Мне было всего пять, когда я сказала родителям, что буду ловить жемчуг, но они лишь смеялись — думали, Реджи не умеет держать слова. Холя меня тогда и звали даже не так.
— Джина… — с какой-то скрытой лаской в хриплом голосе бормотал отец, зажимая дымящуюся трубку с табаком между пожелтевших от дыма зубов.
Именно отец когда-то давно научил меня ловить на манго маленькую рыбку барракунду, благодаря которой большинство и выживали. В Манаусе такая рыбешка временами ценится даже больше, чем жемчуг.
Еще ребенком я пересекла вдоль и поперек все мангровые леса. С закрытыми глазами я могла наловить за час пару дюжин банановых креветок. Тогда это было игрой, но, когда я подросла, стало жизнью.
Рыболовные шхуны, штормовые предупреждения. Хотелось жизни, хотелось движения. Когда умира ла моя мать, я пообещала ей, что никогда не буду останавливаться, и я — Реджи — не Джина — выполняю свое обещание.
С тех пор я пытаюсь удержаться на плаву, расплачиваюсь своей свободой взамен на несколько мешков свежепойманной барракунды. И сезон дождей — единственное время, когда я вновь остаюсь одна, наедине со своими мыслями. Но это слишком опасно. Для меня — слишком опасно.
