Omnia vincit amor et nos cedamus amori
(с лат. – Любовь побеждает всё, так давайте покоримся любви)
Привет! Вы хоть раз в жизни интересовались, как познакомились ваши родители? Нет?! А я – да! И знаете, скажу из личного опыта – спросите, вдруг и вашей семье найдётся нечто удивительное, а если нет – тоже не беда. Отец не любил распространяться о тех днях, мама же охотнее вспоминала прошлое, и с её слов я долго была уверена: банальная школьная дружба, постепенно перешедшая в более глубокие отношения. Брак одноклассников не редкость. Правда, не всегда подобный союз сверстников оказывается долговечным. Увы и ах! За примерами далеко ходить не надо. Небось сами на вскидку без труда назовёте таких из числа знакомых. В общем, я долго пребывала в блаженном спокойствии, пока бабушка не проговорилась: родители не просто сидели за одной партой, но маму удочерила семья отца, и в школе моих предков часто считали братом и сестрой, кем они по рождению, конечно, не являлись. Скажите, довольно банально. Согласна. Девочку-сироту взяли в дом, воспитывали наравне с родным чадом. Бывает. У нас много благородных людей, готовых бескорыстно помочь, как говорится, ближнему. Читала: сегодня встречаются семьи, где пять-шесть и более приёмных детей вдобавок к трём-четырём собственно рождённым.
Безусловно, мне стало очень любопытно, почему маму удочерили? Как решились на сей непростой, ответственный шаг? Почему предпочтение пало именно на неё? Ведь наверняка дедушке и бабушке изначально предлагали не одного ребёнка для усыновления. Были же варианты! По крайней мере, так в банальном фильме: приходит пара в детдом, наставники суетятся, показывают воспитанников, конечно, так, чтобы последние до поры до времени не видели посетителей, намекают, подталкивают к «правильному» выбору. Вопросы роились в голове, я подолгу не могла заснуть, фантазируя и представляя события тех дней. Да, пришлось включить буйное воображение, ибо никто мне так и не рассказал, как было дело. Папа пожимал плечами – ему на тот момент стукнуло лишь двенадцать, и он не знал мотивов родителей. Для мамы удочерение оказалось полным сюрпризом. А единственная надежда – любимая бабушка – практически всё напрочь забыла: «чего хочешь, внученька, мне же девятый десяток пошёл» – твердила она, теребя в руках носовой платок. Недосказанность чувствовалась, я не сомневалась – родители не договаривают, но не скажешь же им это прямо в лицо. Грубо, некультурно. Вскоре у меня закрутился первый серьёзный, как я тогда думала, роман, и мне стало не до разгадывания семейного ребуса.
Прошло много лет, ни бабушки, ни мамы уже не было в живых, да и отец чувствовал себя всё хуже. Такова жизнь: родители уступают место детям, дабы те вырастили собственных детей, и сами ушли в мир иной. Так без конца, жизнь и смерть шествуют рядом. Нагнала тоску? Извините, нахлынуло. Вернёмся к истории.
Однажды утром, когда я, как обычно, принесла папе лекарства, он не отпустил меня от постели, а нежно взял за руку и попросил присесть. Не буду ходить вокруг да около, скажу сразу: и отец, и мама всегда помнили, как познакомились, эта фантастическая встреча привела к невероятному событию, участниками которого они стали.
Случилось всё, когда папе едва исполнилось двенадцать лет. Его отец, то есть мой дед, был военным и постоянно колесил по необъятной стране, служа то в одном, то в другом гарнизоне. Иногда это были военные городки, расположенные в глухой местности, где до ближайшего жилья сотни километров. Порой – воинские части в черте населённого пункта. Как раз такая находилась и в городе, где я родилась, и где спустя годы дед поселился, выйдя в отставку. Впрочем, я немного забегаю вперёд.
Дед регулярно менял места службы, отец, соответственно, школы. Папа, как я говорила, в то время – сопливый юнец. Едва он заводил друзей на новом месте, как приходилось прощаться, ехать на другой конец страны. Из-за постоянных перемещений папа, приходя в класс, неизбежно оказывался в роли «новенького», «пришлого», «временщика» и часто по этой причине бывал бит сверстниками. Сложно влиться в сложившийся годами коллектив! Безусловно, отец не тушевался и, раз того требовали обстоятельства, мог помахать кулаками. Один на один куда ни шло, а против нескольких? Иногда получалось, чаще – нет. На конфликты между детьми взрослые в те времена смотрели проще, да и сами драчуны могли уже на завтрашний день стать чуть ли не друзьями, сказав примерно следующее: «молодец, здорово врезал, никогда бы не подумал, что ты такой смелый, настоящий пацан». Только подобного признания для настоящей дружбы всё равно мало, надо иное. Банальная общность интересов, например. А откуда ей взяться у «коренного» и «пришлого»?
Неспособный стать среди сверстников «своим», отец много времени проводил один. Сейчас в подобной ситуации ребёнок часто уходит во Всемирную паутину – интернет, ища там понимания, поддержки, друзей, новых увлечений. И это не есть правильно! Ничто не заменит личного общения тет-а-тет. В те времена компьютеры только появлялись, занимая целые комнаты. Огромные, гудящие, мигающие лампочками шкафы. Съёмные диски размером с микроволновую печь, картонные перфокарты. Сложно представить, если не видеть вживую. Телефоны – стационарные, примитивные, без дополнительных функций, лишь диск для набора номера, и то такой «продвинутый» аппарат был отнюдь не в каждом доме, как и цветной телевизор, магнитофон и много ещё чего.
Отец убегал на какой-нибудь пустырь, водохранилище, поляну ближайшего лесного массива, в зависимости от того, что находилось поблизости от части. В нашем провинциальном городке этим местом уединения стал микрорайон старой застройки, предназначенный под снос. Жителей давно выселили, даже снесли несколько зданий. Потом дело застопорилось, вернее, полностью остановилось. Так и возвышались ветхие пятиэтажки посреди огромных гор кирпича. Папа любил побродить по руинам, заглядывал и в заброшенные квартиры, многие из которых оказались не заперты, поскольку ничего ценного не осталось: жильцы всё забрали с собой.
Как-то раз отец зашёл в заброшенную квартиру и увидел… Так вы подумали? Нет? И правильно! Всё проще. Папа просто сидел на кучке битых кирпичей, смотрел на уцелевший дом, думая о чём-то своём. О чём именно он не рассказал. Вероятно, действительно не помнил, да это и неважно. От пятиэтажки осталось лишь четыре подъезда. Очевидно, ранее их было больше, один или несколько снесли, но почему-то бросили работу на полпути. Неожиданно правая стена здания «поплыла», как пластилин, если его нагреть, и дом «удлинился». Подъездов стало пять. Папа сильно разволновался, и тогда, впервые увидев загадочный феномен, и сейчас, пытаясь донести до меня, как это аномальное явление выглядело. Представьте: вы смотрите по телевизору кино. На большом экране дом, люди снуют по неотложным делам. Внезапно середина изображения от верха до низа практически мгновенно становится чёрно-белой. Четыре подъезда всецело остаются в окрашенной части, а пятый – в бесцветной. Люди есть и там, и там, но, доходя до условной границы, не продолжают путь и не становятся пёстрыми, если были чёрно-белыми и наоборот, а таинственно исчезают. Отец сидел с открытым ртом, в полном оцепенении, пока «кино» также внезапно не завершилось. Пятый подъезд бесследно исчез, дом обрёл привычный вид. Чуть не забыла: звук присутствовал только в цветной части, чёрно-белое «кино» оказалось ещё и немым, как в первых фильмах на заре синематографа или кинохронике.
Увиденное не стало мальчишеским секретом. На то место папа бегал регулярно, едва выдавалась свободная минутка. Однако чудный «фильм» показывали далеко не каждый раз. Взрослых отец не спрашивал, благоразумно решив: «расколют» при первом же вопросе. Сверстники в один голос утверждали: подъездов всегда было четыре. При этом дети неохотно соглашались: правая стена дома в самом деле выглядит неровной, то тут, то там выступают кирпичи, и, вполне вероятно, когда-то старое здание было «длиннее», но никто такого не помнил.
«Кино» никто, кроме отца, не видел. Это не добавило папе популярности, а напротив «прославило» в качестве враля и фантазёра, спровоцировав лишние тумаки, появление фингала под левым глазом и ещё большее отдаление от одноклассников.
«Фильм» длился ровно восемь минут. Отец несколько раз засекал время при помощи «позаимствованных» наручных часов деда, вручённых тому каким-то малоизвестным военачальником и хранившихся в верхнем ящике комода. Острая необходимость в этом отсутствовала, папа прекрасно мог восемь раз досчитать до шестидесяти, но он хотел быть абсолютно уверенным. В «фильме» неизменно показывали одно и то же. Сюжет следующий: женщина с грудным ребёнком на руках пробегает из левой части картинки вправо, пропадая за границей изображения. Другая женщина, а чуть позже, пожилой мужчина в помятой одежде, напротив пробегают справа налево. Потом некоторое время ничего не происходит. В самом же конце «кино»: девочка с косичками забегает в пятый подъезд и скрывается за входной дверью. Надо ли говорить: именно сверстница заинтересовала мальчика больше всего.
Отец не считал, сколько раз просмотрел «фильм», пока ему не пришла в голову безумная мысль: подойти ближе и заглянуть в немое «кино». А вы не хотели попасть по ту сторону экрана? Конечно же, нет! Сие принципиально невозможно! Любой взрослый, обладая фундаментальными знаниями и жизненным опытом, понимает это и у него не возникает подобного несбыточного желания, но ведь отец тогда был ребёнком, а дети воспринимают мир совсем иначе, чем взрослые, веря в чудеса и возможность всего на свете. Короче: отец стоял на границе изображения, не в силах сделать последний безумный шаг. Пробежала первая женщина, вторая. Вокруг тишина. Вечер клонится к концу, на город мягко спускается тёплая июньская ночь. Тогда папа решился и, зажмурив глаза, шагнул вперёд. Он едва не оглох. Внутри чёрно-белого «фильма» стоял ужасный шум, земля сотрясалась, выли сирены, грохот, казалось, шёл отовсюду. Отец открыл глаза. Ночное небо прорезали лучи прожекторов и трассирующие пули зениток, стремящиеся поймать вражеские самолёты. Война! Девочка, едва не оттолкнув папу, пронеслась мимо, благополучно скрывшись в пятом подъезде. Отец оглянулся по сторонам. Теперь всё наоборот. Чужой мир немого «кино» стал живым, цветным, с какофонией звуков, а родной, напротив, маячил невдалеке чёрно-белым, тихим, нереальным. Папа замер, как заправская статуя, не в силах сдвинуться с места. Незнакомый мир поглотил его. Хорошо, – папа вспомнил про восемь минут и вовремя шагнул назад в безмятежность мирного июня. Сложно представить, ЧТО могло произойти, задержись он хоть на несколько секунд.
В другой раз отец был морально готов к переменам, неизбежным, едва он переступит границу. Тем не менее его снова ожидал сюрприз. Хотя «фильм» появился днём, в «кино» по-прежнему «показывали» ночь. От резкого перехода в темноту папа некоторое время видел лишь расплывчатые силуэты, чудом не столкнувшись с первой и шарахнувшись в сторону от второй женщины. Ему даже показалось: «местные» его не видят. Однако пожилой мужчина, пробегая, бросил в сторону папы косой взгляд, и отец убедился: до него просто нет дела. Люди в «фильме» спасались от бомбёжки. Всё говорило об этом, кроме одного: девочки, нырявшей в подъезд, вместо того, чтобы вместе со всеми бежать в бомбоубежище.
Какой пацан не захочет раскрыть тайну? Отец устремился за незнакомкой. Не успела дверь за ним захлопнуться, как он споткнулся и, чертыхнувшись, растянулся на полу.
– Цел? – услышал папа вопрос.
– Вроде да, – ответил отец, вставая и потирая ушибленное колено.
– Вроде в огороде! Дуй на крышу, держи перчатки.
Он пригляделся. Папа разговаривал с той самой незнакомкой. Девчушка также упала, но ей повезло меньше. Неестественное положение правой ноги не оставляло сомнение в серьёзном повреждении: вывихе или даже переломе.
– Зачем? – удивился отец, – Какие перчатки?
– Совсем дурной? – в свою очередь изумилась девочка, неверно поняв папин вопрос, – клещи чего голыми руками держать будешь.
Здесь надо сделать небольшое отступление. Мы с упоением читаем книги, взахлёб смотрим фильмы, зачастую ставя себя на место главной героини и обыкновенно думая: вот я бы поступила совсем иначе! Разве вы не представляли себя Татьяной Лариной, Наташей Ростовой или Шурочкой Азаровой? Не переживали вместе, а то и вместо них? Так вот, одно дело смотреть со стороны, и совсем другое – реально оказаться в гуще переживаний, трагических событий, изменить которые ты не в состоянии. Подростки во время войны принимали активное участие в противовоздушной обороне. При бомбёжке многие вчерашние дети бесстрашно дежурили на крышах домов, хватали щипцами зажигательные бомбы, тащили в бочки с водой, засыпали песком. Тяжко и смертельно опасно. Ведь фашистский «подарок» мог взорваться в любой момент. Надо заметить, именно так случилось: пятый подъезд был разрушен во время бомбардировки города в 1942 году. Под руинами погибли десятки жителей, не успевших или не имевших возможности покинуть квартиры. В тот момент отец этих подробностей ещё не знал. Он видел на расстоянии вытянутой руки юную бесстрашную героиню, готовую пожертвовать собой ради спасения других, и одновременно совершенно обычную девочку. Она ни секунды не сомневалась: незнакомый мальчик бежит на крышу здания – и отдавала казённые перчатки, дабы тот как положено исполнил обязанности дежурного ПВО, раз уж собственные мальчуган где-то посеял.
– Я не могу, – промямлил отец.
Не то чтобы он испугался. Адреналин зашкаливал, и мальчик вполне мог понестись по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Но несмотря на крайнее возбуждение, папа не потерял счёт времени и понимал: ему пора.
– Трус, предатель, – неслось отцу вослед, пока он не вернулся в июньский день.
Солнце ярко светило, чирикали птички, слышался обычный шум обычного мирного, трудового дня. Сирены и взрывы остались далеко позади. Отец, тяжело дыша, присел на битый кирпич и ещё долго обдумывал произошедшее.
Неделя пролетела незаметно. Папа считал: он непременно должен помочь девочке из страшного «кино». В те времена соседи хорошо знали друг друга, общались, зачастую вместе встречая праздники и невзгоды. Даже в крупных городах двор был чем-то единым, где все и всё про друг друга знают. Не прошло и двух дней с момента описываемых событий, как папин одноклассник сболтнул по большому секрету, что слышал от закадычного друга, как мать в разговоре с соседкой по коммунальной квартире неоднократно упоминала некую общую подругу, её тётка погибла в последнюю войну под бомбёжкой, а жила покойная в той самой пятиэтажке, о которой отец недавно спрашивал. Теперь папа догадался: увиденное им отнюдь не «кино», а самая что ни на есть реальность, события не столь далёкого прошлого. Смелая девочка из-за травмы наверняка не успела выбраться из дома и погибла вместе с жильцами. Он должен её спасти! Только как? Ответ очевиден – предотвратить взрыв, ставший роковым для пятого подъезда пятиэтажки. Если бы незнакомка не повредила ногу, она сама сделала бы это. Но раз ей не удалось – он сможет! Надо лишь подняться на крышу, схватить щипцами увесистую железяку и сунуть в бочку. Вроде несложно, но необходимо успеть, пока чёрно-белое «кино» не закончится. Иначе… Кто знает, что произойдёт иначе? Может, он застрянет там навсегда или война шагнёт за пределы «экрана».
Казалось, времени не хватало, пока папа не осознал: как раз времени у него навалом. Никто не заставлял совершать героический поступок именно завтра или послезавтра: «кино» показывали и будут показывать ещё не раз, спешить некуда. Отец спокойно приступил к тренировкам. Сперва освободил от мусора четвёртый подъезд, справедливо предположив: тот мало чем отличается от пятого. Затем стал по несколько раз в день взбегать наверх по крутой лестнице. Получалось не очень. Он задыхался уже на третьем этаже, а на крышу буквально заползал. Шли дни, юный организм адаптировался к нагрузкам, и отец не испытывал трудности, поднимаясь на самый верх. Однако он всё равно не успевал. Восемь минут истекали ранее, чем папа оказывался на крыше, быстро спускался обратно и стремительно покидал подъезд. Он пробовал прыгать через ступеньку, даже через две. Безрезультатно. Слишком поздно девочка появлялась в «кадре».
Папа практически отчаялся. Помог случай. Идя из школы домой, отец краем уха услышал разговор двух мужчин, горячо обсуждавших у ларька несправедливое, по их мнению, наказание за малейшее опоздание на рабочую смену. Пропускная система завода не знала пощады. Тогда и прозвучала фраза: «Надо просто выходить раньше».
«В самом деле, – подумал папа, – чего я прицепился к падению мелкой, ведь можно рвануть на крышу, не дожидаясь её появления, сразу, как «кино» начнётся». Отец про себя по привычке называл события прошлого «фильмом» или «кино», а девочку мелкой, поскольку та заметно ниже и на вид более хрупкая, чем он. Следовало только обзавестись перчатками и можно действовать. Прапорщик не мог отказать сыну командира части, а у хорошего завхоза всегда есть в наличии необходимое. Отец без труда стал обладателем новеньких рукавиц, навроде тех, которые носят чернорабочие. Перчатки ожидаемо оказались огромными, детские ручонки тонули, но это неудобство казалось мелочью по сравнению с тем, что теперь стало совершенно реальным, пока…
Пока деда не решили перевести в другую часть. Отец пришёл домой и услышал разговор родителей: приказ, неделя на сборы. Семь суток! У него лишь несколько дней на исполнение плана! Время, ещё минуту назад казавшееся бесконечным, внезапно сжалось до минимума.
Я ранее говорила, «кино» появлялось не каждый день. В эту последнюю неделю феномен, как назло, не желал предстать перед отцом. Хоть тресни! Он прогуливал школу, понимая, влетит обязательно, и целые дни проводил среди развалин, только в начале ночи заявляясь домой и придумывая отмазки одну несуразнее другой. Это была катастрофа, полное крушение надежд.
Вещи собраны. Последний вечер. Утром машина. Военный аэродром. Спецборт. Прощай, городок! Здравствуй, таёжный гарнизон. Сидя на кирпичах, отец всё оттягивал неизбежное, до боли вглядываясь в пятиэтажку. Он встал, рефлекторно поправил сползший на лоб картуз, собираясь домой, и в этот миг «кино» появилось. Папа не сразу сообразил: чудо произошло и надо действовать! Отец безвозвратно потерял не менее минуты, пока не кинулся в сторону пятиэтажки. Тем не менее ещё не появилась первая женщина, а он вбегал в подъезд. Легко перепрыгнул через лежащую на боку детскую коляску – препятствие, ставшее причиной падения девочки и папы в прошлый раз. Рванул по ступенькам. Бежалось легко. Сердце стучало ровно в такт шагам: бум – бум. Он находился на подъёме: всё шло по плану! Вот чердак, металлическая лестница, люк – именно там, где и ожидалась – в точности как в четвёртом подъезде. Наверх! Крыша. Пологая. Бочка и щипцы. Надеть перчатки и ждать. Перчатки?! Он их забыл! Защитные рукавицы остались лежать внизу возле кучи кирпича. В другом мире. Папа вспомнил про необходимый атрибут слишком поздно: времени спуститься и снова подняться нет.
«Будет больно, очень», – промелькнуло в голове отца, а кисти непроизвольно сжались в кулаки.
Отступать нельзя. Второго шанса не предоставится. Или сейчас он спасёт девчонку, или никогда, оставив события прошлого как есть. С одной стороны, личная боль, с другой – жизнь незнакомки и обитателей пятиэтажки. Как пионер, отец без колебаний выбрал последнее: пусть он пострадает, но не даст девочке погибнуть.
Папа стоял на крыше. Вокруг слышались взрывы и завывание сирен. Он ждал, когда появится гад, сбросивший на спящий дом бомбу. Ведь точного момента падения смертоносного снаряда отец не знал. В «кино» взрыва не показывали. Время неумолимо истекало. Уже метнулась к подъезду маленькая тень – девочка спешила на пост.
«Не может быть, – с ужасом понял отец, облокотившись на бочку, – я же не видел, обрушения подъезда. Взрыв произойдёт, но… после того, как «кино» закончится! Я не могу его предотвратить! – И чуть позже, с горечью и обидой, – надо бежать. Срочно!»
Такое бывает, упорно готовишься к чему-то важному, просчитываешь варианты, без устали тренируешься, а потом – бац! Облом. Оказывается, изначально не учёл какой-то существенный фактор, или может быть даже мелочь, малипусенькую фигню, но она неотвратимо и без зазрения совести похоронила все титанические усилия. Отец упустил из внимания момент взрыва. Любой взрослый понял бы это сразу, при первом «просмотре», но что вы хотите от двенадцатилетнего ребёнка? Он действовал так, как мог, в меру юношеского понимания и сил. Впрочем, как вы догадываетесь, кое-что у отца всё-таки получилось: он вытащил из «кино» девочку. Так мама пережила бомбёжку и перенеслась более чем на четыре десятка лет во времени.
Дома отца ждала большая трёпка, но в конечном счёте всё устаканилось. Родственников мамы найти не удалось: одни погибли на фронте, другие под фашистскими бомбами или от голода и болезни. В детский дом её не отдали, дед воспользовался связями, и хотя на словах часто ругал отца за безответственное поведение, но втайне гордился поступком сына. Новая жизнь далась маме непросто. Хотя она никогда не плакала, но в глубине души, конечно, переживала, вспоминая близких. В школе ей тоже пришлось несладко. Воспитанная в беззаветной любви к Родине, она не могла молчать, когда патриотизм постепенно стал не в чести, а бывшие враги-капиталисты вдруг непостижимым волшебным образом превратились в неплохих парней, партнёров и друзей. Впрочем, это совсем другая история.
Отец стал спасателем, всю жизнь проработал в МЧС. Безусловно, события детства предопределили выбор профессии: он хотел помочь всем, кого постигло несчастье, спасать попавших в беду, протягивать руку пострадавшим. Ту пятиэтажку снесли. Однако на её месте ничего не построили. Видимо, планы реконструкции города изменились. Родители там часто бывали. «Кино» больше не показывали, о чём отец нисколько не сожалел, в отличие от мамы. Потом на свет появилась я. Здравствуйте!
Тайну пятого подъезда родители тщательно скрывали: они не хотели в одночасье стать подопытными крысами. Как вы помните, даже мне ничего не говорили. И только когда мама ушла, а отцу стало совсем плохо, он решился рассказать правду.
Осталось немного. Лишь поведать концовку истории. У мамы диагностировали смертельное заболевание, ей становилось всё хуже, боли усиливались, и в один вечер она попросила отца отвести её на то самое место в последний раз. Он согласился. Я тогда жила в другом городе и ничего не знала, а при звонке родители говорили: всё нормально, доченька, за нас не беспокойся.
И хотя я не присутствовала, но у меня перед глазами постоянно эта картина. Ночь. Тишина. Вокруг ни души. Пожилая пара неподвижно стоит на пустыре и задумчиво смотрит в пустоту. Она опирается на его руку, а седую голову положила на плечо. Они молчат. Вдруг включается «кино». Да, оно снова появилось: чёрно-белый фрагмент улицы и пятый подъезд. Время должно взять своё! Они оба поняли это: она ещё вечером, он сейчас. Всё следовало вернуть на свои места. Они поцеловались, и мама перешагнула границу. На той стороне она обернулась, помахала рукой и медленно побрела к подъезду. Отец смотрел ей вслед не в силах сдержать слёзы. Изображение расплывалось, ему казалось: там не тяжело идёт пожилая женщина, а двенадцатилетняя девочка бодро бежит по зову долга.
Влюблённые – две половинки единого целого. Они по всему свету ищут друг друга. И что удивительно, находят! Разделённые пространством, условностями, предрассудками частички тянутся, сдвигая на пути любые преграды, находя того единственного, любимого. Родителям оказалось ещё сложнее. На дороге их счастья стеной стало само время, но и оно уступило, пошло на компромисс под напором горячих сердец.
