Старое парижское кладбище. На стене церкви мемориальная доска: «1784 год августа 1-го дня в этой церкви погребен Дени Дидро, семидесяти одного года, член Берлинской, Стокгольмской и Санктпетербургской академий наук, библиотекарь ее императорского величества Екатерины II, императрицы России, умерший вчера, июля в 31-й день».
Деятель эпохи Просвещения, подготовивший Великую французскую революцию, и библиотекарь Екатерины II. Русская императрица и философ-материалист. Что между ними общего?
Тридцать лет жизни Дидро отдает составлению и изданию «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел» — первому в мире своду накопленных человечеством знаний, прообразу многочисленных энциклопедий наших дней.
Выход первых томов «Толкового словаря» вызывает бурные споры. Прогрессивные взгляды, передовое мировоззрение составителя беспокоят реакцию. Духовенство и чиновничья бюрократия видят в них опасность, угрозу своему благополучию. Совместными усилиями богословского факультета Сорбонны, парижского архиепископа и парламента издание «Энциклопедии» запрещается, а успевшие выйти тома приговариваются к сожжению.
Дидро оказывается на грани разорения. На помощь ему приходит состоящий при русском посольстве писатель, член Петербургской Академии наук князь Д. А. Голицин. По указанию Екатерины II он покупает библиотеку Дидро, оставив ее в пожизненном распоряжении ученого, а его самого императрица принимает на службу своим библиотекарем с выплатой жалованья и сумм на приобретение и содержание книг. Этот поступок привлекает внимание к русской правительнице, надолго обеспечивает ей признание и благодарность всей передовой Европы.
После смерти Дидро библиотека перевозится в Петербург. Известно, что в 1785 году она находилась в одном из залов Эрмитажа. Можно было ознакомиться с любой из трех тысяч книг из замечательного собрания. А потом… Потом произошло невероятное — библиотека Дидро исчезла, перестала существовать как единое целое.
После Великои Отечественной войны в залах Государственной Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина работали книговеды-ученые американец А. Вильсон и русский В. Люблинский. Внимание их привлек ряд цифр на форзаце книги К. Гельвеция. Цифры оказались номерами страниц, на которых легкими карандашными черточками были отмечены отдельные строки или абзацы. Именно те, как показало исследование, на которые ссылается или которые цитирует Дидро в рецензии «Последовательное опровержение сочинения Гельвеция, озаглавленное «О человеке».
Затем обнаруживаются пометы, сделанные рукой Дидро: расшифровка имени автора на шмуцтитуле одной книги, надпись на ярлыке, приклеенном к корешку другой, инициалы «ДД» и цифры «1765» — год продажи библиотеки — в третьей.
Есть смысл продолжить поиск, решили исследователи. И теперь открытие следует за открытием. В иностранном фонде Публичной библиотеки обнаруживается перевод поэмы «Ночи» англичанина Эдварда Юнга с дарственной надписью «Господину Дидро от автора». В руки к главному хранителю «Библиотеки Вольтера» — одной из драгоценных жемчужин ленинградской Публички — попадает книга Франца Хеметерхейля «Письма о скульптуре». На ней адрес: «Господину Дидро, улица Тарани».
Сотрудники научно-исследовательской группы, занимавшиеся подготовкой «корпуса читательских помет Вольтера», обращают внимание на пометы в некоторых книгах, сделанные двумя легкими параллельными черточками, характерными для Дидро. Эти знаки чтения часто совпадают с закладками. Все из бумаги одного сорта, они имеют специальный вырез, с помощью которого закрепляются на странице. На «закладках-наездниках», как их назвали библиотекари, цифры и обязательная буква «Д».
Найдено уже более пяти десятков книг, принадлежность которых к пропавшей библиотеке сомнений не вызывает. Большинство обнаружено с помощью «закладок-наездников». Цифры на них, следующие в нарастающем порядке, словно бы обозначают место книги в каталоге. Но ведь каталог библиотеки Дидро пока не обнаружен и само предположение о его существовании некоторые ученые подвергают сомнению.
Между тем в одном из писем Екатерина II прямо говорит о найденных в каталоге библиотеки Дидро замечаниях на «Наказ комиссии по составлению нового уложения». «Наказ» императрица считала важнейшим своим деянием. Критику материалиста-просветителя не приняла, сочтя ее «болтовней, где нет ни понимания вещей, ни осторожности, ни предвидения».
Находки, сделанные в архиве Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР, подтвердили, что каталог существовал. Найдена расписка в получении 720 ливров за составление каталога библиотеки Дидро. И письмо, в котором зарубежный корреспондент сообщает Екатерине II, что 21 ящик с библиотекой и рукописями Дидро отправлен из Руана на корабле «Нептун», а каталог, упакованный в один большой пакет, выслан отдельно.
Однако поиски каталога пока успехом не увенчались.
г. Ленинград
ЗАБЫТЫЙ ПРОСВЕТИТЕЛЬ
Александр БЕРЕЖНОЙ, краевед
На одном из старинных рижских некрополей, в глубине вековой аллеи, стоит памятник. Ему почти сто лет. На нем еще можно разобрать слова: «Евграфу Васильевичу Чешихину — русские рижане»…
Е. В. Чешихин родился 6 декабря 1824 года в Оренбурге в семье военного аудитора. Гимназию заканчивал в Динабурге (теперешний Даугавпилс), университет (философский факультет) — в Москве.
В Ригу Чешихин переехал в 1862 году и жил там до конца своих дней — до 1888 года. Для деятельной его натуры время было подходящее — бурное: капитализм сбрасывал с себя остатки феодализма. Новый закон о паспортах 1863 года открыл безземельным крестьянам путь в город. Из Псковской, Витебской и других близлежащих губерний России они съезжались в Ригу, пополняя русскую прослойку латышского пролетариата.
Нужны были русские школы, газета. Хлопотами по их организации и занялся Е. В. Чешихин. «Рижский вестник» — первая частная русская газета на прибалтийской окраине, редактируемая Чешихиным. Она заговорила сразу в полный голос о нуждах русского населения и об улучшении положения эстонско-латышского населения края.
Власти встретили газету настороженио. Непосредственное начальство «инженерного чиновника Чешихина» ему намекнуло: либо продолжать редактирование «Рижского вестника», либо уйти в отставку. Забрали у него казенную квартиру. Но это не испугало издателя. Волновало другое: материальное положение газеты. Подписка и газетные объявления давали ничтожные суммы. Поэтому все недоборы приходилось покрывать за счет частных пожертвований.
Вот в таких условиях десять лет трудился Евграф Васильевич Чешихин.
С его именем связано открытие в Риге двух гимназий: Ломоносовской — женской (ныне — Вычислительный центр) и Александровской — мужской (теперешнее здание консерватории), из стен которых вышло немало образованных людей.
Был он и председателем целого ряда городских общественных организаций: Петрово-Павловского русского братства, Благовещенского церковно-приходского попечительства, Литературного русского кружка. Входил во все русские культурно-просветительские общества, существовавшие в тогдашней Риге.
Е. В. Чешихин занимался и научной исторической деятельностью. Он написал четыре объемных тома «Сборника материалов и статей по истории Прибалтийского края». «Для историков края,— писал Чешихину писатель И. А. Гончаров,— это клад, и они только оценят всю громадность и важность вашего труда». Было издано отдельными выпусками начало «Истории Ливонии с древнейших времен». Но этот труд Чешихину завершить не удалось. Скончался он скоропостижно, в редакции, работая над рукописью по истории Ливонии.
г. Рига. На снимке: Е. В. Чешихин.
АЛТЫННОВСКАЯ ПЛЯСОВАЯ
Виктор СТАРЦЕВ, слесарь
Три года назад был я на свадьбе в селе Мосино. Паренек-гармонист что-то наигрывал, но не затрагивала музыка души. Видя, что дело не идет, начал другую мелодию. Гостей из-за столов словно ветром сдуло — все пустились в пляс. Сидевший рядом со мной ветеран войны и труда А. И. Дементьев с гордостью произнес: «Наша. Алтынновская!». Оказывается, «Алтынновскую» знают не только в Мосино, но и далеко за пределами района. Слышал ее в Кишерти, в селе Нижний Иргинск Свердловской области.
Как же родилась «Алтынновская»?
В 1916 году пришел с империалистической войны в село Алтынное Егор Владимирович Клестов. Привез с собой гармонь-«минорку». Вечерами стал играть. Играл в основном хваткие солдатские песенки.
Свершилась революция. Начались в Алтынном столкновения бедноты с кулачьем. Клестов сильно переживал, когда его ученик-гармонист Иван Кузьмич Худяков, пробираясь в деревню Михино с сообщением о мятеже кулаков, случайно наткнулся в лесу на белогвардейских конников и был зверски убит. Потом наступил голодный год. Людям, чтобы выжить, приходилось есть белую глину, липняк и бог знает еще что. И в это трудное время Е. В. Клестов решил создать такую музыку, чтобы поднимала у людей настроение, веселила, заставляла жить. Так появилась «Алтынновская плясовая».
Рассказывает старожил села А. Н. Вяткина:
— Сам Клестов был довольно уже старый, но любил ездить с нами в поле. Мало ли — черенок сломается, зуб выпадет у граблей. Это ему было под силу. Всегда брал с собой «минорку». Помню, намерзлись, да голодные, с ног валимся. По 200 граммов муки на трудодень давали. И вдруг зазвучала «Алтынновская». Глядим, наш бригадир Вяткии Семен Дмитриевич запереступал с ноги на ногу, вытащил вилы из-под снега, туда-сюда ими, словно гимнастику делает. Кричит нам: «Веселее, бабоньки, веселее пляшите. Новую жизнь налаживаем!». Вспомню, смешно даже. Как это мы с вилами в руках да в лаптях плясали на снегу. Но как нам тогда помогла «Алтынновская»!
Вскоре на эту музыку стали сочинять частушки.
Запрягай-ка, братик, рыжка,
Подавай, сестра, гармонь,
Я поеду, прокачуся
По алтынновской, кривой…
Дома в селе размещены вдоль речки. Улица, как и речка, петляет.
22 июня 1941 года все село собралось на главной площади. Причитания, вскрики, звуки гармони, песни. Война… Мужики ушли на фронт, не стало гармонистов.
Вспоминает жительница села Евгения Тихоновна Ваганова:
— 1 мая 1942 года собрались мы с бабами у меня в доме. И кто-то сказал: «Давайте пригласим деда Сартакова Ивана Ивановича, он умеет играть «Алтынновскую». Дед хоть и поворчал — «война ведь», но пришел. И заиграла в селе гармонь:
Скоро кончится война,
Пойдут ребята ротами.
И я своего дорогого
Встречу за воротами…
Но не пришлось Жене Вагановой встречать мужа. Через два месяца пришла похоронка.
Сотни алтынновцев погибли в войну. Среди них гармонисты И. С. Сердитых, П. А. Карачинов, Н. С. Вяткин, В. И. Сартаков, А. А. Белоусов, С. П. Суздальцев и другие.
Долгие годы хранили вдовы в чуланах завязанные в шали гармони, не веря в похоронные листки. Но и возвращались гармонисты.
Когда из сельсовета женам сообщали, что их мужья со станции идут пешком, женщины выходили за околицу села, в руках были гармони. После объятий и слез мужья брали их в руки и начинали играть «Алтынновскую»…
Интересно проходили в Алтынном свадьбы. Готовились всем околотком. Пекли пироги: рыбные, грибные, капустные, делали квасы, студень, стряпали пельмени. Накануне свадьбы подбирали самых лучших, резвых коней. Дуги и оглобли разукрашивали разноцветными лентами. В колхозе для этих целей имелась специальная свадебная сбруя.
Интересный случай произошел с Петром Малмыгиным. Поехал он в 1962 году поступать в Кудымкарское музыкальное училище по классу баяна. Строгая комиссия его спрашивает:
— Что вы нам сыграете, паренек?
— «Алтынновскую»! — ответил он и начал «резать» на гармони. Председатель комиссии, уже пожилой мужчина, аж рот раскрыл от удивления. «Алтынновская» понравилась. В дальнейшем по заказу училища ее переложили на ноты. Теперь в Коми-Пермяцком округе тоже играют «Алтынновскую».
Село Алтынное Пермской обл.
