Особенности кормления и размножения пупуш в очень неблагоприятных обстоятельствах
В дверь торопливо постучали, но не стали дожидаться, пока Кира откроет.
– У нас в приёмнике пупуша! Покорми её, пока ищем родных!
Кира осторожно ссадила с плеча двухголового ибука, который рассказывал ей историю, легко подбежала к входу и выглянула в коридор.
Стучавший уже спешил прочь.
– Эй, погоди, что делать-то? – крикнула Кира.
– Сказал же – покорми! Она объяснит, – отозвался парень, в котором Кира наконец узнала гуманоида Эдоза с удивительно большими и подвижными ушами на непропорционально маленькой голове.
Идти не очень хотелось, но ещё меньше хотелось терять очередную работу. Кира уже несколько месяцев пыталась найти себе место на планете-распределителе, куда попадали всевозможные существа по массе причин. И всех надо было принять, накормить, напоить, устроить, помочь. Их маленький приёмник был одним из многих. Работа оказалась утомительной, но разнообразной – это Кире нравилось, помогало забыть… Нет, сейчас не время копаться в прошлом. Киру ждала неизвестная пупуша.
В одном отсеке на больничной каталке правда лежал кто-то. Существо напоминало длинную гусеницу и было синего цвета, очень худое, хрупкое, скорее даже дохленькое. Десяток коротеньких лапок безжизненно свисали по бокам. Кира разглядывала его, пытаясь понять, с какой стороны кормить – нигде не было ничего похожего на рот.
– Эмм… Пупуша? – неуверенно спросила она.
Браслет-переводчик подсказал:
– Пупуши общаются телепатически, конфигурирую настройки. Транслировать напрямую или предпочитаете вербализацию?
Кира ещё не общалась с телепатами, стало очень любопытно, и она выбрала прямую трансляцию. Прямо в голове зазвучал белый шум, а потом замелькали неясные образы. Затем Киру словно ударили под дых, и все ощущения заглушил ужасный, сильный голод, как никогда в жизни. Она буквально умирала от желания съесть что-нибудь, слёзы потекли из глаз, и браслет отключил связь.
Кира покачнулась и схватилась за край каталки, чтобы не упасть.
– Сейчас, сейчас, моя хорошая, – забормотала она, осматривая пупушу ещё раз – и снова безрезультатно.
– Куда тебя кормить? – в отчаянии спросила Кира. Браслет замигал, переводя.
В голове опять взорвался фейерверк образов и ощущений, в которых Кира не без труда увидела процесс кормления.
– Жевать за тебя я не могу, – мотнула она головой, – но поищу что-нибудь жидкое.
В одном из настенных шкафчиков нашлось нужное: протеиновый мусс.
Кира осторожно перевернула пупушу на бочок – ужаснувшись лёгкости тела, отсчитала семь сегментов вниз и надавила на живот бедолаги. С тихим чавканьем в нём открылось небольшое отверстие.
Вздохнув, Кира принялась наполнять его с помощью пластиковой ложечки муссом.
Браслет моргнул, передавая мысли пупуши, и Кира сморщилась.
– Я понимаю, невкусно…
Отверстие пульсировало и чавкало, выталкивая большую часть смеси назад, по помещению расползлись запахи скисшего молока и чего-то мясного. Кира морщилась, боролась с тошнотой и жалела, что не надела маску. В её мысли врывались переданные услужливым браслетом ощущения и чувства пупуши: неутолённый голод, беспомощность и стыд – происходящее воспринималось ею как нечто невыносимо непристойное.
От всего этого Кира то краснела, то бледнела, на лбу и носу выступили крупные капли пота, рука, державшая ложку, дрожала. Когда в помещение наконец вбежал Эдоз, Кира чуть не заплакала от облегчения. Гуманоид, однако, не спешил утешить.
– Беда размером с чёрную дыру, – мрачно процедил он, падая в сидение перед компьютером. – Тот-кто-кормит-первый этой пупуши загремел в медцентр на другой планете, она как раз направлялась туда со своим тем-кто-кормит-вторым, когда случилась авария. Он – увы… Теперь в опасности не только жизнь этой пупуши, но и кормимой, из чьего нароста она вылупилась, – та ещё совсем молоденькая самочка и успела завести только двух тех-кто-кормит.
Эдоз затарабанил пальцами по сенсорной клавиатуре.
– И что теперь? – слабо спросила Кира, у которой от избытка непонятного закружилась голова. Одновременно она пыталась впихнуть в чавкающее отверстие очередную порцию протеинового мусса.
– Отправлю сообщение на её родную планету. Необходимо срочно найти того-кто-кормит – для одной из кормимых…
– Слушай! Я ничего не понимаю! – взвыла Кира. – Ну эта-то – больная, но та-которая… как её, ну ты понял, типа мама, она-то в порядке… Или?
Было сложно представить себе, что у этой ячейки из кормимых и кормящих было ещё больше проблем, но ведь всякое случается!
– Да что ты знаешь о пупушах! Не хлопай ушами, Кира! – хохотнул Эдоз, продолжая быстро печатать.
Кире захотелось огрызнуться, уж кто бы говорил про уши, но сил совсем ни осталось, и она только помотала головой и жалобно протянула:
– Ничего…
– Спроси у Птицуна, пока я занят, помнишь же, он всё про всех знает. Куда он делся, кстати? Только же был тут.
Конечно, Кира помнила про фантастические знания Птицуна о существах с разных планет, он не давал забыть, ежедневно хвастаясь этим. А если уж спросить…
Эдоз перехватил ложку, сам начал запихивать мусс пупуше и поторопил Киру:
– Ищи Птицуна. Может, он что-то подскажет.
Кира вздохнула и отправилась на поиски.
Птицун нашёлся на берегу океана. Зарывшись нижними и верхними лапками в серо-розовый песок, он грелся в лучах местного светила. Океан как всегда был прекрасен. Кире тоже захотелось развалиться на тёплом песочке и предаться ничегонеделанию, но в приёмнике ждала голодная пупуша.
– Вот ты где, а я тебя везде ищу! – воскликнула она.
– Зачем? – грустно спросил Птицун. Кажется, он был без настроения, даже глаза не открыл.
– Спросить, знаешь ли ты про пупушей?
– Обижаешь, беспёрая, – Птицун открыл глаза на левой голове и печально посмотрел на Киру, – конечно, я знаю о них всё, как и о других существах. Но кому это надо? Никто не слушает Птицуна.
Он надулся и нахохлился, кажется, даже прослезился.
– Мне надо, я буду слушать. Птицун, миленький, расскажи про пупушей, – попросила Кира.
– Не пупушей, а пупуш, – оживился Птицун, вытаскивая лапки и отряхиваясь. Он вытянулся во весь свой небольшой рост и важно начал:
– Планета обитания… ты всё равно не запомнишь… Численность, классификация по ЕРИСу… это ты тоже не поймёшь… тип, подтип, класс пупуш… – Птицун словно листал в голове энциклопедию.
Кира перебила:
– Погоди, я в этом совсем не разбираюсь. Не обижайся, я не такая умная, как ты. У них что-то странное с кормлением – про это расскажи, пожалуйста.
Птицун собрался было обидеться, но не захотел терять шанс блеснуть знаниями.
– Что с тебя взять… Кормление-кормление… О! Это интересно, но сложно. Нужно понимать устройство их общества. Пупуши – раса закрытая и консервативная. Любопытно, что самочки, они называются кормимыми, начисто лишены инстинкта продолжения рода – существует целый ряд теорий, пытающихся объяснить этот феномен, впрочем, ни одна из них не доказана… Эволюционные механизмы в очередной раз удивили учёный мир. Не щёлкай клювом, Кира, слушай внимательно!
Птицун рассерженно смотрел на Киру, заметив, что она немного отвлеклась.
– Я внимательно слушаю, – кротко ответила Кира, в очередной раз думая про себя, что кто бы говорил про клюв, но её за такие слова обвинили бы в видовой нетерпимости, абьюзе и газлайтинге. Она была новенькой в приёмнике, и все её немного шпыняли. Успокоенный Птицун продолжил:
– Вместо распространённого у других рас либидо, у пупуш эту функцию выполняет пищевая зависимость. В их теле есть всего одно – но мультифункциональное отверстие. Через него самец вводит самке почти переваренную пищу и – в сезоны размножения – семя. Зато у самцов – их называют те-кто-кормит – очень развит инстинкт заботы о своих кормимых.
– А что бывает с теми пупушами, ну кормимыми, кто остаётся без своего того-кто-кормит? Кто им помогает?
– Хммм… – протянул Птицун, – в большинстве случаев никто. У них существует достаточно сложный ритуал передачи кормимой от одного того-кто-кормит к другому. В буквальном переводе: большое-и-очень-громкое-телотрясение.
Заметив непонимание в глазах Киру, он уточнил:
– По-вашему, от отца к мужу, а потом к сыну. И без этого ритуала никто не будет кормить.
– И что же с ней будет? – ахнула Кира.
– Голодная смерть, – зловеще произнёс Птицун. – Вот так. На пупушином: «очень-неблагоприятные-обстоятельства».
«Писец», – то ли перевела, то ли откомментировала Кира про себя, а вслух взмолилась:
– Никак нельзя допустить, чтобы она умерла в мою смену! Птицун, миленький, придумай что-то, ты же такой умный и знаешь всё на свете.
– Ладно, я попробую, – важно ответил тот.
Несколько дней прошли как в аду. Пупуша всё время хотела есть, и Эдоз с Кирой по очереди готовили питательные смеси и кормили её, забросив все остальные дела и переводя все новые поступления в другие приёмники.
– Куда в неё лезет столько? – удивлялась Кира.
– Наголодалась, наверно, – дёргал ушами Эдоз.
На любые просьбы помочь, пупуша закатывала глазки, демонстрировала свои маленькие лапки и скорбно вздыхала.
«Разве можно быть такой беспомощной и даже не пытаться стать самостоятельнее? Ведь с голоду умрёт, а не пошевелится. Ещё и Птицун запропал!» – злилась Кира.
Птицун действительно не спешил показываться.
А когда наконец объявился, притащил с собой громоздкое сооружение, которое гордо представил, как «жратомат».
Жратомат был смесью мясорубки и фризера для мягкого мороженого, конусообразный выдавливатель пищи идеально подходил по размеру к отверстию в теле пупуши. Птицун рассказал, как он работает:
– Самым сложным было управление, но я использовал один из браслетов-переводчиков, чтобы пупуша могла пользоваться жратоматом с помощью телепатических приказов. В остальном ей достаточно просто лечь под него…
Последнее оказалось совсем не такими простым.
«Скандально! Унизительно! Пошло!» – слала пупуша в головы Киры и Эдоза.
– Ты будешь самостоятельной и сильной! – убеждала Кира, пихая пупушу к жратомату, – Независимой! Счастливой! Тут две тысячи сто пятьдесят девять разных рецептов!
Пупуша хныкала и слабо пыталась увернуться, но притихла, когда из воронки в отверстие на её теле потекла еда.
«Ужасно неприлично… но вкусно. О, славно! Сытно! Ещё! Ещё! Ещё!..» – потребовала пупуша.
– Вот и замечательно! – Кира вытерла пот со лба. – Когда наешься, просто прикажи автомату остановиться. А я – в душ и спать.
Но выспаться ей не удалось: в дверь опять затарабанил Эдоз.
– В приёмник! – крикнул он и убежал. Коридор показался Кире бесконечным, тёмным и холодным.
Пупушу было не узнать – раза в три толще, чем видела её в последний раз Кира, она лежала под жратоматом и посылала редкие ленивые приказы: «Ещё!»
– Ты разве не наелась? – осторожно спросила Кира.
«Ещё! Ещё!» – капризно требовала пупуша.
– Что говорит Птицун?
– Вырвал себе пару перьев, простонал, что знает, что ничего не знает, и ушёл писать статью об отсутствии ощущения насыщения у пупуш. Случай, насколько я понял, беспрецедентный, – ответил нездорово бодрый Эдоз.
– Опять на стимуляторах? – спросила Кира.
Эдоз пожал плечами: «А что делать?»
Пробурчав себе под нос: «Да ты же лопнешь, деточка!», Кира выкрутила из жратомата энергоблок и велела всем спать. Полуживая добралась до кровати и сразу провалилась в сон. Ранним утром её разбудил стук в дверь. Эдоз, с покрасневшими глазами и всклокоченными волосами, запинался, никак не мог выговорить:
– Там… там… там…
– Да что там? – невыспавшаяся Кира была злой и нетерпеливой.
– Там… пупуши…
Кира представила приёмник, полный умирающих с голоду пупуш, и побежала. Эдоз припустил за ней. Но их встретила всего лишь одна пупуша, ужасно довольная собой. Браслет-переводчик замигал, переводя её мысли:
«Я всем рассказала! Скоро у каждой кормимой будет жратомат! Мы станем самостоятельными и сильными, независимыми и счастливыми!»
– И жирными, – буркнул Эдоз.
– Бодипозитивными! – шикнула на него Кира.
«Включи жратомат! Включи! Хочу!» – потребовала пупуша.
– Погоди, – попросила Кира и спросила Эдоза: – Так в чём проблема?
– У нас дипломатический скандал. Наша пупуша телепатически связалась со своими и рассказала им о жратомате – появились силы для этого после плотного ужина. Ну и ощущения передала – ты знаешь, как они умеют – как всё это здорово и прекрасно. «Независимые и счастливые»! – передразнил он.
– И что в этом плохого? Конечно, потребуется время…
«Включи жратомат! Есть хочу! Ещё не все рецепты попробовала!» – перебила пупуша.
Но Кире и Эдозу было не до неё.
– Те-кто-кормят завалили нас угрозами и требованиями уничтожить машину-которую-сделал-кто-то-очень-нехороший!
– Тоже мне, мачо! Привыкнут, – фыркнула Кира.
– Да что ты понимаешь? Кормимые отказываются от кормления, а вместе с ним и от осеменения, их виду грозит вымирание!
– Не нагнетай, уверена, всё наладится.
– Ты ничего не знаешь! – возмутился Эдоз, – Те-кто-кормит уже чуть войну нам не объявляют! И требуют выдать Птицуна, по законам пупуш ему грозит смертная казнь. Да спроси его самого!
Кира не сразу заметила сжавшегося в углу, несчастного и испуганного Птицуна:
– Это правда, – почти неслышно произнёс он. – Я не учёл, что цивилизация пупушей уже дважды чуть не вымирала.
– Пупуш, – механически поправила Кира. – Но ведь невозможно, чтобы все кормимые единогласно подхватили идею!
Птицун безразлично взглянул на неё и монотонно продолжил:
– Что ты понимаешь? У них совсем другое мышление, частично, несомненно, из-за телепатии – это создаёт благоприятные условия для некоего вида роевого сознания.
Кира вспомнила своих подружек с Земли и немного загрустила. Девчонки сразу начинали хотеть любую новинку, едва та становилась модной. Наверное, у них тоже было роевое мышление.
– Но ты-то не виноват! – сказала она.
– У них уже были прецеденты с двумя-очень-нехорошими, которые в разное время изобретали устройства, подобные жратомату. Начинался кризис, просто катастрофа, огромными усилиями те-кто-кормит сохраняли потомство и продолжали род. С тех пор у них запрещены любые технические изобретения, а за создание подобия жратоматов – жестокая смерть в грубой и извращённой форме.
Птицун побледнел, совсем слившись со стеной. Пупуша опять заныла, что хочет есть.
– Слушай, пупуша, а ты не можешь передать своим… ну не знаю… Что продолжение рода – это всё-таки важно, и ваши традиции – ну всё такое? А жратомат – только для особых ситуаций… Ты же умная! – попыталась польстить Кира.
«Нет, – закапризничала пупуша, – я самостоятельная и счастливая. Включи! Есть хочу!»
Кира смогла ответить только:
– Ой.
На некоторое время всё затихло. Эдоз подключил к делу шипастых крючкотворов с планеты Тадмор. Те умели затягивать любой процесс до бесконечности. Каждый день они присылали многостраничный отчёт о проделанной работе, но Кира ничего в нём не понимала. Птицун немного приободрился, но постоянно где-то пропадал и выглядел очень рассеянным.
Как-то утром Эдоз читал новости с планеты пупуш:
– Последняя сводка: тот-кто-кормит-вкусней-всех готов применить силу, чтобы привести кормимую своего выбора на большое-и-очень-громкое-телотрясение!
«Пусть попробует!» – заявила пупуша и добавила: «Есть хочу! Новый рецепт!»
– Да не о тебе речь, – отмахнулся Эдоз.
Пупуша напряглась.
«А о ком? Тот-кто-кормит-вкусней всех собирался идти на большое-и-очень-громкое-телотрясение со мной!»
– А теперь пойдёт с другой. Ты ведь сильная и независимая! – ответил Эдоз с неожиданным раздражением.
Кира внезапно подумала, что тут, похоже, что-то личное, но времени разбираться не было. Пупуша впала в панику.
«Это не я! Это она меня научила, – пупуша указала на Киру. – Я хочу идти на большое-и-очень-громкое-телотрясение с тем-кто-кормит-вкуснее-всех!»
– Не торопись! – забеспокоилась Кира, которая начала опасаться быстрых решений. – Ты в любом случае не умрёшь с голоду.
«Жизнь, – высокомерно заявила пупуша, – больше чем еда! Жизнь – это когда другие кормимые видят, как ты идёшь на большое-и-очень-громкое-телотрясение с тем-кто-кормит-вкуснее-всех. Ты этого не понимаешь, потому что выглядишь так-что-кормить-не-хочется, и никто никогда не отрыгнёт в тебя переваренную еду и не поведёт на большое-и-очень-громкое-телотрясение. Так что даже не пытайся трясти хвостом!».
Кире стало очень смешно и чуть-чуть обидно, но она постаралась не показать ни того, ни другого. А пупуша скомандовала:
«Отправляйте меня домой, немедленно! А мне надо поговорить с другими кормимыми!»
И она затихла, очевидно, погружаясь в телепатическую версию пупушских разборок.
На радостях, что кризис рассосался, начальство предоставило пупуше транспорт вне очереди. Жратомат был демонстративно уничтожен в прямом эфире. Птицун, впрочем, на всякий случай взял неоплачиваемый отпуск и залёг на дно.
– Ну, что? Получила по носу со своим феминизмом? – ехидно заметил Эдоз.
Кира покачала головой и возразила:
– Я просто ошиблась. Она вовсе не была женщиной.
– А кем тогда?
– Пупушей, – вздохнула Кира и поспешила к себе, надеясь выспаться до следующего ЧП.
