А ведь как хорошо, как славно все начиналось! Начиналось в конце осени, когда время тащится тяжело, как воз в гору. В иной день глухого предзимья, если выглянет по ошибке солнышко, так и ждешь, что воз этот вот-вот остановится, слегка осядет и со стуком весело покатится назад под гору, через октябрьскую слякоть в светлые деньки бабьего лета, до которого еще рукой подать.
Но воз медленно и скрипуче въезжает в декабрь. Глаза без надежды выискивают среди заоконной белизны хоть какую-нибудь летнюю примету и, как счастливой находке, радуются малой травинке, проклюнувшейся в горшке со столетником.
Сладко в такую пору думать о лете и невозможно поверить, что оно сумеет наступить снова.
Вот за этими самыми мыслями и разговорами два приятеля почувствовали сначала признаки легкого недомогания, потом болезнь потихоньку набрала силу. Причиной этой странной болезни явился древний, но так и неизученный вирус. Вирус странствий. Внедрился он в души наших приятелей, может, вчера, а, может, еще в ту прозрачную пору, когда за чтением О Робинзоне забывали и об уроках, и о еде.
Приятели лелеяли и подкармливали свою болезнь. Всю бесконечную зиму вели разговоры о водном походе, мечтали о прелестях беззаботной кочевой жизни.
Неужто когда-нибудь солнышко вытащит людей из шуб-берлог, сорвет с них шапки с толстыми шар- фами-удавами, пронафталинит и упрячет подальше в бездонные шкафы?
Неужто будет в одной рубашке жарко?
Неужто снова реки побегут, рыбой заплещутся, грозы загремят, утки в заводях закрякают?
Неужто травы луговые наполнятся стрекотом и пестрым порханием, а воздух будет кружить голову и горчить от цветочной пыльцы?
Неужто грибы попрут, а земляника горстями осыплет пеньки на вырубках?
И приятели, люди еще недавно вполне здравые и дееспособные, погружались в ожидание далекого лета. Но в отличие от путешественников-заочников не удовлетворились мечтами и чужими рассказами о походах, а делали вполне осмысленные шаги навстречу летним странствиям.
