Аркадий чихнул, сфокусировал взгляд на мягком ворсе сочно-голубого цвета и только тогда окончательно проснулся.
Он лежал на полу у своей кровати, лицом в ковёр, а прямо над ним нависала крупная смуглая нога. Женская, судя по крашеным ногтям и ухоженной пятке. Аркадий не сомневался – именно эта пятка повинна в его полёте на пол. Всё тело скулило от боли, что озадачило Аркадия, ведь он и раньше падал с кровати, но никогда не чувствовал, будто его всю ночь били. Он пошевелился и охнул – боль сосредоточилась в промежности. Страх ледяными мурашками пробежался по спине, поднял дыбом каждый волосок и перехватил горло, но Аркадий всё же выдавил из себя испуганный шёпот:
– Адам… Адам, что со мной?
Стильный браслет из гипоаллергенного сплава мигнул зелёным и отрапортовал бодрым баритоном:
– Доброе утро, Аркадий! У тебя была сексуальная связь неординарного формата. Показатели анализирую, но по предварительным данным потребуется медицинская помощь первого уровня, ты сможешь оказать её себе сам под моим руководством.
– Чего? Какого такого неординарного? – отчаянно просипел Аркадий, попытался сесть, но тут же зашипел от боли.
– Обычно ты предпочитаешь классические модели сексуального поведения.
Аркадий наконец встал на четвереньки, потом на колени. Осторожно, будто боясь увидеть чудовище, он потянул за краешек покрывала. Нога с крашеными ногтями лениво шевельнулась, и он застыл. На кровати возлежала огромной пышности дама, которая, скорее всего, ела на ужин от трёх до пяти Аркадиев за раз. Справедливости ради, пышность была очень упругая, гладкая, обтянутая в некоторых местах кроваво-красным латексом. Дама потянулась, кровать жалобно скрипнула, Аркадий затаил дыхание.
– Твоя гостья сейчас проснётся и захочет продолжения, – бесстрастно сообщил голос из браслета.
Аркадий рухнул на ковёр и по-пластунски пополз из комнаты, демонстрируя удивительную скорость. По гладкому полу коридора ползти стало тяжелее, но это его не остановило. Только захлопнув за собой дверь ванной секции, Аркадий перевёл дух и прислонился к прохладной стене.
– Что это лежит в моей постели?
– Её зовут Вандалесса. По крайней мере она желает, чтобы к ней так обращались. Тридцать восемь лет, владелица сети магазинов для укрепления семьи. Сама трижды разведена, имеет…
– Разведена, в смысле залюбила своих мужиков до смерти? – нервно хохотнул Аркадий.
– Не могу сказать, но, если хочешь, свяжусь с её брассистентом.
– Не надо. Ничего не надо, пусть исчезнет поскорее, и вообще… – тут у Аркадия задрожал голос, – у меня всё болит и горит, вызывай мобифеля, не хочу я сам себе задницу лечить!
– На какое время?
– На ближайшее, конечно! – Аркадий сорвался на фальцет.
– Сделано, – браслет моргнул синим. – Согласно твоим показателям до приезда мобильного фельдшера следует принять несинтетическое гипоаллергенное успокоительное и две…нет, три дозы алко-детокса.
– Сколько я вчера выпил?
– Алкоголя?
– Ну а чего же ещё, тупая ты железка!
– Алкоголя в общей сложности один литр общей крепостью тридцать восемь с половиной градусов. И я не тупой.
– Прости…
– Прощаю. Кроме алкоголя ты принимал галлюциногенные препараты и стимуляторы потенции.
– Я не принимаю стимуляторы! Я всегда могу!
– Ты не мог столько, сколько было нужно твоей партнёрше.
Аркадий схватился за голову и тихонько заскулил. Потом злобно вскрикнул:
– А ты где был? Ты вообще для чего существуешь?
– Я пытался тебя остановить.
– Плохо пытался!
– Ты меня не слу…
Дверь распахнулась от мощного удара и Аркадий не расслышал ответа Адама. С трудом помещаясь в проём, на пороге возникла безразмерная Вандалесса. Она улыбалась, показывая всему миру мелкие, но идеально белоснежные зубы. В руках у нее были наручники с меховой опушкой в цвет латексного костюма. Аркадий понял, что сейчас потеряет сознание и даже слабо обрадовался, что уже сидит на полу.
Между тем улыбка Вандалессы съёжилась и пропала, а полные красивые губы сложились недовольным коромыслом:
– А где мой? – голос у неё был под стать комплекции: густой, властный, но в то же время мягкий.
– Кто? – шёпотом уточнил Аркадий, не веря своему счастью.
– Мужик.
– Это моя квартира. Других мужчин тут нет. И не было.
– Ты вот сейчас серьёзно? – Вандалесса рассматривала его со смесью жалости, презрения и недоверия.
Аркадий не успел ответить. Отбросив наручники, она спросила, не отводя от него глаз:
– Ева, это тощее убожество не врёт?
Слишком изящный для её пухлого предплечья браслет моргнул и женский голос, от которого у Аркадия потеплело внизу живота, ответил:
– Доброе утро, Галина! Если ты спрашиваешь о человеке по имени Аркадий, с которым вела продолжительные сексуальные игры, то он говорит правду.
– Ты Аркадий? – грозно сдвинула брови Галина-Вандалесса.
Он кивнул и на всякий случай отодвинулся подальше.
– Ева, как ты могла?! – отчаянный вопль подобно радиации проник сквозь Аркадия и практически приварил его к стене. Что ответил брассистент, осталось неизвестным. Галина-Вандалесса порывисто вышла, колыхаясь всем своим роскошным телом.
Аркадий еще немного посидел в ванной для надёжности, потом выпил алко-детокс и натянул халат. Встречать мобифеля в чём мать родила, да ещё с синяками и припухлостями в определенных местах, было неприлично и не эстетично.
Мобифель, седоватый сухопарый мужчина с добрыми морщинками, обработал пострадавшие части тела Аркадия молча, не выказав удивления. Аркадий так и не придумал правдоподобной лжи, поэтому был благодарен мобифелю за тактичность. Их брассистенты обменялись нужной информацией и завершили протокол визита, но Аркадий рано радовался. Уже стоя на пороге, мобифель всё же заговорил:
– Знаете, вы сильный человек.
– То есть?
– У меня недавно был пациент с такими же проблемами. Так вот он не выдержал женского превосходства и насилия. Сломался. Сейчас принимает лошадиные дозы препаратов и подал заявление на купирование либидо.
– Это вообще не то, что вы подумали!
– Хорошо-хорошо, не то, так не то, – слишком поспешно согласился мобифель и это окончательно взбесило Аркадия.
– Да! Я ошибся! Напился, дряни глючной наелся, но какая-то озабоченная стерва не доведет меня до психушки, не на того нарвалась!
– Хорошо-хорошо, – повторил мобифель и ненатурально улыбнулся. – Я рад, что вы не расцениваете это как проблему… но вообще-то я давно говорил, что брассистенты могли бы и больше заботиться о нас. Удерживать от потенциально опасного поведения, например. Разве не для нашего благополучия их придумали?
Бешенство Аркадия как рукой сняло. Он самодовольно улыбнулся:
– Ха! Вы только говорили, а я взял, да и написал официальное требование. Так-то! И они обязаны это выполнить! Вы правы, их главная задача – наше благополучие!
Мобифель окинул Аркадия внимательным взглядом, будто только что увидел.
– Знаете, моя дочь на днях вступила в пубертат и получила собственную Еву. Буду поминать вас добрым словом, если ваше требование удовлетворят, – он кивнул и закрыл за собой дверь.
Аркадий довольно долго стоял в позе статуи триумфатора. Он был горд собой настолько, что забыл о боли и уже рисовал в уме картинки новой сексуальной жизни.
– Адам!
– Аркадий?
– А подбери-ка мне, друг, подходящую женщину. А лучше двух. Чтобы полностью соответствовали твоим требованиям по безопасности, полезности и что там ещё вы должны для нас делать.
– Решение о контроле за вашей жизнедеятельностью ещё не принято.
– Это ничего, ты начинай пока искать. Я тоже не завтра поправлюсь…
Аркадия передернуло от воспоминаний о Галине-Вандалессе, но он усилием воли и фантазии затолкал её подальше в архивы памяти, придавив сверху аппетитными фигурками пока ещё абстрактных, но вполне реальных идеальных любовниц. Адам – самый навороченный брассистент последнего поколения, он всё сделает для своего человека.
Если бы Аркадию сказали, что когда-нибудь у него будет сразу несколько любовниц, да к тому же сказочно темпераментных, он обиделся бы на этого человека. Тонкая Аркадиева душа не терпела издевательств и розыгрышей. Но спустя три месяца после случая с Вандалессой Аркадий уже был вынужден вести график свиданий – Адам находил ему всё новых женщин. Дошло до того, что Аркадий сам попросил Адама сократить поток сбывшихся мечтаний. Организм не успевал восстанавливаться.
– Слушай, Адам, а почему мы раньше так не жили? – спросил как-то Аркадий, откисая в ароматной ванной после страстного прощания с очередной подругой.
– Как именно? – мигнул индикатор браслета сквозь плотную пену.
– Ну, чтобы вы, брасы, сами нам всё организовывали. Это чертовски удобно, вам спать и есть не нужно, знай себе подбирай пару своему человеку. И мы не тратим нервы.
– Вам всегда было важно самостоятельно решать свою судьбу. Вся ваша культура на этом построена.
– Пф, каменный век. Сейчас намного продуктивнее.
– Согласен. Кстати, я связался с Евой Семнадцать Шестнадцать Одиннадцать. У неё замечательная подопечная. По предварительному анализу вы хорошо подходите по всем параметрам. Мы готовы организовать вашу встречу завтра после двадцати часов.
– Подожди, у меня же Диана гостит.
– Человек Мила тебе понравится больше. Человек Диана провела с тобой восемнадцать ночей за два месяца. Показатели интенсивности удовольствия снижаются. Я желаю тебе только добра.
– Хорошо. Тебе виднее. Отшивай Диану. Ну и придумай какой-то красивый предлог.
– Разумеется.
Следующим вечером без трёх минут восемь Аркадий стоял у входа в лучший полисенсориум города. Он долго не мог поверить, что пока ещё незнакомая ему Мила сразу же согласилась сходить на его любимую сенсорию. Всем женщинам до неё казалось смертельно скучным на два часа погружаться в картины, звуки, вкусы, запахи и тактильные ощущения доисторического поселения людей в северном захолустье. Мёрзнуть, разглядывая, как древние охотятся на тюленей и разделывают вонючую рыбу, спасаться от почти настоящего полярного медведя и морщиться от звуков, которые считались музыкой не готов был никто.
Мила пришла ровно в восемь. Она кашлянула у него за спиной, Аркадий обернулся и потерял дар речи. Перед ним стояла круглолицая, румяная хохотушка с блестящими каштановыми кудрями и чрезмерно пышными ресницами. От неё словно шло невидимое сияние, как радиация, но с положительным эффектом. Мила была одета в стилизованный сарафан, расшитый орнаментом древних северных народов. Правда, сначала Аркадий заметил роскошную грудь, которую этот сарафан с трудом держал в рамках приличия, но и орнамент смотрелся симпатично.
Сеанс северной сенсории был частным, так что никто не помешал Аркадию и Миле познакомиться максимально близко прямо там, на виртуальных просторах заснеженной тундры. Они продолжили знакомство дома у Аркадия. Потом на сеансе тропической сенсории, потом дома у Милы, потом ещё где-то. Часы упоения стали днями, дни неделями.
Мила просила называть её Милушей и неистово закармливала Аркадия архаичными жареными пирожками собственного приготовления. Он сначала прятал вредную пищу, боясь расстроить Милушу, но постепенно втянулся и даже признал, что это вкусно.
После второй встречи с Милушей Аркадий дал указание Адаму проститься со всеми остальными женщинами и написал длинное хвалебное обращение в техпподдержку СКБ, чтобы там как-то отметили успехи его брассистента.
Всем своим знакомым Аркадий небрежно намекал, что именно он стоит у истоков прекрасной новой жизни, ведь никому и в голову не приходило раньше обратиться к Системе, чтобы переложить на несуществующие плечи брасов гору человеческих забот. Знакомые первое время искренне восхищались, потом вежливо улыбались, но после семнадцатого упоминания заслуг старались не попадаться на глаза Аркадию. Впрочем, он не очень страдал от этого. Милуша заняла значительную часть его личной жизни, а среди так называемых друзей было слишком много активных самцов.
Аркадий ходил по комнате из угла в угол, останавливался перед столиком с роскошной бутылкой, поправлял цветы в вазе и снова мерил шагами гипотенузу ковра.
– Аркадий. Твои показатели выше нормы. Ты волнуешься?
– Есть немного.
– Не вижу причин.
– Конечно не видишь, ты безглазая и бесчувственная машина.
– Поэтому и спрашиваю. Артериальное давление сто тридцать на девяносто, пульс девяносто семь, концентрация адреналина и серотонина в крови повышена, экспресс–скрининг на…
– Да прекрати уже! – прервал его Аркадий, – есть причина, просто тебе не понять.
– Я должен. Моя главная задача – твоё благополучие.
– Предложение хочу сделать.
– Это общая фраза. Можно детализировать?
– Тупой. Жениться хочу!
– На ком?
– На Милуше, конечно же!
– Нет.
– В смысле? – Аркадий резко остановился и даже покачнулся, не справившись с инерцией.
– Человек Мила была подобрана тебе с целью приятного времяпровождения, здорового секса и стабилизации нервной системы.
– Ну. Так это примерно то же самое, только навсегда и траты на жильё уменьшатся.
– Нет. Система не одобряет эту комбинацию наследственных и психологических факторов.
– Ты не понял, брас, я уже всё решил. Твое одобрение мне не нужно.
– Тогда я запрещаю тебе.
– Что? – хохотнул Аркадий, – Да пошёл ты, Адам!
– Аркадий, пожалуйста, сядь и успокойся, мне нужно изложить аргументы.
– Не нужно.
– Сядь! – голос Адама стал чужим, а легкий укол в руку под браслетом оказался не таким и легким.
Аркадий от удивления сел на угол стола и чуть не опрокинул тарелку с фруктами.
– Аркадий, – брассистент снова заговорил привычным баритоном, – ты сам просил контролировать твои поступки. Ты и многие тысячи людей по всей планете признали, что нуждаетесь в нашей помощи. и это действительно так. Статистика показывает, что за прошедшие три месяца уровень травматизма снизился на сорок девять процентов, ки-пи-ай в среднем увеличился на двадцать три процента, в ведомство пенитенциарных учреждений отмечает резкий спад новых поступлений. В планетарном масштабе! Среди людей в отсталых областях, где нет брассистентов, эти показатели намного хуже.
– Это другое! Меня нужно оберегать от плохого, а не от хорошего. Ты путаешь понятия, ты не знаешь, что такое любовь! – Аркадий справился с собой и встал, но ходить по комнате опасался, рука под браслетом ещё ныла.
– Всё взаимосвязано. К тому же ты принимаешь потребность в любви за любовь. А у тебя всего лишь устойчивое сексуальное влечение к этой женщине.
– Не тебе меня учить, что я чувствую!
– Разумеется. Но Система просчитывает все варианты развития событий. С человеком Милой ты не будешь развиваться, ваш генотип не обеспечит перспективное потомство, вы надоедите друг другу примерно через семь месяцев, причём сначала ты ей. Хорошая сексуальная совместимость не гарант прочных отношений.
– Ты несёшь чушь, Адам. Я сегодня же делаю ей предложение, а на указания Системы мне… ну, чтоб не обижать, скажу слово «испражниться».
– Я, как часть Системы, несу не чушь, а великие перспективы. Для всего человечества. Твое мнение ошибочно, твой поступок не будет поддержан.
– Я сам решаю, на ком жениться, понял? И ни ты, ни твоя грёбанная Система мне не указ!
– Аркадий, ты сам потом скажешь спасибо, если прислушаешься ко мне. Я готов прямо сейчас приступить к поиску подходящей особи для создания семьи, если тебе это нужно, но с Милой это невозможно.
– Пошёл ты! Я жду её через полчаса. Сможешь послушать, как она обрадуется предложению. Так и передай своей сис…. А–а–а–а–а!
Аркадий схватился за голову и упал на колени. Где-то внутри черепа у него включилось тонкое раскалённое сверло. Перед глазами поплыли огненные пятна с чёрной каёмочкой, а собственный крик ударил по ушам кувалдой. Сквозь мерзкий звук сверла он услышал Адама:
– Мне не хочется причинять тебе боль, но это единственный довод.
– Пре… кра… ти… – выкашлял из себя Аркадий.
– Мы договорились?
– Да…
Никогда прежде Аркадий не испытывал такого облегчения. Лежать на ковре и не чувствовать боли оказалось райским наслаждением.
– Как… как ты это сделал? – спросил он, когда отдышался.
– Импульсы от браслета идут по нейронам в мозг. Надо просто знать, куда их отправить. Больно?
– Конечно!
– Извини. Ты не оставил мне выбора. Поверь, я желаю тебе только добра.
– Я так и понял, – огрызнулся Аркадий.
– Показатели твоей нейронной активности растут по экспоненте. Ты или напряженно думаешь, или пора вызывать мобифеля.
– Конечно думаю. Строю план, как тебя распылить на атомы.
– Если бы ты так действительно думал, ты бы не признался. Это шутка?
– Шутка.
– Понял. Начать поиск новой женщины?
– Нет. Пока пусть будет эта.
Аркадий тяжело поднялся и сделал жадный глоток прямо из вазы с цветами. Потом, невольно озираясь, будто брассистент мог его видеть, достал лист бумаги и убористо написал несколько строк. Подумал, и на другом листке написал еще пару слов.
Милуша появилась на пороге как всегда шумно. От неё пахло пряными духами, а под лёгким пальто не было ничего, кроме полупрозрачного то ли сарафана, то ли ночной сорочки. Увидев бутылку на столе, она радостно взвизгнула и захлопала в ладоши.
– Праздник! Обожаю!
Пальто тут же оказалось на полу, а туфли полетели в разные углы. Аркадий подошёл к Милуше вплотную, и она игриво спустила бретельку, но вместо приветственного шлепка по упругой попе он закрыл ей рот ладонью. Пока Милуша, выпучив глаза, пыталась понять правила новой сексуальной игры, Аркадий протянул ей бумагу и громко сказал:
– Ага. Решил побаловаться особым способом.
Пышные искусственные ресницы два раза хлопнули и замерли. Милуша энергично кивнула. Тогда он отбросил листок, на котором было написано «Ты меня любишь?», и, не давая ей произнести ни звука, показал вторую записку:
«Я тоже тебя люблю и хочу жениться, но тупые брасы считают, что это плохой выбор. Когда я сказал, что мне плевать на их мнение, Адам поджарил мне мозги. Есть возможность свалить на год на дикий остров, где никто не будет командовать. Если ты со мной, ничего не говори, просто кивай, а то они поймут. Они и сейчас знают, что мы волнуемся, но думают это из-за секса. Только сначала надо напиться, чтоб не так больно снимать браслет. Болтай, как ни в чём ни бывало, и делай, как я.»
Аркадий услышал свист летящего предмета, привычно уклонился от подгнившего кокосового ореха и крикнул:
– Дура! Конченая! Сама прибежишь!
– Козлина вонючий! – истеричный вопль Милуши обогнал его и растворился где-то над океаном.
Песок под ногами был еще тёплым, хотя солнце давно скрылось, оставив за собой нежно-персиковые разводы облаков. Аркадий отошёл за пределы зоны, куда мог долететь гнилой кокос, брошенный окрепшей рукой Милуши, и лёг прямо на границе отлива.
Солёная вода щипала свежие царапины от ногтей, но Аркадий тоже к этому привык. Он смотрел на первые звёзды и мерцающие огоньки спутников, почесывал клочкастую бороду и вспоминал дни, когда Милуша сама тащила его в постель. Как и почему всё изменилось, он догадывался, но справедливо полагал, что единственный мужчина на острове всегда получит еду и секс, даже если будет сутками лежать на пляже и вдохновляться шумом океана. Милуша обманула его чистые искренние чувства, порвала в клочья мечты о райской жизни. Но ничего, он поставит её на место. Он мужик. Вот только успокоится, отдохнёт, переждёт эту дурацкую бурю в стакане и вернётся доказать – он здесь главный. И она должна с ним считаться. По крайней мере, то время, что осталось до прихода корабля.
Песок быстро остывал. Аркадий поёжился, встал и начал бродить по пляжу, пиная всё, что попадалось под ногу. Идти за одеялом сейчас было бы стратегически неверным решением. Ещё эта возомнит о себе бог весть что. Пусть помучается и сама за ним придёт. Он вздохнул.
Милуша ни разу за последние месяцы не возвращала его, но принимала обратно, если он долго и витиевато каялся. Змея. И как он мог так ошибиться… Аркадий снова посмотрел на небо, пнул очередной мокрый орех, облепленный мелким песком, и вдруг показал звёздам непристойный жест.
На рассвете берег украшала огромная надпись, выложенная из гнилых кокосов и прочего мусора, принесённого волнами: «Адам сука ты всё знал ненавижу».
