Есть страница в жизни великого русского писателя А. П. Чехова, большая и значительная. В нее вписано путешествие от Москвы до Сахалина во времена, когда не только о ТУ-104, но и о Сибирской железной дороге еще и помина не было.
Чехов выехал из Москвы 21 апреля 1890 года в Ярославль. Там сел на пароход до Перми, куда прибыл через пять дней. 29, 30 апреля и 1 мая Антон Павлович провел в Екатеринбурге, а затем отправился по железной дороге в Тюмень. Из этого города он и начал свое двухмесячное путешествие ≪конно-лошадиным транспортом≫ до Сретенска на Амуре. Тысячеверстный рейс на пароходе по могучей реке и морское плавание по Татарскому проливу к берегам Сахалина завершили первый этап.
Он нелегко достался больному писателю, здоровье которого уже подтачивала чахотка. В жестокую распутицу, под холодным дождем и снегом переправлялся он через разлившиеся сибирские реки. Тяжкий зной и дым лесных пожаров встречали его в Красноярском крае и Забайкалье. А на Сахалине — три месяца напряженной работы по исследованию положения каторжного населения (одних только статистических карточек Чехов составил около 10 000!). В итоге — лучшая в русской литературе, подлинно следопытская, высоко гуманная, острая книга ≪Остров Сахалин≫. Она открыла глаза русскому обществу на ≪место необыкновенных страданий, на какие только бывает способен человек≫. Она показала, что ≪русские люди, исследуя Сахалин, совершали изумительные подвиги, за которые можно боготворить человека!≫. Эта книга, наконец, вскрывала гнусность и лицемерие царского строя.
Путешествие Чехова нашло свое отражение также в многочисленных письмах с дороги и путевых очерках ≪Из Сибири≫. В них много насмешливой горечи в адрес сибирских властей, мягкого юмора и сочувствия в изображении нравов и жизни простых сибиряков.
Одним из трудных для Чехова участков путешествия был Урал. Он писал сестре, что жил ≪в Екатеринбурге 3 дня, которые употребил на починку своей кашляющей и геморройствуюшей особы≫. Чехов безвыходно сидел в гостинице, отказавшись от выполнения поручений своих теток повидать каких-то больных родственников, наделенных писателем юмористическими именами ≪Собакия Семеныча≫ и ≪Матвея Сортирыча≫.
Единственным человеком, с которым А. П. Чехов встречался в Екатеринбурге, был местный коммерсант и деятель городской думы А. М. Симонов. Либеральствующий лабазник, глубоко чуждый Чехову, не мог и не пытался свести его с близкими писателю по духу и взглядам людьми. Видимо, эта встреча, дурная погода, болезненное состояние и окрасили в остро-сатирические тона впечатления Чехова от Екатеринбурга. Город повернулся к Чехову самой неприглядной стороной — ≪азиатчиной≫ своих извозчиков и купцов.
А как знать, будь на месте Симонова другой человек, тот же Мамин-Сибиряк, живший в это время в городе, впечатления Чехова о Екатеринбурге были бы, наверное, совсем иными!
Л. Неверов
Письмо А. П. Чехова сестре Марии Павловне
29 апреля 1890 г., Екатеринбург
Друзья мои тунгусы! Кама прескучнейшая река. Чтобы постигать ее красоты, надо быть печенегом, сидеть неподвижно на барже около бочки с нефтью или куля с воблою и, не переставая, тянуть сиволдай. Берега голые, деревья голые, земля бурая, тянутся полосы снега, а ветер такой, что сам черт не сумеет дуть так резко и противно. Когда дует холодный ветер и рябит воду, имеющую теперь после половодья цвет кофейных помоев, то становится и холодно, и скучно, и жутко; звуки береговых гармоник кажутся унылыми, фигуры в рваных тулупах, стоящие неподвижно на встречных барж ах , представляются Дореволюционный Екатеринбург. Покровский проспект. Налево здание гостиницы ≪Американская≫, где останавливался А. П. Чехов. застывшими от горя, которому нет конца. Камские города серы; кажется, в них жители занимаются приготовлением облаков, скуки, мокрых заборов и уличной грязи — единственное занятие. На пристанях толпится интеллигенция, для которой приход парохода — событие. Все больше Щербаненки и Чугуевцы, в таких же шляпах, с такими же голосами и с таким же выражением ≪второй скрипки≫ во всей фигуре; по-видимому, ни один из них не получает больше 35 рублей, и, вероятно, все лечатся от чего-нибудь.
Я уже писал, что со мною ехала судебная палата: председатель, член и прокурор. Председатель, здоровый, крепкий старик немец, принявший православие, набожный, гомеопат и, по-видимому, большой бабник; член — старец вроде тех, которых изображал покойный Николай: ходит сгорбившись, кашляет и любит игривые сюжеты; прокурор — человек 43 лет, недовольный жизнью, либерал, скептик и большой добряк. Всю дорогу палата занималась тем, что ела, решала важные вопросы, ела, читала и ела. На пароходе библиотека, и я видел, как прокурор читал мои ≪В сумерках≫. Шла речь обо мне. Больше всех нравится в здешних краях Сибиряк-Мамин, описывающий Урал. О нем говорят больше, чем о Толстом.
Плыл я до Перми 2½ года — так казалось. Приплыл туда в 2 часа ночи. Поезд отходил в 6 часов вечера Пришлось ждать. Шел дождь. Вообще дождь, грязь, холод… Бррр! Уральская дорога везет хорошо. Баромлей и Мерчиков нет, хотя и приходится переваливать через Уральские горы. Это объясняется изобилием здесь деловых людей, заводов, приисков и проч., для которых время дорого.
Проснувшись вчера утром и поглядев в вагонное окно, я почувствовал к природе отвращение: земля белая, деревья покрыты инеем, и за поездом гонится настоящая метелица. Ну, не возмутительно ли? Не сукины ли сыны?.. Калош у меня нет. Натянул я большие сапоги и, пока дошел до буфета с кофе, продушил дегтем всю Уральскую область. А приехал в Екатеринбург — тут дождь, снег и крупа. Натягиваю кожаное пальто. Извозчики — это нечто невообразимое по своей убогости. Грязные, мокрые, без рессор; передние ноги у лошади расставлены так (рисунок), копыта громадные, спина тощая… Здешние дрожки — это аляповая пародия на наши брички. К бричке приделан оборванный верх, вот и все. И чем правильнее я нарисовал бы здешнего извозчика с его пролеткой, тем больше бы он походил на карикатуру. Ездят не по мостовой, на которой тряско, а около канав, где грязно и, стало быть, мягко. Все извозчики похожи на Добролюбова.
В России все города одинаковы. Екатеринбург такой же точно, как Пермь или Тула. Похож и на Сумы, и на Гадяч. Колокола звонят великолепно, бархатно. Остановился я в ≪Американской гостинице≫ (очень недурной) и тотчас же уведомил о своем приезде А(лександра ) Максимовича) С(имонова), написав ему, что два дня я-де намерен безвыходно сидеть у себя в номере и принимать Гуниади, которые принимаю и, скажу не без гордости, с большим успехом.
Здешние люди внушают приезжему нечто роде ужаса. Скуластые, лобастые, широкоплечие, с маленькими глазами, с громадными кулачищами. Родятся они на местных чугунолитейных заводах, и при рождении их присутствует не акушер, а механик. Входит в номер с самоваром или с графином и, того гляди, убьет. Я сторонюсь. Сегодня утром входит один такой — скуластый, лобастый, угрюмый, ростом под потолок, в плечах сажень, да еще к тому же в шубе.
Ну, думаю, этот непременно убьет. — Оказалось, что это А(лександр) М(аксимович) С(имонов). Разговорились. Он служит членом в земской управе, директорствует на мельнице своего кузена, освещаемой электричеством, редактирует ≪Екатеринб(ургскую) неделю≫, цензируемую полицеймейстером бароном Таубе, женат, имеет двух детей, богатеет, толстеет, стареет и живет ≪основательно≫. Говорит, что скучать некогда. Советовал мне побывать в музее, на заводах, на приисках; я поблагодарил за совет. Пригласил он меня на завтрак вечеру чай пить; я пригласил его к себе обедать. Меня обедать он не пригласил и вообще не настаивал, чтобы я у него побывал…
…На улице снег, и я нарочно опустил занавеску на окне, чтобы не видеть этой азиатчины. Сижу и жду ответа из Тюмени на свою телеграмму. Телеграфировал я так: ≪Тюмень. Пароходство Курбатова. Ответ уплачен. Уведомьте, когда идет пассажирский пароход Томск≫ и т. д. От ответа зависит, поеду ли я на пароходе или же поскачу 1½ тысячи верст на лошадях, по распутице.
Всю ночь здесь бьют в чугунные доски на всех углах. Надо иметь чугунные головы, чтобы не сойти с ума от этих неумолкающих курантов. Сегодня попробовал сварить себе кофе: получилось матрасинское вино. Пил и только плечами пожимал…
Я вертел в руках пять простынь и не взял ни одной. Еду сегодня покупать резиновые калоши…
Ваш НОТО.
А. ЧЕХОВ.
