Я огляделся. Парк тонул в сумерках. Маленькая серая птичка отчаянно голосила в кустах. Слышались автомобильные гудки, вой полицейских сирен – обычный гул вечернего города… и абсолютно бесполезная для анализа информация.
Мне же необходимо оценить не только где, но и когда.
Я сидел на скамейке. Серый пиджак лежал рядом.
Не имея возможности влиять ни на процесс перемещения, ни на «точку выхода», первые секунды в прошлом я оказывался дезориентирован. Тактильный контакт привязал меня к жертве, поэтому вряд ли я буду вдалеке от нее.
Из урны торчала газета. «Пятнадцатое мая две тысячи двенадцатого», – я вытащил и развернул ее.
Странно, слишком далеко закинуло. Судя по виду, девушка была мертва не более суток.
– Извините, – слишком ярко накрашенная полная блондинка остановилась около скамейки. – Прикурить не найдется?
От неожиданности я забыл, что нахожусь не в своем теле, и по привычке полез в карман брюк. Ни пачки, ни зажигалки там не оказалось. Кажется, мужчина не курил.
– Простите, – собственный голос показался мне грубым и неприятным.
Девица сморщилась и, виляя бедрами, двинулась по аллее.
Я встал, потянулся, сделал пару резких приседаний, похлопал себя по бокам. Ощущение чужого тела постепенно проходило.
Надеюсь, бедняга умер от сердечного приступа или от инсульта и на груди не обнаружится с пяток пулевых отверстий, как у меня однажды уже было. Приятного мало – и так чувствуешь себя не то зомби, не то творением Франкенштейна
