Неуютно было лешему в городе, да только что ж поделать?.. От родного ему леса остался лишь ошмёток, названный центральным городским парком, а дуб, в котором он прожил не одну сотню лет, обнесли цепочкой и навесили табличку, что, дескать, посиживал когда-то под ним один из известных в истории людей. Этого известного леший хорошо помнил: тот ещё баловник был! И не только посиживал он под дубом, но и попивал, а бывало, ещё и дам приводил, так и оставшихся безвестными на его фоне. Современная молодёжьтоже регулярно пролезает под цепочку и делает у дуба всё то, что совершал когда-то исторический персонаж, да только дубов стало гораздо меньше, а пьющих больше. Оттого и душа у лешего саднит, особенно в плохую погоду.
Вот уж сто лет минуло, как город стал теснить лес, да не по дням, а по часам. Там, где были звериные тропки, лишь изредка посещаемые особо нахальными охотниками, проложили доступные для всех дороги, замостив их чёрным асфальтом. Конечно, леший в долгу не остался – под чёрный асфальт он спрятал особые колдовские гостинцы, благодаря которым долго дороги не держались. Горожане регулярно ругали градоначальников, те обвиняли во всём мастеров дорожного дела, но воз был и ныне там: ну не служили дороги в городе, как и во всей Руси, дольше пары лет! И во всех взаимных обвинениях никому было невдомёк, что причиной дорожного хаоса были обиженные людьми лешие.
…Так размышлял бывший хозяин леса, а ныне лишь полусказочный персонаж, идя по грустной осенней улице. Одетый в серый поношенный костюм, плащ и берет, он был похож на одного из многих пожилых горожан, гуляющих по причине полного отсутствия неотложных дел и желающих подышать «свежим» воздухом. Правда, в отличие от обычных людей, леший шёл не просто так, а по делу, намереваясь посетить городскую библиотеку.
Среди многих своих собратьев, выбравших для утешения пристрастие к человеческим порокам вроде карт и алкоголя, леший нашёл для себя совсем иную отдушину. Его страстью стали автомобили, которые, хоть и способствовали своим появлением расширению городов, вызывали у лешего такой душевный трепет, какого он с младых лет не помнил. Даже читать научился, чтобы была возможность побольше узнать о манящих его железных конях! Поскольку денег у леших отродясь не водилось, читать приходилось в библиотеке, где все его хорошо знали и загодя откладывали для деда-пенсионера свежие номера автомобильных журналов. Вот и сегодня он шёл по улице, думал об автомобилях, а потому совсем не смотрел по сторонам.
Визг тормозов и удар, опрокинувший его на землю, мигом привели лешего в чувство. Конечно, причинить ему вред банальное ДТП не могло, но испачканную одежду очистить в дупле родного дуба не так просто. Поэтому расстроился леший не на шутку, хотя и понимал, что, скорее всего, сам виноват – замечтался, а потому и шёл, не оглядываясь. Машина пострадала хоть и не очень серьёзно, но довольно неприятно: её бампер оказался помят, а правая фара совершенно разбита. Желая извиниться перед водителем новенького «Мерседеса», леший начал вставать, но не успел. Крепкий удар в левое ухо опрокинул его навзничь, а громовой, странно растягивающий слова голос прорычал:
– Ты чё, мать, старичелло, оборзел?.. Куда, блин, прёшь, когда я еду?
При чём здесь мать и блин, кто такой «старичелло» и как это бывает, когда «оборзел», леший не понял. Одно было ясно: расстроенный водитель чуть не лишился любимого авто, а потому и начал хамить. Леший на дух не переносил хамства, но, чувствуя свою вину, решил стерпеть и всё же извиниться, только уже не вставая с неприятного ему чёрного асфальта.
Вдруг он заметил, что асфальт не столь уж чёрен: его пересекали широкие белые полосы, намалёванные стойкой краской! Тут-то и понял леший, что шёл он по пешеходному переходу, а сбивать на нём идущего никак нельзя. И сразу светлый образ несчастного водителя померк, оставив перед глазами наголо обритого крепыша без видимой шеи, одетого в чёрные брюки, красный, под цвет надутых щёк, пиджак и массивные жёлтые цепи.
– Что ж ты, мил-человек, на меня машину свою напустил? – спросил леший водителя. – Я на пешеходном переходе был, положено пропустить!
– Ты чего, блин, козёл в берете, меня правилам учить будешь? – грозно вопрошал крепыш. – Да ты знаешь, кто я? Ты знаешь, где я?..
Не так-то просто было смутить лешего, но слог и тон водителя показался странным и малопонятным. Поэтому он стал отвечать по порядку, держа себя в руках, вежливо и корректно:
– Не имел несчастья познакомиться с вами раньше, молодой человек, поэтому кто вы – не знаю. Правилам не учу, вы и сами их знать должны, раз машину водите, а на вопрос где вы – отвечу легко: на улице Ленина.
Лицо водителя покраснело от натуги, будто слова его исторгались изо рта с превеликим трудом, а голос стал чуть хрипловатым:
– Да я Саня Телега, я все палатки на рынке держу, меня весь город знает! И нахожусь я в СВОЁМ ГОРОДЕ, слышишь, пердун старый?
– Странное имя у тебя, человече, – сказал слегка ошалевший от речей Сани леший. – Ты бы, чем старика обижать, на машину свою посмотрел лучше: чай, бампер и фара на неё недёшевы будут?
Водитель перевёл взгляд на свою машину, и лицо его стало по цвету краснее, чем пиджак. Пытаясь что-то сказать, он хрипел и брызгал слюной, да так, что лешему пришлось достать платок и утереться.
– Ты как платить за всё это собираешься, сволочь старая? – проговорил, наконец, обладатель странного имени. – Да я у тебя квартиру отниму, понял? И то не расплатишься, детям и внукам придётся на меня работать, блин!
– А если я сам тебе всё это починю прямо сейчас, да ещё так сделаю, как ни у кого в мире нет, что тогда?
– Ты золотая рыбка что ль, хрен старый? Я в ресторанах таких видел, в аквариуме, но на тебя похожи не были! Давай паспорт, сейчас к нотариусу поедем дарственную на хату оформлять!
Решение созрело в голове лешего ещё пару фраз назад, но теперь, услышав о себе так много неприятного и совершенно оскорбительного, он молча встал и начал водить руками по автомобилю, что-то бормоча. Властитель рыночных ларьков смог разобрать лишь несколько слов, на которые сразу же отреагировал:
– Ты чего городишь, дед? «Орех», «Берёза»? Откуда ты моих корешей Ваську Ореха и Виталю Берёзу знаешь? Они ж до сих пор в Кильдыме на нарах чалятся!
Не все слова понял леший, но общий смысл уловил и усмехнулся:
– Посмотри, человече Телега, машина твоя как новая!
Действительно, там, где провёл он рукой, и бампер, и фара встали на место, и даже человек с богатой фантазией и жизненным опытом автопродавца не смог бы обнаружить следов аварии. Вся краска сошла с лица крепыша, и стало оно белее мела. Ощупав бампер, он тихо спросил:
– Это что? Дерево, что ли?
– А то! Цельный кусок берёзы, между прочим. Я же говорил, что такого ни у кого во всём мире не будет! Доволен? Быть может, теперь извинишься?
– Ерунда какая-то, – бормотал Саня Телега, ощупывая машину. – Надо ещё один храм построить, а то чертовщина какая-то мерещится… Бампер из берёзы, надо же…
Так, бормоча, он сел в свою машину и ударил по педали газа. Леший стоял на тротуаре и пристально глядел ему вслед, ожидая окончания этой нелепой истории.
Машина разогналась до неположенных в городе скоростей, а перед поворотом, устроенным для объезда стройки очередного высотного дома, водитель, как всегда, резко нажал на тормоз. Но автомобиль ничуть не снизил скорости и не сумел повернуть, врезавшись в строительное ограждение. Пролетев пару метров по воздуху, «Мерседес» клюнул носом и упал в свежевырытый котлован, а через несколько секунд над ним взвилась струйка дыма и раздался громкий хлопок.
Леший печально смотрел ему вслед и думал о том, как сложно общаться с людьми. Но в грустные мысли вкрались и довольные нотки. Во-первых, леший совершенно не терпел хамства и всегда считал, что оно должно быть наказано. А во-вторых, ему – обожающему автомобили! – давно хотелось посмотреть, как поведут себя тормозные колодки, сделанные из мягкой древесины ореха.
