– Души прекрасные порывы, – пробормотала Барбара на ломаном русском, глядя, как он блюет в раковину, забрызгивая никелированный кран. – Как я рада встретить тебя в этом gadyushnikye.
– Я тоже рад тебя видеть, дорогая. Ты еще помнишь, как произносится слово «б…ь»? И какого, скажи на милость, хрена ты здесь делаешь, чертова американская дура? – спросил он, сдергивая с шеи полотенце.
– Я была у астролога, – сообщила Барбара со своей дурацкой привычкой отвечать на вопрос ссылкой на какие-то совершенно посторонние флуктуации. – Говорит, тебе грозит серьезная опасность.
– И?..
– Но это я и без него знала. Собственно, от звезд я хотела услышать другое – меня оправдают?
– Дебильный анекдот. Я уже слышал. Он закашлялся и вспомнил вчерашнего бизнесмена, с его хриплым кашлем и криками: «Глотай, падла! Глотай!» Во рту было кисло – от блевотины и чего-то еще.
– И что, дорогая, каковы твои шансы? – выпрямившись и разглядывая свою кислую улыбку в зеркале, спросил Яр.
– Вполне высокие, – Барбара сверкнула голливудской улыбкой. Как и все – от туфелек до силикона в заднице – улыбка была куплена за его деньги. – По брачному договору, как ты помнишь, в случае развода по твоей вине ты отдаешь мне девяносто пять процентов состояния.
