Наш козырь – внезапность! Триумф «Восьмерки» и «Трех троек»
Многие думают, что за тайнами нужно отправляться куда-то в глушь. В большом-то городе всё давным-давно изучено. Особенно, если это касается периода войны, воспетого вдоль и поперек. Но это абсолютно не так!
В конюшне не было гвоздя
Секрет успеха в каком-то деле зачастую может заключаться в какой-то вещи, которая непосвященным кажется абсолютно неважной. Ну, вот, к примеру, современная маневренная война. Блицкриг. Что там главное? Танки? Пикирующие бомбардировщики? Не только и не столько! Ситуация в таком бою развивается динамично и непредсказуемо, так что штабам нужно постоянно получать донесения и отдавать приказы. В условиях, когда все постоянно перемещаются, сделать это можно только по радио.
По поводу начального периода войны раньше часто писали: отсталое-неграмотное руководство вооруженных сил рассчитывало обойтись гражданской телефонной сетью – вот и получили. Потом были опубликованы данные о том, что радиостанций в войсках было предостаточно. Тогда стали говорить: отсталые-неграмотные красные командиры современных технологий не понимали и потому боялись. Крестьяне же от сохи! Вот если бы царских офицеров не расстреляли…
Но дело было как раз в том, что командиры Красной Армии учились весьма прилежно, причем учились на опыте царской армии. В 1914 году армия Самсонова была разгромлена в хлам, потому что… активно использовала радио. На море была противоположная ситуация. Немцы терпели неудачу за неудачей, потому что на Балтфлоте адмиралом Непениным была создана мощнейшая система радиоразведки. А для тех краскомов, которые учебники читали невнимательно, хорошим уроком стала Финская война.
Без радио было не обойтись, но и работать открытым текстом в эфире было самоубийством. Шифровать вручную? Ночью 22 июня штаб советского ВМФ и Генштаб отправили каждый свою директиву. Наркомвоенмор Кузнецов был лаконичен. Начальник Генерального штаба Жуков – несколько велеречив. Поэтому флотскую директиву успели зашифровать-расшифровать еще до начала боевых действий. Телеграмму Жукова в войсках прочитали… после обеда. Завоевать пол-Европы немецкой армии удалось, потому что её службы связи были оснащены шифромашинами «Энигма». Впрочем, нельзя сказать, что в СССР это направление техники совсем уж проворонили.
Родоначальники
Владимира Ильича Ленина или его сподвижников на фотографиях часто можно видеть рядом с телефонным аппаратом характерной формы, с трубкой в руке. Ну, а как! Совершить революцию, победить потом всех врагов – это было немыслимо без телефонных переговоров.
Впрочем, сам Ленин и его современники не говорили «телефон». Штуку, по которой разговаривают, они называли «гейслером». Точно так же, как мы сегодня любой копировальный аппарат именуем «ксероксом». И причина была та же: практически все телефонные аппараты в дореволюционной России были выпущены фирмой «Гейслер».
Это было первое в стране предприятие, занимавшееся оборудованием электросвязи. В 1874 году Николай Карлович Гейслер открыл мастерскую по ремонту телеграфных аппаратов. Непосредственно в здании петербургского почтамта. Три скромных верстака разрослись в завод на Петроградской стороне. После революции капиталиста Гейслера постарались забыть. Завод получил имя своего столяра Алексея Кулакова, участвовавшего в штурме Зимнего, а потом погибшего на Гражданской. В 1936 году завод был передан в ведение наркомата оборонной промышленности, все предприятия которого обозначались номерами. Так что вместо громоздких прежних названий предприятие теперь именовалось «№ 209». Согласитесь, очень красиво.
Спецлаборатория
Работы над шифровальной техникой в стране начались чуть ли не в 1918 году, но велись на энтузиазме и кустарно. Лишь в 1932 году была создана спецлаборатория при Главном Штабе РККА. Её возглавил инженер, которому едва исполнилось тридцать, – Иван Павлович Волосок. Но очень скоро обрисовалась нужда в производственной базе. Поэтому в 1935 году Волоска поставили во главе Особой группы на «заводе Кулакова». В её состав вошли В.М. Домничев, В.Н. Рытов, О.А. Примазова и Е.П. Изотовой. За последующие годы эти четверо проделали огромный объем работы.
Никаких микросхем и полупроводников тогда еще не было. Радиолампы были капризны и громоздки. Поэтому достаточно сложные математические шифровальные алгоритмы нужно было воплотить в виде электромеханического устройства. Та же музыкальная шкатулка, только гораздо сложней. Добиться, чтобы эта «конструкция из ниточек и веревочек» работала устойчиво, было адски сложно. Тем более, что годы разрухи, эмиграция инженеров и квалифицированных рабочих изрядно подкосили эту отрасль. Кроме того, завод буквально рвали на части заказами со всех сторон: в стране шло интенсивное перевооружение, номенклатура «инновационных изделий» расширялась головокружительными темпами.
Первый шифратор
Освоение производства первого шифратора конструкции Волоска заняло на заводе четыре года. Еще столько же ушло на разработку и освоение его усовершенствованной версии «Спектр». Советскому торгпредству в Стокгольме удалось закупить два экземпляра шифратора В-211, созданного в 1932 году шведским изобретателем Борисом Хагелином по заказу французской армии. Используя В-211 как прототип, инженер завода Валентин Рытов в 1937 году создал аппарат К-37 «Кристалл» весом всего 19 кг – фактически, аналог немецкой «Энигмы».
Но производство и этого изделия шло медленно. К началу Великой Отечественной в войсках было полторы сотни «Кристаллов». Для полноценного оснащения вооруженных сил требовалось в десяток раз больше. Эвакуация из Ленинграда началась уже в июле. Удивляться такой поспешности не приходится. С первого дня войны «колыбель революции» оказалась под угрозой ударов любыми видами финской авиации – от вражеских аэродромов было всего около сотни километров. А позиция финнов окончательно прояснилась 29 июня, когда их армия начала наступление.
Первыми команду отправляться получили объекты, наиболее уязвимые для бомбежек. В частности, Эрмитаж. Завод Кулакова с его деликатным производством тоже частично погрузился в эшелоны. И исчез. Даже самый высокопоставленный немецкий агент не смог бы выяснить, в какой город прибыл завод № 209. Потому что он не прибыл никуда.
Под чужим небом
На одной из железнодорожных станций сотрудникам завода было объявлено – они работают на заводе № 707. Ни о каком заводе № 209 они никогда не слышали. Разгрузилось предприятие в Свердловске. Всеобщая эвакуация еще толком и не начиналась, выбор промплощадок для размещения был огромен. Но предпочли разместиться в учебном корпусе металлургического факультета УПИ. Потому что край города. И есть возможность разместить работников завода и их семьи в том же здании, чтобы сократить их контакты с посторонними.
Сюда «Военторг» привозил продукты и другие товары, сюда приезжали кинопередвижки и концертные бригады. Так что контакты с посторонними не просто были сокращены, а отсутствовали вовсе. Техника, которой занимались эти люди, была гораздо более секретной, чем новейшие танки «Уралмаша» или «Катюши». Уже 25 августа завод начал на Урале выпуск своей продукции. Но требовалось не только выпускать, но и создавать. В кутерьме лета-осени 1941 года, несмотря на все усилия, безвестно пропало несколько экземпляров «Кристалла». Следовало исходить из того, что их изучил враг. Алгоритм шифрования нужно было изменить, усложнить. Что и было сделано. В 1942 году в производство была запущена новая модель мощного шифратора М-101 «Изумруд» конструкции Н.М. Шарыгина. Впоследствии он использовался для переписки высшего уровня секретности между Ставкой ВГК и штабами фронтов.
Впоследствии Сталинградскую битву назвали «триумфом «восьмерки»». Этот номер в структуре штабов нашей армии носили подразделения шифровальщиков. Несмотря на огромный объем пересылаемой корреспонденции, противник до последнего момента абсолютно не подозревал о готовившейся операции. Но это было триумфом и завода № 707. Как и все последующие боевые действия, в которых важным нашим козырем оставалась внезапность.
Наш язык – молчание
Томми Флауэрс был, конечно, человеком выдержки феноменальной. Когда очередной знакомый в компании заканчивал хвастать своими военными подвигами и ухмылялся ему: «А ты что сделал для победы?», он лишь виновато улыбался. Покупал своим внукам книги о том, как американцы изготовили первый в мире компьютер. Даже когда настал его черед уйти из жизни, он не сказал ни слова.
Лишь потом его потомки узнали – первый в мире компьютер изготовил всё-таки мистер Флауэрс. Упоминать об этом десятки лет нельзя было потому, что с помощью этого компьютера в годы войны была взломана немецкая шифровальная система «Лоренц». Если рассказать, что ты умел полвека назад, легко будет догадаться, что ты умеешь сейчас. Вот и завод на восточной окраине Свердловска десятилетия молчал о своем шифровальном прошлом. Тем более, что здесь вообще говорить не любили. Даже сегодня об этом в официальной истории Уральского электромеханического завода (известного как «Три тройки») – лишь два слова.
Однако мы обязаны знать и помнить. Победа была добыта в цехах горьковского авиационного, откуда выкатили Ла-5. На Уралмаше, когда там научились сваривать несокрушимые танковые башни. Но так же и здесь, в учебном корпусе № 3 УПИ-УрФУ.
