Мы пили чай, ели бутерброды. Отец болтал без умолку, вспоминая деревенские детство и юность. Тесть помалкивал (он вообще был малоразговорчив) и думал про свое. Дети носились с собакой, а я наслаждался отпущенными мне днями свободной жизни, стараясь не думать об армии. Душа у меня к ней не лежала’. Никакой войны нет — а, поди ж ты, «долг» родине отдай! Это все равно что срок,за здорово живешь получить. А, ничего, армия все-таки не тюрьма…
После армии я занимался своими собаками, но это только до снега, а потом тосковал по осени. Конечно, катался на лыжах, гулял с собакой, детьми. А в общем — дом-семья-работа. Тесть на охоту ездил со своей компанией. Приглашал несколько раз — г но так, для вида. Да и по времени мы как-то не совпадали. Он, как-никак, пенсионер, а у меня работа. От него я и узнал, что Бушуй начал понемногу «работать», то есть гонять зайцев, но до старых собак ему еще далеко. Так, зайчишку-двух возьмет — и то ладно.
