– Смотри, – прошептал Чак, и Джордж тоже обратил взгляд к небесам.
(Всё когда-нибудь происходит в последний раз.)
Высоко над ними, тихо, без шума одна за другой гасли звезды.
Артур Кларк
«Девять миллиардов имён бога»
Попасть сюда можно было лишь пару раз в году, когда петляющая горная речка, выбегавшая, казалось, прямо из монолитных скал, меняла своё извилистое русло. Если знать дорогу и не бояться за целостность машины, в этот недолгий период можно попасть в сказочное место. К озеру Безымянному.
По крайней мере, так его для себя назвал Андрей. Сколько он ни пытался выяснить его официальное название, так и не смог. На спутниковых снимках и картах оно выглядело как большой пруд или маленькое озерцо, спрятанное внутри крошечной горной долины.
«Наверное, – фантазировал Андрей, – миллионы лет назад здесь стояла огромная гора, и в неё попал метеорит, расколов её до основания. Он оставил в месте своего падения кратер, в котором и образовалось озеро». Других объяснений, как мог возникнуть водоём, со всех сторон наглухо закрытый острыми, словно зубья короны, скалами, он себе представить не мог.
Впервые он попал сюда лет двадцать назад, ещё ребёнком. Отец взял его на рыбалку, заставив пообещать, что он никому не скажет, куда именно они ездили. Мальчик согласился. Как же он, проживший в этих местах всё детство и, казалось, знавший здесь каждый уголок, был поражен, когда они с отцом неожиданно проехали прямо сквозь скалу и оказались на Безымянном озере.
– Смотри, сын, это только наше с тобой место, – произнёс отец, заглушив двигатель. Поражённый открывшимся видом, Андрей во все глаза смотрел по сторонам. Вода озера казалась тёмно-синей, почти чёрной из-за постоянной тени от плотно растущих по берегам деревьев. Скалы, закрывающие озеро от посторонних глаз, словно не раскрывшиеся до конца лепестки, нависали над водой, не позволяя ей свободно видеть небо.
– Это место силы, – сказал отец, увидев, как ребёнок удивленно крутит головой, разглядывая местность. – Наше место силы, – повторил он.
***
Андрей повернул в незаметный проход между скалами. Невидимый со стороны, он открывался лишь тем, кто знал, куда и когда смотреть. Дорога резко пошла вверх, колёса пробуксовывали на скользких влажных камнях, мелкая галька градом стучала по кузову. Несколько резких слепых поворотов, активная работа рулём и педалями – и внезапно скалы исчезли. Он выехал на небольшую площадку, покрытую травой с россыпью мелких камней. Казалось, кто-то неизвестный специально позаботился об удобной стоянке с красивым видом. От площадки до озера было метров двести. Андрей заглушил двигатель и несколько минут просто сидел в машине, наслаждаясь пейзажем. Потом, вспомнив про цель своего визита, достал из кармана телефон. Подсознательно он боялся, что вездесущая цивилизация когда-нибудь доберется и сюда. Каждый год он, словно паломник, выделял себе неделю, чтобы вернуться на родину и посетить место силы. Только здесь можно было по-настоящему отдохнуть, привести в порядок мысли, оставив все проблемы там, на большой земле. Глядя на экран смартфона, он невольно улыбнулся. Сигнала, как и в прошлом, и в позапрошлом, и во всех прочих годах не было. Значит, никаких звонков с работы. Никаких новостей, которые, даже пообещав себе не смотреть, всё равно читаешь перед сном. Никакого интернета и мессенджеров. Никакого внешнего мира. Совсем.
В современном мире одиночество не модно. Оно сразу становится объектом пристального внимания психологов и психоаналитиков. Всё ли в порядке с этим человеком? Почему он не хочет быть как все? Вести соцсети, слушать и обсуждать модные подкасты? Не болен ли он? Друзья и близкие, стоит тебе захотеть уединения и тишины, сразу предполагают самое худшее: депрессия, кризис среднего возраста и прочие ужасы. Даже спецслужбы могут заинтересоваться любителем одиночества – мол, не замышляешь ли ты, мил человек, какую-то пакость?
Вокруг современного человека постоянно что-то происходит. Реклама, музыка в наушниках, новые фильмы и книги. Разговоры, дорожное движение, в потоке которого нужно быть предельно внимательным. В этой круговерти абсолютно не остается времени услышать себя. Свои мысли. Свой внутренний голос.
А именно это и было необходимо Андрею. Все серьёзные решения и важные поступки он обдумывал здесь. Не торопясь. Глядя на воду и сосны. Кидая камешки и варя на костре уху из свежепойманной рыбы.
Выйдя из машины, он открыл багажник и стал не спеша разгружаться. Палатку он поставил метрах в десяти от воды, в тени пары раскидистых горных елей, непонятно как затесавшихся в сосновый лес. Ещё в свои прошлые приезды он подрезал нижние ветви, и теперь выросшие деревья образовали плотный тенистый шатёр над палаткой. Надул лодку. Хотел было поставить на неё мотор, но передумал, внезапно поняв, что такую тишину просто грех портить шумом двигателя. «Вёслами обойдусь», – решил Андрей, задвигая мотор обратно в багажник.
Обустроив лагерь, он набрал из озера воды. Вскипятив её на маленькой походной плитке и заварив кофе, он добавил туда несколько граммов коньяка. Исключительно для вкуса.
– Ну, здравствуй, Безымянное! – произнёс он, салютуя кружкой озеру.
Осталось соблюсти ещё одну традицию. Андрей медленно, смакуя каждый глоток чёрной, крепкой до горечи жидкости, допил кофе, резко встал, скинул с себя всю одежду и побежал в воду.
Горное озеро обожгло кожу смесью огня и льда. Андрей нырнул в воду с головой и плыл, пока в груди не стало больно от нехватки воздуха. Упрямо сделав ещё несколько гребков, он почувствовал, что больше не может: организм в панике требовал кислорода, а перед глазами поплыли цветные пятна. Лишь тогда он наконец вынырнул и жадно вдохнул свежий живительный воздух. Сердце билось так сильно, что, казалось, именно оно гонит волны по озёрной глади. В груди и на коже горел огонь.
– Э-ге-гей!! – крикнул Андрей и счастливо засмеялся. Отпуск начался!
Он немного полежал на спине, лениво подгребая руками, потом вновь перевернулся на живот и мощными гребками поплыл вдоль берега. Вылез из воды лишь часа через полтора, когда мышцы стало ломить от напряжения. Завернувшись в длинный махровый халат (да, он любил отдыхать с комфортом даже в дикой природе), мужчина, побродив между прибрежных деревьев, набрал хвороста и развёл костёр.
Ловить рыбу было лень, поэтому он сварил себе на ужин гречку с тушёнкой, поел и, счастливый от усталости, еле забрался в палатку. Едва успев застегнуть молнию спальника, Андрей уснул.
***
Проснулся Андрей от внезапно охватившего его неясного страха. Снаружи ещё царила предрассветная тьма, изредка разрываемая отблесками далеких молний. Где-то шла гроза, но до Безымянного озера доходили лишь её отзвуки и редкие вспышки зарниц, словно кто-то огромный там, за горизонтом решил сфотографировать землю сверху. Андрей вышел из палатки и огляделся. В сумраке озеро казалось огромным чернильным пятном. Небольшой дождь накрапывал, шурша по его еловому шатру, не в силах добраться до палатки. Мужчина стоял, глядя в темноту и пытаясь понять, что его испугало. Ночные птицы, ветер, гроза, шум дождя… все звуки были привычными и не могли встревожить привыкшего ночевать на природе человека. Но что-то было не так. Равномерный стук, словно бьют большим, но мягким предметом по земле. Бум! Пауза, и снова – бум! Между ударами слышалось шипение. «Ш-ш-ш…» – и тишина. Потом снова: «Бум! Ш-ш-ш…»
Сам по себе звук не страшил, но то, что Андрей не понимал, откуда он исходит, его нервировало. Он дошёл до машины, освещая себе путь налобным фонариком, и достал из багажника ружьё. Переломив стволы, он проверил патроны и пошёл в сторону озера, ориентируясь на звук.
Обнаружив источник странных ударов и шорохов, он рассмеялся. Загадка решалась на удивление просто. Ночью поднялись волны, и лодка, оставленная в воде и удерживаемая лишь привязанной к прибрежному камню верёвкой, билась о берег, издавая так смутивший Андрея звук. А шипение … он поначалу даже удивился, что не опознал столь привычный и знакомый шорох волн. Он много раз бывал на море, слушал звук прибоя и, казалось мог его отличить с закрытыми глазами, – но сейчас почему-то не узнал. Странно. Андрей с облегчением закинул ружьё за спину и хотел уже вернуться в палатку досыпать, как внезапно замер, пораженный мыслью: «Откуда здесь взяться прибою? И вообще волнам? Озеро слишком маленькое. Максимум, что здесь бывает, – рябь от ветра».
Андрей вглядывался в озеро, пытаясь увидеть в робком предутреннем свете источник волнения. Но его усилия были бесполезны: взгляд не проникал в темноту дальше чем на несколько метров. Он видел какое-то движение, но было ли оно реальностью или иллюзией, вызванной отсутствием информации, он не знал.
Внезапно сверкнула молния, и моментально вслед за ней ударил гром. Гроза разразилась прямо над головой. С неба хлынул противный холодный ливень. Андрей побежал прятаться под деревья, по пути вдруг осознав, что в момент вспышки озеро на миг предстало перед его взглядом ясно, как днём. И в этот миг в самом его центре он на мгновение увидел огромную чёрную воронку. Но это была не знакомая по фильмам воронка смерча, втягивающая всё в себя. Наоборот, она словно раскручивала воду, и именно от неё шли волны, разбивающиеся о берег.
Зайдя в палатку, Андрей зажёг плитку и согрел себе кофе. Щедро плеснув в него коньяка, он сел по-турецки и, медленно поцеживая крепкую и ароматную жидкость, пришёл к выводу, что воронка ему почудилась. В животе потихоньку теплело, на улице занимался рассвет, и ночные страхи стали казаться нелепыми.
«Ну какая, в самом деле, воронка? Волны? Скорее всего, перед грозой что-нибудь меняется в атмосфере, это и вызывает волнение воды. Когда вернусь, надо будет погуглить», – подумал Андрей. Допив кофе, он снова залез в спальник. Дождь снаружи убаюкивал, и, пару минут поразмыслив о том, как же он зависим от интернета, и что стоило ему немного испугаться, тот ему сразу понадобился, Андрей заснул.
***
Утром он проснулся в отличном настроении. Солнце, вопреки ночной непогоде, светило так ярко, что вода казалось голубовато-зелёной, почти прозрачной. Ночные страхи казались смешными и нелепыми. Покончив с утренними процедурами, Андрей позавтракал и загрузил в лодку удочки и снасти. На сегодня он запланировал рыбалку, и, конечно, уха на ужин значилась обязательным пунктом программы.
Отплыв немного от берега, он закинул удочки и, откинувшись на упругий борт лодки, прикрыл глаза. «Хорошо, – думал он. –Тишина, покой». Ветерок приятно холодил нагретую жарким, несмотря на раннее утро, солнцем кожу. Вода с тихим шелестом плескалась о борта лодки, поневоле вызывая воспоминания о ночных страхах.
Открыв глаза, мужчина лениво посмотрел на удочку, перевел взгляд на вторую… тишина. Поплавок ровно лежит на воде, изредка покачиваясь на волнах. «М-да, – подумал Андрей. – Хочется, конечно, окунька, но я бы и от щучки не отказался. Поменяю, пожалуй, место».
Не собирая снасти, он сел на весла и тихонько поплыл, высматривая, где лучше остановиться. Сам того не осознавая, он понемногу приближался к тому месту, где ночью ему привиделся странный смерч.
Внезапно поплавок спиннинга ушёл под воду. Удилище резко изогнулось: на крючок явно попался кто-то крупный. Андрей бросил весла и, схватив удилище, стал понемногу подтягивать леску, аккуратно работая катушкой, чтобы помешать добыче сорваться. Поначалу леска шла так туго, что Андрей уже представлял себе рыбину килограммов на десять, но в какой-то момент натяжение внезапно ослабло, и удилище распрямилось.
Андрей громко выругался. Сорвалась. Он стал сматывать катушку. Леска шла легко, но с небольшим усилием, словно на крючке всё-таки что-то было. Он с интересом смотрел на воду, ожидая появления блесны. Вот уже на поверхности появились пузырьки: добыча была совсем рядом. Наконец, полностью смотав леску, Андрей с удивлением увидел странный тёмный предмет. Сняв его с крючка, Андрей внимательно рассмотрел свой улов.
Больше всего предмет походил на небольшую матово-чёрную шкатулку. Довольно увесистую: мужчина мимолётно удивился тому, как ему удалось так легко вытянуть её из воды. Стенки покрыты непонятными узорами. То ли иероглифы, то ли древние руны. Андрей в этом не разбирался, лишь смутно помнил что-то о древних письменах из фильмов канала «Дискавери». Он попытался открыть находку, но с удивлением обнаружил, что не может найти крышку. Шкатулка словно была отлита из цельного камня. Впрочем, материал тоже был странным. Немного покрутив добычу в руках, он решил, что, наверное, это не коробка, а камень или кирпич, украшенный письменами. «Вернусь, надо будет специалистам показать. Вдруг я наткнулся на остатки древней цивилизации», – подумал Андрей, глядя на загадочные знаки, покрывавшие всю поверхность шкатулки, или что бы там ни было у него в руках. «Хотя в этом случае придется рассказать, откуда она у меня, а может, и показать сюда дорогу», – на этой мысли он уже было решился забросить странный предмет обратно в воду, но любопытство пересилило, и он положил его на дно лодки. «Вечером решу, что с этим делать. Пока надо бы просто порыбачить», – решил он и вновь закинул спиннинг в воду.
Андрей действительно вспомнил про находку лишь поздним вечером. Днём до странной шкатулки просто не доходили руки. Сначала наловил рыбы: клёв всё-таки пошёл, и он вытащил пару щук килограмма по полтора и несколько окуньков. Мелочь он отпустил обратно в озеро, а крупная рыба пошла на уху. Кроме того, ему пришлось несколько часов провозиться с лодкой. Правый баллон слегка подтравливал воздух, видимо, во время ночной болтанки лодка наткнулась на острый камень. Так что Андрею пришлось немало повозиться с заплаткой. Покончив, наконец, с делами, он сварил на костре потрясающую уху – с золотистым бульоном и потрясающим ароматом рыбы и немного костра от правильно затушенной в котелке головни. Андрей точно знал момент, когда нужно вытащить горящее полено из огня и опустить его в кипящее варево. Чуть раньше или позже – и уха будет испорчена, провоняет гарью, или угольки будут скрипеть на зубах. А у него супчик всегда удавался. Достав из озера бутылку водки, загодя убранную охладиться, он открутил пробку и налил в стакан ровно сто граммов. Взяв в другую руку половник, он наполнил его ухой. Сделав глубокий вдох, словно перед заплывом, Андрей опрокинул водку в рот и, дождавшись, пока спиртное упадёт в желудок, разлившись там огнём, сделал большой глоток ухи прямо из половника. На мгновение замер, прислушиваясь к своим ощущениям, после чего громко выдохнул:
– Идеально.
Убрав бутылку обратно в озеро прохлаждаться, он налил суп в металлическую походную тарелку, отрезал несколько толстых ломтей чёрного хлеба и, посолив их, сел ужинать. Ел он неторопливо, стараясь насладиться каждым кусочком. Наконец, покончив с трапезой, мужчина сполоснул посуду в озере и, подкинув немного хвороста в костёр, задумчиво посмотрел перед собой. Всё задуманное на сегодня он сделал, но спать явно было рановато. Конечно, можно было почитать, благо, он взял с собой несколько книг, которые долгое время откладывал на потом. В этот момент он вспомнил про шкатулку. Достав находку из палатки, Андрей стал крутить её в руках, поднося ближе к огню, чтобы рассмотреть более детально.
«Странно», – подумал он, вглядываясь в узоры, покрывающие стенки. Если днём письмена показались ему совершенно незнакомыми, то сейчас рисунок приобрёл некий смысл. Он тщательно рассматривал его, пытаясь понять смысл необычного орнамента, и внезапно заметил несколько кириллических букв. «Неужели здесь что-то написано по-русски?» – подумал Андрей. Но, не успел он удивиться своему открытию, как услышал голос. Женский. Он шёл прямиком из шкатулки и, казалось, минуя уши, звучал у него прямо в голове.
– Меня зовут Леа Красса, и я хочу рассказать вам о том, как я уничтожила мой мир, – голос из коробки звучал так ясно и четко, словно невидимая собеседница сидела в паре шагов от Андрея.
– Здравствуйте… я Андрей… – промямлил он растерянно, абсолютно не понимая, что происходит. Розыгрыш? Но кто мог его так разыграть, а главное, зачем? Мужчина снова повертел шкатулку и даже зачем-то постучал по ней костяшками пальцев. Но она по-прежнему походила на цельный камень. Пока Андрей крутил странный предмет в руках, голос молчал. Мужчина снова пристально осмотрел узоры на стенках шкатулки. Русских букв, кажется, стало больше, решил он после внимательного изучения.
– Меня зовут Леа Красса, – вновь зазвучал голос у него в голове. – Я хочу рассказать вам о том, как я уничтожила мой мир, – повторила невидимая собеседница. На этот раз Андрей отвечать не стал, а, поставив коробку на камень перед собой, сел поближе и стал смотреть на неё. Взгляд бегал по узору на стенке, цепляясь за возникающие тут и там вроде бы знакомые символы. – Меня зовут Леа Красса, – вновь заговорила женщина. – И вот моя история.
***
– Началось всё, как обычно, с военных. Их система комплексной орбитальной безопасности, наблюдавшая за всем, что летает на околоземной орбите, – начиная от космического мусора и заканчивая метеоритами, – обнаружила аномалию. Точнее, сначала обнаружили небольшой кусочек чего-то странного там, где его не должно было быть. Начали выяснять, что это. Обломок спутника, кусок обшивки космического корабля, не сгоревший в атмосфере, камень, залетевший к нам из далёкого космоса? По сигналам радаров этого не поймешь. Скорее всего, аномалию просто добавили бы на карту объектов, вращающихся вокруг Земли, если бы она внезапно не сменила орбиту. Просто резко переместилась на несколько километров вверх. Пока внизу соображали, что и как, аномалия вновь несколько раз изменила своё положение, доказав тем самым, что имеет искусственное происхождение. Обломки ведь не обладают способностью к самостоятельным изменениям положения в пространстве. Естественно, военные предположили, что это искусственный спутник, запущенный со шпионскими целями конкурентами с другого полушария. Аномалию решили не сбивать, а снять с орбиты для дальнейшего изучения. В обстановке полной секретности снарядили специальный аппарат для перехвата и доставки на землю таинственного объекта. Военных очень заинтересовали быстрые передвижения спутника конкурентов, и они просто с ума сходили от возможных технических характеристик двигателей неизвестного аппарата.
Какого же было их изумление, когда перехватчик вывел на экраны изображение спутника-шпиона. Вместо ощетинившегося антеннами и батареями космического аппарата перед их глазами возник… кирпич – говорят, именно это слово произнес кто-то из наблюдавших за перехватом аномалии. Это был небольшой черный параллелепипед размером чуть больше кирпича. Никаких двигателей, антенн или чего-то подобного на нем не было. Лишь в центре одной из граней красовался круглый ярко-красный выступ. Аномалия выглядела столь явно внеземной, что военные долго совещались по поводу того, не может ли это быть провокацией с другого полушария и стоит ли так сразу хватать эту штуку и тащить к себе.
В итоге они всё-таки решили снять предмет с орбиты, но исследовать его в отдаленном месте горного Ала-Атайского края. Так аномалия и попала ко мне в лабораторию.
Выбор именно этого места казался очевидным по нескольким причинам. Это один самых засекреченных объектов в восточном полушарии. Раньше здесь занимались исследованиями биологического оружия. Исследовательский комплекс располагался внутри закрытой горной долины. И если бы предмет оказался не инопланетной находкой, а оружием конкурентов, вряд ли кто-то смог бы вытащить его за границу острых скал, со всех сторон защищающих нашу лабораторию.
***
Андрей открыл глаза. Голос ещё звучал в голове, но становился всё тише и тише. Мужчина лежал в палатке, закутавшись в спальник. За окном брезжил рассвет, утреннее пение птиц сообщало о том, что наступил новый день. Он недоуменно покрутил головой по сторонам. У него не осталось никаких воспоминаний о том, как он ложился. Выйдя из палатки, он увидел погасший костёр и стоящую рядом шкатулку.
Взяв артефакт в руки, Андрей вновь внимательно осмотрел узоры, украшающие стенки. Ни одной русской буквы, никаких знакомых символов. Просто ряды непонятных значков. «Ну ладно, горный Ала-Атай –, это, наверное, Горноалтайск, – решил после недолгих размышлений Андрей. – Озеро, скалы… закрытый научный комплекс…Понятно, чем навеяло. А вот Леа Красса… конкуренты из разных полушарий…Кажется, я вчера слишком устал, и алкоголь подействовал сильнее, чем обычно», – решительно заключил мужчина, ставя шкатулку обратно на камень. Голос в голове постепенно затихал, словно очень яркий сон, который ты, кажется, помнишь во всех деталях, но стоит попробовать вернуться к нему – и он распадается на несвязные фрагменты.
Андрей скептически хмыкнул, раздумывая о причудах сознания, и побежал к озеру. С разбегу прыгнув в холодную утреннюю воду, он проплыл несколько кругов, разгоняя застоявшуюся за ночь кровь по телу, а потом стал шумно плескаться у берега. Странный сон про учёного с другой Земли постепенно стирался из памяти.
Позавтракав и выпив пару кружек крепкого кофе, он совершенно забыл о странном сне и решил ещё порыбачить. Сегодня тишина, нарушаемая лишь звуками природы, почему-то не приводила его в восторг, и он решил поставить на лодку мотор. Медленно проплывая вдоль берега под негромкое уютное рычание двигателя, Андрей высматривал, где стоит остановиться и забросить удочки. Не то чтобы он искал какое-то особенное место. Он не верил в приметы и суеверия, к которым так склонны многие рыбаки. Просто ждал, пока внутренний голос скажет ему: «Здесь!»
Он уже довольно долго тащился вдоль берега, разглядывая густой сосновый лес, подошедший к самой воде, но достаточно уютный уголок никак не попадался. Наконец мужчина плюнул и крутанул ручку газа. Мотор взревел, лодка встала на дыбы, и Андрей рванул к середине озера, решив, что оттуда сможет разглядеть своё идеальное место – или уж закинет удочки прямо там. По какой-то причине сегодня рыбалка не приносила привычного удовольствия, которое Андрей именовал душевной нирваной.
Достигнув цели, он заглушил двигатель и огляделся по сторонам. Берега едва виднелись, покрытые лёгким, как кисея, туманом. Казалось, он уплыл далеко-далеко, на край Вселенной.
Андрей забросил удочки, но вместо того, чтобы наблюдать за поплавком, достал из рюкзака компактный бинокль и стал разглядывать окрестности. Если бы его спросили, зачем он это делает, он вряд ли бы нашёл, что ответить. Он был на сто процентов уверен, что он здесь один, но какой-то тоненький голосок внутри зудел назойливым комаром: «Леа Красса тоже здесь! Она точно здесь! Тебе просто надо её увидеть!»
Рыба не клевала, лодку постепенно сносило к берегу, и рыбак перевел взгляд на свой лагерь. Ничего интересного. Машина стояла на своём месте, как и палатка, у входа в которую виднелся камень со стоящей на нём шкатулкой. Немного дымится кострище. Приятная сердцу и глазу картина дома, ждущего возвращения хозяина.
Андрей улыбнулся и отнял бинокль от лица. В животе слегка заурчало. «Кажется, пришло время обеда… или ужина», – подумал он. Солнце уже давно прошло зенит и понемногу клонилось к закату. «Сколько же времени прошло, а я даже не заметил», – удивился мужчина, заводя мотор и направляя лодку к берегу. «Разве шкатулка не стояла на камне около костра?» – мелькнула мысль. «Андрей, не превращайся в параноика, ты не в фильме ужасов! – тут же одернул себя он, глуша двигатель и швартуя лодку. –Сейчас поужинаешь, и всё пройдёт!»
Готовить было лень, он развёл костёр и согрел в котелке остатки вчерашней ухи. Аппетита не было, настроение тоже было какое-то подавленное. Он хотел уже пойти спать, как взглядом наткнулся на камень у входа. Он не смог бы войти в палатку, не прикоснувшись к шкатулке.
– Да что со мной, в конце концов, такое! – раздражённо произнёс он вслух. Голос был неожиданно хриплым, точно простуженным. – Неужели я боюсь какого-то камня?
Он сходил к озеру и, достав из воды бутылку, сделал несколько больших глотков, в глубине души сам удивляясь своему поведению. Потом подбросил в костёр дров и, решительно сняв шкатулку с камня у входа в палатку, переставил её ближе к огню.
«Так её видно лучше будет», – решил он, забираясь в палатку и укутываясь в спальник. Артефакт действительно смотрелся великолепно. Подсвеченные пламенем узоры словно ожили, по стенкам шкатулки побежали тени, превращая таинственные письмена в слова, а затем и снова в голос.
***
– Мы дали предмету кодовое название «Кирпич», – продолжила свою историю Леа Красса. –и стали его изучать. Кирпич вёл себя настолько странно, что уже после первой серии тестов мои коллеги готовы были поставить своё жалование за год против старого лотерейного билета, что артефакт – не происки конкурентов.
Например, он мог неожиданно поменять вес. К примеру, весы могли показать, что он весит полтора килограмма, а спустя секунду его вес уже приближался к четырем центнерам, но при этом его мог взять в руки и поднять любой техник. Его можно было снять на пленочный фотоаппарат или на кинокамеру столетней давности, но современные средства аудио- и видеозаписи его не видели. Или видели… В зависимости от… мы не знали, от чего это зависит. У него произвольно появлялось магнитное или электрическое поле, которое исчезало прямо в процессе измерений. Чем больше мы его исследовали, тем больше становилось вопросов, и при этом мы не находили ни одного ответа.
Вначале робко, а потом всё чаще и чаще стали звучать слова «инопланетный», «внеземного происхождения», «продукт иного разума». Мы уже не представляли, с какой стороны подойти к Кирпичу, чтобы хоть немного приоткрыть его тайны.
Леа Красса надолго замолчала, и Андрей вынырнул из её реальности обратно в свою. Он осмотрелся. Угли костра еле мерцали, но их отблесков ещё хватало, чтобы осветить инопланетный Кирпич. Он стоял на камне, чёрным прямоугольником выделяясь на фоне звёздного неба. «Почему я назвал артефакт шкатулкой? – подумал Андрей, глядя на параллелепипед. – Это же точно кирпич!»
Внезапно что-то изменилось на поверхности Кирпича, и в голове у Андрея вновь зазвучал голос Леа.
– Однажды я осталась в комплексе совершенно одна. Конечно, не считая солдат охраны, но они всегда оставались снаружи, за пределами скал, окружавших долину. Все учёные уже покинули лабораторию: впереди было несколько праздничных дней, и сотрудники разъехались по домам, торопясь провести выходные с семьями. Мне ехать было некуда и не к кому, поэтому я осталась в одиночестве. Точнее, наедине с загадочным инопланетным артефактом.
Сидя вечером за мониторами, я в очередной раз просматривала отчёты коллег и не могла найти ничего, что укладывалось бы хоть в какие-то логические рамки.
На одном из мониторов было выведено изображение зала, в котором стоял Кирпич. Сегодня он вел себя тихо. Не менял вес и температуру, не вызывал возмущение электромагнитных полей, не светился во всевозможных спектрах, недоступных человеческому глазу. В общем, на экране я наблюдала обычный кирпич с небольшим выступающим цилиндром на одной из сторон.
«Как же мне тебя исследовать? – спросила я, глядя в монитор. – Ведь ты даже не даешь взять у тебя образец!» Действительно, все попытки отколоть, высверлить или соскоблить и проанализировать материал, из которого был сделан артефакт, оканчивались неудачей.
Я смотрела в монитор, размышляя, что же ещё можно предпринять, как внезапно поверхность Кирпича словно вскипела и на несколько секунд покрылась пузырями. Я не успела даже подумать, что происходит, как несколько пузырей оторвались от артефакта и упали на пол. Кирпич, словно услышав мои мысли, дал образцы материи.
Надев защитный костюм, я практически бегом спустилась вниз, в лабораторию, где стоял артефакт. Еле дождавшись, пока стерилизационная камера закончит свою работу, я стояла у стеклянной двери и буквально пожирала глазами комочки материи, лежавшие на полу. Материи, как я теперь уже была совершенно уверена, из другого мира.
Наконец процедура дезинфекции закончилась, и замок щелкнул, впуская меня внутрь. Я подбежала к постаменту, на котором стоял объект, и, присев на корточки, схватила упавшие на пол пузыри. О чем в тот момент я думала, хватая непонятное вещество с другой планеты, наверняка спросите вы? Я не знаю. Наверное, о том, что это первый контакт – или хотя бы реакция. На что? Я ещё не могла сформулировать мысль, но подсознательно уже понимала, что нужно сделать, чтобы контакт состоялся.
Маленькие, не больше вишни, сферы лежали у меня в ладони, невесомые и ощутимо горячие. Жар, идущий от них, ощущался даже сквозь толстую прорезиненную ткань перчаток. Глядя на них сквозь стекло шлема, я внезапно поняла, что надо сделать.
Я сняла защитный костюм и, взяв одну из сфер голой рукой, зажала её в ладони. На мгновение мне показалось, что я обожглась или меня пронзил электрический разряд. Боль была невыносимой. Я закричала так, что если бы хоть кто-то, кроме меня, оставался в комплексе, то он услышал бы мой крик. На некоторое время я, видимо, потеряла сознание, потому что, когда я пришла в себя, я уже сидела за столом и заполняла лабораторный журнал. Ко мне внезапно пришло понимание происходящего.
«Что может быть общего у разных цивилизаций, существующих на невероятном отдалении друг от друга? Математика? Химия? Слишком сложно. Нужно что-то, способное передавать набор информации в той форме, которую способна понять принимающая сторона. Но здесь снова возникает вопрос. Что именно вы хотите сказать, и как вас услышат? Например, если вы слизень и проводите всю жизнь в картофельной грядке, а ваш собеседник – разумный газ, как вы ему объясните, что такое осень?» – было написано в журнале моей рукой. Я на мгновение задумалась над написанным, а моя рука сама продолжала выводить слова ровным аккуратным почерком привыкшего много писать человека. Моим почерком.
«Материя, которая способна впитывать ваши мысли и трансформировать их в образы собеседника – единственный способ связи для столь разных существ. Необходимо создать такую материю и наделить её собственным разумом, чтобы она могла служить переводчиком. Ведь только побывав в разуме обеих существ, она способна…»
Я перестала писать, но уже понимала, что должно последовать дальше.
Посмотрев на сферы, я закрыла глаза и представила на их месте артефакт. Открыв глаза, я увидела перед собой ещё один Кирпич. Единственное отличие от оригинала заключалось в том, что его стенка была покрыта тонкой вязью, в которой без труда можно было различить то, что я только что написала в тетрадь.
Я внимательно рассматривала его: сначала просто поставила на стол и обошла со всех сторон, а потом, наплевав на все правила и инструкции, взяла его в руки и повертела перед глазами. Наконец, не заметив ничего необычного (насколько это вообще было возможно в данной ситуации), я поставила его на постамент рядом с оригиналом. И сразу различие бросилось мне в глаза.
У «Отпрыска», как я решила для себя называть копию, не было выступающего красного цилиндра.
«Может быть, это разумные виды, и это девочка? А цилиндры есть лишь у мальчиков?» – мелькнула шальная мысль, которую я, хихикнув, отбросила. Впрочем, по зрелом размышлении, такой вывод имел право на существование, внезапно подумала я, рассматривая Кирпич и его Отпрыска.
Протянув руку к Кирпичу, я осторожно дотронулась до ребристой, покрытой таинственными узорами поверхности. Она внезапно оказалась приятно тёплой на ощупь. Словно гладишь черепаху, долго лежавшую на солнце.
– Ну что же ты, дружок, –ласково произнесла я, – открой мне свои секреты, не бойся!
В голове раздался холодный, словно металлический голос: «Как ты думаешь, что необходимо выяснить в первую очередь при контакте с новой расой?» – голос замолчал и в голове раздался тихий шелест, словно помехи в эфире. Да-да. Именно в голове. Я была уверена, что голос невозможно услышать или записать ни одним из имевшихся в комплексе приборов.
Я так растерялась, что не сразу поняла: голос задал мне вопрос. И сам контакт уже состоялся.
– Агрессия? – неуверенно произнесла я, не понимая, слышит ли меня неведомый и невидимый собеседник и как с ним вообще следует разговаривать. Быть может, он читает мысли, и тогда нужно думать…
«Есть такое животное – собака, – продолжил некто у меня в голове. – Если она видит что-то новое, неизвестное ей до этого, она часто проявляет любопытство. Трогает предмет лапой. Лает на него. И если цель её интереса не отвечает явной угрозой, то собака просто из любопытства пытается её укусить, – голос сделал паузу, словно давая мне время подумать или набрать воздуха. – Она считает это игрой, совершенно не осознавая, что предмет, с которым она играет, может оказаться столь хрупким, что погибнет даже не от клыков, а от звука лая. Поэтому при контакте в первую очередь мы стараемся выяснить уровень любопытства».
Голос замолчал. Я покрутила Кирпич в руках, гладя его по стенкам, пытаясь транслировать ему свои мысли. Говорила с ним вслух, подносила к нему Отпрыска. Но всё было бесполезно. Голос больше не возникал в моей голове. В какой-то момент я начала думать, что сошла с ума, и это была всего лишь слуховая галлюцинация. Единственным доказательством контакта были мои записи, думала я. Вернее, сделанные моей рукой.
Но ведь ещё появился Отпрыск! Я почти бегом поднялась в свой кабинет, чтобы проверить записи с камер наблюдения. На моё счастье на мониторе было чётко видно и появление пузырей, и трансформация их в Отпрыска. Мой разговор с артефактом, к сожалению, в записи впечатления не производил. Со стороны казалось, что я просто что-то записываю в лабораторный журнал, положив руку на артефакт.
Проверив записи, я решила, что утро вечера продуктивней, и отправилась спать. Устроилась я прямо в кабинете, на диване, повернувшись так, чтобы мониторы, на которых была видна лаборатория, всё время находились в моём поле зрения.
Уснуть не получалось, и я разглядывала Кирпич. Мне показалось, что он изменился. Вскочив, я вывела на экран его фотоизображение, сделанное несколько часов назад. Сравнив снимки, я с удивлением увидела, что красный цилиндр теперь немного утолщался в верхней части, а его цвет стал более насыщенным.
Я решила, что сейчас произойдёт ещё одно разделение и трансформация материи в средство связи.
«Какая удивительная технология, – думала я. – Возможно, если в первый раз сформировался Отпрыск, который они использовали для телепатической связи, то сейчас они устанавливают видеоканал. Я установлю первый в истории человечества контакт лицом к лицу с другой цивилизацией». Как же я была наивна…
***
Леа Красса вздохнула, и Андрей открыл глаза. Он по-прежнему лежал в палатке. Шкатулка стояла на камне. Единственное отличие от предыдущего утра состояло в том, что он прекрасно, в мельчайших деталях помнил рассказ учёной. И сегодняшний, и вчерашний, который тоже неожиданно всплыл в памяти.
Рассказ прервался на самом интересном месте. Он выбрался из палатки и, сходив за хворостом, подкинул его в огонь. Пламя разгорелось. При дневном свете шкатулка выглядела словно обычный камень. Он гладил её, вертел в руках, пытался говорить и даже, закрывая глаза, делал страшное лицо, посылая мысли. По крайней мере, старался это делать. Но всё было бесполезно. Ответов не было.
– Чёртова Шахерезада, приходит со своими сказками только по ночам, – проворчал Андрей, снова поставив несчастную шкатулку на ровный как стол камень. «Хм, а разве этот булыжник и раньше был таким идеально гладким?» – подумал мужчина, но сразу откинул эту мысль, подумав о том, что инопланетный артефакт, не иначе, выкинули в озеро каким-то порталом. Андрей любил фантастику, и теории о множественности параллельных миров казались ему особенно интересными. Но неожиданно ставший совершенно плоским камень под артефактом, явившимся, как он теперь был уверен, из другого мира, не вписывался даже в эти излишне смелые гипотезы. «История, похоже, подходит к концу. Всё равно у меня осталась только одна ночь. Узнаю, чем всё закончилось, а потом надо тащить эту штуку к учёным. Настоящим. Физикам там, или химикам. В общем, к таким, чтобы смогли разобраться с ней», – решил Андрей.
День в ожидании вечера тянулся невыносимо медленно. Отдыхать и наслаждаться покоем и рыбалкой не получалось. Всё валилось из рук. Он попробовал поплавать – свело ногу. Вода оказалась непривычно холодной даже для горного озера. Пытался рыбачить, чтобы успокоить нервы, но и здесь не повезло: огромная щука, которую он почти достал из воды, в последний момент оборвала леску и скрылась в глубине. Поплавки же лишь дразнили его. Они то и дело ныряли, но, дергая удочку, Андрей с разочарованием видел голый крючок.
Вернувшись в лагерь, мужчина долго бродил по лесу, набирая солидный запас хвороста, и даже притащил несколько сухих сосен. Напилив дров, он с удовлетворением посмотрел на результаты работы. Теперь костёр будет гореть всю ночь, и повествование Леа Крассы точно не прервётся по техническим причинам.
Солнце ещё никогда не садилось так долго. В какой-то момент Андрею даже показалось, что оно зацепилось за края скал, окружавших его озеро, и никак не может сползти с них. Наконец последние розовые облака исчезли, и в небе ярко засверкали звезды. Андрей только и ждал этого момента. Он развёл костёр побольше, чтобы шкатулка была хорошо видна в свете пламени. В палатку он уходить не стал, вместо этого сев как можно ближе к камню, на котором стоял артефакт. Он расположился примерно в метре от Кирпича. Сидеть ближе было слишком жарко, но и с такого расстояния Андрей прекрасно видел узоры, оживавшие под отблесками пламени.
– Я вбежала в лабораторию, так быстро, как только могла, пренебрегая всеми процедурами безопасности. Не надевая костюм и не проходя дезинфекцию. Лишь бы только поскорее взять в руки новый Отпрыск и увидеть его трансформацию, – голос Леа Красса уже привычно зазвучал в голове. Казалось, в нём появилось больше интонаций, красок, чувств. Андрею померещилось, что она жутко разочарована тем финалом истории, который ей предстояло рассказать.
– Кирпич не покрывался пузырями, не издавал звуков и не менял цвет. Мельком глянув на мониторы, окружавшие его, я увидела, что он пребывает в состоянии абсолютного покоя. Он вновь не имел веса, температуры и прочих характеристик физического объекта.
Но нечто в его облике изменилось. Он стал похож на чёрную коробку с красной кнопкой наверху. Увидев его, я не знала, смеяться мне или плакать. Красный цилиндр изменил свою форму, немного вытянувшись вверх и отрастив плоское утолщение на поверхности. Больше всего оно напоминало кнопку. Да, артефакт превратился в коробку с красной кнопкой, похожей на те, что ставят на механизмах для их экстренной остановки.
– Ты инопланетный механизм или межгалактический стоп-кран? – спросила я Кирпич, подойдя ближе. Естественно, артефакт мне не ответил, однако я заметила буквы на кнопке. Обычно на таких штуках пишут «Стоп». Ведь красный цвет для нас – это цвет опасности. Цвет предупреждения.
И действительно, на этой кнопке по верхней окружности возникала и исчезала надпись «НЕ НАЖИМАТЬ!»
«Бред! Какой-то бред!!! – мысли в голове носились, словно снежинки по ветру. – Какой смысл присылать устройство для контакта и писать на нём «Не нажимать!»? Возможно, трудности перевода? Но красная кнопка ведь означает опасность? А если в их мире красный – это, наоборот, спокойствие и уверенность? Как у нас зелёный? Что мне делать?» Я понимала, что наилучшим выходом будет дождаться возвращения коллег и уже потом принять решение. Но, видимо, близость инопланетного артефакта влияла на меня не лучшим образом. По крайней мере, сейчас я только в этом могу найти себе оправдание.
Я положила ладонь на кнопку. Она была тёплой, приятной на ощупь и слегка пульсировала под тяжестью руки, словно живая. Почему-то я была абсолютно уверена, что, нажми я кнопку, ничего страшного не произойдет. Ведь, думала я, она именно для того и была прислана на нашу планету!
Я слегка надавила на кнопку ладонью, но ничего не произошло. Пришлось приложить больше усилий. Наконец, преодолев сопротивление, я ощутила, как цилиндр пошёл вниз. Он втягивался внутрь кирпича очень медленно, на несколько миллиметров в минуту. По мере того, как кнопка входила в артефакт, надпись на ней исчезала.
«Я оказалась права», – решила я. Моей радости не было предела. Если бы мои коллеги вернулись, вряд ли бы мне разрешили это сделать. А так я рискнула – и выиграла. Кнопка с тихим щелчком полностью вошла внутрь Кирпича, и на ней стали вновь проявляться буквы.
«Наконец-то полноценный контакт!» – думала я, внимательно глядя на символы, медленно складывающиеся в слова.
«Дети обезьян», – смогла я наконец прочитать первые два слова. Но дальше буквы проявлялись в случайном порядке, и сразу прочитать слова не получалось.
«Они знают о теории эволюции! – подумала я. – Значит, их мышление, возможно, сходно с нашим!»
Я не успела развить свою мысль. Символы ещё возникали на поверхности артефакта, но я уже на них не смотрела. Меня отвлёк рёв сирены. Аварийное оповещение срабатывало лишь в самом крайнем случае.
«Неужели конкуренты пронюхали про артефакт и решили напасть на комплекс?» –подумала я и пошла наверх. Внутри комплекса в случае нападения оставаться запрещалось. Немного подумав, я решила забрать с собой Кирпич и, положив его в обычную коробку из-под бумаги, понесла наверх. Вряд ли конкуренты, даже если их спецназ сможет высадиться здесь, будут искать его там. Наверняка они предпочтут перерыть все секретные помещения комплекса.
Наверху меня встретил странный голубоватый свет, льющийся с неба. Подняв глаза, я была готова увидеть всё что угодно. Летающие корабли конкурентов с другого полушария. Тысячи парашютных куполов, затмевающих свет. Войну…
В небе не было солнца. На его месте чернел небольшой круг, от которого и исходил этот странный свет. Идеально круглый, словно там, где недавно светило солнце, кто-то большой и сильный сделал дырку в небе, и теперь сквозь неё проглядывала изнанка космоса.
– Госпожа Красса! – ко мне подбежал запыхавшийся солдат из внешней охраны. –Это нападение южных? Война?
В тот момент я уже понимала причину происходящего, но ещё не готова была её принять.
– Когда это произошло? – спросила я, указав взглядом на то место, где раньше было солнце.
Солдат посмотрел на наручные часы:
– Примерно девять минут назад, госпожа.
– Солнечный свет доходит до поверхности планеты примерно за восемь минут. Всё верно. Они просто превратили наше солнце в чёрную дыру, – я бормотала себе под нос, скорее, по привычке разговаривать с собой вслух в моменты размышлений, чем для того, чтобы ответить перепуганному солдату. Однако он расслышал мои слова.
– Но, госпожа, если южные превратят солнце в чёрную дыру, разве они не погибнут вместе с нами? И потом, почему нас ещё не затянуло в неё? Ведь чёрные дыры пожирают всё, до чего могут дотянуться!
Мне хотелось рассмеяться. Необразованный солдафон, наверняка посмотревший несколько научно-популярных программ, учит меня физике! Я, как смогла спокойно объяснила ему, что происходит. Знаете, иногда, когда что-то проговариваешь вслух, самому становится понятнее.
– Послушайте, уважаемый, ни у нас, ни у южных нет таких технологий. То, что произошло вызвано…– я задумалась на мгновенье. Чем и кем вызвана катастрофа? Так ли виноваты те, кто прислал нам этот странный и загадочный механизм? Или вся вина лишь на мне? Неужели всё дело в человеческой природе с её вечным стремлением познать границы возможного? И в любопытстве, свойственном нашему виду?
Владельцы артефакта отличаются от нас. Они гуманисты. У нас есть время сбежать с гибнущей планеты. Не у всех, конечно, но шанс нам дают.
Всё это рассказывать солдату мне совсем не хотелось. Лишние мысли, лишние тревоги. Я решила просто объяснить факты, не вдаваясь в подробности.
– Чёрная дыра, в которую превратилось наше светило, не затянет ни нашу планету, ни другие планеты нашей системы. По крайней мере, в обозримом будущем, – поправилась я. – Ведь масса солнца не изменилась, изменился лишь размер. Поэтому у нас будет несколько месяцев, пока планета не остынет до непригодных для жизни температур. Быть может, мы сможем жить под землей… но вот представлять хоть какую-то угрозу для иных видов уже вряд ли сможем.
Не обращая внимания на оторопевшего солдата, у которого явно вертелось на языке множество вопросов, я развернулась и пошла обратно в здание комплекса.
***
Голос Леа умолк. Тишина, казалось, длилась бесконечно долго, и Андрей решил, что история окончена. Он повертел шкатулку в руках и несколько раз постучал по ней, словно это был не инопланетный артефакт, а древний магнитофон на батарейках, который просто плохо работает.
– Невозможно! – он прошёлся взад-вперёд по берегу, выкрикивая ругательства в воздух. – История не закончена! Что произошло с твоей планетой? Что произошло с тобой? С артефактом, в конце концов? – Андрея трясло, словно наркомана, лишённого привычной дозы. Ему просто жизненно необходимо было узнать, что произошло дальше. Внутренний голос твердил ему, что такое поведение ненормально, не свойственно обычно спокойному и рассудительному мужчине. Но ему уже было всё равно.
– Что за надпись появилась на кнопке? – прокричал он прямо в «шкатулку», которую держал на вытянутых руках. – Что вы знаете про нас, детей обезьян?
Ответа не было. Он расстроенно огляделся по сторонам. В чёрной воде озера отражались звезды. Костёр горел так ярко, что его отблески сверкали на вершинах окружавших долину скал, придавая объём чёрным теням, разрезающим небо. Сосны тихо покачивались, перешёптываясь на ветру. Мирно, спокойно… хорошо. Подобную безмятежность он ощущал только здесь, но сегодня о покое и речи не шло. Всё это уже не имело значения, жажда неизведанного пересиливала в нём все остальные чувства.
– Это мои последние слова, – раздался в голове голос. – Прошёл почти месяц с тех пор, как я нажала эту чёртову кнопку, уничтожившую наш мир. Конечно, мы ещё живы, но это агония. Охрана комплекса разбежалась, а мои коллеги так и не вернулись.
Правительства обоих полушарий, поняв, что это не дело рук конкурентов, объединили усилия, и теперь массово строят подземные убежища. По расчётам учёных, у нас есть около трёх месяцев, прежде чем температура на поверхности опустится до такой степени, что замёрзнет атмосфера. Со мной несколько раз пытались связаться, предлагали мне эвакуацию, – голос Леа на мгновенье потеплел, – всё-таки я не последний человек в науке… Но я отказалась. Не хочу окончить свои дни в подземелье. Всё это время я провела здесь, в попытках понять инопланетный артефакт. Называть его после всего произошедшего Кирпичом мне кажется некорректным. Символы на кнопке до сих пор не сложились в слова и постоянно меняются. Это долго давало мне надежду. Я бродила с артефактом в руках и показывала ему природу. Мертвых птиц, упавших с неба, когда исчезло солнце. Трупики мелких животных в мёртвом лесу вокруг озера. Застрелившегося солдата на посту у входа в ущелье. Мне казалось, что, увидев это, они где-то там, у себя, пожалеют нас. Простят моё любопытство и вернут наш мир. Конечно, это невозможно с точки зрения современной науки, но ведь и артефакт, меняющий свои свойства и связывающий нас с существами из ниоткуда, она тоже считает невозможным.
А недавно на кнопке наконец-то проявилось третье слово – «никогда». Дети обезьян никогда… О чём они хотели нас предупредить? От чего предостеречь?
У меня больше нет сил на этот ребус. Планета гибнет, и я решила сделать последнее, что в моих силах. Не ради нас, а ради тех, кто когда-нибудь прилетит сюда, на мёртвую холодную планету, и станет исследовать её. Конечно, неизвестные археологи в первую очередь станут раскапывать города, строения, механизмы. Это поможет им понять нас. Цивилизацию, вымершую тысячи лет назад. И я не хочу, чтобы они наткнулись на этот чёртов Кирпич. Озеро по какой-то странной причине до сих пор не замерзло. Я возьму проклятый артефакт и утоплю его в самом глубоком омуте. Пусть он лежит ещё миллионы лет на дне замёрзшего озера, где его никто и никогда не сможет найти. Меня зовут Леа Красса, и я уничтожила свой мир.
***
Андрей сидел на берегу озера, сжимая в руках шкатулку. Рассказ закончился, в голове было пусто. Перед глазами ещё стояла история гибели чужого мира из-за обычного человеческого любопытства. Какими были люди из этого мира? Как они выглядели? Рассказ не давал ответов. Лишь одно было понятно: они мыслили так же, как мы. Андрей внезапно почувствовал, что замёрз. От воды шёл холод. Мужчина решил вернуться обратно к костру. Подойдя к палатке, он увидел артефакт, стоящий на камне у костра. Он с удивлением посмотрел на шкатулку у себя в руках. Артефакт ничем не отличался от неё. «Кирпич и Отпрыск», – подумал Андрей, глядя на них. Положив первый артефакт на землю, он подошёл к камню, чтобы лучше рассмотреть нового гостя. Яркого пламени костра вполне хватало, чтобы увидеть выступающую кнопку на одной из граней.
Надпись на кнопке была выполнена вполне узнаваемыми символами кириллицы. «Дети обезьян никогда не могут…» Дальше символы по-прежнему были незнакомыми и постоянно менялись.
«Чего мы не можем? – раздумывал Андрей, глядя на красную кнопку. Это же какая-то глупость! – Мы всё можем, всё умеем. Вышли в космос, почти покончили с войнами…»
В голове внезапно всплыла картина. Огромная поляна, усеянная ярко-фиолетовыми цветами. Где-то там, на горизонте, растут деревья и бродят странные животные, постоянно меняющие форму. А посреди поляны сидит маленькая мартышка. Он просунула руку в стеклянную банку, на дне которой лежит банан. Сжав добычу в маленьком кулачке, она пытается достать её. Но горлышко слишком узкое, и рука с бананом не пролезает. Мартышка кричит, дергается в испуге. Банка трясется, но не отпускает её. Дно банки намертво прилипло к земле. Андрей понимает, что стоит обезьянке разжать кулак и отпустить банан – и она освободится. Но вместо этого она лишь громче кричит и трясёт лапой в попытке достать еду.
«Это ловушка, – понимает, наконец, смысл послания Андрей. – Не надо трогать кнопку».
«Но ведь на ней больше нет предупреждающей надписи, – думает он. – Что может случиться, кроме того, что я увижу послание полностью?»
Дрова в костре практически прогорели, стало темно. Буквы на кнопке светились зеленоватым фосфоресцирующим светом. Изменчивые символы инопланетного алфавита напоминали секунды в электронных часах вроде тех, какие когда-то носили родители Андрея.
Он подкинул топлива в костёр, и огонь вновь разгорелся. «Неужели возможно вот так просто погубить свою цивилизацию из простого любопытства? – размышлял он, глядя на красноватый в отблесках костра артефакт. – Там же было написано, что кнопку нельзя нажимать!»
Он с усмешкой встал и вновь подошёл к Кирпичу, внимательно глядя на кнопку. Никаких запрещающих надписей не было. «Я, Андрей Иволгин, буду первым, кто вступил в контакт с иной цивилизацией», – подумал он и с силой вдавил красную кнопку.
Он даже не почувствовал сопротивления. Кнопка ушла внутрь камня, оставив лишь красный круг на поверхности. Он увидел, что теперь надпись можно было прочесть целиком.
«Дети обезьян никогда не смогут удержаться от любопытства», – прочитал он и, уже зная, что увидит, поднял глаза к небу.
В вышине одна за другой гасли звезды.
