…Панасюк черкал карандашом по бумаге. Последствия голода было трудно представить. Под карандашом словно вздрагивали цифры: на 1 июня 1921 года в уезде было 78 детских домов с 3750 детьми. С осени приток необычайно возрос — прибывало до 120—200 человек в сутки. Там, где можно было разместить 70 детей, размещали 300—350. Создали 150 патронатов, обогревших и накормивших еще 10 тысяч голодных оборвышей. Пять тысяч детей удалось эвакуировать в губернии, менее пострадавшие от хлебного недорода. Накормили — это хорошо. А учеба, а быт? У Панасюка от усталости плыли пятна в глазах. Вдруг в конце отчета он наткнулся на расплывшиеся синие строчки: «Прекрасная мысль революции о социальном воспитании детей уступила место необходимости в призрении детей-сирот».
Панасюка резанула эта фраза.
