История о том, как проложить лыжню длиною в жизнь…
Двадцать лет назад
Не все горы на Урале – это возвышенности в цепочках хребтов. Есть и воистину Одинокие Горы. В том числе не очень труднодоступные и пока что бесплатные.
Двадцать с лишним лет назад я тут тропил. Ох, тропил… То есть шёл впереди группы на лыжах, прокладывая лыжню. Мокрый от напряжения, шатающийся, искренне недоумевающий: «Как так, я тут упираюсь изо всех возможных и невозможных сил, а они, сзади, весело беседуя, меня шустро так догоняют?!»
Многого же я не знал на старости лет (как тогда мне казалось), начав заниматься лыжным туризмом. Ну как, начав…
Мой первый категорийный поход был именно лыжным. Я, студент-первокурсник, помогал водить группу школьников на Денежкин камень в школьные весенние каникулы 1988 года. Тогда не было проблем туда сходить. Приходи на Сольву, запишись в тетрадке у инспектора, и живи себе на громадной поляне рядом с избами.
Или прямо в гостевой избе – нас туда пустили в сорокоградусные морозы в феврале 1991 года. Бесплатно, конечно. И разрешения были бесплатные. И вообще они были – а теперь Денежкин «открыт как организация, но закрыт как территория»… Но это я о своём, о больном. Надо возвращаться к лыжам. Упомянутые походы меня мало чему научили, хотя в 1991-м я ещё и руководителем был. Да и позабылось всё за десять-то лет интенсивного взросления. В общем, я быстро выяснил в этом походе зимой 2003 года, чего я не знаю и не умею зимой в лесу.
Не знал
Не знал я, что в лыжном походе теплее, чем в летнем – потому что сухо. Не знал, как новогодний ветерок на вершине легко и непринужденно производит глубокий пилинг лица мельчайшим снегом. Не знал, что минус сорок – это не так уж и холодно, важно правильно одеваться и ночевать.
Точно не надо брать при таких температурах палатку из «серебрянки», как мы в 1991-м сделали – она просто рассыпалась на морозе. Хорошо, что мы разместились в шатрах с печками двух идущих параллельно групп из МВТУ им. Н.Э. Баумана.
Ну вот и не знал, что первому, тропящему, идётся в разы труднее, чем второму, а третьему ещё вдвое легче. По небольшому уклону третий даже может катиться, тогда как тропильщик с трудом проламывает снег и проваливается почти по колено.
На Северном Урале снег неприветливый, пушистый, держит плохо. Но красивый: особенно на деревьях, расположенных близко к границе леса, и на горах. Там, где лес переходит в безлесье, ветер ещё с осени укутывает деревья снежным саваном, плотно облепляющим ветви и превращающим обычную ёлку в «неизвестно что, и сбоку сугроб».
Иногда даже трудно понять, из какого дерева получился этот «носорог» или эта «ракета», или эта «хитровывернутая загогулина». А ещё выше даже такие деревья заканчиваются. Там в небо – белёсое под новый год и безумно синее на восьмое марта – глубоко врезается снежный, фирновый, скалистый клин горной вершины.
Вверх на четвереньках
Гора Шудья-Пендыш (1050 м, N 60.5775° E 58.9411°) подымается из леса внезапно и остро. Будто ударил когда-то снизу волшебный молот, и острый конус вершины подскочил на километр над местностью. Ни тебе привычных уральских предгорий, ни столовы́х хребтов вокруг, ни постепенного, неспешного, доводящего до исступления карабкания чуть выше, чуть выше и выше.
Нет. Подошёл по лесу к склону, снял лыжи, встал на четвереньки, и вверх. Ну, не всегда с опорой на руки, конечно, но подъём по меркам местных гор довольно крут, хотя формально вершина имеет сложность 1А. Ладно ещё, если под ногами снег, куда нога может углубиться и стоять надёжно, а на насте или блестящем под солнцем фирне недолго и поскользнуться и – донизу одни уши доедут.
Но мягкий снежный склон – это тоже не подарок. Он гулко вздыхает под ногами, просаживается огромными линзами вперёд и по бокам, а значит, вполне может съехать лавиной, прихватив восходителя.
На Северном Урале лавины маловероятны, это не Приполярный и не Хибины, но зачем искушать судьбу? Лучше уж на ребро уйти, где сне́га меньше, а крупные камни всю зиму выглядывают из-под снега. Но возле них таятся приветливые полости, слегка прикрытые сверху. Туда проваливаешься по самую развилку и, обычно, бьёшься при этом о камень коленкой.
Правда, чем выше, тем снег твёрже, а вероятность провалиться меньше. Гребень становится всё острее, и ветер вполне реально может снести с него – конечно, именно в ту сторону, где круче всего, и вообще зацепиться не за что. В общем, обычный набор приключений при подъёме зимой на североуральскую вершину.
Всё же с короной
Зато одинокие горы хороши тем, что с вершины можно смотреть во все стороны. Никакое плато не загораживает обзор, и никакие соседние вершины не соревнуются с вашей амбицией быть на полтора метра выше всех окружающих обстоятельств. Или не на полтора, а на метр с шапкой – это если ветер очень сильный и стоять на ногах не даёт, только коленопреклонённым. Неподалёку есть гора Шудья (без «Пендыш», 886 метров), на известных онлайн-картах почему-то совершенно неуважительно именуемая «Катькин Пуп». Больше нигде эта дразнилка на картах не встречается.
Южнее из леса торчит пологая вершина Каюк (930 метров), западнее – скалистый Кир-Камень (747 метров), восточнее тянется длинная стена Белого камня (1085 метров), но всё это совершенно не загромождает обзор. От вершинного тура видны горы вплоть до Тулымского камня на севере, Главный Уральский хребет (ГУХ) и Денежкин камень (через седло лесистого перевала) на востоке, приподнимающиеся над плато вершинки Кваркуша на юге. Вид, в общем, прекрасный. Как и вид с Шудьи – на эту Одинкую Гору, особенно зимой и на закате.
Ведь Шудья-Пендыш, это вершина с зубчатой короной, в наших краях редкость. Не Манарага, конечно, но всё же с короной. На юг от главной вершины уходят несколько крупных скально-осыпных зубцов, почти равных ей по высоте. При восхождении с юга это привносит отдельное приключение и, для кого-то, удовольствие – все эти зубцы траверсировать по пути к главной вершине. Особенно забавно заниматься этим, когда вершина закрыта облаками. Видимость метров двадцать, ветер то норовит положить, то подбрасывает в глаза новую порцию ледышек. Внезапно из белого месива проявляется склон со скальными выходами, и гадай, как его пролезть, да и вершина ли это или до неё ещё, как до Китая.
Найти вход
Жизнь вот так изменилась, что добираться сюда стало в разы проще. По новой отсыпной дороге, которую чистят всю зиму, можно за полчаса проехать всё то, что я тропил двенадцать лет назад. Чистят её как соликамские бумажники, так и владелец мраморного карьера, расположенного к западу от горы.
Теперь только педаль газа нажимай, да с дороги не слети. Соответственно, неделя, минимально необходимая раньше для попытки подъёма сюда, превратилась в 1–2 дня. Это и приятно, и тревожно – ведь легкодоступные места притяжения туристов, наподобие Каменного Города, легко и навсегда затаптываются, теряют свою привлекательность, беспредельно коммерциализируются в том числе государством…
Доехать под гору можно до брода на речке Большая Шудья, здесь обычное место расположения биваков. Уазик брод часто может и перескочить, но обычный далеко после этого не уедет, разве что «подготовленный». Так что проще оставить здесь машину, ночевать на площадках у дороги, а дальше идти пешком. На гору теперь идёт маркированная тропа, так что никаких проблем с ориентированием нет, главное найти вход на неё с колеистых лесовозных дорог.
Не надо больше ломиться по лесу по азимуту, пытаясь угадать наименее труднопроходимые заросли. Но силы на подъём требуются те же самые, и сам склон проще не стал. «Здесь вам не тут», как говорится в анекдоте, «здесь вас быстро отвыкнут безобразия нарушать!»
Всё же большие автобусы сюда не доберутся, а минимум часовой подход под склон (зимой – на лыжах) и трёх-четырёхчасовое восхождение не всех привлекают. «Настоящих буйных мало», в соответствии с песней В.С. Высоцкого, и с течением времени больше не становится. Скорее, становится меньше.
Всё старше становятся компании, которые можно встретить в отдалённых лесах и предгорьях; а чтобы натолкнуться на группу школьников или младшекурсников без сопровождения «дедушек», какими мы были на Денежкине, так я и не припомню такого за последние годы. Разве что на сплавах – но про них разговор особый.
При этом окрестные места всё ещё столь богаты лесом, что вопросы организации особо охраняемых природных территорий здесь не особо успешны. Лес рубят, только щепки летят: с вершины хорошо видны опустошённые квадраты. Видимо поэтому сюда – представьте только себе! – до сих пор можно сходить бесплатно, а не как на Кваркуш, Помянённый камень или Басеги. Видимо, когда всё вырубят, тогда спохватятся…
Гора не заметила… скорее всего
Однако ведь лес рубить надо, на самом деле. Иначе он перезревает и валится на корню. Большие деревья прихватывают за собой маленькие, и получаются те самые гигантские ветровалы, которыми столь изобильной стала наша местность за последние годы.
В том числе путь к нижеупомянутому Аликинскому озеру. А почему? Не потому ли, что законодательно очень круто запретили «потихонечную» вырубку дерева-другого на собственные нужды? Ведь даже сушину из леса взять нельзя, а она обязательно когда-нибудь рухнет, но долго ещё будет служить прелестным местом для жизни всяких лесных вредителей… Как бы намекают нам эти ветровалы и ежегодные пожары в лесах, что настоящее управление – это не только запреты, а и оценка последствий управленческих решений…
Гора, скорее всего, всех этих изменений и в доступности, и в мировых тенденциях, и в числе посетителей просто не заметила. Что ей краткий миг жизни, за который всего-то раз двадцать облетела листва с рябин на склоне? Чувствует ли она мельтешение крохотных существ, радостно возбужденных успехом восхождения или понуро отступивших с начала гребня под давлением туч, ветра и снегопада? Навряд ли… Всё это нужно самим восходителям… и коммерсантам, начавших с повышением доступности возить сюда группы. Ну и пусть возят. Тропа лучше будет. От самостоятельных туристов не убудет – пока не объявят и эту часть Мира «особо охраняемым ландшафтом» и не начнут взимать деньги за вход просто так, ни за что. Просто потому, что могут.
Доступнее, но не всё
Если вы уж доехали сюда, имеет смысл сходить не только на Шудью-Пендыш. Окрестные горы перечислены выше.
Зимой после нового года стада снегоходчиков тут накатывают путики, протапливают избы (и в них не очень просто попасть в новогодние «каникулы»). В общем, многое становится доступнее. Но не всё. Например, к озеру Аликина ещё ни один снегоход не доехал. Это астроблема в глухом лесу, круглый след (вероятно) от удара метеорита – иначе совершенно непонятно, как он возник. В него ничего не впадает и ничего не вытекает из него, он питается снеговой и дождевой водой. Лес вокруг отродясь не рубили, состарившиеся стволы местами навалены в два и три слоя, и через всё это приходится переползать. На лыжах, в общем, это лучше не делать, да и летом к озеру подойти непросто.
Окрестности Шудьи легко укладываются в нитки пешеходных или лыжных походов первой-третьей категорий сложности. Маршруты можно проложить отсюда как на юг, к избе Аликина и ГУХу с Кваркушем, так и на север, к хребту Мартай и границам Вишерского заповедника. Это хороший вариант для того, чтобы набраться опыта перед более сложными походами, например, по Полярному Уралу – ведь туда ехать несравнимо дольше и дороже, чем до Пендышки.
Здесь можно как стартовать, так и финишировать, только в последнем случае водитель заказного транспорта должен быть довольно терпеливым. Непредвиденно зависнуть в здешних лесах на лишний денёк – это дело плёвое. Запросто. Так что, идя сюда с какого-нибудь Казанского камня на ГУХе, от общеизвестных турбаз, лучше запланировать на последний день днёвку. Случайных-то машин здесь нет от слова «совсем», а заказные идут за кем-то конкретным, и дополнительную группу не вывезут.
Где-то здесь
Что можно сказать в заключение? Хороша Одинокая Гора и летом, и зимой, и во внезапный снегопад на длинные выходные 12 июня. И для походников с рюкзаками, планирующих провести две недели в лесу, и для новичков, стремящихся подняться на первую в жизни вершину. Не так много горных вершин в наших краях, к которым так близко можно подъехать на машине.
Вот и мы, наша компания, планируя наступающий Новый год, пока что остановились на встрече его где-то здесь. Может быть, в шатрах с печками вместе с группой из Нижнего Тагила? Может быть, в избе на Выдерге или в избе на Чуроле? Всякое может быть. Но снова и снова, как уже много лет случалось, – где-то именно под Шудьёй…
