Палочки постукивали одна о другую. Он пытался поддеть лапшу и не мог. Целясь из пистолета, всегда считал пальцы надежной деталью – как курок, ударник. Но сегодня палочки стучали. Дрожала вся рука. Сам он, лейтенант Евгений Керин, не имел к дрожи отношения. Реакция тела, и всего-то. Он наблюдал за ней так же спокойно, как когда-то за струйкой крови из своей вены.
– Остров. – Полосов без конца вытирал лоб. Жирные подбородки тряслись на каждом слове. – Всё думаю про остров… Что это значит?
Глаза начальника метались из угла в угол. Он боязливо смотрел на салфетки, соус, соседний стол.
Евгений презрительно посмотрел на него, взял палочками кусок говядины, поднёс ко рту.
– Нет человека, который был бы как остров, – сказал он зачем-то сам себе и выронил кусочек. – Хватит! Зачем ты меня позвал?
– Ты тоже думал об этом? Тоже!
Круглые зрачки Полосова нацелились на него. Бессмысленные глаза моллюска.
– Филлис покончила с собой. Трехов, теперь она. Двое. – Толстяк облизнул губы и хотел продолжить, но рядом появился высокий араб в белом.
Араб равнодушно поставил коробку лапши на стол.
– И вилку. – Лейтенант с досадой бросил палочки.
Официант медленно кивнул.
– Арабы готовят китайскую лапшу. – Полосов нервно хихикнул. – Ну не бред? До чего дожил этот город.
– Сконцентрируйся на деле. Молодая женщина, самоубийство. Может, это просто совпадение?
Опять вытирает лоб салфеткой.
– Нет, Женя, я не верю в совпадения. Не верю. Они нашли нас. Раньше мы охотились на них. А теперь они на нас.
– А что расследование?
– Пока ничего. Пистолет, пуля. И всё. Но у неё тоже нашли монету.
С минарета, затерявшегося среди башен-высоток, запел муэдзин, и какая-то глупая животная часть Керина вздрогнула. Белый, как смерть, араб вырос перед ним.
– Ваша вилка, сэр.
– Спасибо, я что-то расхотел есть. – Евгений встал. Бросил Полосову:
– Мало ли у кого есть монеты. Это всё?
– Завтра с утра экстренное совещание.
***
На двери висела записка от жены: «Документы – завтра. Суд – во вторник». Ни звонка, ни сообщения, только записка. Он смял бумажку и кинул её под дверь – прикормка коридорному пылесосу. Зайдя в пустую квартиру, достал банку пива, не переодеваясь, сел на диван.
Скоро пылесос в подъезде совершит обход, съест весь мусор и злосчастную записку. Жаль, в голове нет такого робота, чтоб подмести и убрать мысли. Керину оставалось только пиво и телевизор.
***
Телефон завизжал около одиннадцати, когда он выпил банку и открыл вторую. Он выключил сериал, мелькавший на старой плазме.
– Да?
– Полосов… – ответил голос директора Клейна. До этого директор разговаривал с ним лично, разве что отчитывая за провалы.
– Почему вы звоните по открытому каналу?
– Потому что всё пошло к чертям: нас раскрыли. Полосов убил себя. Теперь трое.
– Как? – спросил лейтенант равнодушно и отпил из банки. Ему подумалось, что толстяк был не как остров, он тянул на скромный континент.
– Перерезал себе горло. При нём была монета.
– Что дальше? Когда совещание?
– Не будет никакого совещания. Срочно смени квартиру и жди инструкций.
– Как вы меня найдёте?
– Найду. – В трубке пошли гудки.
Он швырнул телефон на диван, хлебнул ещё пива.
За окном разлилась чернота и смог. Огни домов светили, как со дна моря.
В раковине стояла немытая посуда и кружка прокисшего молока.
Поставив банку на подлокотник, он открыл холодильник, порывшись, нашёл коробку из-под чая. В ней – столбики самокруток. Керин вытащил одну и взял зажигалку.
Сзади что-то брякнуло. Он выхватил обеими руками два ножа из стойки.
– Вот дерьмо. – Бросил ножи на пол. Возле кресла валялась упавшая банка. Её тошнило пивом на ковер.
Кинул на пол обрывок старых штанов, вытер ногой лужу. Поднял покрытую мокрой пылью банку, потряс – осталось немного.
Надо выпить ещё, сказал он себе. Нервы ни к чёрту. Полосов называл эти банки кеглями. Только любил другую марку. Алкоголь и декс успокаивают нервы. Наверно, поэтому все они пьют, поэтому ему так привычен металлический привкус ингалятора.
Снова открыл холодильник. Яйца, мясо, сигареты, опять просроченное молоко. Никакого пива. Ругнулся про себя и вспомнил о зелёной бутылке. В морозилке осталось немного абсента.
Евгений налил зелени на донышко стакана, попробовал. Запах мерзкий. Лучше всего поджигать, но в одиночку лень. По крайней мере, холодный.
Кресло было влажным от пива. Он всё равно сел, включил цветастую нелепицу по телевизору, выпил и налил ещё. Пьянящий жар разлился по телу. Абсент нечто среднее между нормальным пойлом и дексом. И пьянит, и дурманит разом.
В дверь тихо постучали. Это насторожило. Стучат, когда хотят привлечь меньше внимания. Он спрятал сигарету в карман и подошёл в двери.
– Кто?
– Шестой отдел. Я агент Берк. – Из-за двери звучал голос пожилого человека, поставленный, как у диктора.
Керин осторожно посмотрел в глазок. Абсолютно лысый сухощавый человек. По виду жуткий формалист. На груди жетон полиции – люди из шестого отдела всегда прикрываются другими службами.
– Заходите. Я… Я немного выпил.
– Не важно. По поводу Полосова… Я задам вам несколько вопросов.
Он указал агенту на диван, сам снова сел в кресло. Пиво успело немного подсохнуть.
Человечек поправил полы пиджака, уселся. Костюм, как только что из химчистки.
– Благодарю.
«Говорит, как дворецкий», – подумал Евгений, но тот вдруг ответил вслух.
– Такая работа.
Керин было потянулся к стакану и остановился, поняв, что пьянее, чем думал.
– Пейте, если хотите, это ведь не допрос. – Старикашка повёл рукой.
Он глотнул из стакана.
– Вот эта монета. Крейцер старой Федерации. – Берк положил монету на столик. Потускневший кусок металла и угловатый орёл на нём.
– Почему бы вам не выпить ещё?
Лейтенант снова хлебнул. Затем допил остатки.
– Налейте себе! – теперь Берк звучал искусным метрдотелем.
– Нет.
– Вы же хотели выпить?
– Нет. – Он стукнул по столу, по лбу покатился пот.
– Почему? Ведь успокаивает нервы. – Слащавый голос.
Евгений постарался сконцентрироваться, но чувствовал опьянение. Он напряг все мышцы.
– Потому что так вам легче будет меня контролировать.
Агент Берк мягко улыбнулся, крутанул монету на столе. Крейцер крутился совсем медленно, как стрелка часов, но ровно стоял на ребре.
– Вы никакой не Берк.
ЛжеБерк театрально выдержал паузу, посмотрел на крутящуюся монету и ответил с видимым удовольствием:
– Раз уж покровы сорваны, давайте за это выпьем.
Керин, быстро дыша, налил почти треть стакана и жадно выпил. Горло обожгло спиртом и полынью. Ему потребовалось время, чтобы отдышаться.
– Вы их убили. Вы убили моих друзей, сволочь.
Старик закинул тонкую ногу на другую.
– Они вам не друзья. Пытаетесь вызвать сильные эмоции? Такому тоже учат?
Керин стиснул зубы до скрипа.
– Зря. Это не помогает. Злость сложно контролировать – тут они правы. Но сложно и мне, и вам. А на кого она играет – другой вопрос.
Монета неспешно вращалась. Борозды, грязь от многих рук. Старик, возможно, ещё видел времена коалиции, когда сенсоры стояли у самой верхушки власти.
– А вот вы, – продолжил он, – вы действительно убили многих моих друзей. Ни суда, ни следствия. Просто приказ.
– Такие, как вы – опасны. – Лейтенант посмотрел на него исподлобья.
– Вы тоже опасны. Шестой отдел уничтожает нас только потому, что мы есть. – Сенсор невесело улыбнулся. – Что, укол совести?
– Нет, – он сказал сквозь зубы, но вышло неубедительно.
Человек сел напротив него, выложил перед собой коробочку с табаком, зажигалку и машинку для самокруток. Движения выглядели небрежно, но старик разложил всё ровно, как по линейке.
– Да, вы ощутили. Мысли читать не могу, зато чувствую эмоции. Чувствую, когда врёте. Дело не в вашей совести. Побочный эффект. Когда проникаешь в человека, он тоже проникает в тебя. А вы сильный сенсор, верней, могли бы быть. – Он вытащил из кармана бумажку, открыл коробку, прежде чем скручивать, понюхал табак.
Керин почувствовал в себе неприязнь. Но в том человеке неприязни не было, он и внутри такой же – совершенно бесстрастный.
– Знаете, по какому принципу вас отбирают в отряды?
– Берут тех, кто лучше может вам противостоять.
Снова натянутая улыбка.
– Верно. Но кто лучше всех может противостоять сенсору? Другой сенсор. Декс даёт вам силу сопротивляться, но он же может увеличить и нашу силу. Все вы – слабые сенсоры. Могли бы обрести и большую силу, возможно, не такую, как у меня. Но вам специально не дают этого делать. Иронично, не правда ли? Сенсоры охотятся за сенсорами.
В голове плыл дурман. Не верь ему.
Старик не глядя насыпал табака в машинку, закрыл, прокрутил пару раз. Убедился, что табак утрамбован и заправил бумагу в ролики.
– Вам не справиться, – процедил Евгений.
– С вами? С Филлис вышло легко. Молодая… такие верят в романтику самоубийства. Но она любила жизнь – я говорил, что лучше умереть молодым. Мы-то с вами знаем, какая это чушь. Типичный случай. – Сенсор посмотрел вверх, точно как профессор, припоминающий что-то.
– Полосов, вот с кем было сложно. Рыхлый, трусливый человек. У него не хватало смелости приставить к горлу нож. Рыдал, умолял. – Он лизнул край бумаги. – Вот с вами будет совсем просто. Огромная сила воли. Дисциплина. Мы ведь знаем, что только дисциплина и может заставить сделать что-то действительно бессмысленное.
А ещё вы – истинный самоубийца. Такие умирают не ради идей. Не потому, что это романтично. Вам опротивела вся ваша жизнь. Это черная затяжная депрессия. Вы, лейтенант Керин… – Он нагнулся вперед и оперся на стол. – Вы действительно готовы умереть.
Евгений почувствовал, как над ним нависла тоска, навис этот человек, уродливый и старый, его жена, развод, пьянство, постоянное напряжение – весь мир навалился на него своей бесконечной тяжестью так, что костям уже нет силы держать её.
– У меня в кармане тоже сигарета. Я хочу выпить и закурить.
– Знаете, курение, пьянство – это скрытое стремление к смерти.
Старик не отодвинулся, когда он полез в карман. Сволочь. Показывает, что не боится. Керин медленно достал зажигалку, сигарету и положил рядом со стаканом, затем налил почти до краёв абсента.
– О, так много пить не стоит, офицер.
– Как скажете.
Человек повертел в руках самокрутку, ровную, как вырезанную на станке, убедился, что она идеальна. Лейтенант взял в зубы сигарету – хороший табак, лучший, какой ему удавалось достать, а старик – свою.
Агент открыл зажигалку – она щёлкнула с характерным звоном, крутанул кремень. И, едва появился дрожащий огонёк, Керин плеснул в него абсент.
Выпивка разлилась по столу, пиджаку старика, полу. Вспыхнуло синее пламя быстро, переходя в красное на ковре. По комнате пошёл черный дым и резкий запах горелой синтетики.
Псевдоагент вскочил, быстро сделав два шага назад. Евгений тоже встал.
– Тише, тише, – спокойно сказал сенсор, делая останавливающий знак рукой, – вам лучше присесть. Нам нужно немного прийти в себя.
Огонь быстро распространялся по ворсу, ручка кресла тоже тлела, на столе горящий абсент походил на синий огонь примуса.
– Тише, – повторил его гость. Сила воли снова уступала пьянящей неге.
– Так, хорошо, а теперь нам нужно потушить огонь. – Человек сохранял спокойствие, несмотря на едкую вонь синтетики.
Он закрыл глаза и протянул руку в сторону огня. Пламя ослабло и быстро угасло.
– Должен признать, хороший ход. Вы умный человек. – Гость отряхивал полу пиджака. – На мгновение я потерял контроль. Пожар мог привлечь людей. А нескольких контролировать сложно. И наконец… – Он снова уселся напротив и поднял со стола упавшую монету. – Если бы вам удалось поджечь меня, концентрации пришел бы конец.
Теперь он просто оставил крейцер на столе, стоящим на ребре.
– Приступим снова, – сказал он, и монета, как маховик, опять начала раскручиваться. – Глаза ест. Откройте балкон.
Керин распахнул настежь двери на лоджию. От воздуха холодного и приятного пьяный туман чуть развеялся. Он набрал воздуха в лёгкие, ощутил силу своего тела и подумал, как, наверно, немощен старик.
Город с его небоскрёбами, с индийскими и китайскими лавками, кинотеатрами и борделями не стоил того, чтобы видеть его снова и снова, чтобы остаться в числе живых, населяющих его миллионов.
– Хотите подышать воздухом? – Человек стоял прямо у него за спиной.
– Не хочу. – Но все равно шагнул к перилам.
Впереди горели квадраты окон, внизу пламя автомобильных фар: жёлтая река навстречу, красная от него, но вместо земли – чёрная бездна.
– Завораживает?
Евгений промолчал.
– И знаете, сейчас гораздо лучше, чем днем. Просто шагнете в никуда. Ни неудач, ни опасности. Там, в темноте, спокойно.
Мысль, какая-то чужая и дикая, нахлынула на него. Всё и правда просто. Зачем держаться за перила.
– Вернемся: ещё есть о чем поговорить. – Тяжесть вдруг отпустила Керина. Он поспешил назад в комнату.
Они снова сели на противоположных концах стола.
– Почему вы не сделали это?
Снова эта мерзкая ухмылка.
– Хотите что-то от меня узнать?
– А вам есть что сказать?
– Не знаю, – задумался и понял, что сейчас его прощупывают.
– Итак, я хотел вам кое-что рассказать. И вам даже будет предложен выбор. – Человек щёлкнул пальцами.
Монета закрутилась быстрее.
– Все думают, что люди острова. Да, наши тела раздельны. Но сознание – не острова, сознание – это море. Океан, который обволакивает всех. В нем нет четкой границы между мной и вами. Вами и Полосовым и всеми другими людьми. Но сознание обычных людей сконцентрировано в теле, поэтому им кажется, что они острова. А сенсоры, как я и вы, можем сконцентрироваться в другом человеке. Вы ведь часто чувствовали приближение другого сенсора. Могли почувствовать и меня, но выпивка помешала вам сегодня.
– Вы из старой школы сенсоров, из тех, кто стоял у самой верхушки.
– Сейчас это неважно. – Гость медленно повёл рукой, как бы отгоняя мысль. – Почувствовать эмоции – это самое простое. Присутствие человека, боль, иногда и другие физические чувства. Прочесть мысль невероятно трудно.
– А вы чувствовали хоть каплю боли, когда Полосов резал сам себя?
Человек проигнорировал его вопрос.
– Но самые могущественные могли даже не просто прочесть мысль, они могли видеть глазами другого человека.
В дверь постучали.
– Похоже, кто-то почуял запах гари. – Зло ухмыльнулся лейтенант.
– Лучше ему не заходить сюда. Подойдите к двери.
Он подошёл. Главное – завлечь сюда пришедшего, даже если это просто вахтер.
– Всё нормально, – шепнул ему на ухо старик.
– Всё нормально, – механически повторил он в домофон и вдруг увидел на его синем экране лицо своей жены.
– Ты что, пьян? – прошипела Лена.
– Все в порядке. – Шепот звучал, как внутренний голос.
Она забарабанила в дверь.
Берк погладил невидимую бороду:
– Откройте ей.
– Не открою!
Старик нажал на кнопку сам. Стальная дверь распахнулась беззубой пастью, жена переступила порог, челюсти сомкнулись за ней. Она остановилась, сразу поняв, что что-то не так, парализованная невидимой силой.
– Кто этот человек? – Голос звучал как сквозь сон. Тонкие колени дрожали. – Вы с его работы?
Керин почувствовал, что контроль возвращается к нему.
– Если сможешь, убегай или зови помощь.
«Чёрт, – подумал Керин. – Даже сейчас, когда я пьян, а она трезва, ему все равно гораздо проще удерживать её».
Старик остановился.
– Вы ведь не очень ладили.
Женщина кивнула, по щеке поползла слеза.
– А вы? – обратился к нему старик. – Чем она помогла вам, когда вам было так тяжело? Когда над вами постоянно висела угроза?
Евгений стиснул зубы, но в нем поднималась злость. Не к сенсору, а к жене.
– В такое тяжёлое, тяжёлое для вас время… время, когда вы на пределе своих сил и морально и физически. Она устроила вам развод! – Он совсем вплотную подошел, говоря уже почти на ухо. И можно схватить его, ударить, переломить шею. Сенсор прошептал:
– Она бросила вас.
– Иди к чертям! – Керин ударил по столу. – К чертям! – Он ударил по гранитной столешнице снова и снова. И тонкая струйка крови потекла с разбитой костяшки.
– Да, теперь я вижу: вы же ненавидите друг друга.
Перевёл дыхание, задыхаясь от злобы.
Сенсор посмотрел на жену:
– Он пил?.. Да, да, постоянно пил. Иногда по несколько дней. Потом мог пропасть на месяц на своей работе.
Лена зарыдала.
– Замолчи! – крикнул Евгений. Но внутри у него уже взвели пружину и он едва сдерживал ее.
– Помогал ли он вам? Заботился ли о вас? – Старик сочувственно положил руку на Ленино плечо. – Нет, нет… я вижу, он груб, эгоистичен, он равнодушен к вам.
Женщина всхлипнула.
– Надеюсь, он хотя бы… не бил вас? – Берк с наигранным ужасом посмотрел на Керина. – О, нет… ведь однажды…
Лена всхлипнула.
– Так ответьте ему тем же!
Она резко подошла к мужу и дала пощечину наотмашь, и ещё, ещё. Керин стиснул зубы, чувствуя, что губа разбита, а вены на висках набухли. Он сжал руки, так что ногти до крови вошли в мясо.
– Что же вы терпите! – театрально воскликнул гость. – Сказано: да будет каждый муж господином в доме!
Лейтенант скрипнул зубами.
– Нет.
Старик с восхищением улыбнулся:
– Потрясающе, потрясающе. Какая сила! – И лицо его снова стало бесстрастным. – Что ж, решим всё проще.
Он подошел к стойке с ножами и вытащил несколько наугад, раздумывая, какой инструмент лучше, и со знанием профессионала сделал выбор: длинный и тонкий рыбный нож.
– Держите. – Старик вручил нож женщине. Она неуверенно обхватила ручку дрожащей рукой. Зубья на ноже блестели.
– Давайте. Решите все ваши проблемы с браком.
– Держи себя. Держи.
Лена стояла, вздрагивая, глядя то на Керина, то на старика. Но вдруг – резкий выпад, бросилась на Евгения. Он схватил её запястье и резко повернул до излома. Она вскрикнула, и Евгений выхватил нож. Ударил между ключицей и горлом.
Когда он вынул лезвие, кровь пошла как из открытой винной бутылки. Жена упала на пол, захлебываясь багровой жижей, и он сел рядом с ней, несколько раз полоснул себя по руке зубастым ножом.
– Убью тебя. – Тёмные струи стекали по его руке и капали с пальцев на линолеум.
– Я не хотел. Простите.
Коммивояжер, метрдотель, а теперь вежливый сотрудник похоронного бюро.
– Что? Я тоже проникаю в вас? Теперь вы чувствуете совесть? – крикнул Евгений.
– Вы хотели этого! – Первый раз старик повысил голос, первая эмоция за весь вечер. – Вы хотели этого, – повторил он уже абсолютно монотонно. – Я только дал выход вашему желанию.
Керин сделал глубокий выдох, как его давно учили. Злость вышла из него с воздухом.
– Теперь я не буду сопротивляться. Валяйте. Нож в моей руке.
Человек задумчиво прошелся по комнате.
– Постойте. Мы не закончили. Вы хотели меня убить? Сейчас вам представится такая возможность. Только перевяжите сначала рану. Боль не поможет вам сохранить контроль.
Лейтенант бросил нож, зацепился за раковину здоровой рукой, поднялся и промыл порезы прямо над грязной посудой. Вряд ли из этих тарелок еще кто-то будет есть. Наспех он обмотал руку махровым полотенцем и перетянул плечо ремнем.
– Нам понадобится пистолет. – Послышался голос позади.
– У меня его нет.
– Конечно, есть. Где ваш сейф?
Опираясь на стену, Керин медленно стал двигаться по квартире. Подойдя к шкафу для одежды, он откинул его дверцу: там, в глубине, за рубашками стоял оружейный шкаф.
– Код забыл.
– Я вам помогу. Какая первая цифра? 1, 2, 3, 4… да, четыре, вы все помните. Теперь нажмите ее. Вторая 1, 2, 3…
– Хорошо, сдаюсь. – Он набрал код и распахнул дверцу. Внутри чернел воронёный металл.
– Идемте…
Керин кинул пистолет в другой угол комнаты.
– Жаль, обронил, придется вам его мне подать, а то я слишком слаб.
Человек мягко улыбнулся.
– Хорошо. – Он поднял оружие и встал совсем рядом с ним. – Вот, держите.
Старик протянул пистолет ручкой вперед.
– Вы целитесь в меня, и я всё равно не боюсь вас, – спокойно сказал сенсор. – А теперь вернёмся за стол. Давайте я помогу вам. – Он подвинул стул. Керин сел.
– Положите пистолет на стол. Он пока не нужен.
Евгений положил.
– Так на чем мы остановились?
– Острова, океан, прочая херь.
– Да, верно. Вы сказали, что я убил ваших друзей. Нет. Они выбрали смерть абсолютно добровольно, и моя сила здесь ни при чем.
– Очень интересно? Когда же я смогу вас пристрелить?
– Сейчас мы до этого дойдём. Всё по порядку. – Он снова положил монету на стол, и она медленно закрутилась.
– Видите ли, я стар, меня ищет полпланеты. Даже в колониях я едва ли укроюсь. Так или иначе, мои дни сочтены.
– Это радует, – кивнул Керин.
– Но есть выход. Никто не понимает природы нашей силы до конца. И всё же я знаю о ней куда больше, чем шестое отделение. Мы совсем не так привязаны к своему острову, как вы думаете. Можно не просто видеть чужими глазами. Можно целиком переселиться на другой остров.
– Нет.
– Да. Это очень сложно. Куда сложней, чем заставить выстрелить из пистолета или ударить ножом. Не думаю, что есть хоть один сенсор, который смог бы такое сделать против чужой воли. Мне нужно, чтобы вы приняли меня по своей воле.
Мы станем едины. Сначала у вас не будет ни моей памяти, ни моей силы. Но со временем она пробудится. Вы получите всё моё могущество и мои знания.
Монета закрутилась быстрее, будто к ней подключили электрический мотор.
– Когда я начну, у вас будет два выхода. Выстрелить в себя – и положить конец моим попыткам. Или принять меня и убить моё старое тело. Возьмите пистолет. Одно решение и один выстрел, господин Керин.
Монета завинтилась фрезой и со свистом поднялась в воздух. Керин почувствовал, как что-то проникает во все его вены, мышцы, все закоулки мозга. Он напрягся так, что голова была готова лопнуть сама по себе без пули.
– Нет человека, который был бы как остров, господин Керин.
Он сделал глубокий выдох, как его учили, и в промежутке, на задержке дыхания, выстрелил.
***
Когда Клейн поднялся в квартиру Керина, санитары уже унесли тела и остались только запахи: пряный от пороха и металлический от крови.
Евгений, сидевший на диване, был не таким, как утром, а таким, каким Клейн всегда и знал его – твердым и мрачным. Он разом пришел в норму, как от пощёчины или нашатырного спирта. Повязка на руке и одеяло, накинутое на плечи, выглядели ненужной формальностью. Перед Клейном сидел не человек, а единый кусок литого металла.
Директор присел рядом с ним, по-матерински положил руку на плечо.
– Ты как? – спросил он. Евгений повернулся к нему с таким презрением, будто его кожи коснулся слизень.
– Оставьте его, – небрежно сказал санитар. – Он в шоке, да и детектив с ним поговорил. Сейчас поедем в больницу зашивать раны, – обратился он теперь к лейтенанту, но тот остался равнодушен.
Вскоре санитар взял раненого под руку и, всё ещё укутанного в одеяло, повел к машине как старуху. А Керин оставался молчалив и мрачен и только в «скорой» разжал кулак.
На ладони лежала старая железная монета.
