Памяти Льва Давыдычева
Рассказывать об этом тяжело:
Никто не верит — бабушкины сказки.
А я и вправду видел НЛО—
Большое блюдо огненной окраски.
Оно летело над землей вверх дном
И, словно солнце, скрылось за холмом.
Не чуя ног, я бросился вперед:
Неужто это инопланетяне?
И вот опять увидел звездолет
У маленькой речушки, на поляне.
Открылся люк. И вышло из него
В сверкающем скафандре существо.
Не может быть, мне разум говорит,—
Все это сон, фантастика, нелепость.
Но предо мной, теперь уже без шлема,
Космическая женщина стоит!
Едва ли я как следует сумею.
Воспеть ее небесные черты.
Ни в жизни, ни в картинной галерее
Я не встречал подобной красоты.
В ее больших фасетчатых глазах,
То карих, то индиговых, то серых,
То возникал, то снова исчезал
То теплый свет, то леденящий сердце.
— Кто ты такой? — она меня спросила.
— Я человек, я житель этих мест.
А все вокруг Земля моя, Россия,
И этот лес, и этот темный крест.
Там матушка родимая лежит,
Над нею время вечное кружит…
— Ты веришь в бога?
— Я пытаюсь верить, …..
Увы, не так, как верят старики.
Но иногда мне некому доверить
Своей тревоги, страха и тоски,
А если ты на свете одинок,
Тебя поймет, тебе поможет Бог.
— Ты знаешь страх? Чего же ты боишься?
— Боюсь всего — таков уж наш удел.
Боюсь, что ты ко мне не возвратишься,
Что твой корабль случайно прилетел.
Еще одна причина есть для страха:
Я жизнь свою туманную прожил,
Не нынче — завтра стану горсткой праха.
А добрых дел почти не совершил.
А ведь в мечтах мы головы положим
И души растерзаем пополам,
Но никогда Вселенной не предложим
Колымский путь, что был дарован нам.
— Но ты же благодарен был судьбе,
Что человеком на Земле родился?
Ступай за мной. Я покажу тебе
Свою Звезду, чтоб очень не гордился.
И я, как мальчик, поспешил за ней.
Она вдали смеялась и светилась.
И все-таки какая-то немилость
Чужих планет была ее сильней.
Но вот она ко мне поворотилась,
И не было печальней и нежней.
И мы вошли в серебряный отсек.
И прозвучало: — Здравствуй, человек!
Ты видишь лучезарное пятно?
Там жить тебе отныне суждено.
— Но я же не смогу, я затоскую.
Тебе, всесильной, это не понять.
Всю жизнь свою к родной земле взыскую,
Хотя мне очень хочется летать.
— Вы, люди, не родные близнецы
Камней, деревьев, темноты и света.
Им ясно все. Вам не дано ответа.
Они — провидиы. Вы — полуслепцы.
Мы — Вечный Разум, Вечная Душа —
Стоим над вами, Высший суд верша.
О, не печалься и не прекословь,
Ведь мы не льем себе подобных кровь.
Ты сам увидишь — зависть и вражда
У нас давно исчезли навсегда.
— Нет,— я сказал,— траву родных могил
Мне не забыть. На то не хватит сил.
— Возьми с собою горсть своей земли.
Мы — здесь и там. Наш лик непознаваем.
Мы, неземляне, истину нашли,
Но до поры до времени скрываем.
Мы дали вам и хлеб, и молоко,
И теплый кров, и сладкий звук свирели,
Хоть сделать первый шаг и нелегко,
Но сколько оставаться в колыбели?
— Нет, не хочу в нездешние края.
Да станет гробом колыбель моя!
— Ну что ж, прощай, убогий человек,
Живи своим иллюзиям в угоду.
Дремли себе, не поднимая век
На истину, на высшую свободу.
Прощай же. Сам себя ты осудил
На смерть своим земным существованьем.
Вся жизнь твоя с рожденья до седин
Была ничем иным, как умираньем.
Но тут коснулось локтя моего
В сверкающем скафандре существо:
—Я не хотела прилетать сюда.
Но хочешь, я останусь навсегда?
Я перейму черты твоих подруг,
Я полюблю и этот лес, и луг.
О, не печалься, мой названый брат,
Я буду тень твоих земных утрат,
Я стану не бессмертна, а стара…
Но прозвучало: — Кончено! Пора!
— Постой! Но что за истина дана Тебе?
Скажи, чтоб людям легче было!
Куда же вы? Но черная стена
Возникла вдруг и нас разъединила.
Очнулся я в больничной тишине,
Не понимая, что со мной творится.
Сестра питье давала с ложки мне,
И я подумал: «Славшая сестрица».
Какой-то седовласый человек
Сидел на табурете у окошка
И все вздыхал, что вот уже и снег,
А у него не копана картошка.
