Потянув на себя массивную дверь, Арт вошёл в комнату и остановился, увидев, что доктор Преториус занят важным разговором.
– Одну секунду! – порхнувшая вверх ладонь изобразила что-то вроде салюта-приветствия.
Арт кивнул и опустился в кресло.
Обстановка кабинета была знакома до мелочей. Бежевые, подсвеченные скрытыми лампами стены создавали ощущение официального уюта, массивная же мебель заземляла фантазию, не давая мыслям воспарить в эмпиреи.
Закончив, доктор Преториус щёлкнул селектором и, улыбаясь, воззрился на гостя:
– Ну-с. Как у нас делишки?
– А вы как думаете?
– Ну-ну, – отреагировал доктор, искоса подмигнув подписчикам, наблюдающим за сеансом через приложение «Психо-Эйфория-в-Дом». Красная лампочка на селекторе показывала, что съёмка идёт на запись. – Фи-фа-фо! Бурчим-журчим?
– Бога ради! Смените пластинку!
– Понимаю…
Преториус поправил галстук. Когда он вновь обратился к клиенту, в голосе зазвучали вежливые, но прохладные нотки:
– Как вы себя чувствуете, господин Артемид?
– Полным дерьмом, – откликнулся Арт.
Взгляд его беспокойно скользил по приемной. Развешанные по стенам дипломы и наградные листы сверкали новёхонькими печатями. Глянец стекла словно усиливал сияние, исходящее от золочёных букв, утверждающих, что хозяин кабинета является дипломированным специалистом в области транс-конфигуративной психодинамики.
– Как ваши успехи?
– Какие успехи вы имеете в виду? – кисло осведомился Арт. – Лепка? Стрит-данс? Вышивание крестиком?
– В последний раз мы подгрузили вам матрицу…
– ХТМ? «Художественное творчество в миниатюре»? Вся моя квартира теперь заставлена микровитринами с росписью яичных скорлупок. По оценке внешней антикварной службы «Эго-Студио» уровень моего мастерства где-то между Молинари и русским Левшой. Они даже согласились взять продукт на реализацию.
– Вуаля! – воскликнул Преториус, обращаясь к невидимым подписчикам, но тут же опомнился:
– Тогда в чём проблема, Арт? Вы художник.
– Ещё и художник.
– И музыкант.
– Именно так.
– Боюсь, я не совсем понимаю…
– Вижу, что не понимаете.
– Ну так объясните, – сказал Преториус, впервые проявляя признаки нетерпения.
– Легко.
Арт втянул воздух. Речь, подготовленная дома, внезапно показалась глупой, да и экран планшета со всеми его лайками, рожицами и грустными смайлами походил на одно большое кривляющееся лицо.
– За последние три недели я освоил три вида искусства.
– Верно.
– По-вашему, это нормально?
– Послушайте, господин Артемид, – в голосе доктора прибавилось холода. – Вы обратились ко мне с известной проблемой. Проблемой нехватки таланта. У вас даже не было хобби! Сейчас же…
– О, сейчас у меня много хобби. И таланта хоть отбавляй. Я пою, играю на цитре и вот теперь эти миниатюры…
– Ну?
– А где известность? – тихо спросил Арт, вкладывая в эти слова горечь души. – Где мой гонорар?
– Но вы ска…
– Я не имею в виду деньги.
– А что…
– Признание. Неужели это так сложно понять?
«Ради чего это всё?» – хотел выкрикнуть он, но и без того сказал слишком много. Зрители терапевтического канала будут в восторге. Ещё один неудачник. Скандальный лузер. С одним исключением: он действительно потратил баснословную сумму – все свои накопления, – чтобы приобрести кучу никому не нужных талантов.
– Будьте контактны, – вяло сказал доктор. Время трансляции заканчивалось, и он начинал терять интерес. – Ведите стрим. Обнародуйте свои достижения.
– А я не пробовал?
«Я перепробовал всё! – мысленно дополнил Арт. – Блоги. Стримы. Видео-дневники и статьи на бирже контента. Я выкупил боковой баннер на главной странице главного портала страны. Я открыл сердце и душу в попытке обрести вес… Но всё зря. Их желудки всасывают, переваривают, разлагают на атомы. А потом выплёвывают – не сказав спасибо. Вообще ничего не сказав! Потребили и выбросили. Как будто нас таких легион».
– Легион, – пробормотал доктор.
– Что?
– Я говорю, вы сами знаете ответ. Людей стало слишком много. Слишком много талантов. Посудите сами. Легко стать звездой на фоне тугоухих и полуграмотных. Сейчас же…
– Ничего не изменилось. Просто тугоухие и полуграмотные получили время и технологии. Обработанный вокалоидом писк какой-нибудь сикильдявки звучит как пение ангела. И если бы дело было только в этом! Но творческие форумы – это какой-то базар. Караван-сарай, где кто кого переорёт, тот и прав.
– Проклятие сытого века, – Преториус послал финальную улыбку в экран и щелчком селектора вырубил запись. – Проклятие и благословение. Какой-нибудь полуграмотный нищий крестьянин полтора века назад имел одну тысячную шанса развить у себя способность к точным наукам. Вшивая маркитантка не могла и помыслить о том, чтобы стать оперной дивой. Вы же свободны от гнёта непредвиденных обстоятельств, Арт. У вас новый, отлично оборудованный дом. У вас есть Пособие…
– Ладно! – оборвал Арт. – Я понял. Не настолько уж неблагодарная я свинья. Но почему другие выбирают то же, что и я? Проклятая мода! До того, как я выбрал и оплатил вам ХТМ, мир фанател по бейсджампингу. Никто и слова-то такого не помнил – «миниатюризм»!
– Люди, – вздохнул доктор, постучав себя по лощёному дюралевому животу. – Вы такие стад… простите, стайные.
– Чушь!
– Плюньте-разотрите, мой пирожочек. Мы придумаем что-нибудь ещё. Как насчёт резьбы по шоколаду? Рисования слюной?
– Идите к чёрту!
– Куда же вы? – воззвал Преториус в исчезающую спину клиента. – Давайте совместно поищем идею.
– Не надо, – бросил Арт, с усилием грохая поролоновой дверью. – У меня уже есть одна. Обойдусь и без вас!
***
Он думал, что сыт по горло всеми этими консультациями, но уже спустя два часа ощутил острую необходимость в общении.
Необходимость обсудить с кем-нибудь свои горести.
– …полным дерьмом!
– Ты драматизируешь, – благодушно заметил Юлий Лепид, вращая ручку древнего арифмометра.
Предприятие «Тантал» производило шпонки для бытовой техники, почти вышедшей из производства. Расчетный отдел, в котором числился Арт, уже три раза был на грани роспуска, но в последний момент учредитель принимал решение продолжить работу.
– Драматизирую? А ты просмотрел мой видеоролик, в котором я разрисовываю ореховую скорлупку пейзажами в стиле Джованни Карновалли?
– Ещё не успел, – признался Лепид.
– Ролик длится всего минуту!
– Да-да, я вчера так замотался. Сам знаешь, все эти форумы, эта раскрутка. Моя собственная вещь «Эра Титанов» не получила и дюжины лайков. Думаю вложиться в рекламу.
– Чудовищно, – пробормотал Арт.
Раздражение, обуявшее его с утра, сгустилось до катастрофической плотности. Он почти с ненавистью взглянул на соседа, меланхолично перемножающего никому не нужные числа. Обезьянья работа! Кто мог подумать, что кривая Аутора превратится в ниспадающую прямую? Перепроизводство таланта! Какая драма сравнится с этой? Перечитывая золотую коллекцию трагедий Софокла, Арт испытывал жгучую зависть к Эдипу и Филоктету – ко всем жертвам сурового рока, не говоря уже об авторе. Эти имена остались в веках.
А что останется после него?
«Я уникален», – твердил он себе, прокручивая страничку с выставленными работами. Уникален, но так одинок! Последние видео набрали ноль просмотров. Мировая Сеть захлёбывалась талантами. Галеристы уже не спрашивали имя художника, издатели черпали контент из бесконечного водоворота свежей буквенной мешанины. Кем нужно быть, чтобы тебя заметили?
Гением? Или же…
– Я думаю попробовать что-нибудь из свежих искусств, – сказал Лепид. – Может быть, векторная нейрографика? Или ольфакторный танец?
Арт сжал зубы.
Именно этим он собирался заняться завтра.
– Бесполезно.
– Почему?
– Проклятая мода! Ты не сможешь пробиться.
– Что ж поделать, – Лепид пожал тугими, как подушка, плечами. – Возможно, однажды кому-то из нас повезёт. А может, и нет. В последнее время я что-то не слышу громких имён. В детстве я мечтал стать знаменитым. Мне мнилось, что я особенный, поцелованный Зевсом. А потом оказалось, что нас таких – целый полис.
Он вздохнул и выключил арифмометр. Внимательный взгляд остановился на лице собеседника:
– Я вижу, ты огорчился, дружище. Тоже хотел попробовать себя в нейрографике?
– Ну нет, – мрачно сказал Арт. – У меня другая идея.
***
После работы он заехал в строительный гипермаркет, где приобрел необходимые мелочи. В пятницу центр города простаивал в пробках. Из окна маршрутного гравитрона доносилась «Паула» – какофоничная песенка, взлетевшая на вершину дневного чарта. Уже завтра о ней никто не вспомнит.
– Как и о многих других, – пробормотал Арт. – Но меня вы попомните!
Хозяин «Сундука Аполлона» встретил его радушно.
– Давно не заглядывал, брат. Что на этот раз? Могу предложить нейро-резец и сплит-пасту, завтра днём с огнём не разыщешь. Ай-вах! – он смачно поцеловал кончики пальцев. – А если надумаешь покреативить, скажу по большому секрету, обрати-ка внимание на запаховую палитру. Двадцать три тона для начинающих.
– Мне это не нужно.
– А что тебе нужно, звезда моя?
Арт объяснил.
– Зачем? – недоуменно спросил хозяин, когда он закончил. – Вай, брат, опасное, опасное хобби! Бризантология давно вышла из моды. Лучше возьми-ка стило от «Прометея»! Синхроническая подстройка, сорокаканальный режим регистрации. Десять паттернов альфа-ритма.
– Плачу наличными, – сказал Арт.
И это завершило дискуссию.
Добравшись до дома, он переоделся, загрузил сумки и сел к окну, ожидая заката. От поляризованного стекла пахло озоном. Мир внизу казался таким маленьким. Люди ползали как муравьи. Их муравьиный вклад вряд ли будет когда-то оценен.
Из подъезда напротив вышел мальчик с 4D-планшетом в руках. Будущий ваятель цифровых дорических форм. Новый Пракситель. Его имя тоже будет забыто.
– Но моё вы не забудете, – посулил Арт.
Он принял решение.
***
В сумерках гига-торговая галерея «Эфес» полыхала огнями как электрический факел. «Услада глаз моих», как выразился бы поэт. Десятое чудо света! Озарённые лучами интерактивных реклам, люди стекались сюда как мухи на мёд. Гроза беспроцентных кредитных карт, этот центр представлял собой Храм приятного и экономически важного потребления.
Опустив голову, Арт замешался в толпу, и та протащила его мимо высоких колонн в зал, где под бесконечно высокими сводами творилось театральное действо, называемое «Вселенский базар».
Перед закрытием людской водоворот крутился экстатически ярко. Арт прижался к стене пропуская вереницу уборщиков и устремился за ними, будто пастух, сопровождающий стадо усердно гудящих роботов.
Вот и подсобка.
Дверь подалась. Он скользнул внутрь, плюхнув на пол тяжеленную сумку. Из груди вырвался стон облегчения. Нитромагнитные шашки весили тонну. Дрожащими руками он вытащил одну и разместил её в шкафчике для салфеток.
Сверяясь с инструкцией, настроил таймер.
– Вы меня запомните!
Зеркальная поверхность отразила скорченную тень, безуспешно пытающуюся стать выше – сколиоз стал настоящим бичом современности. Однако фигура излучала решимость. Арт выдвинул подбородок. С робостью и восторгом он изучал на секунду проявившееся в зеркале тёмное чужое лицо.
Герострат.
Люди стареют и умирают. Тело подвержено тлению. Талант и его овеществленный продукт – лишь след на песке. Но сам ветер – и нога, что наступит на муравейник – пробьёт след в мраморе стылого, беспредельного равнодушия. Кто помнит скульптора, сотворившего Красоту из камней и палок? Его имя утрачено. Имя же разрушителя, словно огненный посох Зевса, будет вечно сиять в веках!
Однако к делу…
В следующие два часа он прикрепил ещё восемь шашек. Этого должно хватить. Колосс на глиняных ногах – здание имело массу дыр и уязвимостей, как и подобает причуде капризного Гения. Взрыв будет заметен даже из космоса. Сам же Арт останется невредимым – он тщательно просчитал силы отдачи и снял на неделю капитальный взлётный гараж, способный укрыть песчинку от бушующих сил природы и рока.
Сохранить для триумфа.
Катастрофа в Век Благоденствия. Поистине светлая мысль! Сам Герострат позавидовал бы такой возможности.
– Ну вот и всё.
Хоронясь от прицела спрятанных камер, он прокрался к выходу и побежал через площадь.
Поднялся на обзорную башню.
***
Стояла ясная ночь. Луна скрылась, а потом вновь вышла из облаков. Бархат неба рассыпался звёздами.
Цокая зубами, Арт трясся от возбуждения. Панорамные окна предоставляли отличную возможность обзора.
– Давай же, – шепнул он, вгоняя ногти в мякоть вспотевшей ладони, – я жду.
Секунда. Две. Три.
А потом…
Оглушительный взрыв!
Недра разверзлись, сразу во многих местах, выбросив столб ярко-алого пламени. Земля ахнула и содрогнулась. Арт вскрикнул: огнеупорные стёкла лопнули и осыпали его электрическим крошевом. Турф-ф! Пол сотрясло чередой взрывов, и башня накренилась – накренилась, но пока устояла.
– Что же это?
Полуослепший, он вцепился в металлический зигзаг ограждения.
Вокруг бушевал пожар. Барабанные перепонки лопнули, когда в ухо вонзился салют многих ракетниц – многих бурь и разрывов. Афины, Нью-Йорк, Джакарта… Пятнадцать чудес света лопались одно за другим. Настал черёд величайших музеев, дворцов, университетов. Буф-ф! Пожар распространялся со скоростью воли, с неотвратимостью вирусного желания. Разогнанная ветром чума тронула Рим, уничтожила Бомбей и Калькутту, расплющила антенны и нефтяные вышки, обнулила информаториумы, библиотеки, культурные центры и деловые окраины…
Когда на востоке страны полыхнула энергостанция, из впалой груди Арта вырвался смех, превратившийся в гомерический хохот.
Он понял свою ошибку.
– Проклятая мода!
Как обычно, светлая мысль пришла в голову не только ему.
