Почему я обращался с подобными просьбами к музеям? А где еще тогда можно было найти более надежное место для хранения исторических и художественных ценностей? Правда, поначалу я охотно раздавал иконы, которые удалось спасти от гибели, коллекционерам. Тем, кто соглашался заняться собирательством именно произведений древнерусской живописи, я дарил хорошую и по качеству исполнения, и по физическому состоянию, икону — для начала, в основание будущей коллекции. Некоторые, да что там — некоторые, многие, сообразительные нумизматы, филателисты, бонисты и прочие охотно вроде бы «переквалифицировались», соглашаясь заняться этим видом собирательства, и еще более охотно принимали от меня подарки. Разумеется, я понимал, что многие меня обманут. Но на такие затраты стоило пойти, хотя бы ради тех немногих, кто заинтересуется древнерусским искусством по-настоящему. Но большинство клявшихся тут же сбагривали иконы за гроши таким же спекулянтам, которыми оказывался приблизительно каждый второй из посетителей клуба.
А ко мне незаметно подключились «коллекционеры в штатском», которые, как выяснилось, не верили ни единому моему слову, а подозревали в чем-то криминальном. Многие мои знакомые, особенно священники и другие служители церкви, прерывали со мной отношения. Дело в том, что именно в складах церквей и моленных домов и были сосредоточены в основном те запасы «непригодных» икон, которые я получал взамен на «годные» и религиозную литературу. Поскольку я не скрывал, от кого и откуда получаю свой «материал», чтобы меня нельзя было обвинить в скупке краденного и отправить на стройки коммунизма. Я принял за правило сообщать тому, кому передавались иконы, где и у кого они были приобретены. Если икона куплена, то сообщалась сумма, причем, если я даже продавал предмет или обменивал, стоимость никогда не превышала моих материальных затрат. Но «коллекционеры в штатском» во время проверок моих данных намекали или в открытую говорили, что я их агент и проверку они проводят по моему заявлению. И это «мероприятие» дало сверхположительные результаты против моего крамольного «распространения религии». Проводились и другие акции, правда, не всегда удачные, однако, несколько раз моя судьба колебалась на чаше весов, готовых вот-вот перевесить в сторону учреждения, в котором меня предстояло подвергнуть суровому « перевоспитанию ».
