19 июля у меня родился сын Витя. Роды были тяжелыми, жена пролежала в больнице 4,5 месяца. Однажды ей сообщили, что приходил домоуправ Капустин и сказал, что как семью врага народа он выбросит её с вещами и ребёнком на улицу. Врач посоветовал взять справку о том, что она числится на работе, а больница дала справку, что проходит курс лечения. Капустин затих на время. Но как только жена вернулась из больницы, нападки возобновились. Соседи уговорили ее пойти в НКВД и согласились посидеть с ребенком.
— А вы предупредили их, что без нас ваш Капустин не имеет права ни вселять, ни выселять? — спросил уполномоченный.
— Да, но они сказали, что обойдутся и без НКВД…
— А, даже так! Идите домой , больше вас никто не будет тревожить в отношении квартиры.
И действительно, в этом отношении больше не тревожили.
После месяца пребывания в НКВД меня перевели в тюрьму и поместили в камеру на втором этаже. Камеры стандартные: длина пять, ширина два метра. Маленькое окошко с козырьком, чтобы обзор меньше был. Видна небольшая часть неба, горизонт закрыт. Пол цементный, стены каменные, дверь железная на висячем замке.
В тюрьме, рассчитанной на 300-400 человек, находится более 4-х тысяч. Сидим на полу по-над стенкой с одной и с другой стороны так плотно, что если поднялся, то сесть обратно не так-то просто. Стекла выбиты, иначе можно задохнуться. Из инвентаря — только параша, а в нашей камере и ее нет, негде ставить. В туалет выводят дважды в день. Прогулка 10 минут во внутреннем дворике площадью 15 на 15 метров.
У меня должность рассказчика. Как раз перед арестом прочёл «Ивана Кочубея» и пересказал дважды. Потом пошел Чехов…
