Прошлое верхнеусинских селений
В истории освоения этой северной территории России реке Усе надлежало сыграть роль важнейшей транспортной магистрали, по которой столетиями через Уральский хребет по сквозной Собь-Елецкой долине в Сибирь проникали отважные торговцы, а через перевал оленеводы гоняли свои стада.
Среди рек, текущих с западных склонов и предгорий Полярного Урала, особое место занимает Уса, крупнейший правый приток реки Печоры. Уса – это не забываемые по красоте пейзажи суровой северной природы
Исход зырян с Нижней Печоры
Примерно до середины XIX века огромная часть бассейна реки Усы с притоками, начиная от современного селения Усть-Усы (изначально – «В речке в Колье», позднее – Колва, или Усть-Колва) и выше по долине, вплоть до предгорий Урала, стала заселяться зырянами-коми, выходцами из Ижемского уезда Архангельской губернии. Это были жители как самой Ижемской волости, так и соседней с ней Мохчинской.
Вот что рассказал начальнику Печорско-Обдорской экспедиции 1913 года Дмитрию Иевлеву один из потомков этих первопоселенцев на Усе Яков Попов из селения Яр-пик-Як: «Лет 40 тому назад пришло на Уссу (до революции название реки писалось с двумя «с») в разные места много народа с реки Ижмы. Голод там был, – хлеба купить нельзя было, промысел плохой, вот и пошёл туда народ, кто на Уссу, кто в Сибирь, в Берёзов, в Мужи, в Обдорск. По Уссе тогда промыслы были сильно хорошие и рыбы, и зверя, и птицы вдоволь. В Ижме в те годы вместо муки хлеб из мха делали. Этот мох медведь с голоду ест и люди в Ижме ели. Один раз я медведя убил. Стал я шкуру снимать, кишки чистить, а у него брюхо с голоду мхом набито. Ничего не ел давно. А то люди… У нас в Ижме народ в те годы этот мох сушил, толок, на хлеб с мукой замешивал… Вот с тех лет и по Уссе много поселенцев явилось».
Отважные переселенцы поднимались по долине Усы к её верховьям на двести с лишним, а то и больше, километров. Именно эта река стала главной транспортной магистралью переселенцев и их основным ориентиром. Почти все основанные выходцами с Ижмы селения, за исключением нескольких, располагались на крутых (правых) обрывистых берегах во избежание высокого поднятия паводковых вод и сноса изб и хозяйственных построек, гибели скота
Селения Верхнеусинского края
На начало 1910-х годов здесь было известно шесть основанных ижемцами-переселенцами селений. Самым старым селением на Усе являлось селение Яр-пи-Як (современная дер. Ярпияг), основанное в 1810–1815 годах. Примерно тогда же зыряне-переселенцы на подступах к Полярному Уралу достигли северного притока Усы, реки Елец (1815 г.), основав тут у слияния с реки Елец одноимённую деревню . Фактически – это крайняя северо-восточная граница региона, дальше за ними высились суровые горы, и начинался Нижнеобский край. Небезынтересно, что оба селения появились задолго до массового исхода ижемцев-зырян с Ижмы. Предположу, что их основателями являлись своего рода «разведчики».
Согласно подворно-экономическим исследованиям, в самой северной деревне Верхнеусинского края – Ельце с начала 1900-х до конца 1920-х годов числилось от двух до трёх дворов и проживало не более 30 человек. Лишь в конце 1930-х годов население Ельца составляло почти 60 человек.
Условно южной границей Верхнеусинского края является современное селение Фион (изначально – Феон, основано в 1876 году, на карте 1932 года значится как Фион-пидь, позже – Фион). В названии отражено имя одного из первопоселенцев – Феона. Феон в начале XX столетия – одно из самых многолюдных селений в Верхнеусинском крае (31 житель, 2 двора).
Выше Фиона, по течению Усы, в устье её левого притока I порядка, реки Лемвы, в 1850 году ижемские переселенцы основали деревню. В начале своей истории она называлась Лемва-Вом. Название Лемва происходит от слов коми-языка: «льӧм» – «черёмуха», и «ва» – «река, вода», то есть Лемва – «черёмуховая река, вода». Позже, как гласит легенда, она стала называться Абезь (видимо, это – современная Старая Абезь). В этом названии «увековечено» имя первопоселенца здешних мест – Абезь Миш, что в переводе с коми языка означает «неряха», «нечистоплотный человек».
Из истории селения известно, что, например, в 1909 году здесь было 15 дворов, а в 1911 – Абезьское сельское общество было самым многолюдным на Усе (95 жителей и 15 дворов). В 1930 году в этой части Усинского края был образован Абезьский сельсовет, который на годы объединил все ранние и более поздние деревни (Епа и Ярпияк, Тошпи и Сивая Маска, Юнь-Яга и Тит, Ошвор и Елец, Никита и посёлок Фион). Во время освоения Воркутинского угольного месторождения Абезь стала одним из перевалочных пунктов на пути из Нарьян-Мара в Воркуту. В 1932 году на Усе было открыто судоходство, в Абези находилась одна из трёх усинских пристаней. С 1934 года и вплоть до введения в эксплуатацию железной дороги Воркута – Коноша на пристани в Абези швартовались на зимовку все пароходы и баржи, осуществляющие перевозки по Усе.
Следующим при движении вверх по Усе было селение Евся-Вань (основано в 1895 году), находящееся на левом берегу Усы, чуть выше устья её притока, реке Зинъёль (на современной карте обозначено как урочище Евсявань). В начале 1910-х годов здесь проживало всего восемь человек. Евся-Вань имело самое малое число жителей и всего один двор. Ещё севернее находилось селение Ош-Вор (1882 год) (в переводе с коми – медвежье корыто); ныне поблизости расположена станция Ошвор Северной железной дороги и впадает ручей с таким же названием. Здесь в начале XX века было два двора и 14 жителей
В 1902 году между двумя правыми притоками Усы, Сейдъяхой и Сейдой возникло селение Сейда. Возможно, это – нынешняя Сейда-Вом. Сейда – самое позднее по срокам образования селение.
На участке после поворота долины Усы к Уралу находилось селение Тит (основано в 1898 году). На картах до 1950-х годов значилось как жилое (два двора, 18 жителей), позже на его месте сохранилась подпись – «ур. Тит», ныне уже нежилое. Небезынтересно, что тут проживал до своей смерти первооткрыватель Воркутинского (Воркутского) месторождения высококачественного угля коми-охотник Виктор Яковлевич Попов, награждённый за открытие орденом Ленина. Тут находится его могила.
Севернее устья крупного правого притока Усы, реки Воркуты, в 1860 году было основано селение Никит. По числу жителей оно было довольно многолюдным (два двора, 27 жителей). Сейчас – это деревня Никита на левом берегу Усы, чуть южнее разъезда «пл. 29 км» железнодорожной ветки Чум-Лабытнанги.
Освоение края зашло так глубоко, что поселенцы проникли и в глубь территории между Усой и уральскими хребтами, основав в десятках километров от Усы, главной речной магистрали Усинского края, на одном из её крупных левых притоков, на притоке I порядка реки Лемве селение Епа (1850 год). Но и этим переселенцы не ограничились: они поднялись вверх по течению притока последней реки Яньяхе и основали тут поселение Юнь-Яга (1860 год). Оно располагалось уже фактически в предгорьях Урала. Возможно, первопоселенцев привлекли местные охотничье-промысловые и рыбные угодья
Оба эти селения были одними из самых многолюдных: в первом проживало 48 человек (четыре двора), а во втором – 32 жителя (три двора). Предположу, что, помимо удачливых промыслов. Тут, как и в другой приуральской деревне, Ельце (30 жителей, 3 двора), «многочисленное» по меркам края население было проходившими поблизости прогонными путями и местами выпасов оленей. Тут шёл забой оленей, а, следовательно, и торговля мясом и шкурами.
Имелось в Верхнеусинской области одно интересное место. В 50 верстах на север от деревни Елец на левом берегу Усы, напротив устья ручья Хановей-Весь-Шор, долгое время существовало становище Ханово (позже – становище Хановей или фактория Хановей). В отличие от других освоенных зырянами пригодных для заселения мест по берегам Усы до революции тут «построек и поселения нет. В августе бывает ярмарка, на которую съезжаются зыряне, остяки, самоеды». Видимо, она имела большое значение для верхнеусинских поселенцев, где они могли сбывать продукцию своих промыслов, приобретать необходимые для ведения хозяйства товары, продовольствие и т. д. На карте 1954 года здесь была обозначена «фактория Хановей».
Административное устройство края
Исследователи отмечают, что расселение по Усе и её притокам происходило «совершенно самовольно. Не считаясь ни с какими грамотами царей, со времен Иоанна Грозного укрепляющими тундры во владение самоедского народа, пришлые поселенцы выбирали удобные места, строились, вели хозяйство, занимались промыслами. И до настоящего времени (до 1913 года) во всех селениях по течению реки Уссы единственной формой земельного пользования является заимочно-индивидуальное. Относительный простор угодий, небольшие размеры селений ещё не успели привести население к сознанию необходимости подчинить индивидуальное право интересам общины».
Небезынтересно, что в отличие от других подобных крохотных поселений на давно освоенных территориях Архангельской губернии жители Верхнеусинской области существовали в экстремальных природно-климатических условиях – при отсутствии привычной им обстановки условий для ведения сельского хозяйства (ведь все переселенцы – сельские жители), были изолированы на сотни километров от «центров цивилизации», у них отсутствовала возможность приобретения необходимых для обустройства и ведения хозяйства товаров и приспособлений.
Но, несмотря на эти трудности, жили первопоселенцы, на удивление, мирно: «Переделов, захваченных отдельными хозяевами сенокосных площадей, до сих пор не производилось ни в одном селении». Усинские селения существовали сами собой. В подтверждение этому приведу только один факт. Лишь «в 1911 году совершилось утверждённое Губернской Администрацией образование самостоятельной «Балбанской» волости, объединяющей Верхне-Уссинские посёлки и состоящей из трёх сельских обществ (Абезское, Балбанское, Адзвинское)». И в этом же году были наконец-то определены границы этой области. «Границы этой волости приговором 21 января 1911 г. определяются следующим образом: «В интересах производства промыслов для пропитания определили мы с северной стороны смежные кочевья Болыпеземельской тундры; с Востока и южной Тобольской губ., с западной – реку Большую Сынью по прямой линии на Север».
В дореволюционный период многие десятилетия «Абезьское сельское общество» «подчинялось» своеобразному центру, который находился в селении Балбан (Болбан). Первоначально это название дано из-за того, что поселение переселенцев было основано в 1870 году на месте старого жертвенного места самоедов-инородцев. Северные номады, ненцы гоняли свои оленьи стада из-за Урала к берегам Северного Ледовитого океана и обратно через место, где основалось зырянское селение, и совершали жертвоприношения своим богам-болванам (по-коми бöлван «идол, истукан»). Во время Всероссийской переписи 1897 года было переименовано в село Петрунь. Это название восходит к имени отца первых поселенцев Петра Семеновича Хозяинова, братьев Симона, Василия и Ивана Петровичей, выходцев из села Мохча.
Образ жизни и занятия поселенцев
Поселения были удалены на десятки и сотни километров от Балбана/Петруни, центра местной цивилизации, где «находится церковь Болыпеземельской тундры, волостное правление, здесь же расположена и квартира местной школы, единственной на всю волость. Учащийся персонал в количестве 2–3 десятков человек состоит исключительно из детей жителей села Балбанъ. Остальные, вследствие дальности расстояния и отсутствия при школе общежития, не имеют возможности вкушать «плодов просвещения». Преподавание ведётся на русско-зырянском языке, для пособий употребляются учебники исключительно русские. Дети, оканчивая школу, не только не приобретают почти никаких общих знаний, но не получают и знакомства, с русским языком. Господствующим в крае является зырянский язык ижемского наречия».
Главными занятиями жителей верхнеусинских селений были обслуживание оленеводов (через эту территорию проходили весенние и осенние прогоны оленьих стад), пушные и птичьи промыслы, рыбная ловля. Проходящие на летние северные пастбища весной, ещё по льду, через Усы и её притоки, кочевники-оленеводы (самоеды, зыряне и зауральские остяки) оставляли на хранение в верхнеусинских селениях «лишнее» имущество (зимние нарты, одежду, покрытие чумов и т.д.). Ведь перекочёвки на летние пастбища начались ранней весной оленеводов, и пастухи везли с собой много скарба. Оставленное они забирают осенью, возвращаясь на зимовку.
Здесь же, рядом с селениями, производился осенний забой оленей. Часть забитой на Усе оленины по первому зимнему пути отправлялась за Урал, солонина и старое мясо лодками-каюками сплавляли на юг – на Ижму и Печору. Если же заготовители не успевали сплавить мясо, его сплавляли весной, для сохранности оленину на зиму укладывали в амбары и засаливали в больших бочках объёмом по 8–9 пудов.
Немаловажное значение для поселенцев имели охота и рыболовство. Охотились на песцов, лисиц, горностая, реже волка, медведя, росомаху. Активно занимались промыслом птицы – куропатки, гусей, лебедей и уток. Промысел на зверя начинался с середины ноября и продолжался до марта. В этот период зверя добывали ружьём, кулёмками, капканами и отравой. Шкурки добытых зверей изредка снимали чулком, надевали на «пяло» и держали в тёплом воздухе дня полтора-два. Затем, вывёртывали и убирали до весны в сухом, нежарком месте.
Зимой на промысел уходили иногда далеко от жилья, вёрст за 40–50. Для перевозки маленького чума и припасов, рассчитанных недели на две, использовали собачьи упряжки: в одни сани запрягали по пять – шесть собак. Охота на медведей, волков и росомах была случайная. Медведя промышленники не любили и боялись. Чаще его добывали настороженными ружьями, обычно у баклаг с рыбой или сараев с провизией. Охотились на зверя и на усинских лугах, куда весной, после зимней спячки, зверь из лесов и с гор спускался лакомиться молодой сочной травой.
Среди усинских поселенцев практиковался пушной осенний и зимний промыслы песцов и лисиц. В «хороший промысловый год» их добывали многими сотнями. Существовал ещё один экзотический вид охоты – весенняя добыча «кормёжек-копанцев». Из нор забирали лисят и щенят песцов, содержали их в селениях: песцов – в специально устроенных сарайчиках с деревянным полом, почти совершенно тёмных, а лисят – на чердаках жилых домов. Выкармливали зверьков до взрослого состояния, а осенью забивали ради меха. Зимой ещё практиковался птичий промысел – добыча белых куропаток силками. За одну зиму семье охотников удавалось заготовлять по несколько сотен птиц.
Занимались и рыбной ловлей. Но учитывая, что рыба по Усе поднималась с низовьев вверх, а ниже Верхнеусинской части бассейна ежегодно сооружали заборы (перегораживали и таким образом вылавливали рыбу), в Абези и выше расположенных селениях уловы речной рыбы падали. Осенью и зимой на Усе, когда в нижней части реки заканчивался лов заборами, тут и на притоках (Лемве, Юнь-Яхе, Воркуте и др.) занимались подлёдным ловом «гымгами».
В отличие от Усы и её притоков лов рыбы на озёрах проводился круглый год. На отдалённые озёра отправлялись целые артели промышленников (по шесть–семь человек). Основной снастью у них были неводы, которые сшивались в одну огромную сеть. Основными промысловыми объектами верхнеусинских поселенцев были сиг, нельма (низовая), сельдь (низовая), окунь, пелядь, щука, харгус, ёрш, чир, сорога, налим и сёмга (низовая). Засоленную рыбу успешно сбывали скупщикам весной и осенью, приходившим сюда на каюках с Печоры и Ижмы.
