Спустя полчаса, дорога вывела нас к спокойной тихой речке. Вода не спеша струится по галечным берегам, огибая чистые песчаные косы. Совсем в это время года водичка не голубая, а какая-то серая и грустная, как и пасмурное небо.
— Игорь, ты готовь ночлег, а я пойду рубить лес для плота, штук шесть сосен срубить нужно, а потом спустим брёвна на воду, тут и сколотим плот.
Юрка исчез в береговых зарослях, а мне досталось таскать сушняк для костра и обустраивать наш табор. Костёр, как всегда, в такую погоду разгорался с трудом, всё больше дымил, плевался искрами в вечернее небо.
Давно уж сварилась похлёбка — шулёмка из тушёнки и макарон, — парится свежезаваренный янтарный чай, а Юрка всё тюкает топориком в сосновом бору. Ночь серой промозглой пеленой укрыла тайгу, и только когда совсем стемнело, у костра, повиливая хвостом, появился Валет, а за ним и Юрка.
—Всё, плот готов, с утра можем трогаться. Вот погода только никак не наладится, да уж, видно, так и будет. В снег перейдёт эта слякоть, — ворчит Юрик, устраиваясь поближе к костру, — так всегда здесь и бывает: с неделю поморосит, а потом снегом всё завалит.
— Доплывем, поди, не сахарные — не растаем. Ешь, давай, устал, наверное, ещё и не отдыхал. Я-то уж поел. Балаган, наверное, делать не будем, видишь, какая ель шикарная, под ней сухо, да и подстилка мягкая.
— Место и правда удобное, да не одни мы под этой елью останавливаемся, много береста с берёз рядом содрано, да и топором кругом понатяпано,—соглашается Юрка, удобно развалившись с папироской в зубах, после сытного ужина, — вот только костёр надо бы поближе пододвинуть, тогда совсем ладно будет.
— Да, лежи ты, лежи, костёр я и без тебя передвину, долго что ли головешки передвинуть.
Уснул я незаметно, усталость взяла своё, проснулся от стука топора и бряканья котелков.
