С печалью и страхом узнавала женщина-река безоглядную поступь и неумолимую руку Огнедела. Демидовы приказчики не щадили людей, были они для завода как руда, как уголь или барочный тес. И когда оказался вблизи завода отряд атамана Белобородова из пугачевского мятежа, много голи заводской пополнили этот отряд и открыли повстанцам заводские ворота. Но сам завод не тронули, не остановили.
А рядом и одновременно являл себя Огнедел и иной стороной. Не его ли старанием до самых 1990-х трудилась уникальная демидовская печь, выдавая разнопригодный легированный металл? Не его ли умельцы надоумились первыми в мире разработать и применить цельносварной стальной кожух для домны? Многолик
был Огнедел, то притягивал, то отталкивал Чусовую. Как ни противилась река, как ни ластилась к Лесогору, а Огнеделов лик преследовал и, казалось, греховно манил ее. С кем хотела бы она обрести себя на излете своих 25-ти? В таких вот покойных и беспечальных объятиях Лесогора или в созидательноразрушительной непредсказуемости Огнедела?
А Лесогор дразнил и дразнил невесту-реку своими красотами и ласками. Весь бег ее от Утки Демидова, ставшей затем Староуткинском, длился в неге и объятиях Лесогора. Но не упускал он нет-нет да и на Огнедела кивнуть.
