Исток новых веяний теперь принято связывать с узбекским чабаном.
Однажды некто Усманов, ещё недавно пасший в горах овец, стал обладателем самой редкой в мире профессии – парикмахера. Причём настолько редкой, что он стал единственным её обладателем. Эксклюзивность свою он приобрёл вполне законно в «Спецгосдепартаменте № 197», и, как говорят, за очень смешные деньги. На вопрос журналистов, зачем в мире, где уже тридцать лет ни у одного человека не растут волосы, нужен парикмахер, Усманов изрёк, по его же собственному мнению, гениальную мысль:
– Я не хочу быть вторым Геростратом, спалившим храм Артемиды. И меня не прельщает слава учёных, распыливших средство от перхоти в атмосферу. Да, они своего добились, но какой ценой – ценой облысевшего навсегда человечества?! Нет, это не моё. Я хочу другой славы – безобидной, но тоже способной увековечить имя! Вы все знаете Людовика Четырнадцатого, Владимира Восемнадцатого или Петра Первого. Но именно я буду Первым Последним Парикмахером. Понимаете? Это словно быть императором.
И его стали понимать. Поначалу это выражалось в популяризации нового Его Величества. Первый Последний Парикмахер стал мелькать на экранах телевизоров гораздо чаще, чем президент или папа римский. Его стали приглашать на различные ток-шоу и вечеринки. Его портреты в окружении овец или без оных стали появляться на футболках, машинах, домах. Его накалывали на тела в качестве татуировок и употребляли вовнутрь в виде одноимённых напитков.
Но… всё это продлилось недолго. Нашлись и другие, кто тоже хотел прославиться.
Например, появился некто Шрайбер, не посчитавший зазорным стать Вторым Последним Парикмахером. По популярности он обогнал даже Первого. Хотя это и случилось уже после того, как стало известно, что именно он стал заказчиком убийства Усманова. Да и полученную популярность ему пришлось поделить со своим исполнителем – неким Забутылкиным. Знаменитое выражение убийцы: «Это как убить императора!» всколыхнуло тогда весь мир.
После того, как открылась правда, и казнили Шрайбера с Забутылкиным, цивилизованное общество потребовало для Третьего Последнего Парикмахера надёжную охрану. На это требование откликнулись многие частные охранные фирмы. Состоялся тендер. И, к удивлению многих, его выиграла компания, занимающаяся производством туалетной бумаги. Аргументы компании были неоспоримыми: охранять парикмахера, никогда в жизни не видевшего волосы, должна фирма, также не имеющая понятия об охране.
Этот факт, в свою очередь, породил следующий виток новых веяний. В мире стали появляться фирмы, занимающиеся абсолютно не своим делом.
Строительные фирмы записывали музыку, компании-перевозчики выпускали периодику, издательства становились ресторанами. Музыка, которую невозможно было слушать. Периодика, которую невозможно было читать. Рестораны, в которых невозможно было питаться. Мир наводнился подобными экспериментами.
Мир, в котором глухие пели и слепые рисовали, не хотел больше заниматься тем, что умел и на что учился. В этом мире теперь лечили шахтёры, а учили дворники и асфальтоукладчики. Визажисты и врачи добывали руду или же пытались это сделать, а синоптики пытались запустить в космос журналистов с портретистами. Этот мир постоянно был в поиске чего-то нового. Он жаждал новых веяний. Новых перемен. Новой славы.
После Седьмого Последнего Парикмахера в мире появился Первый Последний Пекарь. Это было закономерно, но этого никто не замечал. Поначалу зерно засеяла бывшая фирма по продаже сантехники. И ничего не выросло. Второй раз за это дело взялась команда ветеранов-футболистов. Но снова ничего не выросло. Когда остаток зерна утопил морской порт, печь хлеб стало не из чего. Так и появился Первый Последний Пекарь.
Почти одновременно с ним возникли Первый Последний Дантист и Первый Последний Продавец Мороженого. Затем появлялись Первые Последние Учителя, Полицейские, Солдаты, Швеи, Завсклады. И много других.
Конец же моде новых веяний принято считать с того момента, как некая Надежда (фамилия её осталась неизвестной) стала Первой Последней Акушеркой.
