Они встречались едва ли не каждый вечер – то в одном доме, то в другом, и каждый раз почему-то оказывались рядом, и проводили часы в долгих разговорах, в прогулках по саду, почти не замечая окружающих… «Не надо, знаете ли, расходиться, – говорил он, – кто знает, будет ли еще когда-нибудь так хорошо, как сегодня». Он был старше на 19 лет: ей – двадцать один, ему – сорок, но этой разницы в возрасте словно не существовало. Впрочем, за ней, не боясь вызвать ревность мужа, ухаживали и молодые офицеры, и разве могло это не нравиться ей – веселой, красивой, слегка легкомысленной, насколько может быть легкомысленной в ее возрасте замужняя женщина, получившая хорошее воспитание. И поведение Колчака не давало ей повода думать, что его отношение к ней иное, чем у других.
Как-то вечером Анна Васильевна возвращалась домой одна. Сыпал с неба мелкий холодный дождь,
в лужах отражались огни синих, словно больничных лампочек, фонарей – шла война, и в Гельсингфорсе, как в каждом прифронтовом городе, действовало затемнение. Она шла и думала о том, как тяжело действует на них на всех война, как страшно каждый день ожидать беды, черных вестей, страшно за маленького сына. Она не сразу заметила Колчака, шедшего ей навстречу. Они остановились, поговорили минуты две, не больше, договорились увидеться в компании друзей и разошлись… И вдруг она подумала – отчетливо и ясно: а вот с ним я бы ничего не боялась! И тут же: какие глупости могут прийти в голову!
Это были странные отношения. У него – жена Софья Федоровна, красивая, умная, самоотверженная, сын Славушка. У нее – муж, флаг-капитан штаба Балтфлота, герой Порт-Артура, вдвое старше ее, и тоже сын – единственный и горячо любимый. Но разбуди ее среди ночи, спроси, чего она хочет – и она бы ответила: увидеть Александра Васильевича!
