Застрекотал проектор, засветился экран…
Непривычного вида машина свернула с асфальтированного шоссе на проселок и, тяжело покачиваясь, двинулась вдоль речного берега. Но вот не устроила ее, видно, и проселочная колея. Подминая траву, машина повернула к воде…
— Обратите внимание,— тронул меня за рукав Виктор Павлович Харлов.— До воды — метров пятнадцать камышовых зарослей…
Смотрю на экран. Колеса у машины исчезли, она брюхом легла на землю. И вдруг, тяжело ступая понтонами-башмаками, «пешком» двинулась прямо по камышу. Вот препятствие позади, и за машиной (хотя какая это теперь машина? Баржа!) вспенились легкие бурунчики: заработали винты. Водная преграда форсирована, и снова стальные башмаки зашлепали по заболоченному берегу, И вот машина опять стоит на колесах.
Это кадры не из научно-фантастического фильма. Во-первых, место событий, снятых оператором-любителем, мне хорошо знакомо: берега нашей Исети. Да и в водителе не трудно узнать моего собеседника — слесаря Виктора Павловича Харлова.
— Знаете, как охотники выбираются, если попадут в камышовые дебри? — спрашивает Виктор Павлович,— Встаешь на нос лодки и кладешь шесты на камыши прямо по курсу. Как рельсы. Потом по ним осторожненько ступаешь и тянешь лодку. Прошел всю длину шеста — снова в лодку и перебрасывай шесты вперед. Так и доходишь до чистой воды.
Этот принцип и положил В. П. Харлов в основу работы своей машины-болотохода. У нее три понтона. Два крайних намертво скреплены между собой платформой, которая служит как бы крышей для третьего, среднего. С внутренней стороны крыши-платформы укреплены швеллеры, а на среднем понтоне— катки. Когда крайние понтоны стоят на земле, служа опорой, средний, приподнявшись, по швеллерам выдвигается вперед. А потом опускается на землю и принимает на себя вес машины. Тогда боковые понтоны, в свою очередь, поднимаются и по роликам перемещаются вперед. Потом снова выдвигается средний понтон, и опять — крайние. Так машина шагает.
Умение болотохода шагать Виктор Павлович демонстрирует на модели. Он хранит ее как реликвию. Благодаря ей слесарь Харлов получил азторское свидетельство на механизм шагания. С ней Виктор Павлович пришел на прием к председателю Госплана СССР. Это под ее неуклюжее топанье Николай Константинович Байбаков первым из членов коллегии Госплана проголосовал за создание рабочего образца харловского вездехода.
Машина должна идти не туда, куда ее пускает дорога, а куда нужно. Катить по асфальту. Плыть по реке. Шагать по непроходимой топи. Таким и строился рабочий образец шагающего вездехода конструкции Харлова, который должен был испытываться в Тюменской области.
Испытания не состоялись: в самый последний момент вышел из строя один из двух двигателей болотохода. Пускать вездеход в топь на одном дизеле изобретатель не рискнул. Члены комиссии понимающе вздохнули и разошлись. А обескураженный Харлов решил уйти на «осрамившейся» машине с глаз людских подальше, к дому поближе.
Путь-дорога по реке Туре и по Тоболу и стала настоящим испытанием для харловского болотохода. На одном сорокасильном дизеле машина шла по реке со скоростью 15 километров в час. На Туре много наплавных мостов. Вездеход обходил их, к великому восторгу окрестных ребятишек, прямо по суше. На ночевки Харлов загонял машину в непролазные камыши. И хоть бы раз закапризничал вездеход!
Был и второй рабочий образец вездехода, который испытывался в гиблых сургутских болотах. 17-тонный болотоход «Сибирь» мог везти по шоссе до 20 тонн груза, а скорость его шагания по болоту с грузом в 15 тонн достигала трех километров в час — рекордный показатель для шагающих машин! Испытания продемонстрировали и другие достоинства болотохода. Он разворачивался практически на одном месте. Но, в отличие от гусеничных машин, не портил плодородный слой почвы.
Вспоминает Виктор Павлович такой случай. Во время пробных испытаний «Сибири» в окрестностях Тюмени пришлось ему однажды «прошагать» на вездеходе по кромке картофельного участка. Вечером Харлов все сокрушался: «Надо же, сам всю жизнь огородишко держу, а тут попортил человеку урожай!» Наутро отправился Виктор Павлович на поиски хозяина огорода: откупаться, извиняться. Пришел за город, глядь — а картофельная ботва на участке стоит как ни в чем не бывало. Словно и не прошагала здесь накануне двадцатитонная громада!
Сейчас изобретатель-самоучка из Каменска-Уральского работает над третьим рабочим образцом болотохода.
— Новая модель предназначена для перевозки пассажиров и небольших грузов,— говорит Виктор Павлович.— Размером она с микроавтобус. Скорость движения по шоссе будет такая же, как у автомашин этого класса. А вот по болоту вездеход зашагает быстрее — до 12 километров в час.
После пробных испытаний новый рабочий образец будет представлен техническому совету одного из уральских автозаводов.
МАРШАЛ И МАСТЕР
Юрий ЛИПАТНИКОВ
В техническом журнале, выходившем в 1920 году в Екатеринбурге, было опубликовано рекламное сообщение: «Новый способ печатания при помощи стекла. Первая в России стеклографическая мастерская и лаборатория изготовляет и продает за наличный расчет или по товарообмену множительно-копировальные аппараты «Стеклограф». И далее объяснялось, что без стеклографа не может существовать никакое учреждение или предприятие, торговая фирма. Кроме размножения копий канцелярских документов, на стеклографе можно печатать чертежи, этикетки, бланки, рисунки, плакаты, ноты и даже книги. Если оригинал выполнен тщательно, то оттиски ничем не отличаются от литографической и типографской работы. И даже цветное печатание на стеклографе возможно, утверждала реклама…
Как же так: стеклография столь заманчива… и забыта? Впрочем, новейший политехнический словарь этому способу печати уделил внимание. Значит, он имеет не только историческое значение.
Изобретение, сделанное на Урале, в Екатеринбурге… Как она рождалась — полузабытая стеклография?
В журнале «Серп и молот» за 1920 год (он тоже выходил в нашем городе) я прочитал статью Б. Аронштама, которая рассказывает об уральской стеклографии. Действительно, не для красного словца было сказано в рекламном объявлении о том, что стеклограф изобретен в Екатеринбурге. Автор журнальной статьи, очевидно, был знаком с изобретателем, он указал на то обстоятельство, что изобретатель — не химик, и удивлялся, как же он при этом сумел подобрать слой реактивов, наносимый на стекло в качестве печатной формы.
Среди старых журналов в библиотеке Свердловского историко-революционного музея обнаружился необычный журнал. Его выпустили в свет в 1922 году педагоги и ученики первой советской школы II ступени им. Некрасова в Екатеринбурге.
Сей рукописный журнал «Электричество и природа» тиражировался на стеклографе. Значит, подумал я, стеклография в трудные времена после гражданской войны помогала делу просвещения. Наверняка можно и еще отыскать вещи, напечатанные на стеклографах в 20-е годы.
Через какое-то время мои знания об изобретателе стеклографа пополнились… Уральский краевед Ю. М. Курочкин показал проект двух свердловских энтузиастов, в котором они почти полвека назад предлагали обрабатывать землю без тракторов — с помощью передвигающейся по рельсам металлической конструкции, оснащенной орудиями земледелия. И одним из авторов этой новаторской сельскохозяйственной машины был Николай Владимирович Романов. «Это и есть изобретатель стеклографа»,— сказал мне многознающий ураловед. Вот, значит, как: Романов — изобретатель-универсал? Тем более надо собирать материал о его жизни…
О моем поиске случайно узнал москвич, полковник в отставке Д. П. Старков. В начале 30-х годов он был членом Уральского облаетного совета Всесоюзного общества изобретателей, интересовался историей уральской техники, а после войны работал в штабе Уральского военного округа и печатал в газетах заметки об уральских умельцах, И он рассказал такую историю.
Командующим войсками Уральского военного округа был Георгий Константинович Жуков. По утрам он обычно просматривал свежий номер «Уральского рабочего». Так было и в тот, запомнившийся полковнику день. Старков вошел в кабинет маршала для доклада. Завидев офицера, Георгий Константинович снял очки в простенькой металлической оправе (знаменитые тем, что в них он подписывал исторический акт о капитуляции фашистской Германии). Постукивая дужками по газете, маршал сказал: «Талантливейший народ живет на Урале! Вот взять, к примеру, описываемого вами изобретателя Романова. Самоучка, а утвердил наш отечественный приоритет в области стеклографии!..»
Случилось так, вспоминает далее Д. П. Старков, что в тот момент в моей папке лежало письмо, в котором говорилось о болезни автора стеклографии и о том, что ему следовало бы помочь. Жуков прочитал письмо и тут же дал соответствующее указание начальнику медицинской службы. Вскоре замечательный уральский мастер, опередивший ученых в разработке оригинального способа печати, поправлял здоровье в Сочи. Было ему в ту пору 65 лет…
Оказывается, будучи еще рабочим частной типографии, Романов в 1915 году получил патент на стеклограф и сам изготовил первые сто множительных аппаратов, которые оказали услугу революционному подполью. Активный участник гражданской войны на Урале, член партии с марта 1917 года, большевик Н. В. Романов был одним из организаторов типографии «Уральский рабочий». А всевозможных изобретений и рационализаторских предложений в его активе было более сотни!
Поистине недремлющим было чутье маршала Жукова на народные таланты! Он моментально, по-военному сориентировался, когда речь зашла о настоящем мастере и помог ему.
