Их палатки стояли на берегу у кромного озера уже третий день, и третий день они блаженствовали. Ни души вокруг. Поляны, расстилающие спелую чернику; кусты малины, клонящиеся под тяжестью сочных ягод; сосны, купанье и солнце, солнце!
Но прежде всего рыбная ловля.
Сергеев поспешил к камню, служившему столом. Они наскоро поели, а поев, тотчас устремились к лодке, будто их кто-то подгонял.
— А, черт,— беззлобно выругался Сергеев. Сталкивая лодку, он оступился, и нога глубоко ушла в черный ил.
— Почему нам так неприятна эта жижа? — вслух подумал он.— Интересно, у вас и на сей счет есть гипотеза?
— Разумеется! — тотчас откликнулся профессор. Он сидел на корме, обхватив колени, и рассеянно улыбался. Стекла его очков отражали небо.— В нас живет память тех предков, которые триста с лишним миллионов лет назад выбирались из моря на сушу. Они, вероятно, столько раз задыхались на топких берегах, что эти муки запечатлелись в инстинкте потомков…—
