грустил.

Интересно наблюдать

Тополь продолжал свою жизнь, он стал одним из самых крупных и массивных деревьев в округе. Однажды на ветку запрыгнул неведомый для тополя зверь, похожий на крупную кошку. За всю свою жизнь дерево видело разных живых существ: волков, воющих рядом с ним и оставляющих свои пахучие метки на стволе, медведя, царапающего мощными когтями его кору, кабанов, копающихся у корней. Но этот зверь был ему незнаком.

Ловко забравшись на ветку, прогнул дугою спину и, точа когти, застыл в устрашающем оскале. Удобно расположившись, начал облизывать свои лапы и спину, приводя себя в порядок. Кончики ушей со своеобразными кисточками на концах ни секунды не оставались без движения, улавливая звуки в округе на все триста шестьдесят градусов. Закончив свои дела, зверь ловко и беззвучно спрыгнул наземь и также бесшумно исчез среди высоких кустарников.

После тяжёлой войны с фашистской Германией полнота жизни не сразу вернулась в округу. Более 700 тысяч ополченцев ушло из башкирских земель на защиту Родины, почти половина из них – не вернулась… Труд на общее благо во все времена был лучшим душевным целителем. Тополю нравилось наблюдать, как в округе человек осваивал новые земли, засевал культурами и собирал урожай. Особенно интересно было наблюдать за гудящими тракторами, постепенно заменившими тяжёлую тягловую работу лошадей. Люди работали дружно, открыто, на благо общего дела.

Даже тополь чувствовал себя здесь нужным, и ему находили применение: на удобную ветку суетливый и бодрый дедушка из ближайшей деревни повесил какую-то конуру. Тополь не мог понять, что это такое. Но, когда рядом зажужжал рой пчёл, догадался, что это домик для них. Через несколько дней старичок, ловко забравшись на ветви, снял улей с пчёлами и унёс его к себе: будет теперь у семьи целебный мёд на зиму. Тополь сиял и радовался каждому дню, каждому сезону. Время летело быстро: зелёный наряд сменялся на жёлтый, который в свою очередь трансформировался в белый – и так по кругу… Минуло более двухсот восьмидесяти лет…

Достоин внимания

Впервые я оказался под кроной старожила – чёрного тополя (осокоря)  около шести лет назад. Познакомил меня с ним мой друг, чьи родственники с давних времён проживают в соседней деревне. Они знали о существовании осокоря не понаслышке, а по рассказам их пожилого родственника. Тополь был таким же крупным в его детстве, как и сегодня.

Я называю его Исполином, ведь он является самым крупным деревом в районе, окружность его ствола достигает почти восемь метров. И он по сей день здравствует и продолжает расти. По информации дендрологов, чёрные тополя имеют продолжительность жизни до трёхсот лет (в иных случаях до четырёхсот лет). К глубокой старости они начинают разрастаться вширь. Наш тополь именно такой, видимо, подходит к концу и его история. Часто захаживаю в гости к своему другу Исполину.

Обниму, посижу под его кроной, прислонившись спиной к стволу. Ручей, протекающий рядом, уже пересох. Одна могучая ветка моего древесного друга тоже уже давно не зелёная. Сколько же всего он видел! Возможно, он разменяет четвёртый век и станет свидетелем жизни и свершений новых поколений. Пожелаем же всем мирной жизни под дозором нашего исполина!..

Вернуться в Содержание журнала

Двигайте, ребята!

«Москвич» и «запорожец» когда-то были народными машинами. Сейчас – крутой эксклюзив и ретро. Наши «москвич-401» и «запорожец-965» от состояния металлолома до техосмотра в ГАИ довёл один мастер – преподаватель технических дисциплин Екатеринбургского политехникума (сварка, слесарка, кузнечное дело) – Быков Александр Петрович.

На каждую машину по три года работы. Я – в подсобных рабочих – ключи подавал, краску размешивал, Дубовые деревяшки строгал и клеил: пороги и бампера у «москвича», приборная панель и накладки на колпаках. Кузова железные, не жестяные. Москвичёвский – 1951 года выпуска, запорожевский – 1962. «Начинка» внутренняя у «москвича»: двигатель и ходовая от 412 модели, у «запорожца» – от уазика. Вот такие гибриды.

Идею сделать небольшое путешествие по Уралу поддержал Максим Юрьевич Фирсов – главный редактор «Уральского следопыта». Но, чтобы поездка была со смыслом, сказал: «Двигайте, ребята на север Пермского края, повстречайтесь с местными краеведами, собирателями и хранителями уральской старины. Любопытные моменты современной жизни журналу тоже интересны».

Саша Быков и я – за рулём. Штурман и гид по Пермскому краю – Витя Нелюбин: Он в Чердыни жил в детском доме, учился в Ярославле, работал в Соликамске, сейчас живёт в Перми, работает промышленным альпинистом на объектах по всему Уралу. Специализируется на ремонте и реставрации культовых сооружений. Турист-водник, глазастый фотограф, и коммуникабельный и компанейский мужик, знаток уральского Прикамья.

Новое в Невьянске и ночёвка у Пудовкина 

Лето, июль. Поехали. Приблизительная протяжённость маршрута – 1500 километров. Это без учёта «радиалок».

Первая остановка как раз с ответвлением от основного маршрута – Невьянск. Наклонная башня и музейный комплекс в Невьянске, конечно, на слуху и активно посещаем и много мы о нём знаем. Много, да не всё: сотрудники музея нам показали материал историка В.И. Байдина «О местонахождении тайного сереброплавильного завода А.Н. Демидова», правда, не в виде брошюры, а пока в «ксероксном» исполнении.

Ещё для меня новое: «Чествование Невьянской башни». А музейные работники и администрация города готовились к двадцать второму такому празднику. Не знал. Стыдно, Анатолий Палыч, надо быть в курсе таких событий.

Остановка с ночёвкой – в Нижней Туре у Александра Егоровича Пудовкина, знатока уральских камней, преподавателя местного геологоразведочного техникума, камнереза-художника, автора многих живописных картин из уральского камня.

Пудовкин в студенческие годы, потом будучи геологом, исходил Урал и Среднюю Азию вдоль и поперёк и теперь, будучи ещё и замечательным рассказчиком, до поздней ночи развлекал нас историями из бродячей жизни геологов. Доступно и красочно открывал нам пласт за пластом тайны земных недр. И про земную кору, и про мантию, и про тектонические сдвиги, про вулканы и лавы, граниты и кальциты, золото, платину.

Отличная лекция с показом горных образцов. Не зря его дом студенты и практиканты называют «выходной университет»: по выходным и праздникам группами собираются у Александра Егоровича и «добирают» знаний, кому хочется знать больше, чем получили в техникуме. Во дворе – две «малухи», там и ночуют, где и мы ночевали.

Деревней «не пахнет»

До Нижнего Тагила по Серовскому тракту рядом с дорогой селений нет, за Тагилом дорога проходит через посёлки или близко от них. Вид деревень и небольших селений за прошедшие 10–15 лет изменился. Чище стало. Старья и хлама во дворах и огородах поубавилось. Новые цветные крыши появились, теплицы, тарелки сотовой связи, машины у ворот. А деревней «не пахнет»: скотины во дворах да и в поле мало, очень мало, пару коров и бычка вдалеке видели, а лошади ни одной. Да, жизнь меняется. Деревни превращаются в дачные посёлки, да и то хорошо – дома и земля не заброшены.

А Александр Егорович Пудовкин нам так сказал: «Коровы, лошади? Есть лошади! Орловские рысаки!» Наутро мы в десяти минутах от Туры, возле Лесного, в гостях у Бызова Бориса Геннадьевича. Борису 78 лет, бодрый, подтянутый «лошадник» со стажем. Скачки, бега, ипподром в Висиме, конные соревнования и российские, и международные (призовые кубки из Франции в домашнем музейчике), племенное коневодство, заготовка сена, фуража, ветеринарные дела – тяжело, но тащит, как породистый битюг. Стихи пишет. Песни его в интернете. Находите, слушайте. Дом на опушке леса, выгон, конюшня, лошади в денниках, каждая – со спортивной историей, а историк – Борис Бызов, уральский конюх с орловскими рысаками.

Лесной человек 

Путь дальше – на запад, в город Чусовой к Диме Фетисову, «чусовскому егерю» – как мы его зовём. Машины оставили у дома Николая Стоянова, давнишнего приятеля Димы, который нас уже ждал. С рюкзаками под дождичком через три увала по правому берегу Чусовой, узкой тропинкой три километра до дома «егеря».

Как положено по уральской традиции: крытый двор, под крышей травы сохнут, на стенах косы, грабли, одежда зимняя, в углу у окна лежанка и полки с книгами, светильник старинный. На деревянных крюках железные доспехи рыцарские, меч двуручный, заготовки для бубнов и барабанов. Сынишки Слава и Родя на полянке за ручьём, оба босиком между ульями землянику собирают. Крепкие, загорелые, самостоятельные. Лепота!

Лесной человек Дима Фетисов мужик рукастый… какой «мужик»?..  с виду и сорока нет, молодой ещё, а знает и умеет много. Дом в порядке, пчёлы роятся, трава вокруг скошена. Облачение для русских витязей ладит, шкуры выделывает для наручей, щитов и барабанов с бубнами. Иван-чай нас научил собирать и ферментировать. Бывал в Индии и Непале, занимается йогой, изучает индийскую философию и говорит, что россияне, тесно связанные с природой, живут по схожим законам и общественным правилам.

Туристы-сплавщики с Чусовой заезжают, ночуют в старом доме, рубленом ещё отцом Димы, под гитары и индийский барабан поют не всегда туристские песни до утра. И чай из иван-чая. Родительский старый дом Дима не стал разбирать и не жалеет. Теперь в нём лесная гостиница для друзей-туристов.

Если с умом и добром…

Город Чусовой весь на горках, крутые улицы, крутые переулки, летом ездить не просто, а зимой каково? Местные водители поневоле мастера экстремального класса. Город чистый, аккуратный.

А вот на реке Чусовой непорядок. Я про туристов на реке. От селений, что выше по Чусовой, из Горнозаводска на Койве и дальше (Мартьяново, Коуровка) и ближе стартуют туристы-водники «самодеятельные» и «организованные» на байдарках, лодках, катамаранах, плотах. Кто с вёслами, кто с мотором, а то и с двумя, летают на водомёте и с воздушным винтом. Катамараны чаще надувные четырёх- и восьмиместные. Плоты самых разных конструкций на 10–20 человек и надувные, и жёсткие – на пенопласте разных сортов с палубой и бортами, с надстройками и парусами – фантазии конструкторов безграничны.

Это всё хорошо, а какой «непорядок»? Мусорный и звуковой. Туризм – дело хорошее, если с умом и добром. Но если свой мусор на берегу оставляешь – ты не турист. А ещё мусор – акустический. На плотах часто бензиновый генератор или ёмкий аккумулятор и колонки на сотни ватт. Соревнования между плотами – кто громче. Днём и ночью. В будни и праздники. С весны и до осени. Зверь дикий от берегов ушёл. А местным жителям куда деваться? Ну да, граждане-туристы отдыхают, им весело. Вот такая песня с берегов Чусовой.

Пермяки общупали

Ну а наш маршрут теперь на север. На Соликамск, Чердынь, Ныроб. Дорога – асфальт, узковата, правда, по одной полосе туда и обратно. Машин идёт много, в основном легковые и фуры. Лесовозов не видел. Странно, лесной край, наверняка лес валят, а на чём перевозят? На месте перерабатывают? Вопрос…

Наша крейсерская скорость восемьдесят километров в час, поэтому постоянно нас обгоняли. С легковыми просто – обогнала и ушла. Фура идёт на обгон: сбавляю скорость, сдвигаюсь вправо. Пусть обходит – он на работе, ему быстрее надо.

Наши машины редкие, заметные, постоянно приветствуют, а обгоняющие ещё и притормаживают и фотографируют: будь бдителен, чтобы не столкнуться. Где-то в районе Чердыни колонна из семи машин нас вообще остановила – давайте пообщаемся. Давайте, затем и едем. Пермяки, съезженная компания автотуристов, путешествуют часто и далеко. Автоманы. Ну как проскочить мимо таких раритетов? Фото снаружи, фас и профиль, а что под капотом, а панель приборов? А ходовая? Облазили, общупали, остались довольны. Ну и хорошо. Счастливого пути по ровной дороге.

Заехали не зря 

Редакция «Следопыта» предоставила три десятка журналов для подарков фанатам издания. Удивление и радость – журнал до сих пор выходит в бумажном варианте?! Один экземпляр уехал аж в Светлоград Ставропольского края.

Витя Нелюбин предложил заехать в «Каменный город». Между Шумихинским и Усьвой есть хребет Рудянский. Представьте скалы Чёртового Городища рядом с Семью братьями, повторённые много-много раз. Каменный лабиринт из скальных массивов самой разнообразной формы на площади в несколько квадратных километров. Буйство природной фантазии.

Доступность к ним великолепная: машины оставляете на бесплатной стоянке возле асфальтовой дороги и по деревянному настилу-тротуару через лес полтора километра прямо к «городу».

Пермское министерство природных ресурсов вложилось солидно, построив такой «проспект» через болотины и буреломы. По пути – информационные щиты, скамейки, а перед самыми скалами ряд киосков с сувенирами и горячим чаем. Из достижений цивилизации только генератор урчит: 220 вольт подаёт для зарядки телефонов и электрочайника. Народ – и стар, и млад. И хорошо, впечатления от «города» покруче, чем от какого-нибудь заморского парка развлечений. Не зря заехали, спасибо Вите.

А вот и Храмовый комплекс в Соликамске. На площади перед «объектом» ряды легковых машин с номерами разных регионов России и экскурсионные автобусы с флажками разных областей. Сохранность соборов, башен, купеческих домов и резиденций воеводства впечатляет. Мастерство наших зодчих и ремесленников удивляет фантазией и выдумкой в украшении каменных добротных долговечных построек.

На боковой улочке – здание музейного фонда. Вдоль фасада на стульях и скамейках – ряды домотканых полотен. Не холсты мерные, а одёжа женская прошлых веков.

– Что, распродажа?

– Нельзя трогать! Отойдите!

– Щ-щ-щас!

Разговорились, помирились. Оказывается, сотрудницы фонда достали из сундуков и шкафов хранилищ экспонаты из текстиля на ежегодное проветривание, благо солнышко сегодня и ветерок. Заодно посмотреть, не посекла ли платяная моль, жучки и червячки вредоносные, удалить пыль и паутину.

Так положено: необходимо все музейные экспонаты, особенно в хранилищах фонда, регулярно проветривать, просматривать на предмет плесени, ржавчины, гниения и окисления. Отбирать предметы для реставрации, научных исследований, передачи на временные экспозиции в другие музеи и свои тематические выставки. Вот мы и попали на такую процедуру. Нам повезло. Не проскочили мимо.

Семейное фото на память 

На выезде из Соликамска возле автомастерской – ряд старых авто. Что такое? Заехали, встали рядом. «Победы», «волги», «газики», даже «москвич–401» в щебёнку врастает, почему-то чёрный, а вот «запорожца» пока нет. Своего не отдадим. Подошли хозяева автосервиса, само собой – про машины и их железную судьбу. Кстати, о железе: ржавеют ведь.

– Пробовали закрывать тентами, не только ржавеют, но и гниют до последней резинки. Для постройки ангара ждём разрешения от администрации города на отвод земли – мотивации мало, надо экземпляров «стариков» больше, вот собираем, – объясняют хозяева.

Почему стоят у дороги? Чтоб больше людей видело, глядишь, ещё что-нибудь подвезут. А процесс восстановления идёт. У главного входа – «ГАЗ–69» пятидесятых годов выпуска в отличном состоянии, на городских праздниках он с ветеранами, флагами и знамёнами во главе колонны. Завели, подъехали к нашим «бегунам», сделали семейное фото на память.

Хозяева – азербайджанцы, приросли на пермской земле, с местными не конфликтуют, ведут себя примерно – кругом чистота, в общественных мероприятиях участвуют, заканчивают благоустройство городской зоны отдыха на ближайшем пруду. Что ж, похвально. Распрощались добрыми приятелями, обещали дружить семьями.

На Чердыни 

В районе Чердыни рядом с оживлённой трассой – памятник разгильдяйству: в конце зимы после вырубки просеки шли трассовики-трубоукладчики. Экскаватор по мерзлоте продвигался, копал свою траншею, да кто-то не проверил толщину промерзания верхнего слоя болотной жижи, экскаватор и ушёл под воду. Скоро август, а «иностранец» и поныне в российском болоте.

И ещё в Чердынском районе событие интересное произошло, но другого свойства: традиционный в Пермском крае этноландшафтный фестиваль. На поляну размером километр на километр съезжаются пять-шесть тысяч туристов и любителей и знатоков уральской старины, хранителей обычаев, традиций и ремёсел Урала и Прикамья.

Ремесленники показывают свои изделия, проводят мастер-классы, этнографы водят хороводы и «играют» свадьбы и народные обряды. Историки-реконструкторы устраивают поединки на мечах, туристы соревнуются в походном мастерстве, поют под гитару.

В деревне Покча два памятных момента для нас: увидели несколько хорошо сохранившихся деревянных дома XIX века с ажурной резьбой на наличниках и карнизах и познакомились с Петровой Ириной Николаевной, школьным преподавателем и приёмной мамой детдомовских ребятишек. С радостью приняла от нас любимый с детства «Следопыт», тут же определилась с будущими авторами журнала. Есть у неё друзья и знакомые краеведы, собиратели старины уральской. Вот только с огородами управятся и примутся за литературное творчество. Подождём.

Подкова на счастье, блогерши и «зыркало» 

Городок Усолье на берегу Камы. Комплекс «Владение Строгановых». Говорят, что почти все здания сохранились, идёт реставрация некоторых, но туристам есть что посмотреть в уже отреставрированных объектах.

А для нас снова особый объект: конюшня (любим мы лошадей, на нас зверь и бежит). И снова орловские рысаки. Конюшня просторная, лошади ухоженные, сытые. Сами себе зарабатывают на овёс и баранки – лошадиное лакомство. Зарабатывают благодаря туристам.

Старший конюх Пьянков Сергей Реомирович. Отец его не иностранец. Реомир – «Революция освободит Мир». В 20-х годах ХХ века была такая мода давать детям революционно-пролетарские имена: Сталина, Трорак (Троцкий разрушит капитализм), Лепар (Ленин, партия, революция), Нинел (Ленин наоборот, есть у меня знакомая Елена Нинеловна).

Сергею Реомировичу понравились наши «лошади». Подарил нам подкову на счастье. И ему со всей его командой – удачи!

В селе Вильгорт четыре подружки-блогерши уговорили нас задержаться для фотосессии. Не нас фотографировать, а себя на фоне «москвича» и деревенских ворот. Показ мод и реклама в сайте знакомств «в одном стакане». Ладно. Нам не жалко. Вообще снимков наших авто на всём маршруте – везде и постоянно, а на фоне машин – в основном дети и прекрасный пол. Многие разрешения спрашивают. Пожалуйста!

В Ныроб решили к вечеру не заезжать, лучше с утра. По карте – справа в двух километрах река Колва. Проехали через деревню по грунтовой дорожке к устью речушки, на которой эта деревня и живёт, да и колея уперлась в речку, нашли уютную полянку для лагеря. Недалеко – поваленная ветром ель. Первый раз достали бензопилу, напилили чурбаков на три зимние ночёвки.

Старое костровище тут же, потом поняли, что это полянка местных рыбаков. Конечно, а куда ещё узкая дорожка от деревни до большой реки? Ужин готовили на газовой плитке, а чай всё-таки решили сделать с дымком. Сожгли пару чурбаков, остальные десятка два сложили рядом, пусть досыхают, людям пригодятся, спасибо скажут.

На речушке перед впадением в Колву – заводинка, а в ней десяток лодок. С вёслами, вёдрами, прорезиненными мешками и две алюминиевые лодки – с моторами (!). А люди где? Поздно вечером приехали на мотоцикле муж с женой, сильно взрослые, приветливые, ещё извинились, что потревожили нас, мотоцикл оставили, на лодке с мотором ушли вверх по реке. Вот так. Мы в городе на шаг от машины отходим, запираем сокровище, а здесь, в деревне, до сих пор дома на щеколду закрывают, уходя по делам до вечера.

Кстати, о домах. Больно смотреть на деревенские дома, изуродованные современными «пластиковыми» окнами. Окно деревенского дома не дыра для света, а глаза, открытые солнцу и добрым людям, переплёт в оконной раме – распростёртые руки, встречающие хозяина и его семейство. А это пластиковое «зыркало» украшает дом?

Да и не жилой теперь дом, а то ли склад, то ли прачечная, то ли канцелярская контора. Евроремонт называется. Да, тепло сберегают эти стеклопакеты, а красота, прелесть русской избы изгнаны прочь бездушной урбанизацией. Редко какой хозяин догадается заказать на такое «бельмо» фальшпереплёт – накладку декоративную, как на старой раме, оставив прежнее обличие деревенского красавца…

Глава – Ермак и дешёвая еда 

Финишная точка на нашем маршруте – посёлок Ныроб. Как-то быстро нашли здание: аккуратный барак местной администрации, а внутри кабинет и сам глава посёлка Виктор Александрович Ермак.

Ни вахтёра, ни секретарши… – заходи, общайся! Пообщались. На удивление быстро Виктор Александрович ухватил суть нашей «темы», назвал пару людей, способных складно и доходчиво излагать истории и «байки» о местном житье-бытье.

Увидев наши машины, сразу сказал, показав на «запорожец»: «Этот пройдёт и до Кытлыма и Конжака, а этого – на «москвича» – этого жалко: дороги грунтовые лесовозные с глубокими колеями, «уралы» только ходят, да и жилых посёлков до селений в Коми нет, из крупной таёжной живности – только медведи».

А АЗС мобильные ведомственные, солярку в цистернах подвозят раз в неделю, если дожди дорогу не расквасят, а бензин только лесорубам в канистрах для бензопил и электрогенераторов. Ну и хорошо, ведь мы и планировали до Ныроба.

Самим нам подкрепиться удалось очень хорошо: в местной точке общепита, то ли кафе, то ли закусочной еда вкусная и дешёвая до безобразия – раза в три дешевле, чем «на большой земле». Хотя в местном магазине, за стенкой, цены знакомые, с девятками.

Туристы в Ныробе есть, едут посмотреть, кто и поклониться последнему пристанищу боярина Михаила Романова, старинный собор посетить. Есть здесь и объекты, присутствие в которых приносит мало удовольствия: три тюремные зоны. Местное население в большинстве своём на этих «объектах» и работает. Всё связано с лесопереработкой и обеспечением жизнедеятельности людей и оборудования. Немалая доля обязанностей по обеспечению бесперебойной работы этого беспокойного хозяйства вменено в обязанности нашего знакомого Виктора Ермака. Умных ему начальников и разумных исполнителей. И поменьше жителей объектов, куда туристов не пускают. А мы в обратный путь.

Утроить внимание 

В сторону дома двинемся другим путём: восточным. Характер местности изменился, стал более гористым. «Тягуны» – длинные подъёмы и спуски один за другим, или серпантины с разгонами и мостом с заездом с поворота. Дорога «весёлая». Когда-то давно перед въездом в ещё Свердловск призывал плакат: «Водитель! Удвой своё внимание! Ты в городе!» Я бы призвал утроить на такой дороге.

Нам надо снова побывать у Александра Пудовкина в Нижней Туре, забрать его подарок: два железных артефакта. Ведро жестяное с обручами и заклёпками, называется бадья, оно с шахтных выработок, и ковш под названием «пахарь» с речной добычи. Оба инструмента с золотых приисков XIX – начала XX века, оба изрядно проржавевшие. Саша Быков их починит, не применяя сварку, только кузнечным методом, будут экспонатами в музее кузнечного мастерства.

Доложили Александру Егоровичу о проделанной работе, привезли ему в подарок баночку варенья из чердынской морошки. Переночевали в уже знакомых малухах и потихоньку, именно потихоньку двинулись в сторону Екатеринбурга. Почему так? А потому что аварии с автотуристами часто случаются именно при возвращении домой, многие рассуждают примерно так: «Ура! Всё получилось, мы классные. Столько прокатили, до дома осталось всего ничего, сейчас мы мигом». Ага, расслабуха и ослабление внимания на дороге чреваты, знаете чем?

Вникли, помним, доехали без происшествий. Программу выполнили на сто двадцать процентов. Машины и люди не подвели, поездкой довольны.

Вернуться в Содержание журнала

В 1913–14 годах Сергей Конёнков делал известные женские скульптуры, моделью для четырёх из них стала московская студентка Клёнова Наташа.  Сергей Тимофеевич в это время ассоциировал себя с художественной богемой, как и Клёнова Наташа, дворянка, ставшая моделью. Она ушла на фронт сестрой милосердия, а после войны уехала с унтером Кырмановым в уральскую деревню к нему на родину.

В 1922 году Наташа родила сына, а через год умерла в госпитале в Екатеринбурге. Конёнков по фотографии изваял посмертный «Бюст девушки», который экспонировался в Третьяковке, как и другие скульптуры с этой модели (самая знаменитая – фигура в рост «Девушка»). Её избранником  был парень из «особой деревенской богемы», жившей в землянках, не признававшей дом «наверху» и брак по благословению. Он был родом из поселения староверов в деревне Черемхова, расположенного на левом притоке реки Исети (р. Камышенка) в 65 километрах от Екатеринбурга по Каменскому тракту. Так переплелись судьбы представителей разных слоёв, что было не удивительно в послевоенное время.

Крестьянин Кырманов Руфан Анастасович воевал в 30-м Сибирском стрелковом полку. В декабре 1916 года Руфан попал в госпиталь, где они и познакомились. После войны Наташа решилась уехать с ним на далёкий Урал, жить в деревню. Дома поднялся плач, она уехала без благословения родителей. В Москве осталось фото «Девушки» с автографом Конёнкова «Студентка Наташа Клёнова. 1914 г.»

Что за «деревенская богема» взошла в Черемховой в начале ХХ века,  чем эта деревня отличалась от других уральских поселений? Известно, что она была основана в 1711 году. Её основал пономарь из Каргаполя Анисим Анисимович Попов, 1656 г.р., бежавший от реформы Никона. Изначально здесь жили семьи углежогов, которые обслуживали заводы. Помимо углежогства им вменялась и работа на заводе (несколько дней в месяц), и дорожные работы, и защита от набегов, при необходимости.  Уральцы  были предприимчивыми и уживчивыми. Поселенцы были разными, съехавшись с Волги, из-под Архангельска и Новгорода, с Вологодчины.  Уживались благодаря «здоровому» большинству. В переломное время в каждом проявлялось «своё». Деревня раскалывалась. Бегство на Урал от барского ярма или в поисках свободных земель, переезд «по оргнабору» или бегство от Никона – у каждого своя мотивация, путь в «поднявшиеся» или в «опустившиеся».

Род Кырмановых жил на околице в землянках, а в деревне – дворы на два дома (основной да через двор изба-малуха). У кулака Дмитрия Попова техника, кони, пять «выездных», летом гостят цыгане, в гости к исетским золотодобытчикам его сопровождает тройка с гитарами, песнями… Подумаем: государственные крестьяне жили «трудом овеществлённым» (нажив хозяйство) и «трудом живым» (бурлачество на Чусовой, валяние обуви, работа на заводе, батрачество у соседей). И сложился класс «лёгких людей»: они при деньгах, хорошие солдаты, живут в землянках, детей женят «по любви», они против староверческих крайностей, могут пожульничать… Они – деревенская богема!

И вот пришёл август 1914 года. Воротные столбы в деревне поверху соединены третьим, на нём сидят девки в платьях, без штанов, им 14–16 лет, болтают ногами и смотрят вниз, а там брага, гармошки, песни: проводы. Кто вернётся с войны – возьмет их в жёны. Моя бабушка сидела тогда на этих воротах. В 1918-м вышла за восемнадцатого жениха, за Григория Попова, пришедшего из плена. На этих «проводинах» пировали все вместе: из кулацкой горницы, из землянки, из староверческой скупой на всё избы. Тут был и будущий унтер, с ним приедет в деревню Наташа. Унтер родился в землянке, из землянки на фронт ушёл, в землянку привёл жену. Глава семейства – Анастас Кырманов, притча во языцех. Спозаранку  шёл по деревне «завтракать». Вот на пороге Анастас (тогда не стучались):

– Почто вы, робята, шаньги-то так едите? – ласково спрашивал он. – А как надо, дедушко? – А вот как! – Анастас в два жевка проглатывал одну шаньгу, вторую, запивал молоком: – Беда! Большие уж, а есть всё ещё не умеете… «Шутил» он и при новой власти. Рассказывала бабушка: «Рано утром кручусь у печи, хозяин катает в бане пимы. Пришёл Анастас, говорит, мол, Григорий продал ему шубу, «вот эту», надо забрать. Говорю, иди спроси. Анастас вышел, да, видно, постоял только во дворе, заходит: «Ух, жара!», и, мол, велел забрать. Отдала, сказала потом мужу. Тот глаза на лоб! Я реветь… «Не реви, – махнул Григорий рукой, – не вернёшь. Скажет, что и не бывал у нас, высмеет на всю деревню». Вот так украл меховую шубу Анастас…»

Черемхова жила не бедно (в домах шерстобитки, маслобойки, ткацкие станки, телеги-сани, упряжь), имела «регулярную» застройку согласно Указу Петра I, не кривиться вдоль дороги или реки. С Русско-Японской три года (1905–1908) шёл в Черемхову мой прадед Ефим (участник Русско-Турецкой), корректировщик, нёс в котомке буссоль, подзорную трубу, циркуль, личную печать с вензелем «Е.П». Порт-Артур сдан, но история России не кончилась! А из Москвы шёл сын Тихон после службы (1905–1907) «жандармом» в Кремле. У Тихона Евангелие от Председателя Екатеринбургской Земской управы за окончание в 1896 училища… С пьянчужками Ефим говорил так: «А где ты бывал и что видал, чтоб так мне отвечать?!.»

После 1918 года и было много ветеранов, Георгиевкие кресты, будёновки. Никита Кырманов вернулся из конно-ветеринарного дивизиона Чапаевской дивизии. В колхозе он будет ветеринаром, появится частушка: «Эх, …твою мать, Никита-санитарник! Поспать, полежать – на это он ударник!» Пётр Колмогоров в престольные праздники – с двумя «георгиями», рука закоченела серпом, нога волочится. Умер – и всё расправилось. Если Руфан вернулся с дворянкой Наташей, то брат Потап привёз «социалистку», большевичку Степаниду Спиридоновну, полячку. С Красной Армией дошли до Омска, потом продолжили «войну» в Черемховой, организовали первую партячейку в окрестностях Белоярки. Степаниду на собраниях вспоминали до 1990 года. Появился Комитет бедноты. Главный – Потап. В комсомол «вовлекли» отпрысков черемховской богемы. Брат Михайло каждого брал за плечо: «Слышь, а Лизка-то у меня ведь комсомолка!» И дочь до смерти звали «Лизка-комсомолка» … Вот в такой букет судеб, платформ, новых реалий погрузилась Наташа по приезде в уральскую деревню: цыганские песни, свечка в землянке, хлева наверху, горделивые сверстницы в ботинках с высокой шнуровкой, знакомый круг бывшей солдатской массы, воспоминание о проклявшем её доме…

В 1922-м Наташа родила сына и через год заболела. Как приближённая к большевизму была отправлена в Екатеринбург. Руфан проведал, но узнав, что жена безнадёжна, не стал ждать кончины, вернулся с другой медсестрой… С четвёртой женой в его избе появился пасынок умом «не в себе», бил отчима. Помню, зашли, Руфан попросил у меня самокрутку, слезть с печи отказался. Пасынок пообещал не трогать Руфана, но потом бил поленом по голеням, и Руфан умер от гангрены. Увы, Наташа не могла уже защитить избранника, полечить, последними заботами в далёком 1923-м оказались грязь, холод, навоз, лопата, земляночная тьма – и верность пути, куда бы он ни шёл. Она запомнилась как нечто незабываемое. В конце 60-х спросил бабушку: «Помнишь мать Кости?» – «Наталью-то? – мгновенно переспросила бабушка. – Помню!..» Я понял, что расспросы лишни, глаза у бабушки «убежали» в прошлое, заискрились.

В 1926-м в Черемховой построили большую кирпичную школу, ещё по земским планам (500 кв. м площадью, потолки 4 м) Здание сохранилось до сих пор .  Но, пришедшая тут же «новая жизнь» была неприглядной. Братья  организовали колхоз «Бедняк», треть деревни разогнали (выселили, «сдали органам», раскулачили), пятьдесят домов продали, сами пьяным-пьяно… Около 1930 года черемховцы привлекались к строительству железной дороги, работая на отсыпке второго пути напротив села Логиново. Молодому парню передали: «Потап разнарядку получил, вот-вот прискачет, беги!» – «Отца увезли, а меня-то за что?» – «Беги! Расстреляют…» Парню сунули кусок хлеба, и он, обливаясь слезами, рванул в леса за Исеть. Как он выживал десять лет? В 1943-м его заметили у деревни, организовали засаду в его доме, где уже обосновалось правление. Ночью убили в собственном дворе, упал, обняв залитые кровью родные камни… Был жестокий отпор: перед кончиной отец рассказал: «В 30-х в деревне исчезло пятнадцать человек. Приедут с проверкой – и нету. Едет милиционер – и тоже. Едут с допросом, а им: «Не знам, не видели!» Потом найдут там фуражку, а там сапог…» И «те» ни за что погибали, и «эти».

А как раскулачивали? У кулака Дмитрия сначала всё отобрали, мол, сын строится, там перебьёшься с дочерями. Дождавшись, когда достроились (по привычке с размахом), всех отправили в Ирбит, позже в Первоуральск без права бывать в Черемховой. Дмитрий умер под телегой по пути в Ирбит, а на новом подворье расположился колхозный конный двор… Деревня жила в напряжении, не дай бог сказать не то. Афанасий Кырманов навёл напраслину на Попова Антона. В полночь Антон с сыном вызвали Афанасия за ворота, удар топором – и ещё на одного меньше в деревне. В школе был выездной суд. Антон сгинул в тюрьме, сын Митька «искупил кровью» в июле 1941-го. А третий сын Колька ушёл добровольцем в 1943-м и стал Героем Советского Союза, на Днепре вызвал огонь на себя. Но это не всё: в 1997 слушаю в огороде транзистор, «Маяк» из Киева, из музея: «Николай Попов из уральской д. Черемхова в рукопашной схватке сапёрной лопаткой зарубил семнадцать фашистов…» Над деревней слова пролетели, как заклинание: «Не замай!» В чём корни геройства? Не в защите ли заводов и селений от набегов? Кстати, на 1850 год Черемхова  была «военным поселением». Так укоренился культ силы, учились драться. Да и Суворов говорил: «Жизнь – Отечеству, честь – никому!»

А Михайло, переехав из землянки в кулацкое подворье, 25 лет не ездил по дрова: истопил в печи амбар, завозню, конюшни, сени, часть дома, ворота, пол, крышу. На оставшийся «огрызок» насыпал земли, где, будто волосы дыбом, вырос бурьян. Когда Гагарин взмыл в космос, на деда Михаила рухнул потолок, и он переехал в другое «освобождённое» жильё. Но время лечит. После 1945-го в деревне стали «править бал» потомки «здорового большинства», бывшую кулацкую собственность использовали и на страну, и для себя (например, взять лошадь, распилить брёвна, и др.). Отец был колхозным кузнецом. «Высшую школу» прошёл в 33-м у логиновского дорожного кузнеца, работая на него «за науку». В «программу» входило и лизание раскалённого металла. Потом отец раскрыл секрет: главное не перегреть и не недогреть – без языка останешься. На правильно нагретом трутке твёрдая воздушная плёнка, язык лижет не металл, а эту плёнку… Но как «правильно»?.. На лесопилке и мельнице тоже отец, бывало, захалтурит пару магарычей. Вечером стекаются колхозники: «Тихоныч, есть что-нибудь?» И вот сидят на бережку. Отец командует: «Так, этому наливай, этому тоже, а этим – нет: они и в колхозе лодыри, и дома ни полена, ни сена!.. Эвон штанга 110 кг, я выжимаю. Пойди выжми – и тогда в круг…» В 1967-м по Черемховой прошёл шепоток: «Подох, скотина!» Это умер Потап. За месяц до его смерти Степанида официально развелась, обоим девятый десяток: так надоел этот активист даже убеждённой большевичке Степаниде! Богема растаяла, как и дачная Черемхова не будет прежней.

Сын Наталии Владимировны Костя прошёл войну, стал деревенским электриком, ремонтировал телевизоры, играл на баяне, статен и красив, лицом похож на мать.   В 1964-м Костя с женой пришли к моим родителям, мол, списались с тётками, сестрами матери, они позвали, переживаем, как съездим. Я пошёл в восьмой, ловил каждое слово о поездке в Москву. По возвращении опять пришли. Костя рассказывал о «Бюсте девушки» (такой работы на сегодня нигде не зафиксировано): «Идём по «Третьяковке» с группой. Экскурсовод говорит, мол, вот работа Конёнкова «Бюст девушки»… сестра милосердия… с унтером на Урал… единение после революции дворянского сословия и простых людей… родила в 1922-м сына и умерла… мол, Конёнков узнал от друзей и по фотографии сделал посмертный бюст… Я отошёл, потекли слезы, а экскурсовод спросила: «Что с вами, мужчина?» – «Это мать моя!..» Что такое бюст? А это человек с головой и плечами…» Так с 1964 года я запомнил, что есть скульптор Конёнков и что в Третьяковке находится бюст матери нашего «дяди Кости», что у него родня в Москве, что его мать была на Первой мировой. В Третьяковке нашёл экскурсовода по отделу «Конёнков», рассказал, она развела руками. В научном отделе сообщили: в запасниках такой работы нет. В музее-мастерской на Тверской зам. по науке, кандидат искусствоведения поделилась: «В каталогах и галереях находится не больше пятнадцати процентов того, что делается авторами. Что-то разбилось, уже не восстанавливается, что-то в частных руках, и т.д. Ничего не могу сказать о «Бюсте девушки». Знаем «Уральский следопыт». Если напечатаете, просьба поделиться экземпляром». 

В 1997-м Константин Руфанович умер. Ко мне попала фотооткрытка «Девушки». Напрашивался вывод, что искомый «Бюст девушки» – в тех восьмидесяти пяти процентах творений, не попавших в описания, и даже «Третьяковская галерея», отработав в своё время тему «единения классов», сняла её с повестки дня как неактуальную. В 2013-м в Третьяковке купил вышедший каталог, том 2 «Скульптура первой половины ХХ века». При визуальном сравнении четырёх обнажённых женских фигур было заметно, что модель одна. Это подтвердилось «раскопанными» словами самого скульптора. Это «Торс» (1913, мрамор), «Крылатая» (1913, дерево), «Сон» (1913, мрамор), и наконец, фигура в рост «Девушка» (1914, дерево). Конёнков не стремился дать каждой работе имя, понимая их как единый цикл, развитие единой художественной цели.

Эти скульптуры, без указания на модель, по сути оказались портретом конкретной женщины с особенной судьбой. То, что был и посмертный бюст Наташи, я узнал, спросив «на удачу» племянника жены Кости, Л. Кравцова, передавшего мне фотооткрытку «Девушки». (Детей у Кости не было). Да, мол, стоял такой на шифоньере. Я на нём пацаном орешки молотком колол. Внук Руфана от второго сына тоже подтвердил, что видел бюст на шкафу. Итак, «Бюст девушки» Третьяковка отдала сёстрам Наташи, а те – Косте. Фотооткрытка попала ко мне, а бюст – к племяннице жены Кости Римме. Её уже нет… До самой смерти Кости фото «Девушки» никто не видел, а «виной» всему деревенский пиетет. Представьте, на полукомоде «обнажённое фото», и хозяин объявляет, что это мать… Поэтому карточка стояла в «мужицком углу», рядом со свёрлами, гвоздями. Костя хотел, чтобы мать была рядом.

Мы увидели «парад богемы» – в канун и в «поступи» революции: модерновое искусство в лице художника С.Т. Конёнкова, дворянскую богемствующую молодёжь, богемствующее люмпен-крестьянство. Перемешалось всё: и сама богема, и общественные страсти (патриотизм, геройство, бунтарство, греховность…). Увидели типичную уральскую деревню – с той особенностью, что в ней жила модель четырёх скульптур, бессменно находящихся в Третьяковской галерее в отделе «С.Т. Конёнков».

Вернуться в Содержание журнала