Сейчас известно всего несколько масок первого отлива, сделанных с гипсового оригинала.
Во Всесоюзном музее А. С. Пушкина хранится маска, принадлежавшая графине Екатерине Фёдоровне Тизенгаузен, дочери Елизаветы Хитрово, знавшей и любившей поэта. Там же находится и ещё одна, переданная из парижского музея. Её владелец, почитатель Пушкина и собиратель всего, что касалось его жизни и творчества, дружил с сыном Жуковского. Видимо, маска, принадлежавшая
Василию Андреевичу, оказалась затем в руках этого коллекционера-пушкиниста.
Известна и описана посмертная маска, что находится сейчас в научной библиотеке Тартуского университета. Она когда-то принадлежала Прасковье Александровне Осиповой, владелице села Тригорского, а от неё перешла к М. П. Розбергу — историку, филологу и писателю, тоже знавшему
Пушкина лично. От Розберга и попала реликвия в университетскую библиотеку. И вот оренбургская — та, что в пушкинской комнате областного музея. Её история интересует нас сейчас больше всего.
Оренбург в биографии Александра Сергеевича Пушкина занимает особое место. Сюда он стремился долгое время, пока наконец не добрался в сентябре 1833 года. Поездка была вызвана интересами творческими. Автору задуманной «Истории Пугачёва» хотелось самолично познакомиться с местами, где разворачивались события Крестьянской войны 1773—1775 годов, увидеть их современников и участников, поговорить с ними.
Знакомил Пушкина с Оренбургом Владимир Иванович Даль — писатель, этнограф, филолог, врач по
образованию, создатель «Толкового словаря живого великорусского языка», обессмертившего имя его во всём мире.
18—20 сентября 1833 года В. И. Даль возил гостя в Берды, участвовал в его беседах, сам рассказывал всё, что знал. Пушкин с Далем подружились. И по воле судьбы в трагические дни января 1837-го, когда кровь поэта обагрила снег у Чёрной речки, он оказался в Петербурге и видел Пушкина умирающим.
«Я приблизился к одру смерти и не отходил от него до конца страшных суток»,— вспоминал потом Даль. А его самого вспоминают все мемуаристы, писавшие о тех мучительных днях. Вспоминают как человека, который не оставлял умирающего ни на минуту, ободрял участием, облегчал страдания. Даль слышал последние слова поэта: «Кончена жизнь… Теснит дыхание…» и принял его последний вздох…
