— Карнавал? Да у нас же ведь одна профессура, — ответил Макар Протоныч, растерявшись, — они
и не поймут.
— Ну мы типо за этой феней и рубимся, чтоб вы тут темные лоси ваще не загибались. А то культура
вся похерена у вас, ваще все отсталые, я не могу, пряма не сексуальна в натуре.
— Да вы уж простите, товарищ посол, тут все рабочие ребята. Программисты, инженеры, робототехники да операторы. Технари, прямо скажем. Куда им карнавалы?
— Фу ваще, — надул блестящие губы посол, — ну нельзя же так опускаться. Заксенхаузен плачет. Все
человечество прогрессивное клубится не по-детски, креативит за всю Калугу, а вы прям как во времена «прибей яйца к брущатке Кремля», я прям не могу.
— Работяги, — стушевался еще больше Экскаваторный.
— Кароче, будем из вас бейбикул делать. Всем гайки я привез.
— Гайки? — испугался Макар Протоныч.
— Ну кольца е? Не всосал?
— А… — закивал начальник, — а зачем кольца-то? То бишь гайки?
— Ну фу, без гаек на карнавал не алле. Все хандэ-мандэ, высший уровень, папаша, — закатил глаза посол.
Экскаваторный понимал мало, но кивал горячо, боясь перед высоким гостем опозориться. Христофор
Светофорыч Бирулевка вообще стоял с раскрытым ртом и жадно дышал, словно карп. Он был самым темным на Луне рабочим. Читал по ночам древние книги, и они ему еще и нравились. Более постыдное занятие и вообразить было сложно.
— Как скажете. Карнавал, так карнавал, — сдался Макар Протоныч.
— Ну чмоки, я на сауну пойду греться. Ух, мама, у вас тут ваще контраст, не лазурка, — с этими словами
посол удалился, громко цокая высоченными каблуками розовых туфель.
— Чего он сказал-то? — опомнился наконец Христофор Светофорыч.
— А пес его знает. Дипломат. Иди давай, к карнавалу готовиться будем.
— Слушаюсь, шеф.
