Ребята из штурмового взвода навестили его здесь, в свежеприобретенном на выходное пособие деревенском доме в поселке Горки-101, перед своим возвращением из отпуска в район боевых действий, на роковой для своего товарища Маркс. Парни приволокли подарки и просвечивающую зеленым стеклонитовую канистру с марксианской настойкой по прозванию «тыкилла», рецепт которой сочинили братья-снайперы, как гласила войсковая легенда.
Время чествований и подарков настало после третьей рюмки. Почему после третьей? Да просто ничто так не сокращает жизнь космо-десантника, как временной промежуток между первым и вторым наперстками, а не опрокинуть тут же третий за женщин — все равно, что подписать развод со своей второй половиной. Примета такая, верная.
Кот испытал суеверие на себе, — до войны еще, на учениях, — когда при обмывании своих сержантских погон вдруг решил, что новое звание обязывает его стать образцом трезвости среди рядовых штурмовиков. После второго наперстка поднялся он из-за походного стола и отправился звякнуть по служебному визору своей молодой жене, в которой души не чаял и потому безумно по ней скучал.
Вызов высшего приоритета прошел быстро, и на связном экране появилась спальня, где супружница крутила пируэты с каким-то пожилым марксистом. По крайней мере, на полу валялись красные мужские трусы.
Этого было достаточно, чтобы Котов прервал связь — в обоих смыслах слова. А вскоре Земля объявила войну Марксу.
