Летим
Вертолет тяжело отрывается от земли, косо уходит в сторону, потом резко взмывает. Я лежу на полу кабины МИ-4 и в последний раз оглядываю знакомый Ивдельский аэродром с потемневшим ангаром, пассажирской комнатой, Иваном Ивановичем — начальником порта — и маленькой группой людей внизу.
Вертолет уходит на север к Вижаю. С моего места через лобовое стекло хороший обзор. Под нами отчетливо видны деревья, дорога с ползущими машинами, озера. С интересом поглядываю на тень вертолета. Она неумолимо ползет чуть правее впереди нас. Слева мягкие складки увалов — отрогов Уральского хребта. Сам он дальше безлесый, какой-то строгий, с пятнами снежников.
Саша непрерывно щелкает фотоаппаратом, Ольга тоже приплюснула нос к стеклу. Саша пробирается меж рюкзаков ко мне, трогает за плечо и показывает далеко вправо. Там над тайгой синие, безобидные на вид, струйки дыма. Как-то все еще не верится, что мы в походе, что мы все же вышли и с нами плита. Слишком много об этом думали, спорили, мечтали. Слишком много было на нашем пути трудностей, слишком много нам мешали. Неужели все это позади? Вероятно, да. Потому что мемориальная плита с нами и мы обязательно, обязательно поставим ее на перевале.
На вокзале нас провожала огромная толпа. Было тесно. Пели песни, шутили, дурачились. Было радостно, тревожно и чуть грустно. Между делом давали советы, наставления. Пришел Коля Корякин — председатель городского клуба туристов, немного постоял, поговорил, глядя пытливо в глаза. Мы поняли друг друга. Пожал руку: «Ну, счастливо! Мне надо идти». Мы обязательно поставим доску, Коля!
Горит лес. Горят десятки гектаров тайги, десятки тысяч тонн древесины. Каждый день вертолеты уходят туда, на пожары, выбрасывают людей, продукты, инструмент. Горит дорога-лежневка между Ивделем и Вижаем. Мы проплываем над огромными черными площадями. Стоят обугленные стволы, и… больше ничего нет.
Горы ближе. Хорошо смотрятся отдельные отроги Уральского хребта. Под нами поселок, квадраты домов, огороды, улицы, машины. Вертолет осторожно садится на остров меж протоками Вижая. Прибыли. Завтра нас должны забросить дальше на север.
Мы снова летим. Дальше на север. Пожары задержали нас в Вижае на 4 дня. Придется сокращать маршрут. Снова под нами тайга. Вертолет идет вдоль реки Лозьвы, под нами ее отмели и петли. А слева все ближе подходит Уральский хребет. Вертолет набирает высоту. В стороне проплыл и ушел назад широкий массив горы Чистоп.
Вертолет входит в ущелье реки Ауспии и тяжело тянет вверх. Узнаю знакомые вершины. А вот здесь внизу зимой 1959 года стоял поисковый лагерь. Отсюда в феврале, марте, апреле, каждый день того страшного года, уходили группы на поиски ребят-дятловцев. Вершина 1079 и перевал, тот самый. На пустынном ровном поле перевала металлическая тумба со звездой. Вертолет садится рядом с нею. Резкий холодный ветер. Очень холодно. Вот он, останец, где отдыхали поисковые группы, на нем мы решили установить плиту.
Выгрузили вещи. Вертолет улетел за остальными. Мы одни на огромном пространстве камня и ветра. В 1959 г. это место называли долиной смерти. Вновь тяжелое чувство встречи с этими местами. Суровые горы, резкие складки хребтов, увалы Зауралья. Не за этим бы сюда прийти.
Перетащили вещи к останцу. Осмотрели его, выбрали место для плиты. Саша начал рубить скалу. Я ухожу вниз выбирать место для стоянки. Быстро спускаюсь к альпийским лугам. Здесь нет ветра, тихо. Кривые березки редко стоят. Трава достает до плеч. Огромные поляны заросли розовыми цветами кипрея. Запахи трав и цветов наплывают отовсюду. Чувствую, что иду по тропе. Может, это звериная тропа. Что-то знакомое в этой ели справа. Да… здесь мы, поисковики, в марте 59-го года проходили каждый день к перевалу. Наплывают воспоминания. Неожиданно выхожу на открытое место. Холодок пробегает по коже. Здесь стояли поисковые группы. Какое красивое место было здесь зимой…
Это моё
Идея поставить памятник дятловцам обсуждалась еще во время поисков. В апреле 1959 г. на перевал очередным вертолетом была заброшена небольшая металлическая пирамида со звездой. Пирамиду поставили на середине перевала. Возле нее стали садиться вертолеты, обслуживающие поисковиков.
Но на огромном пространстве гор маленькая пирамида практически была не видна, терялась среди каменных россыпей.
Чуть в стороне от перевала стояла одинокая скала — останец, чем-то напоминающая всплеск волны. Мы не раз, возвращаясь к разговорам о памятнике, говорили о том, что хорошо бы ее использовать как основу памятника.
Но это были разговоры и только разговоры.
А меня идея памятника дятловцам захватывала все больше, и, наконец, в какой-то момент я понял — это мое, это нужно сделать мне, может быть даже, это мой долг перед ними.
Я понимал, как непросто это будет сделать, особенно в обстановке секретности, которая все еще висела и над самой трагедией, и над местом, где это произошло.
И все же.
На листе бумаги появилась первая запись — задачи, которые нужно было решать:
— идея и проект памятника,
— маршрут похода,
— группа,
— варианты заброски группы на перевал,
— финансирование.
Идея и проект памятника. Изготовление
Вне сомнения, памятник нужно связать со скалой- останцем на перевале. Он должен быть не очень тяжелым и не громоздким, чтоб его можно было транспортировать туристской группе собственными силами. Он должен быть закреплен на скале.
Когда все это уяснилось, стало ясно — это металлическая плита. Плиту установить на скале. Там, в скале, вырубить ровную вертикальную плоскость под плиту и гнезда для шпилек. На шпильках закрепить плиту и все залить бетоном. Определились с размерами — длина ок.1м, высота ок. 0,5 м. Вес не более 50 кг.
Постепенно сложился текст и оформление плиты. Было ясно, что надпись на доске должна быть без слез и патетики, короткой, строгой. Она долго не получалась. А вот идея рисунка сложилась сразу, в разговоре с Геной Птицыным: на переднем плане слева крупно суровое лицо мужчины, а вдали заваленная палатка, фигуры людей, бредущих в струях пурги. Надпись крупными буквами «Их было 9» должна завершать текст. И как последний привет, по низу плиты надпись «Памяти ушедших и не вернувшихся назвали мы этот перевал именем группы Дятлова». Да, мы решили этот безымянный перевал назвать именем группы Дятлова. Решили, не спрашивая разрешения, не подавая заявку в Госкомитет, назвать так, как называли свои реки и горы местные жители.
Идея памятника понравилась моим товарищам, но нужен рисунок в натуральную величину, нужна гипсовая модель, по которой можно отформовать доску и отлить ее.
Этот рисунок взялся сделать Гена Птицын — студент стройфака архитектурной специальности, турист. Шли недели. Прошел апрель. Я уже работал на заводе, и мне было не просто общаться с Геной (сотовых телефонов тогда не было). Во время редких встреч — обещания, опять обещания, и так без конца. Наконец, когда я уже отчаялся что-нибудь увидеть, в конце мая Гена принес маленький листок бумаги с рисунком и привел своего товарища Яшу Рувинова, который через пару дней изобразил этот рисунок на листе ватманской бумаги в натуральную величину плиты. Осталось изготовить гипсовую модель, но это оказалось ой как не просто. Яша модель делать не умел, никогда не делал. И времени оставалось мало — до запланированного дня выезда оставался лишь 1 месяц.
Нам объяснили — модель может сделать скульптор. Стали искать. Тыкались в разные организации, наконец, по чьему-то совету Нина Андреева пришла в мастерские Художественного фонда РСФСР, где познакомилась со скульптором А.Ф. Карасем. Её выслушали. История дятловцев у всех была в памяти. И тут, как не раз дальше, перед нами «открылась дверь». Анатолий Федорович сам взялся сделать макет, причем за чисто символическую плату.
Еще раньше, весной, мы договорились с туристами завода им. Калинина, что они отольют в литейном цехе нашу плиту. Нужна лишь модель в гипсе. И вот модель готова! И переправлена на завод. Но нужно открыть заводской заказ, нужно его включить в план цеха, нужно заказ проработать технологу-литейщику и т. д. А времени, времени нет.
Но «дверь опять открылась» — к нашему заказу подключился начальник литейного цеха Данилов — отец члена нашей группы Саши Данилова. Все быстро уладилось, и через несколько дней, за 2 дня до выхода, плита, отлитая из алюминиевого сплава (дюраля), анодированная, дважды покрытая водостойким лаком. стояла рядом с походными рюкзаками. Непосредственно наш заказ курировал и очень помог в быстром и качественном изготовлении плиты инженер-литейщик, выпускник УПИ, турист Владимир Ведерников.
Сейчас, когда все позади, многое кажется простым и понятным, но тогда…
Казалось время спрессовано, события густо накладывались друг на друга. Столько раз за эти несколько месяцев казалось, что все сорвалось, что мечта поставить памятник нашим товарищам вот-вот рухнет, столько раз приходилось срочно искать и находить, обязательно находить новое решение взамен не состоявшегося.
Вот краткие записи в рабочей тетради:
5 июля Н. Андреева пришла в Художественный фонд. Нашла скульптора. Это А.Ф. Карась
7 июля скульптор Карась смотрит рисунок и соглашается сделать гипсовый макет.
9 июля А.Ф. Карась приступил к работе
17 июля — закончил. К сожалению, надпись «Памяти ушедших и не вернувшихся назвали мы этот перевал именем группы Дятлова» не поместилась в предназначенное для нее место. А.Ф. Карась укоротил надпись — слово «именем» заменил на «имени», слово «группы» заменил на «гр». Получилось не очень хорошо, но времени нет для переделки.
17 июля модель доставлена на завод им. Калинина. В. Ведерников взял выполнение отливки под личный контроль.
20 июля плита была готова.
22 июля мы выехали в Ивдель.
Маршрут похода. Его проработка
Конечно, забираясь в этот труднодоступный, потому редко посещаемый туристами край, мы хотели по окончании работ с памятником совершить туристский поход. Конечно, мы хотели взойти на гору Отортен, куда шли, но не смогли дойти дятловцы. Конечно, мы хотели прийти к удивительным каменным столбам горы Мань-Пубы-Ньер. Оттуда пройти к верховьям реки Печоры, сделать плоты, сплавиться по Печоре до поселка Усть-Унья, перейти к реке Колве, через водораздел между бассейнами Печоры и Камы, а далее выбираться лодками или катерами на реку Вишеру, а там пароходом через Красновишерск в Соликамск, где уже железная дорога и прямой путь домой.
Мы практически ничего не знали об этом районе. У нас не было ни подробных карт, ни описаний маршрутов. Лишь книга Заплатина «К горе каменных идолов» о горном плато Мань-Пубы-Ньер да небольшая заметка в журнале «Уральский следопыт» о походе свердловских туристов под руководством П. Истомина к той же горе каменных идолов. Но они шли к Уральскому хребту с востока из поселка Усть-Манья, а нам предстоял более длинный путь с другой стороны, от Отортена на север по Уральскому хребту.
Начались поиски любых сведений об этом крае. К ним подключились все участники группы. В рабочей тетради растут записи встреч с туристами, геологами, топографами. Знакомые фамилии: Корбут, Стас Орлов, Истомин, Карелин, Головко. По крохам собираются сведения о дорогах и тропах, о населенных пунктах, о возможности закупки продуктов, найма машины или лодки для заброски людей и нашего груза, а он немалый. Кроме обычного туристского снаряжения и продуктов, это еще наш спецгруз: плита, 20 кг цемента, кувалда, молотки, зубила, пробойники.
В поселки и города по нашему пути ушли письма- запросы с теми же вопросами: дороги, продукты, транспорт. Короткие ответы из поселков — транспорта нет, продукты: лапшу, кое-какие крупы, соль и консервы «Фасоль в томате» купить можно, других продуктов нет.
Из Русиново на Колве пришла важная для нас информация: здесь большой лагерный пункт, поэтому есть магазины, ходят регулярно грузовые и пассажирские катера, есть аэропорт с самолетами Як-3.
Подробный ответ от кассира из аэропорта г. Ны- роба: полеты на север в Русиново и Курью совершает только 3-местный ЯК-3. Самолет АН-12 (12-местный) может сесть на их аэродромах, но его нужно заказывать (дорогой спецрейс).
Есть любопытные находки.
Нина Андреева нашла в библиотеке УрГУ журнал «Природа» № 3 за 1962 г. со статьей ученых Института зоологии Академии наук СССР Н.К. Верещагина и И.Е. Кузьминой об исследованиях, проведенных ими совместно с геологами и археологами Коми филиала АН СССР в Большой Медвежьей пещере на р. Печоре. Мы написали письмо в журнал «Природа» с вопросами о пещере и вскоре получили от И.Е. Кузьминой ответ с описанием места, где находится пещера, с некоторыми сведениями о р. Печоре, с просьбой осматривать по пути песчаные отмели и откосы (в них могут быть кости древних животных), такие места весьма интересуют ученых. Проводить самостоятельно раскопки она не рекомендует — можно по неумению это место испортить. Она же сообщила, что Печоро-Илычский заповедник много лет ведет работу по восстановлению популяции бобров в этом районе.
Мы написали туда письмо и получили ответ, где в верховьях Печоры, на каких реках освоились бобры, и пропуск-разрешение на проход по заповеднику.
Написали письмо в Институт археологии Коми филиала АН СССР Получили ответ от руководителя археологической группы В.И. Канивца с пояснением, как найти пещеру, с кратким описанием пещеры, с советом не заходить далеко, с разрешением взять немного костей древних животных — пещерных медведей — (много костей оставлено ими в пещере, недалеко от входа).
Я получил разрешение работать с фондами библиотеки Свердловского краеведческого музея (попасть туда было нелегко, но слова о главной цели нашего похода, о дятловцах открыли и эти двери). Я держал в руках уникальные книги с автографами Татищева, Демидова, Клера, держал подлинный экземпляр первого издания книги Крашенинникова «Описание земли Камчатки» за 1756 г.
Из книг о Северном Урале самое интересное — отчет об экспедиции академика Гофмана в 1847-1848 гг. на Северный Урал с довольно подробным описанием хребтов и рек района, нас интересующего, и описанием быта и жизни местного населения. Там были и рисунки г. Отортен и г. Мань-Пубы-Ньер.
Варианты доставки груза на перевал
Разрабатывали варианты доставки нашего груза:
— пеший,
— лодками по р. Лозьве до устья р. Ауспии,
— вертолетом прямо на перевал.
Пеший вариант самый нежелательный. После установки памятника мы хотим совершить довольно длительный поход в практически безлюдной местности, мы несем на себе снаряжение и провиант на эту безлюдную часть похода. Дополнительный груз в 80 кг существенно усложнил бы нам продвижение в тайге и горах. Этот вариант — аварийный.
Второй вариант — лодки. На лодках забрасывалась вверх по Лозьве группа Истомина, совершившая в 1961 г. поход к горе Мань-Пубы-Ньер (горе Каменных идолов). Наши письма в г. Ивдель, в поселки Ви- жай остались без ответа. Геологи прояснили ситуацию: «Найти лодки с проводниками сложно: конец июля — сенокосная страда. Все в поле».
Вариант с вертолетом самый лучший, но дорогой. Один час полета стоит 190 руб. Из Ивделя до перевала 2 летных часа — 380 руб — сумма для нас непомерная. 19 июля мы обратились за помощью в УПИ и Областной клуб. В помощи отказано. Тогда мы обратились к туристам. На нашу просьбу о помощи откликнулись туристы Уралмашзавода, завода им. Калинина, УПИ, завода п/я 320. Но собранных 270 рублей было недостаточно. В Ивдель срочно выехал Ю. Юдин. Местные организации обещали помочь с заброской нас на север.
22 июля выехали мы. 23 были в Ивделе. Вертолетчики сказали «Да» и на следующий день 24 июля вертолетом перебросили нас в поселок Вижай. Сказали: «Ближе к перевалу и подальше от глаз начальства».
Забросить нас сразу на перевал они не могли — севернее Вижая лесные пожары, вертолеты все время в работе, возят на пожар людей, снаряжение, продукты.
Главный пожарник ГГ Попов обещает при первой возможности забросить нас дальше на север, на перевал.
Вертолеты садятся и вновь улетают. А мы сидим на одном месте, и никакой перспективы улететь завтра.
В поселке никого нет. Люди на покосе или на пожаре. Лодок нет. Остается лишь ждать.
30 июля мы наконец-то вылетаем на перевал.
На перевале
Пока я искал место для лагеря, Оля Хваткова пыталась писать дневник, укрывшись за останцем. Но руки даже здесь за ветром деревенеют от холода. Саша из камней соорудил ступеньку, чтоб удобнее было работать, и начал долбить скалу — готовить место для плиты.
Прилетел вертолет. Вылезли остальные. Летчики поежились от холода, простились и улетели. Мы остались одни среди каменных россыпей, скал и ветра. Очень холодно. Начался дождь. Захватив самое необходимое, уходим вниз устраивать лагерь. Наверху остались каменотесы — Саша, Жора и Володя. Ребята надели все свои теплые вещи, закутались в куски брезента и пленки. Спустились они в лагерь уже в темноте. Мокрые. Довольные сделанной работой.
На следующий день, 31 июля, с рассветом каменотесы ушли наверх, мы — остальные после завтрака, оставив в лагере дежурных, тоже уходим наверх. Несем ребятам горячий завтрак, несем дрова, чтоб разжечь возле останца костер для обогрева. После вчерашнего дождя с мокрой травы, а она выше пояса, на нас при каждом шаге сыпется фонтан брызг. Пленочные накидки не помогают. Через несколько минут мы насквозь мокры. В ботинках хлюпает вода. Чем выше поднимаемся, тем сильнее ветер. Прямо над головой волочатся белесые лохматые облака.
На перевале разделились на группы. Ребята продолжают рубить скалу, девичья команда и я делаем песок. С ним беда. Для приготовления цементного раствора нужен песок. Естественно, мы планировали взять его на месте. Но ни на перевале, ни в ручье возле нашего лагеря песка не оказалось. Пришлось искать куски кварца, дробить и перетирать их в мелкий песок.
А погода сегодня еще хуже. Еще холоднее. Над нами и под нами ползут облака. Они осыпают нас дождем и водяной пылью. Ребята настолько продрогли, что с трудом разговаривают. Володя закутал ноги в какие-то мешки, Саша обернул голову запасными штанами. Разожгли для них костер. Ребятам стало чуть-чуть теплее. К полудню место для плиты подготовлено. Вконец измученных ребят отправляем на обед.
В палатке сухо, тепло. Обед горячий, вкусный. Хочется вытянуться, закрыть глаза. Но… цементный раствор нужно залить сегодня. Разрешаем ребятам поспать пару часов, а моя девичья команда, натянув
мокрые одежды и прихватив ведро воды, поднимается на перевал готовить следующую порцию песка и цементный раствор.
Появляются ребята. Устанавливаем плиту на место, закрепляем и заливаем уже приготовленный цементный раствор. Потом затаскиваем веревками пирамиду со звездой на вершину останца, закрепляем ее и цементируем.
Уже в темноте спускаемся в лагерь.
Долина Лозьвы
1 августа 1963 г. Мы спустились в долину Лозьвы. По пути, по которому в свой последний раз прошли наши погибшие товарищи.
Мы спускаемся осторожно. После вчерашнего дождя мхи и каменные осыпи скользкие, а от холода наши ноги как ходули — резкие и неуверенные. Идем вдоль ручья. Это ложбина спуска. Я помню это место. Правее кустов нашли Зину Колмогорову. Несколько ниже Рустика Слободина. А дальше у первых берез Игоря Дятлова.
Зина, Зина… Первый раз я ее увидел 5 декабря 1 957 г. Возможно, благодаря ей я и стал туристом.
В конце ноября меня, первокурсника, пригласили пойти в воскресенье в лыжный поход. Отказываться было неудобно — я согласился. С группой незнакомых ребят пришли на лыжах к скалам «Чертово городище». Опытные туристы разожгли костер, достали ведра, набили их снегом, поставили на костер. Подошли четыре девушки с большими и, наверное, тяжелыми рюкзаками, в грязных, потрепанных куртках. Веселые, раскрасневшиеся. Из разговоров понял, что они вчера уехали из города, ночевали в лесу, в палатке (мне стало несколько неуютно: «Зимой! На снегу!»). Выделялась одна с большими искрящимися черными глазами. Она весело рассказывала о вчерашних приключениях. Ее слушали, смеялись вместе с ней. Чувствовалось, что она свой, теплый и душевный человек среди этих опытных, бывалых, закаленных, еще незнакомых, но уже интересных мне людей. Звали ее Зина. Фамилия Колмогорова.
Тот самый кедр. Жора Кунцевич, Саша Данилин, Валя Якименко, Тая Орлова
Поход запомнился. В зимние каникулы меня пригласили в многодневный спортивный (для меня не трудный) поход. Потом был на собрании туристской секции, где слушал отчеты о своих сложных походах опытных туристов. Участвовал в других мероприятиях. Постепенно стал чувствовать себя туристом.
Тяжелое горестное чувство охватывает всех нас. Юра Юдин со стиснутыми зубами напряженными глазами вновь и вновь всматривается в каменные россыпи, кусты, горы, словно впитывает их. Зимой 1959 он был десятым членом группы Дятлова. Он заболел в начале похода и вынужден был вернуться домой. Вернуться домой за несколько дней до их гибели.
Мальчишки в г. Ивделе называли это место долиной смерти. Встречая на улице наших ребят-поисковиков, они всегда спрашивали: «Нашли?».
Мы вышли к кедру. Здесь поисковики нашли Юру Дорошенко и Юру Кривонищенко. Под кедром — старое кострище с недогоревшими толстыми кедровыми сучьями. Это остатки ветвей, обломленных на кедре. Такие руками не сломаешь. Холодеем от мысли, что, только наваливаясь всей тяжестью тела, повисая на концах ветвей, можно их обломить. И они делали это. Падали вниз вместе с обломленными ветвями и сучьями, разбивая лицо, руки, тело о другие сучья и ветки. Падали и снова лезли на дерево, снова ползли по ветвям, добираясь до конца их, чтобы, раскачивая их, прыгая или повисая на них, обломить, наконец, сухую ветвь. Ведь костер должен гореть! А когда костер разгорелся, когда стало теплее, они расслабились и стали быстро замерзать.
Я помню огромного застенчивого Юрку Дорошенко. В начале декабря 1958 г. во время традиционного агитпохода туристов УПИ, посвященного дню Кости- туции (5 декабря), где-то на полпути остановились на ночевку в деревенском клубе. После ужина все разбрелись по своим местам. А на лестничной площадке на низком подоконнике примостились три девушки и тихонько запели. Пели слаженно, пели хорошо поставленными голосами. Пели в основном русские народные песни и романсы. В этот угол потянулись уставшие и приготовившиеся было спать ребята. Кто-то подпевал, но в основном слушали. Юра стоял рядом со мной, вглядываясь в полутьме в лица поющих.
Метрах в 80 от кедра на крутом бугре находим следы стоянки группы Аскинадзе — последней поисковой группы. Эта группа в конце апреля, когда стал таять снег и проявилась дорожка от костра к оврагу из хвоинок и мелких веточек, нашла последних четверых: Люду Дубинину, Семена Золотарева, Сашу Колеватова и Колю Тибо-Бриньоля. Под бугром овраг, в нем ручей.
В этом овраге ребята вырыли в снегу пещеру, выстлали ее веточками сосенок и елей и перенесли туда раненых товарищей — здесь была защита от ветра и, хотя бы в какой-то степени, от мороза, а он в ту ночь был более 20 градусов.
Мы прощаемся с перевалом. К плите положены цветы иван-чая. Построились. Выстрел из ружья. Это наш салют товарищам, именем которых теперь названо это место.
Вернуться в Содержание журнала
