Записки из архива волостного агронома Бронникова
Жизнь крестьян на Урале в XIX веке носила достаточно спокойный консервативный характер. О стабильности жизненного уклада хлебопашцев говорит и очень малое число преступлений, совершавшихся в деревнях и селах. Так, по данным статистического отчета за 1866 год в Кишкинской волости Верхотурского уезда Пермской губернии, включавшей тогда 40 деревень (в том числе и д. Махнёву) и два села, в которых проживало более семи тысяч жителей, было совершено всего семь преступлений.
Село Кишкинское Верхотурского уезда основано как ямская деревня. В 1617 году числился один двор ямщика Никиты Кишкина. В 1869 году Кишкинская волость преобразована в Махнёвскую волость Верхотурского уезда с центром в д. Махнёвой. По переписи 1908 года в селе Кишкинском проживало 225 жителей «обеего пола».
Показателен сам характер типовых сельских преступлений: одна кража из шести случаев непристойного поведения (в настоящее время это деяние называется мелким хулиганством и не считается преступлением, квалифицируется как административное правонарушение). Дознание по такого рода делам проводилось волостным правлением.
После реформы 1861 года на сельских сходах, собираемых из представителей всех селений волости (по одному от каждых 10 дворов), стали избирать волостное правление, которое состояло из волостного старшины, волостного писаря, волостных судей и сборщиков податей. Разграничение исполнительной и судебной власти отсутствовало, правление исполняло как административно-хозяйственные, полицейские, так и судебные функции. До нас дошли материалы судопроизводства в волостном суде Кишкинского волостного правления, на основании которых и написаны эти заметки.
Волостные суды рассматривали мелкие уголовные дела и незначительные имущественные споры между крестьянами, могли назначить штраф, телесное наказание, приговорить к заключению на небольшой срок.
Волостные судьи избирались из крестьян, а потому разрешали дела не на основании закона, а по совести, руководствуясь дедовскими обычаями. Само собой, ни о какой юридической грамотности не приходится и говорить. Волостной суд был, скорее всего, своего рода судом третейским, отсюда его относительная самостоятельность.
Производство по делу начиналось с подачи заинтересованным лицом объявления (так тогда именовалось заявление), в котором он излагал суть дела, свою претензию к другому лицу, а также указывал на свидетелей, которые могут подтвердить его правоту. Объявление подавали в волостное правление, но могли и на имя станового пристава. В этом случае он и направлял дело в волостной суд с неизменной резолюцией: «Рассмотреть дело в волостном суде и удовлетворить жалобу, если кажется справедливым. О последующем доложить мне».
Жалоба также могла быть устной, в этом случае она заносилась в особую книгу. Дела не разграничивались на уголовные или гражданские. Для примера приведем выдержку из объявления государственного крестьянина Филиппа Полоумова «о захвате у него земли крестьянином Болотовым», содержавшегося в материалах дознания по данному делу. «В 1865 году я взял у крестьянина деревни Болотовой Герасима Фёдорова Булатова принадлежащей ему пахотной земли 1½ десятины, коя мною была удобрена, приведена в хорошее качество и приготовлена под посевы, но крестьянин деревни Болотовой Лев Осипов Болотов неизвестно с чего продал эти земли другому крестьянину. …А потому всепокорнейше прошу ваше высокородие вышеупомянутую землю возвратить мне обратно, так как я с давнего времени ею пользовался и удобрял…».
Дела рассматривались волостным судом в составе трех выборных судей с участием сторон (тяжущихся). Строго установленного порядка судебного разбирательства не было. В судопроизводстве не участвовали профессиональные юристы, обвинение не поддерживалось прокурором – в роли обвинителя выступал сам обиженный. У сторон также не было, да и не могло быть представителей – откуда в деревне взяться профессиональным юристам! Протокол судебного заседания не велся. Материалы всех разрешаемых судом дел содержались в «Книге для записки приговоров и решений спорных или тяжебных дел между крестьянами».
Спорящие своими подписями удостоверяли факт их ознакомления с вынесенным решением: «Приговор выслушал и остался доволен. В чем подлинно своею рукою расписался». Этой формулировки должны были придерживаться как выигравшая, так и проигравшая сторона.
В волостные суды часто поступали споры по земельным отношениям. Так, в начале осени 1866 года Кишкинский волостной суд рассматривал конфликт между «крестьянской вдовой Пелагеей Васильевой Меньшиковой и бессрочно отпускным рядовым Артемием Григорьевым Меньшиковым». Суть тяжбы заключалась в следующем: «Пелагея Меньшикова просила удержать рядового Артемия Меньшикова от снятия хлеба, посеянного на земли, наделенные обществом на ревизские души, за которые она платит подати». По этому делу суд вынес решение в пользу Пелагеи – «рядовому Артемию Меньшикову от снятия хлеба отказать».
О сложном характере оборота сельскохозяйственных угодий в то время может нам поведать объявление крестьянина Павла Иванова Реутова: «Крестьянин деревни Балакиной Нижней Артемий Федоров Балакин по документу от 8 марта 1865 года брал у меня на уплату податей и повинностей девять рублей серебром, за которые отдал мне сенокосное место на его ревизские души. Но он, Балакин, в прошлом году умер, сын его Николай Артемьев это место перепродал крестьянину нашей волости Ивану Егорову Перевалову и Перевалов выкосил оное».
Как уже говорилось выше, волостное правление осуществляло еще и полицейские функции. Местные власти своим решением могли задержать, подвергнуть аресту виновного в правонарушении. Для примера приведем выдержки из рапорта Кишкинского волостного старшины становому приставу: «По жалобе крестьянина деревни Кокшаровой Захара Панкратова Кокшарова по поводу нанесенной ему, посредством ругательства, личной обиды был арестован отставной мастеровой, проживающий в селении сей волости Ананий Петров Гирбасов. Притом Гирбасов, как бывший в пьяном виде, был для вытрезвления посажен под арест. Спустя дня сего на другой, отпросившись сходить в деревню Сидорову, пошел в питейный дом, откуда возвратясь спустя немного, нанес оскорбление волостному писарю Смагину, совершенное словами».
В рапорте названы свидетели неблаговидных поступков Анания Гирбасова. Становой пристав третьего стана Верхотурского уезда наложил резолюцию: «Возвращено в волостное правление для обсуждения проступка Гирбасова волостным судом».
Как мы видим, волостные власти могли самостоятельно не только подвергать граждан административному задержанию, но и выполняли функции, аналогичные современным медвытрезвителям: при волостном правлении имелось специальное помещение, именуемое «холодна» или «каталажка», которое представляло собой неотапливаемую избу либо пристрой к зданию волостного правления.
Таким образом, более ста лет назад органы крестьянского самоуправления были способны достаточно эффективно решать насущные сельские проблемы и даже исполнять судебные функции. Это, пожалуй, можно объяснить тем, что механизм формирования власти на местах был в большей степени, чем сейчас, приближен к населению
