Заведующей кафедрой и её душой была талантливая, замечательно образованная и энергичная женщина Клавдия Александровна Бархатова. С первых же дней занятий она, вместе с другими преподавателями, стала учить нас звёздным наукам, передавая и свою увлечённость. Одновременно в нашем учебном плане (до специализации, начавшейся на четвёртом курсе) были все те предметы, что и у студентов‑физиков: математика, электродинамика, атомная и ядерная физика, квантовая механика и другие дисциплины. А также мы изучали геодезию, её читал любимый нами Николай Андреевич Куцериб, всегда спокойный, простой, великолепно знавший свой предмет. Общение с ним
научило меня многому, и, прежде всего, аккуратности в работе с приборами и в записях. Однажды в обсерватории я небрежно завёл хронометр, закрутив пружину до отказа, что нарушило равномерность хода (кварцевых часов тогда не было). Николай Андреевич очень деликатно, но доходчиво объяснил мне мою ошибку и возможные последствия для результатов астрономических наблюдений, при которых важно знать точное время до долей секунд; это запомнилось на всю жизнь.
Условия учёбы в университете были далеки от идеальных, особенно для иногородних студентов. Два общежития не вмещали всех нуждающихся в жилье, комнаты переполнены, грязные. Порой в пятиместной комнатушке стояли семь-восемь кроватей. Чтобы освободить хотя бы немного места, мы придумали ставить койки в два яруса. В одном общежитии имелась крохотная комнатка для занятий, в другом её вообще не было. В университетской библиотеке не хватало книг, имевшихся иногда лишь по два-три экземпляра, за ними в читальном зале занимали очередь. Да и мест в «читалке» было маловато, в летнюю сессию нередко приходилось идти заниматься на скамейки в соседнем сквере.
